я меняла людей и комнаты как перчатки я молилась, как будто просила у Бога взятку. я кричала и дергалась в лихорадке и пила портвейн. а потом ты пришел. отпечатался на сетчатке. будто мне поменяли органы на взрывчатку. я решаю, что разнесу себе бошку всмятку как Курт Кобейн. и меня преследует жуткая паранойя что тебя как будто бы стало двое убегаю от каждой витрины с воем потому что ты отражаешься в них во всех. это — штука, которую все боятся потому что в ней вакуум информации потому что не знаешь, плакать или смеяться потому что не знаешь, кто здесь вообще дурак она может по-разному называться, но обычно любовь. или как-то так. серафима а.
Кей Джей несколько мгновений молча смотрела на место крушения, парализованная напряжением и новым выбросом адреналина. После такой аварии мало кто выживает, дело сделано. Нужно лететь на восток, к окружной тюрьме. А в следующую секунду Кэт уже выжала максимальную скорость из полуразбитого вертолета и оказалась над Хенбейн. В этом месте река была не слишком глубокой, и Кей Джей могла разглядеть очертания планера. Помощница немеющими пальцами посадила вертушку и, не дожидаясь, пока заглохнут лопасти, выскочила на землю. На каменистом побережье нечему было гореть, поэтому огонь здесь быстро затух. Девушка подбежала к кромке как раз в тот момент, когда Сид почти доплыл до земли, то и дело скрываясь под водой, потратив последние крохи сил на борьбу с течением. Не отдавая себе отчета, Кей Джей вбежала в реку по пояс и вытащила промокшего и от того ужасно тяжелого мужчину на сушу. У Вестника были синие губы, а вокруг него разбегались розовые ручейки. Сотрясаясь крупной дрожью, он быстро и часто дышал, захлебывался кашлем. Шрамы и татуировки особенно сильно выделялись на побелевшей коже. Она так отчаянно и самоотверженно убивала своего дьявола, что, когда это удалось, вдруг испугалась потерять. Кей Джей смотрела на заклятого врага и понимала, что проиграла. — Ты был прав. Хватит кормить свой грех… Кэт опустилась рядом с Вестником на колени, зажимая рану на боку мужчины. От воды повязка ослабла, и кровотечение вновь открылось. Вязкая кровь упруго толкалась в пальцы, пенясь и окрашивая одежду Сида в багрянец. Иоанн болезненно поморщился и открыл глаза. Несколько секунд он смотрел в затянутое дымом небо, а затем перевёл взгляд на помощницу. Ни один мускул на лице Сида не выдал эмоций, он просто… смотрел. А Кей Джей не могла отвернуться. Чужие ребра под пальцами ощущались слишком странно. Слишком непривычно. Кожа скользила от непрекращающегося потока крови, Кэт чувствовала, как свистел воздух в ране — пробито легкое. Помощница оторвала кусок рукава от многострадальной рубашки и как можно плотнее зажала кровь, чувствуя, будто закрывает половой тряпкой пробитое дно судна посреди океана. Глаза Иоанна закатились, и голова обессиленно перекатилась на другой бок. Грудь мужчины ходила ходуном. — Открой глаза. Открой глаза и смотри на меня! — прохрипела Кей Джей. — Смотри на ту, кого ты чуть не сломал, Креститель! Помощнице чудилось, что губы Сида тронула ухмылка, но, возможно, это была просто гримаса боли. Вестник начал задыхаться от того, что воздух проходил лёгкие насквозь, не задерживаясь. На его боку начали проступать фиолетовые пятна. Тут со стороны реки послышался шум мотора. Кэт обернулась и увидела подплывающих на катерах эдемщиков со стороны региона Веры. Они целились в неё издалека, выкрикивая угрозы. У Кей Джей не было ни оружия, ни сил. Она поднялась на ноги и сделала шаг к вертолёту, но Иоанн перехватил её за запястье, с трудом шевеля губами. — Мир ждет гибель, помощница… Будь к ней готова. Девушка ответила долгим взглядом, а затем вырвала руку и ринулась к покореженной вертушке. Та недовольно ответила миганием красных лампочек и ввинчивающимся в уши сигналом, но послушно поднялась в воздух. По днищу дробно застучали косые пули причаливших сектантов. Свысока Кей Джей наблюдала, как эдемщики бегут к умирающему Вестнику, с высоты маленькие, как муравьи. Помощница позволила себе зависнуть над ними еще на секунду, а потом направила вертолёт к огромным белым буквам, виднеющимся на горизонте. На фоне огненной бури слово «ДА» казалось последним отголоском прежнего мира. Кэт не отрывала от него пустого взгляда, находя пальцами кнопку сброса ракет. После воздушного сражения с Сидом их осталось всего две. Уже на подлете к буквам у помощницы сорвало с таким трудом выстроенную плотину самоконтроля, и слезы сами собой потекли по обветренным щекам. Она оплакивала всех погибших за эти месяцы, оплакивала ту молодую и амбициозную себя, прибывшую когда-то в округ Хоуп. Она плакала, и ей становилось легче. Кей Джей прилетела сюда зелёной девочкой, а улетала изможденной женщиной. Так закаляется сталь — в огне несбывшихся надежд и неоправданных ожиданий. Опостылевшее слово приближалось, становясь всё больше. Помощница сбавила скорость и нажала на красную кнопку, вместе со взрывчаткой отпуская груз, накопившийся за время нескончаемой борьбы. Бессонные ночи на холодной земле, сухие галеты с консервами, растягиваемые на несколько суток, засохшую кровь под ногтями, стертые до мяса пальцы и въевшийся в кожу запах железного приклада. Крики умирающих, разносящиеся над пустынными полями, звуки пальбы, не смолкающие ни на минуту, и песни о вере из каждой магнитолы в округе. Надолго впечатавшиеся в память лица тех, кто ценой собственной жизни защищал свои ценности и свою свободу. Разметанные по окровавленному асфальту светлые волосы Мэри Мэй и скрывающаяся под горящими обломками фигура Джерома… Белые, обугленные у основания буквы разлетелись сотней осколков, и каркас мгновенно поглотило ненасытное пламя. Кей Джей чувствовала себя опустошенной, словно на пустынной трассе закончился бензин, а из топлива одна зажигалка, и та полупустая. Она утёрла лицо тыльной стороной ладони, задевая саднящие контуры татуировки на груди. Невесомо провела пальцами по неровным линиям. «Гордыня». Помощница развернула вертолёт и полетела на юг. Пора бы уже этому округу получить долгожданное спасение, как и самой Кэт. Она добьётся реакции на свои слова во что бы то ни стало. Она обещала этой долине мирное небо. Пусть её обвинят хоть во всех мирских грехах, но слово она сдержит. Гордая Кей Джей без зазрения совести перекладывает ответственность на других, признавая, что ей нужна помощь. С неё хватит. Она возвращается домой. …А за её спиной собирались чёрные от смога тучи, предвещая первую в этом сезоне грозу.***
Колокольчики на рождественском венке мелодично зазвенели, вторя открывающейся двери. Бар встретил посетительницу негромкой музыкой и теплом. Женщина сняла перчатки и подышала на пальцы: на улице сегодня было особенно холодно. Стены помещения уже украсили к празднику — до Сочельника осталось всего ничего. Посетительница уверенно подошла к стойке и заняла место напротив входа. У нее коротко остриженные тёмные волосы, опалённый висок, цепкий взгляд и бледная, несмотря на мороз, кожа. Бармен поприветствовал постоянную гостью и без лишних вопросов налил ей чистейший виски. С момента возвращения Кей Джей прошло около трех месяцев. Когда она, покрытая грязью и копотью, в полуразорванной рубашке, завалилась в свой участок и потребовала немедленно вызвать сюда гвардию и внутренние войска, её никто не воспринял всерьез. Собственные коллеги не сразу узнали в осунувшейся израненной оборванке Кейтилин. Кто-то втихаря успел позвонить в больницу, и Кэт чуть ли не под руки уволокла бригада врачей, насильно обколов успокоительными. На следующее утро она выложила всё начальнику, и тот пришел в такое бешенство, что ему самому едва не потребовалась медицинская помощь. В считанные часы о религиозной секте фанатиков стало известно всем местным СМИ, и в Хоуп снарядили несколько внушительных отрядов спасателей, пожарных и военных. Цунами резонанса уже было не остановить. В тот же день Кей Джей сложила с себя обязанности копа и ушла из отдела. Её никто не останавливал и не пытался расспрашивать о случившемся. По всем телеканалам крутили репортажи о выгоревших лесах и горах трупов, кровью которых умылся Хоуп. Врачи настаивали на стационаре, и бывшая помощница шерифа не стала сопротивляться. Помимо нескольких треснувших ребер, множественных ушибов и сотрясения у неё диагностировали серьёзное истощение, поэтому следующие несколько недель Кэт провела под капельницами, понемногу возвращающими ее в форму. Никто из бывших коллег ни разу не навестил ее. Татуировка на груди тоже зажила не сразу, то воспаляясь, то кровоточа в самый неподходящий момент. Каждое утро Кей Джей смотрела на нее в зеркало и думала о том, что никогда не решится свести это гадкое слово со своего тела, как бы сильна ни была ненависть и боль от воспоминаний. Пусть эти чернильные буквы всю оставшуюся жизнь напоминают о том, как жесток может быть мир, и о тех демонах, что не носят рогов и копыт. Бывший начальник переводил Кэт небольшую сумму каждый месяц. «На реабилитацию», — виновато говорил он, пряча глаза. Кейтилин не возражала. Она тратила все деньги на алкоголь в баре на углу Бродуотер-авеню, не в силах оставаться в своей крохотной квартире один на один с мыслями. Кэт, как и многие до нее, искала истину и утешение на дне стакана. Когда Биллингс накрыло зимой, Кей Джей решила, что больше не хочет оставаться в Монтане. Она начала искать работу, максимально не похожую на полицейскую, и подыскивать жилье поближе к океану — в Вирджинии или, может, Северной Каролине. Поиски продвигались не слишком успешно, и бар по-прежнему был рад распахивать свои двери перед заблудшей душой каждый вечер. Кэт подала бармену знак повторить и задумчиво посмотрела сквозь окно на заметаемые снегом улицы. Ветер зловеще завывал в крышах, поднимая миниатюрные буранчики на тротуарах. Где-то за дальним столиком парочка молодых людей счастливо чокнулись бокалами, и экс-помощница почувствовала себя чужой на этом предрождественском празднике жизни. Она зябко поёжилась и поправила высокое горло водолазки, скрывающей шрамы. Кей Джей казалось, что на месте сердца должен был быть особенно жирный рубец. На маленьком экране телевизора над стойкой начался вечерний выпуск новостей: всё те же кадры обгоревших деревьев и чёрных крестов «Врат Эдема» на запорошенных снегом постройках. Кейтилин скривилась и отвернулась, не желая увидеть лицо Иосифа или кого-нибудь из его Вестников. Она изо всех старалась оставить всех их в прошлом. Она — не та «отважная девушка, спасшаяся пучин ада», о которой пафосно говорили в телешоу. Кэт пыталась думать о себе, как об обычной жительнице небольшого провинциального городка, готовящейся к Сочельнику, как и все. В конце концов, она уже купила ящик пива, который дожидался своего часа в холодильнике. Внимание Кей Джей привлекли вновь звякнувшие колокольчики на двери. В бар зашёл мужчина в коричневом пальто. В его аккуратно подстриженной бороде запутались снежинки. Гость пытливо осмотрел зал и остановил взгляд на Кэт. А та ощутила, как онемел кончик языка, и виноват в этом был отнюдь не виски. У мужчины яркие голубые глаза и нос с горбинкой. Он прятал руки в карманах, но Кейтилин готова была поклясться, что кожа на них сплошь покрыта вязью татуировок. И она во всех красках чувствовала, каково это — видеть приведение. В этот момент бармен щелкнул пультом, и бар наполнился голосом диктора из новостей. — Внимание! Поднята тревога, мы подтверждаем, что на северные штаты были сброшены ядерные ракеты, повторяю: ядерные ракеты. Это не учения… Взгляды всех присутствующих приковались к маленькому экрану. У диктора дрожали губы. — Нам только что сообщили, что Франция и Великобритания также были атакованы, в крупных городах началась массовая экстренная эвакуация… О Господи. Господи… За секунду до того, как посетители под жуткий звук включившихся сирен начали в панике переворачивать столы, стремясь к выходу, мужчина в пальто шагнул к замершей со стаканом виски женщине. Он смотрел ей в глаза и протягивал руку.Конец третьей части