Люди странные

— Я ее сожру, — прошипел Веном. — Вот увидишь, сожру эту псину. — Только попробуй, — с отчетливой угрозой в голосе ответил его хост. Уличный щенок, прижатый к груди Эдди, радостно тявкнул и лизнул ему лицо. «Вот наглец», — подумал Веном, старательно удерживая эту мысль подальше от сознания человека. Смеяться еще начнет, мол, ты ревнуешь, комок инопланетной жижи, ты точно ревнуешь! А Веном не ревновал: просто, ну... Зачем им это бесполезное создание? Только жрет, гадит и орет. Он уже видел собак у других людей, но не задумывался, для чего они нужны. И Веном даже представить не мог, что его человек тоже захочет себе псину. Зачем она, если нельзя съесть? Веном обиженно молчал по дороге домой, не среагировал даже на не купленные в магазинчике миссис Чен вкусняшки. «Все равно потом заставлю сходить за ними, — подумал со злорадством. — Да и на кухне еще парочка батончиков припрятана». Зато дома заговорил сразу, не успел Эдди разуться и замкнуть дверь. — Нет, Веном, мы точно не будем ее есть, — терпеливо повторил он. — Это питомец, а не еда. — Что такое питомец и зачем он нам? — уточнил Веном. Он знал много слов из языка, на котором говорил его Эдди, но преимущественно из активного словаря. Веном слушал, что говорили люди, быстро научился читать этот язык, да и в принципе впитывал информацию как губка (глупый Эдди обозвал это склонностью к языкам). Симбиотический образ жизни обязывал. В буквальном смысле шариться в воспоминаниях и знаниях носителя он не мог, и это, наверное, к лучшему, но адаптировался к новому он действительно очень быстро. И все же, слово "питомец" было ему незнакомо. Эдди поскреб щетину на подбородке — он часто так делал, когда пытался объяснить что-то, — и ответил: — Питомцы — это животные, которые живут у людей дома. О них нужно заботиться: кормить там, убирать за ними, воспитывать. А они взамен тебя любят. Как-то так. Веном перестал быть только голосом в голове и материализовался возле шеи: такие разговоры они оба предпочитали вести, как говорил Эдди, лицом к лицу. Морда к морде. Щенок, все еще сидящий на руках, испуганно пискнул и завозился, очевидно, пытаясь увеличить дистанцию между собой и зависшим возле него незнакомым существом. Человек спустил его на пол, и тот сразу же бросился куда-то в спальню. Веном проводил его взглядом. — И тебе нужно, чтобы этот трусливый кусок шерсти тебя любил? Зачем? Тебя же люблю я. — Ты не питомец. А я всегда хотел собаку. Или ты тоже не дашь мне ее завести? «Не дам», — хотелось рявкнуть, но кое-что в этой фразе привлекло внимание. — Тоже? — Сначала родители не разрешали, потом учился, потом съемная квартира, тоже нельзя животных, — выпалил Эдди, помолчал немного, — потом Энни и ее вредный кот. А теперь и ты? Что-то обиженное и тоскливое сквозило в его голосе; Веном боднул его башкой в челюсть и потерся ласково. Не подлизывайся, буркнул человек. Веном ухмыльнулся зубасто и облизнул ему все лицо. Тот возмущенно вскинулся: — Ви, — завопил, — я же попросил! Веном захохотал. Вечером, когда Эдди влюбленными глазами смотрел на развалившуюся на его кровати, отмытую, накормленную и полностью довольную жизнью псину, Веном ему сказал: «Я, вообще-то, лучше собаки, но если тебе так хочется возиться с этим, то валяй». Эдди не бросился его обнимать-целовать, конечно, но только потому, что Веном отсиживался внутри его тела и не показывался с самого ужина.