Часть 1
28 октября 2018 г. в 19:01
— … это пожарный извещатель «R-54». Пожар номер три. Автоцистерны пять, пятьдесят пять, сорок девять, автолестницы один, тридцать три следуйте на угол… — голос оператора, наполненный механическим треском и шипением старой аппаратуры, четкий и какой-то бездушный, давил на виски. Однако сердце подстроилось на частоту волны и, сменив припадочное битье о ребра, теперь отстукивало каждое слово, так же превращаясь в отработанный механизм большой машины. — В здании Хэмилтон Грин пожар. Это пожарный извещатель «R-54»…
Гул мощного мотора и шипение рации на мгновение заглушил рокот вертолета. Оглушив, он стремительно пронесся над мчащимися машинами пожарной службы, заставляя кровь кипеть от адреналина. Напряженно вглядываюсь в боковое окно, хочу поскорее увидеть пламя, и в то же время боюсь. Первые секунды почему-то всегда так: на душе паршиво, хочется сбросить тяжелый шлем и сорвать куртку, убежать. Страшно до икотки. И это чувство как никогда скручивает желудок, вызывая спазмы рвоты. Сглотнув, я бросаю взгляд на напарников. Мужики сидят спокойно, кто-то так вообще зевает, будто едет на заведомо скучный пикник. Завидую им и отворачиваюсь.
И вот вижу объятое огнем здание, большие буквы, сейчас отливающие золотом. Название кажется смутно знакомым, напряжение заставляет пальцы ног поджаться.
— Оно рухнет, — негромко проговорил кто-то. — Максимум два часа и крыша обвалится.
Коробка здания возвышалась над всеми офисами и домами, и сейчас казалась еще выше из-за густого черного дыма, закрывающего темное небо. Поздний вечер окрасился оранжево-красными всполохами и наполнил воздух токсичной отравой. Проехать было довольно сложно, мешали машины и любопытные зрители. Полиция и спасатели оттесняли их, расчищая путь пожарным и медикам. Над головой кружил вертолет. Можно было разглядеть камеру с оператором на борту. Все работали.
Я выбрался наружу, едва машина остановилась.
— Слишком высокое, лестницы не достанут, — прокричал кто-то из моих. — Если кто наверху заперт, им крышка.
Встроенные в лестницы шланги непрестанно извергали струи воды на головокружительную высоту, но огонь, словно издеваясь, высовывался из окон намного выше. При этом жар доходил даже земли. Подтягивались расчеты со всего города. Повсюду мерцали проблесковые маячки, раздавались команды и крики, надрывался свисток. На земле будто золото разлили — в лужах отражался огонь.
— Внимание, парни, в здании остались люди! — командир поспешно раздавал нам рации. — Двенадцатый этаж и выше. Там есть пара ресторанов, газовая служба все перекрыла, но оставшийся в трубах газ может рвануть в любой момент. Так что держитесь вместе и оставайтесь на связи.
Через минуту наружный шум исчез, мы вошли в здание и потащились по лестнице. Кислородные баллоны давили на спину, один пролет сменялся другим. Гудело пламя, в ушах отдавалось собственное надсадное дыхание — противогаз вызывал одышку и заставлял обливаться потом.
— Ненавижу высотки. Строили бы себе пятиэтажки…
— Не ворчи.
— Сорок девятый, что у вас?
— Все нормально, мы на двенадцатом этаже. Начинаем поиски.
Широкое на все лицо забрало позволяло свободно озираться по сторонам, закрепленный с правой стороны шлема фонарик помогал разглядеть предметы, нагромождавшие коридоры, в сплошном мареве. Дополнительный большой фонарь крепился к груди. В руках у меня был лишь короткий прочный топор. Мы, разведчики, ходили налегке, оставив другим тяжелые рукава и стволы.
— Юнхо, Бёиль, идите по правому крылу.
— Есть.
— Аккуратнее с манекенами, ребята.
Усмехнувшись, я свернул направо от лестницы, и мы с напарником двинулись исследовать офисы. Прикол с манекенами был знаменитым среди пожарных каламбуром. Все началось в восьмидесятые, когда кто-то из новичков во время пожара на швейной фабрике вынес из огня манекен, посчитав за рабочего. Паренька осмеяли и освистали, а случай прочно засел в памяти и теперь только ленивый и амнезийный не вспоминал об этом.
— Пожарная служба! Есть кто-нибудь? Эй! — садил я голос, надрываясь, изредка постукивая топором по стенам и столам, чтобы привлечь внимание грохотом.
Холодный свет фонариков практически не помогал. Странно, но огонь в большом количестве только усиливал тьму, которая совершенно проглатывала их голубовато-белые лучи.
— Пожарная служба!
— Юнхо, кажется, там кто-то есть.
Напарник бросился в один из офисов, отодвинул стол и склонился над мужчиной. Я поспешил к нему, стянул перчатку, принялся ощупывать шею.
— Пульс есть.
— Команда сорок девять, третий первому, — быстро заговорил Бёиль в рацию. — Одного нашли, живой. Выносим его.
Бросив топор в чехол, я подхватил человека подмышки, напарник взял за ноги, и мы потащили его к лестнице. Там уже стояли наши, приводили в чувство девушку. Та кашляла, силилась что-то сказать. На ее руках виднелись страшные ожоги, колготки порвались, юбка оказалась сшита из какого-то дерьма, что буквально расплавилась на ней и теперь коркой облепила бедра. Кто-то из команды извлек из рюкзака одеяло, накрыл сверху.
— Ынжи осталась… — слабо лепетала она. — Помогите…
— Где вы ее видели?
— Там…
— Где «там»? На этом этаже?
— Там, — девушка из последних сил подняла руку и махнула куда-то к потолку, потом повалилась на руки пожарным.
Приказав отнести пострадавших вниз, командир вместе с оставшимися подчиненными обследовал другие помещения и поднялся выше. Я шел за ним. Меня по-прежнему колотила дрожь, волнение не улеглось, а даже усилилось. Мерзкое чувство, будто пытаешься что-то вспомнить, и не можешь, хотя понимаешь, что это очень важно.
Огонь пожирал стены и лизал окна с потолком. Что бы ни было напихано между тонкими перегородками и под плиткой, оно очень хорошо горело. Дым висел сплошной стеной. На тринадцатом этаже никого не обнаружилось, и пожарные поднялись еще выше. На лестнице их едва не накрыло, когда вдруг раздался хлопок и обрушились оплавленные квадраты плитки. Поднялся столп искр, взметнулось пламя.
Потоком горячего воздуха меня распластало по полу, длинная лампа с полужидкой кляксой оплавленной пластиковой рамы рухнула рядом. Остальные тоже попадали.
— Все в порядке? — окликнул командир, замыкавший группу.
— Да!
— Это явно был взрыв!
— Нужно уходить.
— Нет, двигаемся дальше! Юнхо, вперед!
Стоило мне подняться и втиснуть собственное тело в коридор четырнадцатого этажа, как пол задрожал. Второй взрыв, намного мощнее первого, обрушил перегородку и отрезал меня от напарников. Поднялась удушливая пыль, в голове зазвенело. Понимая, что, оставшись на месте, меня могло запросто расплющить, я рванул дальше так быстро, как мог.
— Взрыв, командир!
— Юнхо, ты где?
— Потолок рухнул… все падает… — выдыхал я, выставив вперед руки, пробираясь наощупь.
— Иди ко второй лестнице, парень.
— Окей!.. Нет, сначала осмотрю этаж!
— Хорошо, мы спустимся и перейдем к тебе по одиннадцатому. Держи связь.
— Понял.
Я брел по горящим коридорам, кричал и звал, ломал мебель топором. Нашел обоженный труп. Судя по клочкам бюстгальтера и оплавленным шпилькам, это была женщина. Возможно, та самая Ынжи.
— Третий первому, нашел тело. Слишком поздно.
— Понял тебя, — отозвался командир неожиданно ясным голосом, словно находился за спиной.
Или же меня просто торкнуло, наконец, осознание. Сидя на корточках перед тлеющим трупом, я, разинув рот, смотрел на знакомый черно-белый снимок, висящий на стене и каким-то чудом еще не уничтоженный пламенем. Красивая деревенская девушка, смущенно прикрывшись ладонью, украдкой смотрела на меня. Ее волосы выбились из косы, на щеке темнела грязь, видимо, она вытирала пот запачканными в земле пальцами. Я смотрел ей в лицо. И она начала оживать. Глаза вдруг замерцали, потемнели. Полотно медленно натянулось, как в фильмах ужасов, когда изображение стремилось сойти с него. А через секунду едкое коричневое пятно проступило на лице красавицы, обезобразив. Лукавые глаза вспыхнули, и язычки пламени вырвались наружу, просочившись из стены, на которой висел снимок, и в считанные секунды проглотили его.
— О боже… — только и выдохнул я.
Вряд ли смогу рассказать, что происходило в тот вечер. Помню только огромные испуганные глаза на перемазанном лице и руки, что рвали на мне куртку.
— Мы слишком высоко, люлька не дотянется. Нужно остаться здесь, чтобы безопасно спустить тебя.
— Я не смогу!
— У тебя нет выбора! — ору я с внезапной злостью. — Мы теряем время.
Где-то рядом молотили по воздуху лопасти вертолета, противно пищала, поднимаясь, люлька. Ревел огонь. Явно слышался треск подточенных пожаром конструкций.
— Я обвяжу тебя тросом и спущу прямо в люльку, слышишь? Ничего не бойся. Смотри на меня. Все время смотри, понял?
— Да.
— Я тебя удержу.
— Н-но…
Поднявшись, я попятился назад, повторяя как мантру: «смотри на меня, смотри на меня, не бойся, смотри на меня». Наверно, я убеждал самого себя, а не его.
— Я удержу, не бойся.
Стоя на коленях у разбитого окна, молодой человек взглянул вниз, на еле различимую в дыму и ночной темноте люльку.
— Как высоко… я не смогу…
— Сможешь! — я закрепил трос особым узлом и еще карабином за обнажившуюся в стене железку, снова надел перчатки. — Давай осторожно перелезай. Я буду держать.
Парень кивнул и медленно опустил ногу вниз, напоминая робкого и неуклюжего щенка, впервые встретившегося с лестницей.
— Смотри сюда, — указал на свое лицо я. — Сюда, а не вниз!
Чертов вертолет ослепил своим прожектором, освещая спасательную операцию. Зажмурившись, я чувствовал, как натягивается трос, ощущал напряжение, давящее на запястья.
— Молодец, — крикнул я, практически ничего не видя. — Так держать! Только не торопись!
Прищурившись, я чудом смог разглядеть его глаза, прежде чем он исчез за окном. Тогда я начал перебирать трос, опуская ниже и ниже. Я мог лишь гадать, сколько метров сейчас до люльки, десять или двадцать. Прожектор перестал слепить — в погоне за репортажем, оператор переключил внимание на спасенного, освещая его, болтающегося на тросе вдоль стены.
— Юнхо! — раздалось в рации. — Это Ким из семьдесят второй! Вижу парня. Еще метров восемь!
Слава богу, подумалось мне за секунду до того, как вновь завибрировал пол. Не знаю, откуда я понял, что сейчас рванет. Но буквально за мгновение до того, как над головой ухнуло, я переместился влево и присел. И все же упустил трос, плюхнувшись от удара в спину. По рации я слышал вскрик и глухой хлопок, потом радостный вскрик «поймал!». Но мне радоваться не пришлось. Пол подо мной просел, и я начал скатываться в воронку. Снаружи взрыв, наверное, выглядел красиво, мудреные завихрения огня, похожие на сахарную вату, клубящееся и затухающее облако, сменяющее золотой цвет на матово-черный. Я безуспешно елозил перчатками по полу, ноги не находили опоры, и я покатился вниз. Внезапное чувство падения неприятным комком отдалось в животе. Болтая руками и ногами, я полетел вниз. Мой крик заглушал грохот падающего здания. Шлем слетел, сбитый горящим обломком, голову опалило, стало по-настоящему страшно. А потом я приземлился на что-то очень твердое, захлебнулся воплем и болью. Меркнущее сознание зацепило лишь смутные предметы, продолжающие сыпаться на меня.