***
Бруклинский хоспис не был похож ни на больницу, ни на тюрьму. Бен ждал в палате, внимательно разглядывая небольшие картины с цветами на стенах. Одна, с лилией, висела прямо напротив кровати. Бену показалось странным, что её поместили именно сюда – она была бы последним, что ждущий неминуемой смерти человек увидел бы перед своей кончиной. Хотя, решил он, это было лучше икон. По крайней мере, в случае его отца. – Бен. Он повернулся на зов. Его отец выглядел маленьким в своей инвалидной коляске. – Привет, пап. Когда Хан услышал это, он выглядел так, словно не знал, смеяться ему или плакать. Бен уже много лет его так не называл. Наконец он сказал, как всегда грубым голосом: – Милое местечко. – Тебе не обязательно здесь оставаться, – Бен глядел на свои туфли. – Ты мог бы вернуться в больницу и начать курс химиотерапии. – Я уже достаточно насиделся в больнице, – сказал ему Хан. Он провёл там две недели. – Да и поздно для этого. – Почему? – Бен ненавидел, как по-юношески наивно и разочарованно это прозвучало. Чтобы добраться из Вест-Виллидж на самый юг Бруклина, он сначала поехал на метро, а потом взял такси, лишь бы побольше времени провести в дороге. Он убеждал себя, что нужно держаться. Он репетировал, что собирался сказать отцу. Но следовало догадаться: что бы он ни сказал, это прозвучит как слова мальчишки. – Я смог подержать на руках внучку. Познакомился с будущей невесткой, – в ответ на это Бен усмехнулся, сам того не желая. Хан улыбнулся: ему нравилось слышать смех сына. – Бен, я готов. – А я нет, – выпалил он. – Я… – он провёл рукой по волосам и зашагал по комнате. Та была небольшой. Может, чуть больше тюремной камеры. – Мне нужно… кое-что. Поставить точку, – гнев, что копился у него многие годы, так и норовил выплеснуться наружу. – Я знаю, что должен бы простить тебя перед смертью. Но я ещё не готов. И не думаю, что когда-нибудь буду. Хан неотрывно глядел в окно. Он не ответил на тираду Бена. – Возвращайся на следующей неделе, – он очень осторожно сжал пальцами колёса своего кресла, затем заблокировал их и с большим усилием встал. – Я всё ещё буду здесь.***
Рей долго смотрела на экран своего телефона, где был открыт контакт Финна, и всё же решилась набрать его. За последние две недели они обменялись лишь двумя, максимум тремя сообщениями: Рей чувствовала себя виноватой. Почему – она сама не понимала. Да, Рей проводила ночи с Беном, который целовал и ласкал её, но она не знала, в чём именно была проблема: в том, что Бен знал о любви Финна к ней, или потому что Финн не знал, что между ней и Беном что-то происходит. – Рей? – в голосе Финна звучало облегчение. – Привет, Финн, – с наигранной весёлостью ответила Рей. – Есть планы на вечер?***
– Бен, ты прямо-таки сияешь. Ты что, забеременел? – криво усмехнулся Хакс, заглянув в кабинет Бена в половину шестого вечера. Но Бен чувствовал себя слишком самодовольным, чтобы его это задело. Он собирался на свидание с Рей – настоящее свидание – а не как обычно, когда они заказывали что-то на дом и молились, чтобы малышка не плакала. Он вился вокруг Рей целых две недели, но сегодня, сегодня, он надеялся, что его дружок окажется внутри неё. Бен откинулся на спинку кресла и положил ноги на стол. – Я веду Рей на ужин. Хакс склонил голову набок. – И? – Это свидание, – пояснил Бен. – Я повторю. И? – Хакс вдруг прищурился. – Первое свидание? – Мы были заняты, – сказал в своё оправдание Бен, вдруг осознав, как глупо это всё выглядит в глазах Хакса. – У нас дома мелкий террорист. – Всё у тебя не как у людей, – усмехнулся Хакс. – Вы же не берёте свою маленькую очаровательную террористку с собой? Потому что если да, твои шансы на секс сегодня равны ну… – За Ханной сегодня присмотрит её крёстный, – перебил его Бен. – Знаешь, это должен был быть я. – Сам не в восторге, – Бен положил руки за голову. Он был согласен: Финн всё ещё был крёстным лишь номинально, поскольку они так и не решили окончательно, крестить Ханну или нет. И всё же ему хотелось, чтобы отношения между Финном и Рей оставались лишь дружескими, не более. Он ведь и был для Рей только другом, как убедился Бен. Единственное, что его беспокоило – в курсе ли этого Финн. – Вы с Фаз можете сидеть с ней, когда захотите. Пара часов с младенцем – лучше любого противозачаточного. – Бен? – Рей заглянула в его кабинет, и Хакс окатил друга таким взглядом, что тот едва не свалился со своего кресла. Он встал, нервничая, словно подросток перед первым свиданием. Рыжий успел стереть ухмылку с лица, прежде чем Рей его заметила. – Привет, Хакс. И хотя на его лице уже не было того выражения, его голос прозвучал озорно: – Ты выглядишь сегодня особенно очаровательно, Рей. – Я за тобой слежу, – сощурился Бен, положил руку на талию Рей и поспешил вывести её из кабинета, пока Хакс не отпустил очередной дурацкий комментарий. Перед самым выходом краем глаза Бен заметил, как друг поднял большие пальцы вверх ему вслед.***
Когда они вернулись с ужина, Финн ушёл почти сразу. Бен ждал, что в том закипит злость, когда он узнает причину, по которой его позвали нянчить Ханну. Ничего такого не случилось. Финн будто смирился. Бен снова задался вопросом, сказала ли ему Рей, что они… что? Пара? Встречаются? Спят друг с другом? Последнее не было правдой. Не во всех смыслах. Рей зашла в спальню и склонилась над колыбелью спящей Ханны. Бен пошёл следом и тепло обнял Рей со спины, уткнувшись подбородком ей в плечо. Он тоже глядел на их дочь. Казалось, всякий раз, когда он смотрел на неё, что-то в ней менялось. Ему казалось невероятным, что они создали нечто идеальное, но при этом менявшееся каждый день. Сегодня по пути домой они прошли мимо новостройки в Трибеке, за окном висела табличка «на продажу». Бен сжал руку Рей и подвёл её показать это. И, задрав голову к окнам четвёртого этажа, где была табличка, он притворился, что его сердце не заколотилось быстрее, когда Рей обняла его и положила голову ему на плечо. – Что? – спросила она, когда Бен с ухмылкой на неё взглянул. – Неплохое место, – просто ответил он. Рей схватила его за воротник, заставив немного пригнуться, и впилась в губы поцелуем. Сейчас, перед колыбелью Ханны, он целовал её шею и шептал тот же вопрос, что и всегда: – Хочешь, чтобы я отнёс Ханну в детскую? И этим вечером ответ был другим. Она пила вино за ужином, чего не делала целых одиннадцать месяцев, и её щёки заливались румянцем. Рей чуть повернулась, чтобы посмотреть на него. Её глаза блестели, и она ответила: – Да.***
Бен никогда бы не подумал, что неторопливый секс в миссионерской позе в тёмной спальне будет лучшим сексом в его жизни. Он обычно жаждал чего-то поинтереснее. Даже никогда не фантазировал о таком сексе. Но после бессчётного числа походов к психотерапевту, послеродового синдрома и ночей, когда ему приходилось сквозь зубы мириться с отказом и успокаивать нараставшее возбуждение в ванной, он занимался сексом с Рей. Не затем, чтобы вызвать у неё схватки, и не потому, что они напились, а потому, что она этого хотела. Вот что делало этот секс лучшим в его жизни. Он уложил Ханну в кроватку и выскользнул из детской на цыпочках, мысленно пригрозив дочери, что выгонит из дома, если она проснётся. Но та сладко спала. Когда он вернулся к Рей, она стояла голая. Бен замер. Он не видел её полностью обнажённой с самых родов. – Не говори, что я идеальна, – она не дала ему ничего сказать. – Знаю, что выгляжу не так, как раньше. Бен захлопнул рот. – Я и не собирался ничего говорить. У меня просто челюсть отвисла, – в ответ на это она покраснела. Рей не отрывала взгляд от его приближавшейся фигуры. Оказавшись прямо перед ней, он скинул с себя одежду, не церемонясь. Они легли, едва ли не формально, на кровать, лицами друг к другу. Бен ждал первого шага от неё. В конце концов, то ли от нетерпения, то ли от нервов, она фыркнула, схватила его за руку и притянула его к себе, подминаясь под него. Рей легла на спину, он опёрся руками на матрас и пристроился между её расставленными ногами, подавшись бёдрами вперёд, немного неуклюже. Бен едва не спросил, уверена ли она – хотя вряд ли хотел знать ответ – но когда она сомкнула ноги у него за спиной, и головка члена упёрлась ей между ног, она почувствовала, что уверена. Бен ощутил, что проникновение прошло легче и естественнее, чем раньше. Он поцеловал её, продвинувшись глубже, ожидая, что она начнёт сопротивляться или попросит его делать это медленнее. Но этого не произошло. Её тело легко приняло его, будто изменения в её теле сделали их более подходящими друг другу. И всё равно она оставалась достаточно узкой, чтобы заставить его застонать. – Ты не против делать это медленно? – Рей прерывисто вздохнула, когда он сделал первый толчок, их тела прилегали друг к другу по всей длине. – Медленно – это хорошо, – он не успокаивал её: Бен хотел, чтобы это продолжалось и продолжалось. Он подался назад наполовину и снова вошёл до конца, глухо зарычав. – Медленно – это просто отлично. Они начали медленно и продолжили медленно, но оргазм накрыл Рей как угодно, но только не медленно. Она тяжело дышала ему в шею, будто боялась, что Ханна услышит, а потом начала сквернословить, когда он с усилием подался вперёд и на секунду замер, так что основание его члена и бёдра оказались вплотную прижаты к её телу. Рей начала покусывать мочку его уха, из её груди вырывались тихие стоны, и боль смешалась с наслаждением. Небрежно поцеловав её снова, Бен оторвался от губ Рей и опёрся на руки. Он сделал очередной мощный толчок и глухо застонал, смотря на неё сверху вниз. Бен чувствовал явное удовлетворение от того, что заставил её кончить так быстро. С не менее удовлетворённой и счастливой улыбкой Рей положила руки ему на плечи и мимоходом спросила: – Ты же сделал вазэктомию, да? – Нет, – он продолжал двигаться внутри неё, медленно. Мысль о том, чтобы завести с ней ещё одного ребёнка, действительно поставив перед собой такую цель, приятно отозвалась внизу его живота. – Я хочу второго ребёнка. Лицо Рей вмиг изменилось от расслабленного к до ужаса испуганному. – Сейчас?! – Может, – поддразнил Бен. Но Рей определённо не оценила шутку. – А ну слезай! – она начала колотить его по плечам и груди, безрезультатно. – В смысле? – Бен подался назад. Он вот-вот должен был кончить, мышцы у основания члена напряглись, в нижней части позвоночника начало покалывать. – Ты пытаешься меня оплодотворить? – Рей оттолкнула его от себя. – Я думала, ты сделал вазэктомию! – С чего ты так решила? – Ты… ты сказал, что собирался! – её лицо сильно покраснело, и это никак не было связано с сексом. Теперь он вспомнил тот свой дурацкий комментарий, брошенный давным-давно. – Я просто ляпнул. Я не говорил всерьёз. Нет, я говорил… – поправил себя Бен. – Но передумал. Я не хочу, чтобы наша дочь была единственным ребёнком. И я хочу ещё одного. Может, мальчика, – Рей глядела на него так, словно он сошёл с ума. – Ты разве не хочешь второго? – Я… наверное, – нахмурилась она, всё ещё красная. – Я… я не хочу быть твоей… твоей детородительницей, – Бен рассмеялся, услышав последнее слово, и она, казалось, обиделась. – Я хочу влюбиться, выйти замуж и завести детей, запланированных. Иметь настоящую семью, – теперь она выглядела расстроенной и будто защищалась. – Вот чего я хочу. Бена тут же накрыла волна паники, ужасной ревности, негодования. Сначала он подумал, что Рей таким образом решила донести, что не хочет ничего этого с ним. Но она глядела на него с ужасной тоской в глазах, словно думала, что он не может дать ей всё, чего она желала. Бен едва не сказал, что даст ей всё что угодно, всё, чего она захочет, но не стал. Вместо этого он мягко ответил: – Ты этого заслуживаешь. Рей кивнула. Она выглядела до боли разочарованной. Бен не выносил, когда её лицо становилось печальным. Он снова навис над ней, поцеловал, и когда она хотела высвободиться из-под него, Бен указал на свой чуть упавший член. – Ты что, просто бросишь меня в таком состоянии? – в ответ на это Рей сощурилась, но обвила руку вокруг его шеи и намотала на палец прядь тёмных волос. – Я вытащу, – пообещал он. – Ты и в первый раз так говорил, – с раздражением сказала Рей. – Обещаю, – Бен поцеловал её в губы и добавил, тихо, имея в виду нечто большее, чем просто попытку избежать нежелательной беременности. – На этот раз я всё сделаю правильно. Рей ничего не сказала, но поцеловала его в ответ.***
Если до этого их любовная игра была медленной и простой, сейчас всё стало иначе. Рей оседлала его, обвив руки вокруг его шеи и едва помня себя, когда Бен вцепился ей в бёдра и стал двигать её вверх-вниз в такт своим толчкам. Она тяжело дышала ему в ухо. Бен почувствовал, как её затвердевшие соски касаются его грудной клетки. Когда они начали двигаться быстрее, он ощутил тёплые капли грудного молока на своей коже, стекавшие к его животу, из-за чего при каждом толчке стали возникать странные, хлюпающие звуки. Его руки скользнули вверх по её рёбрам, и Бен перевернул её на спину, нависнув сверху. Он стал целовать её липкую грудь, Рей запустила пальцы ему в волосы и крепко сжала, но не стала останавливать его, когда он сомкнул губы вокруг её левого соска и начал посасывать. Она стонала и дрожала в объятиях Бена, её спина выгибалась в его руках; она кончила, и с её губ срывались какие-то глупости. Когда Бен поднял голову, Рей вытерла его губы своим пальцем. Бен обхватил его губами, и глаза Рей заблестели. На секунду он задумался о том, чтобы нарушить своё обещание вытащить. Бен был уверен, что хочет ещё детей и что хочет этого только с Рей. И всё же он положил руку ей на талию, подтолкнул Рей вперёд и освободился. Она обхватила его бёдра коленями и смотрела, как он трижды провёл рукой по стволу. Из его груди вырвался приглушённый рык, Бен закрыл глаза. Весь её живот был белым и липким: от её молока и его семени. Взволнованный вздох, и Бен прижался к ней, размазав этот бардак ещё и по своей мокрой от пота коже. Спустя минуту Рей успокоилась и расслабилась, её губы были поджаты, словно она пыталась спрятать улыбку. Она взглянула на себя, потом на него и фыркнула. Бен, в свою очередь, сказал, абсолютно невозмутимо: – Думаю, пора начать укладывать Ханну в детской каждую ночь.***
Они стянули с постели мокрые простыни и лежали на незастеленном матрасе. Бен знал, что скоро проснётся Ханна, и ему придётся её кормить, поэтому он не ложился спать. Лёжа в тёмной комнате и ощущая дыхание Рей у своей шеи, Бен размышлял. У него появился план. Его планы всегда были грандиозными, до безумия грандиозными, и этот не стал исключением.