Лето любви

— Мне кажется, на том фестивале в Монтерее этих цветастых наркоманов было столько же, как сейчас у этого Кристо, — заговорил парень, упавший в диван рядом с Лорейн. — Кстати, а кто из них Кристо, ты случайно не знаешь? Меня Джоном зовут, если что. — Удалюсь, да подальше, залезу повыше, там услышу пронзительный звон тишины, — прищуриваясь в прореху в стене, отрешенно пропела Лорейн. Уолкер не сразу пришло в голову ответить на вопрос подсевшего парня, выделяющегося из цветной толпы черной, как у нее, рубашкой. Возможно, всему виной были чудо-таблетки хиппи, которые привели ее на эту вечеринку. Её планы прийти сюда в адекватных отношениях с собственным разумом обломались, хрустнули, как ветка под ногами в густом лесу. Здешние парни и девицы в действительности выглядели, как сборище дикарей. Не то, чтобы Уолкер была против подобных встреч с музыкой до оглушения, сигарет с интересным наполнителем и морем алкоголя, но некоторые ситуации и вправду выходили из-под контроля. Прямо перед ее носом один парень разбил о голову второго бутылку, чем вызвал поток крови вперемешку с виски, забрызгивая Лорейн. Она с яростью оттолкнула их от себя ногой и прижала папку с делом к груди сильнее, чтобы не размыть ничего. За то время, что Уолкер уже находилась здесь, она успела опросить пару-тройку свидетелей с фото, все твердили ей одно: «Кристо и Эндрю где-то здесь», тыкали в неопределенную сторону, в сторону следующей комнаты, туалета с блюющими девушками или вовсе в стену. Ничего сформированного в единую адекватную мысль она так и не услышала. Ло вернулась из мыслей в шум толпы. Усевшись вновь на диван и вытащив сигарету для поддержания баланса нервов, накопленных за короткий период пребывания здесь, Лорейн поднесла её к огню зажигалки сидящего по соседству в кресле. Втянув в легкие горячий дым сигареты, Ло выдохнула его в сторону, повернувшись к подсевшему парню. Она не видела его ни на фото, ни где-либо раньше. Некоторые черты выдавали в нем что-то знакомое, только ком мыслей уводил ее в сторону на данный момент. Уолкер еще раз прокрутила в затуманенной голове вопрос незнакомца и заставила себя сконцентрироваться, когда вдруг осознала проскользнувшие слова о фестивале. — Честно говоря, Кристо еще не видела. Думаю, он где-то здесь, я его знаю. Ты был на фестивале? — она вновь затянулась, неугомонное бормотание могло ее выдать. — Там был мой друг, — Ло бегло бросила взгляд на коряво начерченное на ладони имя, чтобы с туманной головой не перепутать. — Эндрю. Чувак задолжал мне бабок, теперь скрывается. Но я точно знаю, он бы не пропустил такое. Никак не могу его найти. Случаем, не видел его здесь? Лорейн старалась говорить как можно убедительнее. Уверенный тон в сочетании с придуманной на ходу историей уже помогли ей сегодня, когда несколько часов назад она явилась в скрытое от глаз не-магов убежище хиппи, где ей пришлось пройти сквозь стену, тернии канализации точно в затхлое помещение с раскиданными всюду цветастыми покрывалами. Уговорить их взять ее с собой на сегодняшнюю вечеринку не составило проблем. Она отдала им деньги, что у нее имелись от Эверета, а те накачали ее чем-то непонятным. Действие не было похожим на обычные наркотики, созданные не-магами. Скорее что-то с привкусом магии, бодрости, как от кофеина, и перекрытием всех насущных проблем более важными, вроде распятия банана и игр в гляделки с птицей на улице. Лорейн с горем пополам помнит, как добралась сюда. Примерно пару часов назад она начала осознавать, что уже находится в толпе накачанных алкоголем и наркотиками не-магов и магов, тщательно скрывающих свою сущность. Здесь это, впрочем, не имело никакого значения. Только обстановка Лорейн казалась весьма странной, словно лампа накаливания вот-вот взорвется, впрыснув свои осколки в чужие глаза и кожу. Ей было неуютно, нечем дышать, хотелось пить, но еще больше — хотелось кого-нибудь убить. И это не было обычной гиперболизацией постоянного желания убить Эва или соседа напротив, что всё никак не может угомонить свою собаку, лающую по ночам на всякую ерунду. Это было желание, граничащее с местью и, как ни странно, возможностью. Ничто не составляло труда толкнуть тех двух идиотов на осколки разбитой бутылки, чтобы они впечатались в их виски. Остатки разума, плавающие в толще мозга, напичканного черт знает чем, усаживали ее обратно на диван. Неожиданно нашедшийся собеседник отвлекал ее внимание, и это было ей на руку, он чем-то походил на нее. Уолкер посмотрела на тлеющую сигарету, превратившуюся в колбаску пепла на фильтре, и обратилась к собеседнику. — Что, кстати, было на том фестивале, Джон? — Лорейн нервно сглотнула, она старалась говорить непринужденно. Глаза жгло, она могла поклясться, что увидит в зеркале красный ободок на веках. — Я на тот момент кутила с друзьями, жалею, что не поехала. Один из пьяных парней с дредами и татуированными руками прислонился к уху Лорейн губами, нашептывая что-то пошлое, что собирается сделать с ней прямо сейчас в соседней комнате. От этих слов на глаза Уолкер словно поставили заслонку, и она с размаху, немного неуклюже, влепила ему пощечину. Тем не менее, была уверена, что щека его будет гореть алым пламенем еще несколько долгих минут. Врезав еще раз ребром ладони по уху обнаглевшего хиппи, Уолкер пересела по другую сторону от паренька. Она никогда не любила представителей этого нового движения, просто не понимала. С её характером она едва ли могла быть другом хоть кому-то. А сейчас она ненавидела вообще всех. Руки сжимали папку у груди, хватаясь за этот кусок картона, как за что-то, что могло помочь ей выкарабкаться с тонущего корабля. Костяшки на пальцах побелели, тремор рук и сбившееся дыхание, гнев нарастал, и Уолкер ничего не могла с ним поделать. — Детка, ну, ты чего? Я всего лишь хочу подарить тебе немного ласки, — едва ворочая языком, отвечал пьяный хиппи. Ло взяла со столика одну из бутылок, кажется, текилы и с глухим звуком ударила ею по голове нахала. Бутыль не разбилась, а тот вяло упал на диван и сполз на пол. Он всё еще дышал. Лорейн это не нравилось. Развернувшаяся внезапно шумиха до конца протрезвила девушке. Парень, с которым она недавно беседовала, так молниеносно рванул на улицу, что, казалось, вся бушующая толпа побежит за ним по инерции. Уолкер, однако, именно так и сделала. Провести последние часы гулянки или, возможно, вообще жизни рядом с почти трупом хиппи-извращенца, который она сама же и организовала, немного не входило в ее планы на сегодняшний вечер. Упрямо следуя сквозь снующих пьяных хиппи, Лорейн оказалась возле двери. Кто-то указал на выход и крикнул: — Там, кажется, Эндрю избивают, — и расхохотался, утонув в темноте туалета, увлеченный какой-то блондинкой. Эндрю — имя, которое было в списке, но про которое ничего не было известно. Лорейн побежала вниз по лестнице, махом преодолевая препятствия в виде перил. Хлопнув дверью следом за большим черным парнем, Уолкер заметила тот же медальон, что был на фотографии Мэри у Эверета в конторе. Тот же медальон, что бесследно пропал после её смерти, но был указан в деле свидетелей, как имеющийся на ней ранее. Тот медальон, который, в сущности своей, был артефактом, поглощающим агрессию Мэри и проецируя ее на окружающих; медальон, без которого она славилась едва ли не на всю округу своим взрывным характером. Зато когда он висел на ее прекрасной шее, Мэри становилась милой и покладистой, а взрывным характером награждалась вся округа. Именно поэтому началась «каша» в квартире у Кристо, и именно поэтому она чуть не убила пристающего парня. Избивающий Эндрю Джон вместе с каким-то черным парнем вывел Лорейн из ступора. Вполне вероятно, что бил он его по той же причине, почему и она здесь. Уолкер приблизилась, чтобы посмотреть на рожу рыжего гада, смеющего украсть у нее жизнь сестры. — Ты, ублюдок, решил, что можно брать безделушки у мертвых? — Ло достала палочку из рубашки и направила ее в парня. Пацифик, валяющийся в траве, уже не имел силы. Будучи снят с распространителя агрессии, он не оказывал никакого действия. Её гнев попустило, осталось лишь отчаяние. Глубокое и гнетущее отчаяние, заставляющее утирать слезы со щек прежде, чем те преодолеют барьер подбородка и канут в просторах одежды и пыльного газона. — Это ведь ты убил ее, верно? — прорычала Лорейн, не выпуская палочку из пальцев. Рука прямая и твердая. Решительность. Она на секунду предположила, что Джон, должно быть, знал ее сестру. Она хотела, чтобы он убил этого урода. Лорейн искала какой-то защиты от окружающих. Ей отказали в МАКУСА, её послали правоохранительные органы не-магов. Должен был быть кто-то, кто поможет отомстить так, как полагается — той же монетой. — Я никого не убивал, я ничего не делал, пожалуйста, я никого и пальцем там не тронул, — кричал Эндрю, в надежде, что хоть что-то из этого произнес вслух, потому что сам себя он едва ли слышал, пытаясь не дать сознанию ускользнуть. Он пытался отползти от разъяренной Лорейн, но девушка не давала ему этого сделать, наседая с каждым шагом. — Клянусь, я никого не трогал! — Придурок! Они заберут мой амулет! — проорал Джон, пиная Эндрю по ногам, хватаясь за руку чернокожего. — Майк! — Твой? — с неподдельным удивлением спросил Майк, оттаскивая рыжего парня от амулета. — Мы же хотели его продать и выручить деньжат, брат. — Черномазый урод, — стиснув зубы, злился Джон. — По-твоему, я для того рисковал всем, — сладко пропел мальчишка, замахиваясь железным прутом, — для того прикончил ту дуру, чтобы позволить какому-то чернозадому кретину продать мой крестраж? Железная палка из его рук полетела в ухо Майка, рассекая воздух и его смольную кожу. Лорейн не успевала реагировать за ходом событий. Действие Джона вывело Майка из равновесия, и тот грохнулся без сознания на траву, а сам он вытащил волшебную палочку из штанов и, крутанувшись, исчез в вихре. Запахло трансгрессией. Если возможно было бы описать мир в глазах Лорейн, то его прямо сейчас резко встряхнули и повернули с ног на голову. Падать было бы больно, как было больно и осознавать сейчас, что вся теория, построенная так быстро и так замечательно сложенная, так же быстро порушилась. Как карточный домик — достаточно убрать всего одно составляющее. Несколько минут назад она сидела рядом с убийцей своей сестры и могла бы свободно заехать ему по морде, а учитывая действие артефакта, вовсе убить. Несколько секунд назад она узнала, что главный подозреваемый в убийстве являлся всего лишь проходимцем, попавшим под руки и ноги из-за крестража. Она так и не успела опустить волшебную палочку. Мыслительный процесс был запущен, механизм понимания ситуации крутился в голове, заставляя Уолкер холодеть в руках, щеках. Горло сдавил очень тупое чувство потери. Не той, что она испытала при потере сестры, а другой, когда выполненная работа близка к завершению, а затем катится в тартарары. Лорейн переводила палочку с одного парня на другого. «Ну, просто дикие придурки», — думала она, глядя на них. Сомнения по поводу черного парня, оглушенного палкой, одолевали ее разум. А Эндрю, кажется, вообще не понимал, что происходит. — Эй, ты! — Лорейн слегка задела ботинком лежачего чернокожего и резко отпрыгнула. Перспектива быть схваченной и поваленной рядом была не очень кстати. Но тот был не в себе. — Оживи, — Уолкер коснулась палочкой до парня и добавила «анестезио» в придачу. — Эндрю, — развернулась она ко второму, скинув папку с делом свидетелей на землю. Теперь в ней не было никакого смысла. — Как этот артефакт, будучи крестражем, твою мать, оказался у тебя? Что ты знаешь об убийстве для этой хреновины? Наступающая на пятки ночь накрывала развернувшуюся сцену одеялом полумрака, заставляя Лорейн сощуриться, всматриваясь глубже в лицо Эндрю. Её холодный взгляд с нахмуренными бровями, прямо как у Эверета, когда тот был в деле, означал: «Ты скажешь мне все, иначе я взорву тебя к чертям собачьим». Майк, тем временем, пришел в себя и закряхтел, откашлявшись не то кровью, не то прокуренными дотла легкими. — Я-я ничего не знаю. Я даже не знал, что это крестраж, и-и что кого-то убили, — Эндрю заикался, но, во всяком случае, теперь его не лупили и можно было иметь возможность ответить без последствий быть убитым. — Что это вообще нахрен такое? — Вот ёбаный ублюдок, — Майк приподнялся на руках и с прищуром взглянул на девушку. — Ты ведь будешь его искать? Я бы на твоем месте искал. Заодно напомнишь ему моё имя. Майк пошарил по карманам, привстал, пошатываясь от оглушительного удара по уху, и вытащил сигарету. Она щелкнула на конце огоньком, и Майк с диким удовольствием затянулся. Уолкер знала убийцу, пока ей этого было достаточно. Она достанет его из-под земли, но засадит того, кого нужно. Или убьет, если придется. «Эв отмажет», — тут же скользнуло в ее мыслях. Лорейн посмотрела на Эндрю с долей снисходительности. — Крестраж — это вещь, для которой нужно убить, — Лорейн едва не поправила несуществующие очки на переносице, что носила в Ильверморни для умного вида. — Что-то такое. Мне рассказывали, я не вникала. Ей всегда было не до разговоров Эверета о странных заклинаниях, ритуалах, артефактах. Она жевала булку, чтобы заглушить его голос звуком смыкающихся челюстей. Но некоторые слова все же урывками проскальзывали в ее мозг в паузы при поглощении мучного из лавки напротив. Лорейн потерлась носом о собственное плечо, уставившись стеклянным взглядом в землю. На мгновение она закрыла глаза так, как делают люди, осознающие что-то в очередной раз, будто забыли. Но память заставляла всплывать все самые ужасные вещи. В животе скрутило неприятной судорогой. — И он выбрал мою сестру, гребаный мудак, — устало добавила она, втаптывая ногой папку в жижу поблизости. Если Эверет об этом узнает, скандала не миновать. Она глянула на черного парня и нахмурилась. — Я бы на твоем месте лично вогнала свой кулак ему в череп, благо твои размеры позволяют, — говорила она Майку. — Эндрю, ты в порядке вообще? Анестезио! — вскинула она палочку, направляя заклинание обезболивания на парня. Уолкер подняла папку, встряхнув ее от стекающей жижи, и вытерла о траву краешек, которому досталось больше всего. Лорейн прекрасно понимала, что Джонни, не будь идиотом, исчезнет со своего предыдущего места пребывания. Где его искать, не знает сам Иисус. И спрашивать было как-то неловко. Но вполне мог знать его бывший друг, хотя бы приблизительно. — Если артефакт поглощает его агрессию, вполне возможно, его злобы сейчас хватит на целый округ, по следам и отправимся. Тем более за тобой должок, и ты не сказал мне свое имя. Я не смогу вспарывать его брюхо, передав «приветик» от Чернозадого Урода. Лорейн скрестила руки на груди так, что краешек волшебной палочки выпирал сбоку. Где-то наверху все еще звенела музыка из радиоприемника, на этот раз неизвестного ей исполнителя, медленным и глубоким голосом напевая будто бы под нос: «Summer of love, summer of love, summer of love».