Неожиданность / Unexpected

      Пару минут Рей слышала, как льётся вода в душе, но вскоре из ванной донеслось громкое «Блять!».              Она поднялась и испуганно взглянула в колыбель. Ханна пошевелилась, приглушённо хныкнула, но тут же снова засопела. Рей тихонько легла опять и уставилась в потолок. Послышалось ещё одно ругательство. Бен явно не на мыле поскользнулся: он был рассержен.              Рей тоже сердилась.              Пробормотав то же слово из пяти букв себе под нос, Рей вылезла из постели и открыла дверь в ванную. Бен вытирался. Отняв полотенце от лица, он сверкнул глазами:              – Что?              – Ты сейчас Ханну разбудишь, – она закрыла за собой дверь, прислонилась к ней и скрестила руки на груди.              – Тогда ты зря пришла, – отрезал Бен. – У нас вот-вот случится скандал.              – Я не пытаюсь устроить скандал, – он не отрывал от неё взгляд, стоя прямо перед ней – голый и мокрый. Рей поймала себя на том, что глазеет на его торс, и приложила усилие, чтобы поднять голову. – Я пытаюсь объяснить…              – Нечего тут объяснять, – прервал её Бен. – Ты выразилась предельно ясно.              – Мы теперь родители, – зашипела на него Рей. Она вот-вот готова была выйти из себя и жалела, что нельзя было кричать. Она пришла в ванную из лучших побуждений – вразумить его и стереть это ужасное уязвлённое выражение с его лица – но теперь она забыла об этом. – Нам нужно думать о том, что будет лучше для нашей дочери.              У Бена вырвался смешок.              – Как это вообще связано? Знаешь, что делают нормальные родители? Они целуются, занимаются сексом и живут под одной крышей.              – Но не твои родители, – бросила Рей, наплевав, что эти слова могут его ранить.              Бен проигнорировал это.              – И родители спорят, скандалят, это нормально. Детям это не вредит. Чего ты боишься? Что у нас действительно что-то может получиться? Или что ничего не выйдет?              Рей взглянула на него. Они так долго ходили вокруг да около и избегали этого вопроса, что было странно слышать, как Бен говорит об этом вслух.              – Мы не можем сейчас сойтись, а потом… а потом передумать. Это нечестно по отношению к Ханне.              – Ханна? – лицо Бена скривилось в усмешке. – Ханна – ещё совсем ребёнок. Она не знает, есть между нами что-то или нет. Ты пытаешься защитить себя, а не Ханну.              – Я должна защищать Ханну. Ты однажды угрожал отнять её у меня, – огрызнулась Рей. – Уже забыл?              Это его задело. Она видела, как его щёки порозовели. Бен повысил голос, впервые за эти несколько минут, что они стояли в душной и тесной ванной комнате.              – Нет. Прекрати говорить о Ханне, она тут вообще ни при чём. Я бы никогда её не обидел и не забрал у тебя, – Рей ничего не могла сказать, потому что верила его словам. Он твёрдо добавил: – Это только между тобой и мной.              Рей стояла в нерешительности.              – Если бы наша первая встреча не обернулась беременностью, мы бы больше никогда не увиделись.              Бен скривился.              – Ну, ты всё же забеременела, и наша жизнь изменилась, поэтому сейчас нам нужно учиться жить с этим.              Рей уставилась на него, её охватила обида. Одиночка по натуре, Рей всё же тайно мечтала о том, как влюбится – по-настоящему, как в кино. Узнав о беременности, она отпустила эти мечты. Она уже не могла просто так встретить парня, влюбиться в него без памяти, выйти за него замуж и завести семью. Её жизнь пошла по какому-то совсем непоследовательному сценарию.              Она начала думать, что уже никогда не влюбится. У неё была Ханна. И, хорошо это или плохо, это значило, что у неё был Бен. Ни для кого больше не осталось места. Они могли спать вместе. Это было бы просто. Даже удобно.              Рей была уверена, что Бен хотел быть с ней лишь потому, что так было удобнее. Не из-за любви.              Когда она ничего не ответила, Бен тяжело вздохнул. Он собрал свою разбросанную одежду и потянулся к дверной ручке.              – Ты куда?              – Я сегодня сплю на диване, – он повернулся на полпути, почти обиженный вопросом. – Ты думала, я уйду, потому что мы поругались? – Рей молчала. Она действительно так и подумала, но не готова была признать это. Хотя, уйди он, Рей бы не обвинила. – От семьи не уходят, – отрезал Бен.              – Бен, – она вцепилась в его плечо. Его кожа ещё была влажной, с холодными застывшими каплями. – Ты бы был со мной – просто со мной – не будь у нас Ханны?              Он смотрел на неё – долго, будто оценивающе – и у неё внутри всё сжалось. Бен не ответил на вопрос прямо, возможно, потому, что честный ответ Рей бы не понравился.              – Как думаешь, люблю ли я Ханну?              – Что?              – Я люблю Ханну?              – Да.              Он любил её, с такой преданностью, что даже Рей, мать ребёнка, не могла этого понять. Последние десять месяцев его мир будто вращался вокруг малышки. И больше ни для кого не было места – даже для неё.              – Я не планировал Ханну, – прямо сказал он, и его голос немного дрогнул. – Но я люблю её. И ты её любишь.              Рей неохотно кивнула. Она видела, к чему он клонит, и была не в силах остановить его. В какой-то степени в его словах был смысл.              Бен навис над ней, Рей чувствовала его тёплое дыхание на своём лице.              – Неужели мысль о том, что мы тоже можем любить друг друга, кажется тебе дикой?              Она смотрела на его губы, непроизвольно кусая свои. На его лице была тоска. Его голос был задумчив. На него не похоже. Она неотрывно смотрела на его разомкнутые губы, и тоска на его лице сменилась желанием – чистым и неподдельным.              – Рей, – его голос был хриплым. Тоже не похоже на него. – Хочешь, чтобы я сегодня спал на диване?              – Да, – выдохнула Рей. Они стояли достаточно близко, чтобы поцеловаться. Рей понимала, что хочет поцеловать его.              Когда Бен стал отстраняться, она положила руку ему на шею и притянула к себе для поцелуя. И тогда он понял, что она имела в виду.              

***

             Не тратя силы на разговоры, Бен отнёс Рей в гостиную на руках, и они мягко опустились на диван, весь путь целуя друг друга в губы. Бен уложил её на спину, его колено оказалось у неё между ног. Он жадно целовал Рей, они тонули в мягких подушках на диване.              – Бен, – шепнула Рей. – Я не готова.              – Я знаю, – он едва оторвал губы от её шеи. Бен оттянул воротник её рубашки, обнажил ключицу и продолжил ряд поцелуев.              Её штаны оказались на полу, Рей даже не поняла, Бен стянул их или она сама, пусть Рей и сказала, что не готова. Он уже скинул с себя полотенце и всякий раз, целуя её, нетерпеливо прижимался бёдрами, оставляя липкий след, который тянулся от её живота ниже, к чуть расставленным ногам.              – Бен…              – Я знаю, – он прервал её поцелуем. Головка уткнулась во внутреннюю часть её бедра, и Рей вздрогнула. Обжигая дыханием её губы, Бен снова шепнул, больше как благословение, чем утешение. – Я знаю.              Его член скользнул по её бедру, и Рей показалось, будто Бен хотел войти в неё, но промахнулся. Но он повторил это снова, глухо застонав, и она поняла. Бен провёл головкой по её бёдрам ещё несколько раз, выругался и лёг на бок, прижимая Рей спиной и задом к себе. Этот диван был слишком мал для них двоих.              Бёдра Рей уже были мокрыми и липкими, и его член легко скользнул между её ногами. Она свела их сильнее, и Бен слабо застонал ей в ухо. Он двигался взад-вперёд, и, когда головка касалась её клитора, Рей вздрагивала и непроизвольно закусывала губу.              – Не… – задыхалась Рей, его руки нащупали грудь и сжали её. – Я не хочу… – она издала тихий странный звук, – устроить тут бардак.              – Поздновато для этого, – прерывисто проговорил Бен. Он был прав: то, что они делали, было нечто сумбурное, неряшливое. Если они ещё не оставили мокрых пятен на диване, то это непременно скоро случилось бы. Рей усмехнулась, тяжело дыша, и схватилась за его предплечья, удерживая руки Бена ближе у своей шеи, подальше от груди.              Когда его дыхание стало тяжёлым, он освободился от рук Рей и запустил пальцы ей между ног. Он толкнул кончик указательного пальца под капюшон клитора, Рей быстро достигла пика и прижалась лицом к подушке, чтобы заглушить свой собственный визг.              Его рука стала липкой, как её бёдра. Бен взял в эту руку член, прижал головку к животу Рей, и кончил, из его груди вырвался напряжённый стон. Липкая, горячая сперма сквозь пальцы потекла Рей на живот, ей на пупок, стекла на диван. Они устроили бардак, как Бен и пообещал.              Бен её не любил, и она его не любила.              Но когда он коснулся губами её плеча, тяжело дыша, и удовлетворённо выдохнул, Рей подумала, что он был прав. Не такой уж и дикой была мысль.              

***

             – Ханна спала всю ночь? – прохрипел Бен, потягиваясь на диване.              – Нет, я покормила её в три, – Рей сидела, скрестив ноги, в кресле в углу. Ханна лежала у неё на коленях. Рей скорчила малышке рожицу, и Ханна почти улыбнулась, издав смешной звук.              Бен моргнул и протёр глаза. Уже было утро.              – Я этого не помню.              – Ты спал.              Он обескураженно вздохнул и медленно сел.              – Извини.              – Ничего, – отмахнулась Рей. – Ты устал.              Бен глядел, как они смешно смотрят друг на друга, и вдруг сказал:              – Не уверен, что смогу продолжать в том же духе, – Рей резко подняла на него глаза, и он пояснил, увидев непонимание на её лице. – Ездить постоянно туда-сюда. Я не высыпаюсь, – он замолк и вдруг выпалил. – Мы могли бы переехать в квартиру побольше…              Не успел он закончить, и не успела Рей ответить – или даже подумать об ответе – как его телефон завибрировал.              – Придержи эту мысль, – Бен встал с дивана, наклонился к спинке кресла и чмокнул Рей в губы. И почему-то это показалось ей более интимным, чем то, что они творили этой ночью на диване. Телефон продолжал звонить, и Бену пришлось ползать по полу в поисках штанов. – И кто, мать его, трезвонит мне в семь утра?              

***

             Рей соврала, что Хан – её свёкр. Закончив у стойки регистрации, Рей встретилась с лечащим врачом, тот задал ей пару вопросов и рассказал о случившемся. Квартиросдатчик нашёл Хана на полу без сознания в прачечной, которая была в подвале дома в Вашингтон Хайтс, где сейчас жил Хан. У него в желудке разорвалась язва, и он потерял много крови. Пока они стояли в коридоре, врач сообщил, что опасность миновала, но прогнозы неутешительные.              – Привет, детка, – сказал Хан, когда Рей прокралась в его палату. В лучшем случае он выглядел недовольным. – Не нужно было приходить. Со мной всё нормально.              Рей осторожно села на стул рядом с его кроватью.              – Бен дома с малышкой, – объяснила она, хотя Хан не спрашивал. – Он не хотел, чтобы она нахваталась микробов.              – Я и не ждал, что он придёт, – отрезал Хан. Они замолкли, и через секунду он добавил. – Ты должна вытащить меня отсюда. У меня нет денег на всё это дерьмо.              – Обо всём уже позаботились, – перебила его Рей. – Оставайся, сколько потребуется. Бен хотел, чтобы ты это знал.              Хан бросил взгляд на свои руки, лежавшие поверх больничного одеяла. Они выглядели как руки старика, очень костлявые. Его голос был тихим – совсем не как обычно.              – Передай ему от меня «спасибо», – он немного повёл плечами и грубо добавил, – но я не хочу оставаться. Не хочу помереть в больнице.              Рей тяжело сглотнула. У неё возник порыв – весьма щедрый, как всегда – пригласить его пожить у неё в квартире. Но она знала, что Бен никогда такого бы не позволил.              – Этого не будет.              – Ну, я умру, – криво улыбнулся Хан. – Но, чёрт подери, не здесь.              

***

             Когда Рей вернулась домой, Бен был в её постели. Ханна спала на спине посередине кровати, и Бен, с его длинными ногами и руками, обернулся вокруг неё полумесяцем. Он взглянул на Рей, переступившую порог спальни, и опустил глаза на спящую дочь. Его губы сжались в тонкую нить.              – Он говорил, что у него в запасе ещё пять лет, – очень тихо говорил Бен. – И что прогнозы хорошие.              Рей тихо присела на край кровати.              – Он не проходит химию.              – Почему? – Бен не отрывал глаз от Ханны.              – Сказал, что в его возрасте оно того не стоит, – ответила Рей, хотя не вполне сама в это верила.              – Так значит… – было очевидно, что и Бен этому не верит. Он едва ли не начал злиться. – Сколько?              – Может, пара месяцев, – признала Рей.              Бен сжал зубы.              – Вот ублюдок, – тихо выдохнул он.              – Бен.              Он перекатился на спину и закрыл рот рукой. Бен лежал так пару секунд, будто сдерживая слова, которые так и норовили вылететь. И когда он отнял руку от лица, они всё же вырвались.              – Это так эгоистично. Умереть просто так, когда можно было лечиться и жить, – Бен сделал судорожный вздох. – Он всегда был таким эгоистом.              Рей легла на кровать и погладила маленькую ножку Ханны в носочке. Она не вполне понимала горе Бена. Казалось, он не любил своего отца, но эмоции, проступившие у него при мысли о неминуемой смерти Хана, вырвались из глубины его души.              – Я считала свою мать эгоисткой, – открылась ему Рей. – Потому что она наложила на себя руки. Она не рассказала отцу о моём рождении, поэтому я осталась и без матери, и без отца. И я думала, что это самое эгоистичное решение, которое только можно принять, – Рей видела, что Бен её слушает, хотя он глазел в потолок. Она заметила блестящую каплю, которая поползла из уголка его глаза к виску. – Но теперь я понимаю, что она была больна и должна была уйти. Я бы хотела сказать ей, что прощаю её. Надеюсь… надеюсь, она не умерла с чувством вины.              Бен хранил молчание. После долгих минут в тишине он сказал, еле слышно:              – Ты лучше меня. Не знаю, смогу ли простить его.              Рей наклонилась к нему и смахнула слезинку с его лица. Он вздрогнул.              – Ещё осталось немного времени.              Бен взял её руку в свою и прижал к щеке, не сказав и слова.