I found God in a lover

Галлант мечтательно смотрит на голубое море, стоя под цветочной аркой в ожидании Майкла. Гости рассаживаются, а Иви занимает почётное место в первых рядах. Она хочет видеть каждую эмоцию на лице внука, если вдруг Майкл скажет ему нет. Солёный ветер подхватывает газовые драпировки, разносит по побережью тонкий запах морского панкрация. Марисоль стоит на веранде, смотрит Майклу вслед. Как он медленно вышагивает по деревянным доскам, сложив руки в замок. Он будто не жених. Палач. Мессия. Никаких цветов в бутоньерке, никакого блеска счастья в глазах. Лишь хищное выражение лица и расправленные плечи. Змея в кровавом галстуке. Марисоль подбирает подол платья, ступает на те же доски. Позорно бежать не в её планах. Она хочет досмотреть этот хоррор и написать длинную негативную рецензию после. Майкл подходит к алтарю, кивает молодцеватому священнику с румяными щеками и становится напротив Галланта, по-прежнему пряча руки. Галлант и представить себе не может, что через несколько минут Майкла утянет на дно якорь обручального кольца. Просто не верит своему счастью. Майкл заставляет себя смотреть в глаза будущему супругу, а не глазеть на Марисоль, которая идёт к своему месту рядом с Иви как королева, что ведут на плаху. Ветер кусает её за платье, разбрасывает подол, перекладывает волосы на плечи. Она вся словно вышла из морской пены. Майкл поддаётся искушению, кидает на неё взгляд и уже не в силах его оторвать. До него запоздало доходит, в чём причина её полноты и цветения. Марисоль не спасает пышная юбка и вычурная вышивка на декольте. Такое не скроешь. Галлант следит за взглядом Майкла. Недовольный, он чувствует подвох. Его психиатр совсем не торопится к началу торжества. Вышагивает, как на показе мод. А все предательски провожают её взглядом. На заднем фоне вдруг остро не хватает темнеющего неба и раскатов грома с росчерками молний. Потому что Галланта осеняет. — Я где-то видел её, — выдаёт он севшим голосом. — Это же очевидно, — тянет Майкл, глядя на него искоса. Галлант пытается разобраться в потоке роящихся мыслей. Ситуация требует немедленного прояснения. — Рогатая Лилит из геенны огненной, — шепчет он, когда Марисоль равняется с первыми рядами. До алтаря остаётся два шага. — Вы знакомы, — Галлант утверждает, указывает на неё и Майкла поочерёдно. Майкл до ужаса невозмутимый. Взгляд Марисоль прямой и ровный. Королева взошла на плаху. Королеву привёл король. — Майкл был моим клиентом несколько лет назад, — говорит она обыденным тоном. Марисоль не собирается оправдываться. Не перед Галлантом. Священник тяжело вздыхает, осматривает брачующихся и решает подождать ещё немного. Пусть все возражения против брака вылезут сейчас, чем в самое не подходящее время. — Поэтому ты рисовал её? Галлант вспоминает, как бешено горели глаза Майкла, когда он вытащил все работы из подвала. Вытащил Марисоль из его темноты на свет. — Я сублимировал свои страхи и эмоции по рекомендации психотерапевта, — жмёт плечами Майкл. Марисоль выгибает бровь. Она — его страх. Эсперанса была права. Как и всегда. Галлант задыхается. Усмешка на лице Иви ковыряет в нём дыру. Она здесь, чтобы насладиться своим триумфом. — По-моему, вы просто трахались, — заключает Галлант, сложив руки в замок. Солёный ветер жжёт ему лёгкие и дерёт горло. Майкл всегда рисовал кровавые рассветы и падение мира. Змей и демонов. Марисоль. Но его — никогда. — Я так и знал, что ты мне изменяешь. Но я старался закрывать на это глаза ради нашего будущего. И готов сделать это снова. Благородно. Но в этот раз уже мимо. Всё пошло не по плану. Этот спектакль был лишним. Майкл просто хотел сказать тягучее «нет» без пафоса, но с Галлантом так всегда. Шоу уродцев. — У нас нет будущего, — говорит Майкл, поворачивается к нему лицом. Гости начинают шептаться. Иви жалеет, что не взяла попкорн. — Ты останешься таким же пустым, и даже мой член не исправит этого. Марисоль не понимает ровным счётом ничего. Лишь подставляет щёки родному ветру и ждёт, когда можно будет сбежать. С Майклом или без. В конце концов, он оставил ей куда больше себя, чем Галланту. — Какого чёрта ты тогда вообще соглашался? — несостоявшийся жених не выдерживает, толкает Майкла в грудь. — Я сомневался. Но теперь знаю — пора строить ветряные мельницы. Майкл смотрит на священника извиняющимся взглядом и шагает к Марисоль. Присутствующие громко ахают как по указке. — Иногда мне кажется, что ты не от мира сего, — говорит Майкл, а рука так привычно ползёт на талию. — Долго собиралась смотреть на этот цирк? — Не кричать же мне с порога, что Эсперанса предсказывает нам двойню. Марисоль широко улыбается, а в глазах блестят слёзы счастья и облегчения. Майкл кладёт ладонь на горячий живот. Он до последнего думал, что Марисоль устроит истерику и не позволит ему шагнуть за точку невозврата. Привяжет к себе, будет пытаться приручить и присвоить. Но она невозмутимо приняла это его абсурдное решение, давая право выбрать собственную судьбу. И если бы люди думали раньше, чем чувствовали, Майкл заметил бы — так Марисоль делала всегда. В семье Марисоль сегодня праздник — Начо, наконец, женится. В доме с утра переполох, Хуанита почему-то переживает больше всех. Все носится по дому, даже Пабло не в силах её успокоить. Майкл меряет шагами задний двор, что-то терпеливо объясняя своему советнику. Марисоль ищет укромное место, чтобы завершить консультацию с клиентом и выходит из дома. — Мы не можем продвигать этот проект без согласия Конгресса, — говорит Майкл, прижимая телефон к уху. Он, наконец, сделал то, чего от него не ожидал никто — стал президентом. Марисоль терпеть не могла публичные появления с семьёй, но шла на компромисс ради его имиджа и душевного равновесия. Она падает на плетёную скамью у дивана, за несколько минут объясняет ситуацию клиенту и хлопает крышкой ноутбука. Майкл говорит советнику, что они обсудят этот вопрос лично после его возвращения, и отключается. Он опускается рядом с ней, облегчённо выдыхает, ворошит тёмные кудри. — Это ещё цветочки, — успокаивает Марисоль, усаживаясь к нему лицом. — Когда женился Хоакин, дом буквально стоял на ушах. Хотя, тогда не было Хуаниты, поднимать шум было некому. Майкл улыбается. Удобно устраивается у неё на груди, кладя голову на плечо. Марисоль утыкается носом в его затылок, прикрывает глаза. Весь мир растворяется дымчатым маревом. Телефон на животе Майкла вибрирует. Он кидает его на стол, даже не взглянув, кто ему звонит. Марисоль наклоняется к нему, целует, задевая носом подбородок. Её волосы падают ему на грудь тяжёлым водопадом, вьются змеями. — Где ваши дети, сеньор президент, — спрашивает Хуанита, появляясь из-за угла. Она упирает руки в бока, копирует мать в каждом жесте. — Они отвечают за цветы и провалились сквозь землю. Марисоль отрывается от Майкла и смотрит на племянницу большими глазами. — Им пять. Они могут отвечать только друг за друга, — говорит она назидательно. — Нет ничего проще, чем отвечать за цветы, — фыркает Хоакин, появляясь из-за другого угла с охапкой луговых соцветий. Голубые глаза смотрят на Хуаниту открыто, со всей возможной серьёзностью. Тёмные кудри обрамляют скульптурное лицо. Ремедиос пророчила ему толпы поклонниц всех возрастов и поколений. — За этого жука отвечать сложнее, — поддакивает Мириам, сдувая со лба чёлку, и суёт Хуаните вторую охапку. Та закатывает глаза. — Ваши дети слишком противные для своих лет, — заявляет она и уходит, тонущая в цветах. Хуанита до щенячего визга любила их детей и втайне мечтала о таких же. Но им с Пабло пока не до этого. Мириам ползёт отцу на грудь, устраиваясь пластом. — Хочу в каменные джунгли, — стонет она, тонкими пальчиками шагая по каждой родинке на лице Майкла. Он кладёт широкую ладонь ей на спину, крепко держа. Вдыхает запах луга и целует в душистую макушку. — А я не хочу, — возражает Хоакин, обнимая Марисоль со спины, заправляя локоны ей за уши. — Дома нет Лулу и моря. Майкл держит Марисоль за руку. Рядом стучит сердце его дочери. За спиной пахнет морем его сын. В доме его большой цыганской семьи небывалое оживление. Внутри него, свернувшись калачиком, мёртвым сном забылась темнота. Он знает — пока работают ветряные мельницы, все змеи мертвы, а демоны сгинули в падении мира на кровавом рассвете.