Путь Тени

Глядя на разложенное на кровати платье, Саманта испытала смесь злости, тоски и отвращения: раскинувшись на переливчато-зеленом покрывале, черный бархат смотрелся траурно-торжественно, с раскинутыми в стороны узкими рукавами и струящимся подолом, платье напоминало девушке шкуру летучей мыши, и даже ворот и грудь, расшитые цветными кристаллами, не смогли сделать платье красивым в ее глазах. Поддев ногтем камень, искрящийся малиново-красным, как леденец на солнце, Сэм резко дернула; кристалл отлетел сразу, затерялся где-то на узоре ковра, подмигнув Саманте на прощание розовато-алым. Следующий ядовито-зеленый, как жидкость для полоскания рта, пропал в складках покрывала, а кобальтово-синий с заключенной внутри чернотой девушка подкинула на ладони и сжала в кулаке. На месте оторванных камней остались торчать нитки, черные, невидимые на фоне платья и блеска оставшихся кристаллов. Саманта выдохнула коротко и зло, раздувая ноздри, хотя нужда в дыхании для нее отпала; дышала она скорее по привычке или чтобы позлить Рейчел, которую появление еще одной сестры совсем не обрадовало. Сэм плюхнулась на кровать, безжалостно сминая платье; она не сомневалась, что наряд на вечер Джеймс попросил выбрать именно Рейчел. Одевать что-то, подобранное этой сучкой, не хотелось, но если Джеймс хочет видеть Саманту в этом, значит, надо подчиниться. Его нельзя было ослушаться, просто невозможно; разум Сэм во всем соглашался с сиром, но что-то внутри ныло от возмущения и обиды, болезненно тянуло и вбивалось в позвоночник, заставляя Саманту сутулиться. Взгляд сира заставлял ее расправить плечи и улыбаться, но выпрямить собственную спину оказывалось тяжело, будто девушка пыталась разогнуть железный прут. Джеймс это чувствовал, ему не нравилось, Сэм видела это по крохотной, едва заметной морщинке, разделявшей переносицу, по темнеющему взгляду, эхо его недовольства в голове едва не валило Саманту на колени, готовую умолять о прощении. Она была самой юной из его детей, обычно птенцы не возражают сиру, не успевают даже подумать о сопротивлении, а Сэм хотелось вырвать себе волосы, выцарапать глаза, чтобы не видеть, как снисходительно-ласково смотрит на нее Джеймс, как в его по-отечески теплой улыбке играют клыки. Девушка вскинула руку, прижав ладонь к шее; следы от укуса давно затянулись, но Саманта все еще чувствовала боль, будто Джеймс до сих пор держал ее за горло. Стрелки часов неумолимо отмеряли минуты, оставшиеся до вечера, но Сэм не спешила: летом темнело рано, а праздник было решено провести на улице. Это была идея Рейчел; Джеймс с восторгом поддержал ее предложение - так она заносчиво заявила Саманте, картинно встряхивая золотистыми волосами, но Сэм думала, что Джеймсу по большому счету плевать, что и как там организует старушка Рейч, главное - чтобы на уровне, чтобы ему было не стыдно перед своими друзьями. У Джеймса большой круг знакомых, Саманта и не думала, что в Лос-Анджелесе столько вампиров; ее к делам он не подпускал, гладил по волосам как маленькую девочку и говорил, что ни к чему ей забивать голову этой рутиной. Рейчел скрипела зубами от злости, взглядом обещая вырвать Саманте горло, и, грохоча каблуками, убегала из комнаты всякий раз, когда Джеймс обнимал Сэм. Девушка обняла себя за плечи, скользя пальцами по локтям и предплечьям; закрыв глаза, она вспоминала руки Джеймса, которые заставляли ее жмуриться от удовольствия, сладко таять, будто шоколад на языке. В его объятиях Саманта чувствовала себя в безопасности, согретая его солнечно лучащимся взглядом; в его объятиях Сэм кричала, сходя с ума от боли и страха, а Джеймс не отпускал, потому что она провинилась, потому что посмела его разочаровать, и ему самому от этого больно, очень больно, и если она не перестанет кричать, то будет только хуже. Веки Сэм с черными разводами размазавшийся туши дрогнули и медленно поднялись; лежа на вечернем платье, которое подобрала для нее Рейчел в соответствии со вкусами их сира, девушка заложила руки за голову и подняла ноги под прямым углом, пошевелила пальцами с педикюром, красным и блестящим, как обнаженная плоть. Жажда холодом растеклась в желудке, очень похожая на простой человеческий голод; раньше бы Саманта побежала в ближайшую закусочную за чизбургером и картошкой фри, сейчас она могла спуститься на кухню за пакетом крови или попросить кого-нибудь из гулей принести ей кровь в комнату, но стоило девушке приподняться на локте, как взгляд, зеленеющий мятным стеклом, упал на платье, чертово вечернее платье в пол, с закрытой шеей и длинными рукавами, но с вырезом на спине до самой задницы. Сэм гадливо скривила рот: в нем она будет похожа на черную вдову на похоронах не очень-то оплакиваемого мужа; вскочив, девушка ногой задвинула подготовленную для нее пару туфель под кровать и танцующей походкой направилась к шкафу. В старой квартире вещи валились на голову, стоило только открыть дверцу, в новом доме все висело ровными рядами на вешалках, разделенное по цветам. Саманта сердито стукнула пяткой по полу: опять кто-то рылся в ее вещах; Рейчел бы не снизошла до того, чтобы копаться в белье Сэм, но легко могла подослать кого-нибудь из гулей. Сучка белобрысая, чего она пытается этим добиться? Будто бы Саманте есть, что прятать; хочет лишний раз побесить ее? Сдернув с вешалки несколько кофточек, девушка сердито бросила их на пол; платьице, блестящее пайетками, словно рыбьей чешуей, соскользнуло с вешалки и свалилось на пол шкафа. Вся старая одежда Саманты осталась на прежней квартире, Джеймс сказал, что теперь у нее будет все новое, однако когда она вернулась из магазинов, он остался не слишком доволен. То, что она может вновь разозлить своего сира, отзывалось дрожью во всем теле, но Саманта с каким-то тупым упрямством хотела отвоевать себе хотя бы одежду; сколько бы Рейчел не шипела, что в своих узких джинсиках и коротких платьях Сэм похожа на шлюху, как бы страшно Джеймс не хмурил брови. Затравленно оглянувшись на помятое платье, девушка решительно сдернула с вешалки другое, тоже черное, тоже с длинными рукавами и закрытой шеей, но свободного кроя и короткое, едва доходящее до середины бедра. Стянув майку через голову, Саманта, смеясь, шлепнула себя по голой груди, приподняла их, сжимая, и крутанулась на месте, высоко вскинув ногу; и пусть Рейчел хоть удавится от злости! А если Джеймс будет спрашивать, то она скажет, что именно это платье Рейч выбрала для нее на предстоящий вечер. Пусть сир мгновенно раскусит, что это вранье, но Рейчел точно взбеленится, примется вопить и щерить клыки, не стесняясь даже Джеймса. Истерики Рейчел выводили его из себя сильнее, чем непослушание Саманты; его внимание и так принадлежало новому дитя, неоперевшемуся птенцу Ласомбра, а сцены, устраиваемые Рейчел, только сильнее отдаляли Джеймса от нее. Это тешило женское самолюбие Сэм, лилось теплым маслом на обожженную солнцем кожу; ее саму тянуло к сиру так, что становилось не по себе. Относись Джеймс к ней прохладнее, возможно, было бы легче, но сир любил Саманту, говорил, что любит, и Сэм верила ему, испытывая в ответ горячую, какую-то собачью привязанность, готовая с радостью принять и похвалу, и пощечину. Саманта сбросила эластичные шорты, оставшись стоять в одних стрингах; неужели так будет всегда? Ее пугали собственные чувства к Джеймсу, ее пугал Джеймс, пугали его гости, половина которых выглядела так, словно явилась прямиком из ночных кошмаров. Она бы с большим удовольствием осталась этой ночью в своей комнате, но сир хотел продемонстрировать всем нового члена своей семьи, представить Сэм своим друзьям. Но прием был организован не для того, чтобы познакомить двухмесячную Ласомбра с остальными шабашитами, Саманта знала, что причина в другом: гибель одного из братьев - Даниэля - отозвалась тупой болью в затылке и выгрызла дыру в груди, куда злость Джеймса лилась кислотой, разъедая ее внутренности. - Сегодня будут принимать меры, - произнесла девушка, проводя расческой по волосам, черным, тяжелым, как мокрый атлас, завивающихся крупными кольцами. Злой хлесткий голос Джеймса звучал у нее в голове, и она проговаривала слова за ним; ее губы со следами темно-вишневой помады казались черными на фоне зернисто-белого, как кокаин, лица. - Этого нельзя просто так оставлять... Продолжая бормотать, она красила глаза: жирно обводила их черным, растушевывала серые и коричневые тени; обычно с таким макияжем она ходила в клуб с подругами, но друзей у нее больше нет, и из дома ее не выпускают. Сидя перед зеркалом, отражающим часть стены и тяжелую занавеску с тисненым серебристым рисунком и водя кисточкой с тушью по ресницам, девушка думала о туфлях; Джеймсу нравились ее ноги, стройные, сильные, тренированные многолетними занятиями танцами. Сэм когда-то любила танцевать, но после смерти ей стало совсем не до плясок. В шкафу, в коробке, спрятавшейся под ворохом упавших с полок вещей, лежала пара стрипов на серебристой платформе. Саманта сама не знала, зачем купила их, но не смогла уйти из магазина без них. Саманта прикусила нижнюю губу, выставив вперед подбородок; Джеймс может разозлиться. Или наоборот, рассмеется, скорее развеселенный ее выходкой, чем взбешенный, а Рейчел будет захлебываться желчью, исходить ядом как рогатая гадюка, потому что птенец, самая младшая Ласомбра, снова все сделала по-своему, а сир ее даже не наказал. Она успела спрятать бархатное платье под матрас и застегивала тонкие ремешки на лодыжках, когда к ней в комнату без стука ворвалась Меган. Она была моложе Рейчел, но старше Саманты; рыжая, с веснушками, чью яркость не смогла погасить даже не-жизнь, рассыпанными по лицу и груди, она положила ладони на пояс и вильнула бедрами, заиграв золотистой бахромой на своем изумрудно-зеленом платье. - Готова? - протянула она, мерзко гнусавя, окидывая сидящую на постели со сбившимся покрывалом Сэм придирчивым взглядом. На полной шее Меган лежало колье с чередующимися сапфирами и изумрудами в обрамлении бриллиантового крошева. - Пошли, все уже собираются. Джеймс хочет, чтобы ты вместе с ним встречала гостей. - Ну, раз Джеймс хочет, тогда конечно, - криво усмехнулась Саманта, вставая. Глаза Меган оценивающе прошлись от кончиков ее кроваво-красных ногтей на ногах до смоляной макушки; прижав ладонь к груди, она хохотнула, встряхнув своими рыжими локонами. - Ну и оглобля же ты в этих туфлях! Прямо как Лехослава. - Что еще за Лехослава? - нахмурилась Сэм, нервно одергивая короткий подол; внезапно ей стало страшно спускаться, ноги одеревенели, девушка покачнулась на своих каблуках и схватилась ладонью за стену. Увидеть других вампиров, оказаться среди шабашитов, пусть и под руку с Джеймсом... прижав ладони к щекам, Сэм сделала глубокий вздох; мертвые легкие наполнились воздухом и тут же сдулись парой слабо завязанных воздушных шариков. Саманта не хотела никого из них видеть, не хотела улыбаться им, таким же проклятым, как и она, но даже если выгнать из спальни Меган и запереть дверь, то это все равно не спасет девушку. Тогда за ней придет сам сир и опять будет дробить ее волю и топтать рассудок словно алюминиевую банку из-под пива. Джеймс хотел, чтобы в этот вечер его младший птенец была хороша собой и мила, значит, ей нужно постараться, чтобы сир остался доволен. - Цимисх. Сегодня ты с ней увидишься, - Меган любовно погладила колье унизанными кольцами пальцами с угрожающе длинными ногтями. Маникюр цвета свежих листьев салата-латук искрился замысловатым узором; обилие блеска делало Меган похожей на елочную игрушку. - Только сильно не пялься, они этого не любят. Одному птенцу, который разглядывал ее слишком пристально, Лехослава сшила веки и превратила их в пару ртов. Маленьких таких, беззубых ротиков, - Меган хихикнула, - бедняга орал сразу в три глотки. - Как... - Сэм замялась, пытаясь подобрать слово, - мило... - А то! Цимисхи такие затейники. Правда, больные на всю голову, и... а ты куда это? - приподняла тонкие ниточки бровей Меган, увидев, что Саманта направляется к лестнице. Растерявшись, Сэм заморгала. - Так... нам же вниз надо, разве нет? - Ой, дурашка ты, дурашка, - Меган, смеясь, колыхнула грудью, мягкой, как пышно взбитая подушка. - Охота тебе ноги сбивать? Ты же не смертная какая-нибудь, ага. Два месяца - это мало, конечно, но пора бы тебе привыкать к своим способностям, Джей не вечно будет держать тебя при себе. Вот отрастишь клычки и будешь постепенно вникать в дела Шабаша, как раз и местечко освободилось... тебе придется очень постараться, чтобы превзойти Даниэля, Сэмми, он был умницей. - Я тебе не Сэмми, - только успела вымолвить девушка прежде, чем Меган нырнула в тень, утягивая ее за руку за собой. Темнота обступила Саманту со всех сторон, она слилась с ней телом, растворилась, будто капля молока в черном кофе. Пройдя вместе с Меган по обрывкам мрака, которые складывались в коридор причудливой мозаикой, Ласомбра вышла из темноты уже в саду, освещенном десятками фонариков, развешенными над головами гостей. Играла музыка, Сэм различила печальное пение скрипки и вторящей ей виолончели; гости прогуливались среди живых изгородей и цветущих роз, разговоры перемешались со вспышками смеха. Не приглядываясь, собравшихся можно было принять за обычных людей, но чем дольше Саманта смотрела на пестрое сборище, тем явственнее проступали черты и различия от смертных. Некоторые выглядели совсем как люди, за исключением болезненной бледности, запавших глаз и носов; блондинка в платье, состоявшем из лоскутов алой ткани, соединенных тонкими золотистыми цепочками, смеялась, прикрыв рот платком, расшитым жемчугом, высокий чернокожий парень в леопардовом пиджаке, надетом на голое тело, улыбался идущему к нему мужчине с изъеденным оспинами лицом, словно павиан: обнажив блестящие розовые десна и крупные клыки. Мимо Меган и Саманты прошел остроухий вампир во фраке: его узкое лицо с острыми скулами покрывали нарывы и язвы, кривые зубы не помещались во рту. Его спутница, маленькая и щуплая, с плоской грудью, но с кольцом в носу, то и дело трогала украшение склизким серым языком; глубокий вырез на спине обнажал выступающие позвонки и кожу, потрескавшуюся сухой глиной. - Носферату, - прошептала Меган, ступая рядом с Сэм по мощеной камнями дорожке, - канализационные крысы, отступники. Как и тот, - она кивнула в сторону женоподобного манерного юноши в ярко-синем брючном костюме с желтой рубашкой и в красных мокасинах. - Только лицом поприятнее. А вон та - Предвестник черепов, - высокая женщина в ворохе лавандового шелка с черными волосами, доходящими до пояса, слишком длинными и блестящими, чтобы быть настоящими, стояла рядом со статуей испанской дамы, томно прикрывающейся веером. Лицо женщины закрывала маска с тонкими раскосыми чертами. - Под всеми этими тряпками прячется обычный иссохшийся труп, но недооценивай их, они очень опасны. Если бы не маски, я бы путала их с Самеди. Меган рассмеялась и помахала даме рукой, звякнув браслетами; та в ответ скупо кивнула. На Саманту почти не обращали внимания, как и на гулей и слабокровных, разносящих высокие бокалы, наполненные кровью; девушка чувствовала себя ребенком, случайно зашедшим в цирк уродов. Когда из-за куста, подстриженного в виде круга, и унизанном гирляндами, словно Меган - украшениями, вышла неестественно высокая женщина с длинной, как у жирафа, шеей и мясистыми мочками ушей, такими вытянутыми, что они лежали у нее на плечах, Сэм едва не метнулась в сторону. Меган удержала ее за руку, крепко вцепившись в локоть птенца. - Тише! - прорычала она, отводя Сэм за фонтан; вода лилась из пасти каменной гаргульи, облапившей потерявшую сознание красавицу из розоватого мрамора. - Не веди себя, как корова, попавшая в свет фар! - Это?.. - Саманта хотела обернуться, чтобы еще раз посмотреть на странное создание, но Меган с силой дернула ее за волосы, удерживая. - Это и есть наша Лехослава из клана Цимисх. Когда в следующий раз столкнешься с ней, уж будь добра, не шарахайся от нее, как от окна в полдень. Она, между прочим, еще ничего, а вот когда Джей познакомит тебя с Андреем или с Вольдемаром, тогда точно будешь не знать, куда глаза деть. - Что-то я не хочу с ними знакомиться, - пробормотала Саманта одними пересохшими губами; она уже заметила Джеймса, стоящего у колонны, увитой плющом. Рейчел, конечно же, была рядом с ним: в обтягивающем бледно-голубом платье с обнаженными плечами и разрезом до бедра, она прижималась к сиру и смотрела на него сияющими глазами. Ее светлые волосы золотились в свете фонариков, по форме напоминавшим плоды мангостина, тиара и широкое колье, больше похожее на бриллиантовый ошейник, переливались так, что голова и шея Рейчел казались объятыми белым огнем. Увидев приближающуюся к ним Саманту и Меган, Рейчел теснее прижалась к сиру, буквально повиснув на нем; Джеймс, не отвлекаясь от беседы с одетым в черное мужчиной, мягко оттолкнул девушку локтем. - Хватит, Рейчел, - высвободив руку из ее цепких объятий, он спрятал кулаки в карманах. - Лучше иди, проверь, как там гости. - Конечно, - елейно пропела блондинка, испепеляя Саманту ненавидящим взглядом. Сэм с вызовом вскинула голову, смело встречаясь с ней глазами; стоя на стрипах, девушка была пусть и не такой высокой, как Лехослава, но выше блондинки, и когда Рейчел обходила ее, придерживая атласный подол, подумала плюнуть ей на макушку, но сдержалась. Судя по дрогнувшим губам Джеймса, он понял, о чем думала его птенец, и Сэм покаянно опустила голову, теребя подол платья. Она послушно шагнула вперед, когда Меган подтолкнула ее к сиру, и задрожала, ощутив его руку на своей талии. - Пахнет и выглядит куском парного мяса, - собеседник Джеймса ухмыльнулся, оголив частокол острых, как у пираньи, зубов; широкоплечий, с шеей черной от татуировок и зачесанными назад волосами, он смотрел на Саманту перламутрово-белыми глазами, не мигая, и от этого хищного тигриного взгляда внутренности свились в тугой узел внизу живота. - Тебе всегда было мало щенков. Всех не натаскаешь, кого-то придется утопить. - Теперь понимаю, почему Нагараджа предпочитают уединение - вас просто мало кто способен выдержать, - смеясь, изрек Джеймс и поцеловал застывшую Саманту в щеку. Прикосновение сухих прохладных губ сира нашло отклик во всем теле девушки, стремительный электрический импульс пробежал вдоль позвоночника до самых пяток и резко ударил в грудь, заставив девушку переступать с ноги на ногу. - Не слушай его, Саманта, Пейтон был ворчуном еще до нашего с тобой рождения. - Не затыкай ей уши. Она недолго проживет, если будет слышать только тебя, - Нагараджа продолжал изучать девушку своими неестественными глазами, - слепым щенкам, рано или поздно, но приходится прозреть, - Пейтон чуть подался вперед, вглядываясь в лицо Сэм; от него пахло терпко восточными благовониями, но нос Саманты уловил мерзкий кисловатый душок и сырой запах склепа. - Пусть твои глаза привыкают к свету, маленькая Ласомбра, тьмы без него не бывает. Девушка, будучи не в силах что-либо сказать, просто кивнула, оцепеневшая, будто кролик перед питоном. Меган вдруг звонко рассмеялась, словно услышала хорошую шутку; Сэм вздрогнула, прильнув к Джеймсу, Нагараджа смерил заходящуюся хохотом рыжую бесстрастным взглядом и дернул угловатым подбородком. - Ты не меняешься, - сир запустил пальцы в самую гущу волос Сэм и принялся мягко массировать ее затылок. Девушка, довольно жмурясь, чуть откинула голову, мгновенно забыв о странном Нагараджа. - Прекрати уже занудствовать и расслабься. Ты не так часто почитаешь нас своим присутствием. - В моем Аду я Бог и властелин. Но те, кто служит мне пищей, вообразили себя охотниками. Скорблю по твоему дитя, хоть не имел я чести его знать. - Благодарю, - сдержанно отозвался Джеймс; ярость сира ударила Сэм по затылку, заставила зажмуриться в попытке сдержать подступившие слезы. Меган тоже горестно всхлипнула. - Мы все скорбим о нашем брате, - произнесла она дрожащим от печали голосом, - его убийцы дорого заплатят. - Я не возражу, коль Камарилья будет взимать с них долги. Пусть они рвут друг друга, - Пейтон перевел взгляд на Джеймса, - пока ты мстишь одному врагу, другой накопит силы. - Нужно убедиться, что за появлением охотников на нашей территории не стоит сам ЛаКруа, - мрачно усмехнулся Джеймс, - скользкий ублюдок, ему вполне могло прийти подобное в голову. Но об этом позже. Развлекайся, Пейтон, мой дом к твоим услугам. Мы нечасто собираемся все вместе. - В редкости этих встреч и есть вся прелесть, - осклабился Нагараджа и отошел, затерявшись в пестрой толпе гостей; Меган сунула пальцы под колье, поглаживая себя по шее, Саманта обмякла, уронив голову на плечо сира. Джеймс, продолжая держать ее за затылок, прижался щекой ко лбу девушки. - Он же не в Шабаше. Что он здесь забыл? - наморщила лоб Меган, поворачиваясь к сиру. - Охотники - наша общая проблема. Это касается не только нас и камарильских шавок, но и независимых кланов, - Джеймс улыбнулся с оттенком самодовольства, - даже Дочери какофонии признают реальность этой угрозы. - Дочери какофонии? Здесь?! У нас? - Меган пораженно округлила глаза, а после довольно улыбнулась: - Если даже Сирены и этот затворник Нагараджа не посмели проигнорировать твое приглашение, значит, все серьезно. - Более чем, - подтвердил Джеймс, не пытаясь вовлечь Саманту в разговор; сир полагал, что она еще слишком молода и, как следствие, слаба, чтобы вступать в бой с охотниками наравне с остальными братьями и сестрами. Сэм и не хотела драки, не хотела никого убивать, прекрасно понимая, кого охотники видели в ней и ее сородичах. Даниэль был довольно мил и к Саманте относился тепло, но он был кровопийцей, проклятым, чудовищем, как и Сэм, как и все собравшиеся в саду. Глупо было полагать, что люди, как послушный скот, сами возлягут на алтарь, чтобы отдать Шабашу свою кровь; они будут бороться, и Саманта не могла их за это винить. Сама она сопротивляться не смогла, но и сдаваться не желала и попыталась найти избавление в смерти, но Джеймс ей не позволил; Саманта, глупый ребенок, вздумала умереть, да еще и на территории Камарильи, чего Джеймс просто не мог допустить, как и отказать себе в удовольствии полюбоваться на ее первый глоток крови. - Ты была прекрасна, - признался как-то Джеймс, нежно отводя черные волосы ей за ухо. Они лежали в постели, в ее спальне; у Саманты хватило сил только на вымученную улыбку, от которой все внутри натянулось струной; улыбнись она пошире - и лопнет, развалится сломанной куклой. Джеймс, ее создатель, ее сир, смотрел с гордостью, пока Сэм, рыча бешеной собакой, рвала горло медсестры. Саманта не хотела ее убивать, но эта жажда... она сводила с ума, сушила внутренности, каждая клетка полнилась болью, выворачивающей на изнанку. Все существо Сэм выло от голода, а бархатистый ласковый голос в голове искушал, просил не сдерживаться, ведь первый глоток - самый пьянящий, самый сладкий, который она никогда не забудет. Джеймс помнил свой первый укус, словно это случилось вчера, а не несколько сотен лет назад. Саманта могла поклясться, что и свой она запомнила навсегда: стоит только прикрыть глаза, и она снова видела кровавые разводы на бледно-сером кафеле, лицо женщины, застывшее маской ужаса, рану, в которую превратилась ее горло. Но Джеймс обещал, что все это сотрется, поблекнет; смертной была оказана честь стать первой жертвой птенца Ласомбра, это ли не повод для гордости? - Как только все соберутся, мы, непременно, все обсудим, - Джеймс зашагал к дому по выложенной плиткой дорожке, увлекая за собой Сэм; кажется, он не злился на девушку по поводу ее внешнего вида. Если бы сир был не доволен, Саманта бы уже почувствовала. - Будь добра, - обратился Джеймс к Меган, - проверь, как идут дела у Рейчел. А я пока представлю Саманту нашим дорогим гостям. - А Сирены? Им тоже? Я хочу с ними познакомиться, я никогда еще не видела Дочерей какофонии, - потребовала Меган, надув губы, и сир с благосклонной улыбкой потрепал ее по щеке. - Я уговорил их задержаться. Возможно, они даже почтут нас своим пением. - О, это было бы восхитительно! - Меган с восторгом захлопала в ладоши; Саманта, придавленная взглядом Джеймса, изобразила улыбку. - Да, это... это здорово. Круто. Вау!.. - выдавила она фальшиво радостно, на что Джеймс неодобрительно хмыкнул, но промолчал. Он ждал от Сэм большего воодушевления, ведь сегодня она впервые вышла в свет, официально стала частью Шабаша, однако Сэм была готова разрыдаться прямо в саду на глазах у десятков вампиров. Пусть она уже два месяца была Ласомбра, умертвием, но поняла, кем она стала только сейчас, через силу улыбаясь долговязой Лехославе, смотрящей на нее сверху вниз с ленивым презрением. Она бы хотела ничего не знать ни о Шабаше, ни о Джеймсе. Но было уже поздно.