***
Эби просыпалась долго, с трудом. Несколько раз открывала глаза, но проваливалась обратно в забытье, чувствуя, что пока не готова поднять голову с подушки. Тело ныло, как после изнурительной тренировки в спортзале, и голову простреливало болью. И все же встать ей пришлось. Камин в комнате потух, а из десятка свечей, расставленных в нишах стен, горели только три свечи. Если бы и они потухли, Хобс проснулась бы в непроглядной темноте, какая бывает только в помещениях, лишенных окон. Наверное, даже испугалась бы. Разум начал работать не сразу. Стоя над раковиной, девушка настойчиво заставляла себя вспомнить все то, что произошло. Ее подсознание опять пыталось скрыть воспоминания, оберегая от лишних потрясений, но в этот раз Эби была намерена знать. Помнить, что сделала и ради чего. К слову, ради чего она так поступила, Хобс не знала. Никак не могла уяснить для себя. Ее мотивация отстаивать Майкла больше походила на последствия стокгольмского синдрома. Но как бы там не было, теперь она имела то, что имела. И должна была с этим разбираться. Забираясь в ванну, чтобы смыть с себя остатки синтетической дряни, Хобс вспоминает, как выкручивала жилы доставшаяся ей сила. Прислушивается к себе и с удивлением обнаруживает, что то чувство, что раньше покоилось в районе солнечного сплетения, теперь намного больше — занимает все туловище и дарит ощущение переполненности каждой клеточке тела. Это было похоже на ощущение шарика, до предела накачанного воздухом — еще крупица и ты лопнешь. Эби ныряет с головой, крепко зажмурив глаза, прижимается выступающими позвонками к гладкому дну. Чувствует, как мелкие пузырьки медленно вырываются из ноздрей, щекоча щеки и ресницы. Терпение заканчивается, она выныривает, шумно вбирая кислород, и вздрагивает замечая рядом стоящего Лэнгдона. Он глядит на нее с любопытством и улыбается, уловив ее испуг, привычно держит руки за спиной. — С пробуждением тебя, — голос у него дружелюбный, приветливый. Эби настороженно хмурится, отирая лицо от заливающей с волос воды. Глядит на Майкла снизу вверх. Сила в ней дрожит, просится наружу, словно живая, и Хобс стоит больших усилий, чтобы сдержать этот порыв. — Что произошло? — она ведет рукой, беря высохший кусок мыла, натирает плечи и очень удивляется, когда Майкл вынимает его из ее рук, чтобы самому приняться намыливать ей спину и торчащие из воды колени. Движения его томительные, аккуратные, должные приносить удовольствие женскому телу, но истома меркнет на фоне разрастающегося внутри нее пожара. Чем бы это ни было вызвано, но ее дар будто противился даже малейшему соприкосновению с Лэнгдоном. Мучил ее за то, что она позволяет мужчине быть так близко. — Не надо, — Хобс перехватывает руку, когда та движется ниже по внутренней стороне бедра, вынимает из воды, отнимая обмылок. Майкл улыбается, склоняется ниже. Его волосы, скользящие по ее правому плечу, порождают мурашки по коже и противные уколы под кожей. До смешного, но, кажется, у нее теперь на него аллергия. — Тебе придется подавить эту силу и подчинить, иначе она тебя уничтожит. Эби настороженно вглядывается в его многообещающий взгляд и недовольно поджимает губы. Это, должно быть, будет ее наказанием за то, что она спасла его. Своеобразным искуплением — терпеть боль от его близости. Мертвые ведьмы мстили ей с того света и если видели сейчас из загробного мира, то, наверняка, злорадствовали. — Просто… Он скользнул губами по скуле. — Борись с этим… Поцеловал уголок кривящихся от боли губ. Вплел длинные пальцы в мокрые волосы, кольцами дергая пряди, поцеловал горячо и влажно, языком проскальзывая в ее рот. Эби старательно терпела боль, несколько очарованная его нежностью. Но Сила сжала сердце горячим спазмом и Хобс ладонями уперлась в мужскую грудь, отталкивая от себя. Вода плеснула через край, заливая пол. Майкл улыбался, облизывая губы. Глядел с нездоровым блеском в глазах. — Давай не сейчас. Голос у Эби сдавленный из-за пережитых малоприятных ощущений. Ей вообще начинает казаться, что она никогда не сможет с этим справиться и становится очень обидно. Лэнгдон словно наслаждался ситуацией, в которой она оказалась. — Что ж, как скажешь, — он снимает пиджак с намокшим рукавом, бросает его в угол. Она съеживается, глядит исподлобья и про себя молится, чтобы Майкл не продолжал свою изощренную пытку близостью. Но он и не собирается. Окидывает ее придирчивым взглядом, явно думает о чем-то, и, наконец, выдает: — Начинай собираться, Эби, мы отправляемся в Святилище уже сегодня. Оставшись одна, Эбигел на несколько раз прокручивает в голове услышанное, чтобы закрепить мысль простую и обнадеживающую — она, вроде как, прошла отбор. И теперь попадет в «Рай» для избранных. Для этого всего лишь нужно было убить парочку ведьм. — Слава Сатане! — Хобс мрачно усмехается, находя свои слова в пустоту забавными, вновь опускается под воду. Водные процедуры она предпочитает проводить быстро. Попросту боится опоздать и вызвать этим раздражение у Лэнгдона. Самым ужасным будет, если он оставит ее здесь. Маловероятно конечно, к чему бы тогда он возился с ней все это время. И все же было боязно. До того, как спуститься с уровня с жилыми комнатами, Эби долго и усердно искала себе подходящую одежду — очевидно, им придется покинуть безопасность подземного строения и подняться на поверхность. Делать это в дурацких платьях Хобс решительно отказывалась. А потому настойчиво искала в комнатах Галланта, Стивенса и Кемпбелла что-нибудь подходящее по размеру. Мужские вещи висели на ней несуразно — болтались в плечах, неправильно ложились на груди, но внешний вид всего этого заботил Эби мало. Волосы, еще влажные после помывки, давно забывшие что такое фен, были заплетены в косу. Когда она спустилась, Майкл уже облачился в защитный костюм, и только специальная маска с респиратором покоилась в руках мужчины. У ног стоял небольшой кейс. Он окинул ее внимательным взглядом, улыбаясь одобрительно кивнул: — Предусмотрительно. Эби натягивает защитный костюм споро, потому что уже делала это. Ей не терпится оказаться на поверхности, но когда последняя дверь, ведущая наружу, открывается, Хобс замедляется, отставая от уходящего за поворот Майкла. Мир вокруг затянут непроглядным маревом и серое небо практически неотличимо от мрачного пейзажа. Везде туман и дым, и только земля чернеет под ногами. Хобс прибавляет шагу, чтобы не потерять Майкла в этом тумане. Удивленно вздыхает, когда видит большой черный внедорожник и стоящего рядом с ним незнакомца, закутанного в такой же, как на ней, костюм. Человек кивает приближающемуся Лэнгдону, приоткрывает дверь на пассажирское сидение и поворачивает голову в сторону Хобс. Она ныряет в салон, но прежде оборачивается к темным стенам небольшого, круглого лабиринта. Это место стало ей пристанищем на полтора года. Стало ее могилой, потому что именно там она умерла и переродилась во что-то совершенно иное. Покидать Аванпост было радостно. Наверное, такую же радость испытывает заключенный, спустя долгие годы выходящий из тюрьмы. Особенно, если осужден он был незаслуженно. В салоне тихо играет музыка, и когда Эби прислушивается к словам песни, обмирает от непонимания: «Ты должна пойти со мной до конца мира, Не говоря твоим родителям и твоим друзьям. Ты знаешь, что тебе нужно, Скажи только слово. Итак, закончи мою игру с тобой. Конец мира, Но я знаю, То, что я пойду… далеко, но один. Я чувствую, что ты не хочешь идти. Ты должна пойти со мной до конца мира. Мы не можем лежать весь день на тихом песке.»*15 глава. Шаг в новую жизнь.
25 ноября 2018 г. в 20:45
Майкл укладывает Хобс на застеленную кровать и осторожно набрасывая на нее другой край одеяла. Эби стучит зубами и мелко дрожит, остановившимся взглядом уставившись перед собой.
— Что со мной? — она не обманывается, не считает себя оступившейся святошей.
То, что она сейчас испытывала, было отнюдь не следствием потрясения или шока. В конце концов, к этому она готовилась с того самого момента, как в подробностях увидела события сегодняшнего дня. Решила и готовилась убить тех, кто ставил под угрозу жизнь Майкла. Она, должно быть, совсем поехавшая, если решила отстаивать его, зная, как много на самом деле тьмы в его сердце. И все же, она это сделала.
Так что это определенно точно был не шок. Ее выкручивало изнутри, колотило в ознобе и это было почти больно. Походило на какую-то болезнь.
Майкл провел рукой над ней, сосредоточенно «прислушиваясь» к изменениям в ее теле.
— Ты унаследовала магические силы, — он хмыкнул, опуская руку на ее плечо, провел ладонью поверх плотного одеяла. — Поздравляю. Но, кажется, Сила совершенно против того, чтобы ты ей владела.
— Она что, разумна? — Эби пытается справиться с трясущимися губами, со стучащими зубами и злобно смотрит на Майкла.
Ей опять до одури хотелось обвинить во всем Лэнгдона, но рациональная часть разума неустанно повторяла: «Это только твой выбор, он об этом даже не знал. Ты могла поступить по-другому».
Обжигающее чувство скрутило мышцу на спине, тугим обручем протянулось к груди, кольнуло, казалось, в самое сердце. Эби скривилась, стискивая подушку пальцами.
Майкл вздохнул тяжело и обреченно. Ему, на самом деле, не особо хотелось возиться с новорожденной, по сути, ведьмой. Вообще, как только он узнал про ее силы, простое любопытство к ней, как к живой душе, разбавилось легким налетом раздражения. Он не любил ведьм, презирал каждую представительницу их рода. Даже Стивенс, преклонившую колени перед его величием и оказавшую содействие в проникновении в магическую школу. Даже ее он с удовольствием отправил бы к праотцам.
И тут Хобс, милая, очаровательная Хобс, с которой так весело было забавляться, оказалась с такой же гнильцой. С магическим даром. Не самое лучшее подспорье для него, но он не торопился делать выводы. Пытался сдерживать предвзятость, желая взглянуть, насколько полезной она может стать для него со своими глупыми чувствами.
И вот сейчас она корчилась на постели, снедаемая болью от доставшейся ей Силы. Новая Верховная и единственная из представительниц ведьмовского наследия. Возиться с ней не хотелось до отчаяния. Хотелось сжать пальцы на ее горле и удостовериться, что жизнь в ее глазах померкнет. Убедиться, что последняя ведьма канет в лету и история их развеется прахом. И все же, это была Эбигейл. Малышка Эбс-Хобс, нашедшая в себе достаточно сил и храбрости, чтобы отстоять его жизнь. С момента смерти Мириам, настоящей Мириам, никто и никогда не отстаивал его интересы так же самоотверженно. А ведь в начале он даже поверил, что Эби предала его. Славная, храбренькая Эби, решившая помочь ему, не сказав об этом ни слова.
Лэнгдон сосредоточился, обращаясь к собственной силе. Коснулся ею бушующего в Хобс источника и скривил губы. Ведьмовская сила отличалась от тьмы внутри него, хоть и не была «светлой». Она шипела, ярилась, отчаянно отбрасывала его волю, силясь разорвать сдерживающий ее сосуд. Если он не справится сейчас, Хобс, вероятнее всего, умрет. Просто потому, что никогда не была предназначена для такой ноши. По природе своей не была задумана, как следующая Верховная. Должна была стать обычной пешкой на шахматной доске жизни и так и умереть в этой роли — бесславной, владеющей жалкой способностью «подсматривать» судьбу.
Вены на руках Майкла вздулись, потемнели. Он выдохнул, медленно и осторожно, сосредоточился и воззвал к силам Отца. К воле Отца.
Сколько раз он обращался к Нему, прося о помощи. Сколько раз черпал силу из темного источника, берущего свое начало в неведомых даже для него далях. Сила всегда отзывалась неохотно, словно делая одолжение. Но теперь что-то пошло иначе.
Невидимая обычно, но ощутимая, тьма жадно разрослась, заполняя комнату в физическом, не предназначенном ей мире. Плотным коконом свернулась вокруг Хобс, осязаемой, дрожащей в предвкушении дымкой потянулась к приоткрытым бледным губам.
Майкл следил за происходящим с фанатичным интересом. Противостояние темных и ведьмовских сил началось задолго до его рождения, Майкл знал об этом с тех пор, как повадился молиться Отцу. Видел в образах и видениях, вкладываемых Отцом Ужаса в его голову. Эти силы противоборствовали с самого начала, как только ведьмовской дар зародился на земле. Зародился не из света или тьмы, а откуда-то из самого сердца, самого замысла природы. И вот теперь они столкнулись друг с другом явно, видимо его глазам и чувствам восприятия.
Тьма загудела, обхватила бессознательную Хобс за плечи, скользнула сквозь губы, для того, чтобы в следующий миг отпрянуть, распространяя по комнате и коридорам рассерженный рев. Девичье тело на постели выгнулось, загуляли по коже переливы искр, отбрасывая на лицо Майкла разноцветные блики. Он поднялся, вынужден был отойти — находиться рядом с Эби было физически больно. Магия ведьм, всех живших когда-то на этой бренной земле, проявляла нетерпимость к наследнику врага.
Лэнгдон усмехнулся, оправил манжеты на рукавах. Магия, гуляющая по телу Эбигейл, утихала, впитывалась сквозь поры, позволяя напряженному сверх меры телу расслабленно откинуться на постели. Хобс больше не умирала. Майкл не знал почему, но догадывался, что Сила, пришедшая к ней, решила выбрать меньшее из двух зол — остаться с недостойной, чтобы не исчезнуть навсегда. Ведь не станет проводника, не будет и Силы.
Покидая комнату, Лэнгдон размышлял о том, сколько всего на самом деле не знал ведьмовской ковен об общем на всех даре. Усмехался, понимая, что те всегда воспринимали магию, как дополнительную мышцу, и, видимо, знать не знали, как глубоко заблуждались.
Он мог бы убить Эби сейчас. Сделать одолжение Тьме, что его питала, принести очередной подарок Отцу. Только вот отдавать свои игрушки, бесконечно жертвовать, ему надоело. Эби была интересной и без этой силы. С ней — становилась интереснее вдвойне. Даже если Хобс когда-нибудь выступит против него, это, во всяком случае, будет увлекательно. Потому что до этого ей придется перебороть все то, что она к нему чувствовала. А он прекрасно знал, что за боевые действия проходили в ее душе, когда он рядом.
Примечания:
*Demis Roussos — End of the World