Говорить

Нарцисса пришла к нему в камеру лишь на пятый год заключения, когда уже Сириус её не ждал. Ему было на что злиться — он думал, что задушит её, если она всё-таки придёт, но перед этим возьмёт прямо на грязном полу. Вместо этого он накинулся на неё с поцелуями, не обращая внимания на то, как смотрел на них сквозь решётку сторож. Нарцисса его отстранила и отошла на шаг, стряхивая с чёрных рукавов мантии осевшую пыль. Сириус тихо хмыкнул, хотя ему показалось, что его наотмашь ударили по щеке. — Ты не очень-то торопилась, дорогая, — произнёс он тоном, полным желчной насмешки. Нарцисса зябко передёрнула плечами, с брезгливым видом оглядываясь по сторонам: она предпочитала смотреть куда угодно, только не на него. Сириуса это и смешило, и выводило из себя. — Я здесь не за этим, — сказала она равнодушно-холодно. — Если ты не заметил, всё давно кончено. — Вот как? И ты наконец соизволила мне об этом сообщить? — Сириус облокотился о стену плечом; ноги с трудом держали его, иначе бы он бросился к ней и, сжав за плечи, затрахал бы до смерти. Нарцисса бы не вырвалась: изобразила бы жалкие попытки оттолкнуть его, а потом бы ослабла в его руках и позволила делать то, что он хотел. Как это и случалось всегда. Но он с трудом находил в себе силы сделать шаг. — Твоя мать умерла, — то была лишь сухая констатация факта. Нарцисса стояла к нему спиной, словно бы боялась посмотреть в глаза и увидеть там что-то — как будто она не знала, что Сириусу было плевать. Больно ему стало по другой причине. — Значит, ты ждала повода, чтобы прийти ко мне? Неплохо-неплохо. Так ты оправдываешь перед собой свой визит? — он улыбался, когда Нарцисса обернулась, недовольно поджимая губы в тонкую линию — прямо, как его покойная матушка. — Благородная миссия. Да ты почти герой: пришла, несмотря на дементоров, сообщить о смерти несчастной матери непутевому кузену. Браво. Тебе впору гордиться собой. Она подошла, столь стремительно, что он и не заметил, только увидел, как её рука, увитая кольцами, взлетела вверх, и не успел перехватить. Ладонь ощутимо ударила по щеке, и во рту появился солоноватый привкус крови. Но Сириус лишь усмехнулся, как усмехался, когда мать орала на него — ему это было привычно. — Урод. Он схватил её руку за запястье, притягивая Нарциссу к себе: она не сопротивлялась, только смотрела с ненавистью и презрением. Она всегда смотрела на него именно так, словно бы мечтала уничтожить взглядом, но боялась испачкаться об него. — Повторяешься, — сказал он прежде, чем поцеловать её. Нарцисса зло сомкнула губы, и Сириус рассмеялся ей в рот, спутывая пальцы у неё на затылке. Она не оттолкнула его снова и через минуту даже прижалась ближе, запрокинув голову, чтобы ему было удобнее её целовать. — Я тебя ненавижу, — хрипло прошептала она, расстёгивая его рубашку, когда он отстранился, чтобы перевести дыхание. — Я больше никогда к тебе не приду. Сириус знал, что уж последнее точно было правдой, поэтому вновь разрывал её губы поцелуем, склоняясь к ней. — Ну, может быть, кто-нибудь из родственников тоже умрёт — тебя же это так возбуждает, — отвечал он.