Возлюби врага своего

Небо уже окрасилось в темно-оранжевый, в некоторых местах скопились грозовые тучи: ночью ожидался дождь. Как-никак, а начало октября. Кинув последний взгляд на горизонт, Драко зашел в Менор. Поместье навевало тоску, страх и холод. Душераздирающий холод, несмотря на огромный камин, с плещущим внутри огнем. Несколько десятков поколений жили в этом хм… доме. Малфою младшему он никогда особо не нравился. Вспомнить хотя бы подземелья, тянущиеся по всему диаметру Малфой-Менора. Наводящие страх клетки, словно для диких зверей, а не для людей, которые часто оказывались там. Драко нередко просыпался в холодном поту из-за истошных воплей, звучащих из подземелий. Имя отца, отпечатавшееся на губах жертв, молящих пощадить, смех самого Люциуса, будто того только веселили эти бедняги. Драко не один раз был свидетелем таких сюжетов. Да и сам пару раз чувствовал на себе гнев великого Люциуса. Но был тот, кого боялся Малфой старший не меньше, чем заурядный волшебник боялся его. Волдеморт? Нет, нет. Отец, конечно, испытывал страх и уважение к Темному Лорду, иначе никак не оправдать то, что он слепо верил всему, что слетало с губ Волдеморта. Поттер. Вот в этой фамилии был скрыт весь ужас Малфоя старшего. Спросите, почему? Однокурсник сына, просто мальчик-который-выжил. Подумаешь. Нет. Отец Драко знал, что, одолей он Темного Лорда, род Малфоев канул бы в пропасть. Опасения Люциуса сбылись после того, как Темный Лорд, поджав хвост, сбежал из Хогвартса, а отца Драко увезли в Азкабан, где он спустя год скончался. С тех пор младший Малфой не часто вспоминал об отце. Что касается матери: дорожил он ею как зеницей ока. Она была единственной женщиной, для которой он был готов расстаться с жизнью, лишь бы она была в безопасности и спокойствии, и ее великолепное лицо, исказившееся болью, не разбивало Драко сердце. Менор встретил Драко пустующим. Звуки шагов эхом отражались от стен, отчего жуткий холодок пробежал по позвоночнику. Будто кто-то тайно следил за ним, при этом не опасаясь быть замеченным. Но еще пару дней дом будет также пустовать, пока эту пустоту снова не нарушат вопли жертв пожирателей. Молодой мужчина съежился от одной только мысли, что скоро придется снова видеть лица этих жалких, никчемных, чувствующих себя богами мерзавцев. Драко задрал рукав рубашки, чувствуя боль в области черной метки. Темный лорд набирал силу, а мысли о том, чтобы предать его, убивали Малфоя. Рядом с меткой проступали вены, будто в них текла не кровь, а чернила. Медленно, но верно змеиная метка его убивала. Драко вспомнил слова Волдеморта, когда вступил в ряд Пожирателей. — Тот, кто посмеет хотя бы подумать о том, чтобы предать меня, Темного Лорда, получит наказание в виде смерти. Наступит ваша кончина медленно, но очень мучительно. Запомни, Драко, я вознаграждаю только верных подданных. Чертов клоун, возомнивший себя Великим Волшебником, и кучка таких же идиотов. От бессилия и осознания неминуемой смерти, Драко ударил той же рукой и разбил вазу со свежими гортензиями, которые мать любила собирать в саду. Капельки алой крови, не подпорченные меткой, упали на лепестки белых цветов. Судьба играла с ним злую шутку. Достав палочку, парень одним аккуратным движением привел в порядок прихожую и направился в свою комнату. Не время себя жалеть, время действовать быстро, кардинально и правильно. Надо уничтожить Волдеморта. А что будет с ним — это уже второстепенно. Ход его мыслей прервал голос женщины, доносящийся из библиотеки на втором этаже. — Драко, родной, это ты? — С волнением позвала его леди Малфой. Черт, а Драко надеялся, что она будет в доме одной из своих подруг. Хотя многие после ареста Люциуса отвернулись от Малфоев, не принимали приглашения на чаепития, воскресные завтраки или на Рождественский ужин. Только две семьи, скованные той же клятвой Темному Лорду, оставались друзьями с семьей Драко: Забини и Паркинсоны. Блейз и Пэнси — единственные друзья Драко с раннего детства. Забини — спокойный, хладнокровный и здравомыслящий молодой человек, готовый выслушать, поддержать и подставить плечо Малфою во время самых безрассудных его действий. Пэнси, что ж, она была точно альтернатива Блейзу. Громкая, вспыльчивая, страстная и не держащая язык за зубами, а кулаки в кармане. Хрупкая на вид, она могла дать по шее любому здоровяку. Малфой улыбнулся, вспомнив сломанный нос Гойла, решившего во время одной из посиделок в Хогвартсе коснуться своими ручищами бедра Паркинсон. Ни Блейз, ни Пэнси не знали, что их чистокровный друг — ходячий мертвец. Никто не может знать, никто не должен. — Драко? — Негромкий стук в дверь, но мысли не дали Драко услышать, как зашла Нарцисса, и только когда ее рука мягко коснулась его спины, он отпрянул как от ожога. — Мам, я не слышал, как ты вошла, — выдавив улыбку, Малфой не смог смотреть ей в глаза. Он чувствовал себя трусом, жалким убийцей ее сына. — Ты поужинаешь со мной? Я давно не видела тебя вечерами дома, — Нарцисса провела ладонью по щеке Драко. Ее глаза были наполнены любовью и нежностью, отчего Малфой почувствовал себя еще большей скотиной, поэтому согласился на ее предложение отужинать. — Я попрошу эльфов приготовить твой любимый ростбиф с голубым сыром. – Улыбнувшись, женщина еще раз осмотрела сына с ног до головы, видимо для достоверности, что тот не болен или ранен. Сколько всего она не знала. Ее мальчик уже вырос и самостоятельно принимал глупейшие и смертельные решения. Драко что-то промычал в знак согласия и, подождав пока мать покинет комнату, уселся за письменный стол. Схватив пергамент и перо, начал быстро что-то строчить, иногда хмурясь, иногда бессильно закрывая глаза. Прождав около минуты, пока чернила не высохнут, парень быстро скрутил листок, связал красной лентой и, подумав, кинул в правый ящик стола, закрыв маленьким ключом. Письмо было предназначено Беллатрисе Лестрейндж.