Соглашаясь на участие в сексуальной ненормативной игре, подросток должен знать, что он делает ответственный выбор: сохранить или навсегда расстаться с анимическим образом будущего спутника жизни, который в случае травмы замещается образом (начинает играть роль) социального персонификатора. Только мастурбирующий подросток всегда убежден, что он имеет «полную свободу» распоряжаться своими половыми органами «как хочет» и ничего от этого не теряет. Фактически он не видит различия между гениталиями и карманными деньгами: и те и другие — в рыночных понятиях — «принадлежат ему», и те и другие можно разменивать на приобретаемые удовольствия. Появляется возможность быть «анально скупым» или генитально «щедрым» и т.п. Но за весь этот «блошиный рынок» ценностей власти нельзя купить потерянной юношеской мечты, которая ранее легко возносила подростка к вершине, возводимой человечеством многие тысячелетия.
Хрестоматия «Кризисные состояния личности». Сексуальная травма
Учёные разложили любовь на семь составляющих: адреналин, дофамин, серотонин, эндорфин, тестостерон, эстроген и окситоцин. И сейчас во мне остался лишь первый — мысль о мщении шизанутой белкой крутилась в нейронном круге. Пока добрался до переговорной, планы менялись словно стёклышки в детском калейдоскопе, с каждым шагом становясь всё гаже и изощрённей. Забив на мораль, метров десяти хватило, чтобы представить реакцию правоохранительных органов и иностранных бизнес-партнёров на компрометирующие фотки со спящим голышом Львовичем в окружении мирно посапывающих розово-пижамных дочурок. Ещё пары метров — на отказ от клубнично-бульварного варева в виду сложности исполнения: ягодный торт, слепленный по рецепту злобных оболваненных простофиль, требовал пошлой вишенки — обиженной Верки в союзники, имеющей сейчас доступ не только в поместье, но и при некотором старании — ко всем вышеупомянутым телам сразу. Простодушную Светку из-за полной заговорщической профнепригодности отмёл сразу. Дойдя до цели, успел многократно переместиться из деловой плоскости в личную, пока наконец личностные аспекты не перестали совсем меня занимать. Раз они давно вместе — какой смысл продолжать страдать по Серёге, домогаться? Побольней наказать? Пустое. Проще спиздить весь бизнес. Вот только на кой? Формула «у соседа трава зеленее» не работала со мной с детства: никогда не привлекали чужие игрушки. Не потому, что не представляли интереса — сколько себя помню, брезговал пользованными вещами словно объедками с чужих тарелок. И делиться не привык. Собой. И своими. Лучше сломать, уничтожить. Но только не поделиться. Блядь. Почему-то в отношении Серёги выработанная годами установка сбоила: я смотрел на лживую омрачённую проблемами рожу и понимал, что всё ещё хотел его. Наглого. Изворотливого. Уверенного в себе. С малолетства привыкшего без оглядки на правила и законы отнимать то, что не было дано ему по рождению. Такого брутального... умного и расточительно бесполезно красивого. Такого, кого уродцам вроде меня хотеть не следует вовсе. Неосмотрительно подрастеряв варианты и мотивацию, решил повременить с планом, а для начала вывести из уравнения Ольгу. И покончив с глупыми интроспекциями, включился в совместное обсуждение. Да и как не включиться? Совсем мужики с ума сбрендили: мало им тайных семей, так теперь норовят и работёнку проблемную прижить на стороне — у моего работодателя, оказывается, ещё бизнес имеется. И похоже, не один. — Не совсем понял, в каких-таких процессах, объёмах и локациях обитать изволите, Сергей Львович? — Лёш! — Извини. Это я к тому, что многое в этом году поменялось. Евросоюз тоже не дремлет: о сделках с агрессивным налоговым планированием в приличных домах принято самим на себя стучать в налоговые органы. Не знаю, в чём у вас суть, но если цель схемы — исключительно экономия на налогах — пиши пропало. Взять хотя бы всеми любимые БиВиАй. А чего в них хорошего-то? Чёрный список ЕС — раз, ограничения к финансированию — два, более высокие ставки у источника выплаты — три. Плюс мелочёвки всякой без счёта: антиуклонительные меры, контролируемые иностранные компании никто не отменял. Поконкретней можно? — Нельзя. Молодец. Мужик сказал — мужик сделал. — Что же, на нет и суда нет. — Да не в этом дело. Сам спасибо скажешь, что чистеньким остался. Если схематично: есть несколько компаний, в основном зарубежных, из них часть офшорных, на БиВиАй тоже. Завязаны в сделках и с российскими компаниями, и с российскими физическими лицами — бенефициарами. Заботливый, значит. Ну так и мы не лыком шиты. — С БиВиАй сейчас проблемы. — ?.. — Бессмысленно объяснять. Подробности нужны. Каждый случай разбирать отдельно. С трансграничными сделками всегда так. Иначе где-нибудь обязательно вылезет и назад, хоть ногами вколачивай, не засунется. — Давай без эзоповщины своей, а? — Так и сказал. Последняя фишка — «substance». — «Вещество»? Смотри-ка, и по-англицки знает. Жаль, подружка помалкивает. Плохи твои дела, Серёженька, раз финансистка свой вариант перевода не предложила. — Сабстенс — требование к экономическому присутствию в офшорах. Прошли те времена, когда за полторы штуки купил Shell-company и знай себе греби из России бабло на счёт «пустышки» в балтийском банке. — В каком смысле? Это же «офшор» — «вне берега», какое там может быть «присутствие»? А вот и ударная рота женского батальона смерти. Неспроста сдали Зимний. Не те вопросы задаёшь, Оленька. Переоценил я тебя. — По последним директивам «Виргинско-британского ЦК КПСС» с первого июля управление должно осуществляться непосредственно с территории острова, с расходами на ведение бизнеса и тамошним персоналом. Объявили в конце прошлого года. Ушлый пипл уже вовсю юрисдикции меняет. Штраф в 400 тысяч баксов и уголовное преследование — не лучший способ для развития местечкового бизнеса. — А ты почему не знала? — Я не… — Проехали. Потом с тобой разберусь. Ого, «тематический» ты мой. Снова заветное «разберусь». Так я же вроде первый в очереди был? Вот ведь бабы, и на этот раз опередили. — Какие варианты? — Да полно. Если до конца года успеть свалить — не оштрафуют. Иначе придётся документами обкладываться и людьми запасаться: с местными сервис-провайдерами тесно работать, систему тайм-счетов ввести. Или ещё интересней — самим организовать всё. А что? Можно нашу Ольгу Петровну отправить (навеки вечные) в карибскую деревеньку. Будет операционными счетами заведовать непосредственно с мест боевых действий, а в обеденный перерыв в изумрудных водах плескаться да на белом бархатном песочке нежиться. Мечта. Судя по физиономии перспектива не особо прельстила. — Для всех такие требования? — По разным видам деятельности свои риски и свой уровень присутствия. Упрощённый подход не прокатит. Консультантов сторонних привлеките. — С этим сложно, не для лишних ушей информация... слишком значимые персоны вовлечены. Ладно, скажи, если менять юрисдикцию, сколько времени займёт? — Смотря на что и как. Если через редомициляцию, то на Кипр в шесть-девять месяцев можно уложиться, а на ОАЭ — за два управимся. — А если по-другому? — Можно объявить ключевым ранее существующий налоговый офис в другой юрисдикции, хоть на том же Кипре. Но и тогда потеряете липовые «преимущества» оффшора. — Липовые? То есть подтверждать экономическое присутствие ты в любом случае не советуешь? — Ну затратите вы ресурсы и что? К примеру, те же БиВиАй к 2021 году всё равно раскроют реестр акционеров. Смысл? — Выход? — Один. Выходить из тени. Больше скажу, планируется обмен информацией с налоговыми органами конечных бенефициаров. Прикиньте, как обрадуется территориальная инспекция в Новорусских Козлах объёму возможных налоговых поступлений? Увы, господа. И дамы. Прозрачный бизнес — ваши ближайшие перспективы. Придётся поторопиться, разворовывая страну в максимально сжатые сроки. Ещё вопросы будут? — Нет, спасибо. Ступай к себе. Мне подумать нужно. Правильно. Пусть подумает. Никогда нелишне. Хотя в пятницу где должен быть командир? Уж точно не впереди на лихом коне.