Человек — это неудачная попытка мира уклониться от встречи с абсурдом. Гиренок Ф.И. Аутография языка и сознания.
It's Friday… но даже не заикайтесь мне о Любви — невозможно чувствовать то, чего не существует в природе. Пятница пятнадцатого. Спасибо, что не тринадцатое. Выбор-то невелик — как сказал бы прыщавый программер: «Одиозные числа закончились, остались лишь злые». Привычно припёрся раньше, чтобы самые противные дела успеть сделать прежде, чем текущие проблемы начнут рвать на части. Только утренним кофе закинулся, секретарша бывшего босса позвонила — увлёкшись пиздостраданиями, не перезвонил ей вчера. Клиент у них заартачился, не хотел без моей подписи задним числом проект принимать. Бывает. Спустился в холл, но подмахнуть по-быстрому не вышло: пока ждал её, пока документы изучил, чтобы ненароком левак не всучили, мои коллеги дружным строем потянулись мимо нас к трудовым победам. — Как новая работа? — Неплохо. Кстати, шикарно выглядишь. Загорела. В отпуск ездила? — Солярий — вот и весь мой отпуск. Надоело лета ждать. — А как контора, процветает? — Александр Дмитриевич нервный какой-то стал, а в остальном — не жалуемся. Спасибо тебе, Лёш, побегу. Но попрощаться не успели. — Доброе утро, Алексей Михайлович. Хорошо, что встретила: Сергей Львович не может до вас дозвониться. — Чёрт, телефон наверху оставил. Рановато для встреч. Подождёт. Запоздало вспомнив про вежливость, поздоровался и, поблагодарив, снова переключился на неожиданно побледневшую Аллу. — Это кто? — Помощница босса, — хорошо, не ляпнул «секретарша» — они это не жалуют. — Беги, раз торопишься, но если что понадобится — звони. — Постой, Лёш, я этот голос ни с кем не спутаю, это же та сучка, что звонила. Это после неё Александр Дмитриевич на тебя взъелся. — Ерунда, забудь. Ничего страшного — всего лишь небольшое недопонимание. Я в курсе. Ёбанный ты нахуй. Ну в смысле никаких сомнений, ещё одна частичка мозаики преобразилась и, блеснув настоящими красками, заняла своё подлинное место.***
Когда-то меня поразили инсталляции японской художницы Куми Ямашита.(*) В них свет, форма и тень, играя с разумом, превращали кучку помятых искусственных фаллосов в человеческие рожицы, а хаотично подвешенные разноцветные самолётики — в морской пейзаж. Её восклицания оборачивались вопросами, за которыми, как и в моей собственной жизни, не стояло ни одного вменяемого ответа. Бесконечный бездарный несостоявшийся диалог, едва не обернувшийся жалким заискивающим монологом, в котором вместо ответов лишь поиски выдуманных зацепок и безосновательных выводов. Сам себе сказочку выстроил, вообразил невесть что, да так, что сам в неё и поверил. А значит, сам отстрадал, отболел, сам и выздоровел. Когда? Когда-нибудь. Время… Зачем оно, если мир вокруг — горстка безжалостных лживых тварей. Что ж, Серёженька, победителей не судят. Вот только не быть тебе им, пожалеешь ещё, что к себе перетащил. Сейчас я бы и сам с собой не связывался.***
— Доброе утро, Сергей Львович. Искали? — Да, но с чего так официально? Ты на месте? — Конечно, — как странно звучит это привычное рабско-рабочее «на месте». Конечно, на месте. На том самом, что ты мне приготовить изволил. Неказистое такое местечко. Для тупых недоёбанных вундеркиндов. — Не уходи никуда.***
Детдом — школа жизни: Серёга сиял самой непритворной из улыбок. Глядя на его поднятые щёки и радостно набежавшие лучики в углах глаз (да передо мной же, сука, сама искренность), посрамлённый Дюшен и без кофею сожрал бы на завтрак собственный трактат о корреляции мышц и эмоций. — Ты как? Всё в порядке? Я места не находил, хотел позвонить, но не стал беспокоить. Знаю, с кем ты вчера эти места не находил. Надеюсь, нашёл. Иначе Оленька от недотраха половину конторы в сердцах выебет. Даже не сомневаюсь в её божественных возможностях — эта дамочка без хера в очко влезет. — Нормально всё. Теперь уж точно, спасибо. — У меня подарочек для тебя завалялся. — Вертолёт личный или вилла на экзотическом острове? — Его вытянувшееся лицо на миг продемонстрировало растерянность. И даже обиду. Плевать, терять мне было нечего. — Странно… думал, тебя не интересуют такие вещи. — Если бы они меня не интересовали, сидел бы сейчас в обнимку с бонгом на индийском пляже, а я здесь, с тобой. — Ладно. Тогда, если не в курсе, у нас совещание через пятнадцать минут в главной переговорной. От любопытства кошка сдохла. — Постой, так что за подарок? Он вернулся и протянул мне до блевоты узнаваемую во всем мире мятную коробку, перевязанную белой атласной лентой. Внутри обнаружилась подвеска из нержавеющей стали со вставкой из чёрного титана, имитирующего протектор автомобильной шины. Лаконичный прямоугольник на грубой цепочке, без всяких соплей. Я и сам вокруг неё нервной акулой разок сплавал, но пятьдесят штук вывалить — жаба задушила. — Спасибо. Я как раз хотел такую. Как ты догадался? — Не знаю. Ольге с Веркой подарки покупал — сам понимаешь, бабы обидчивые, даже День взятия Бастилии не пропустят, увидел и сразу о тебе подумал. Не слышал бы, что он обо мне на самом деле «думал», с потрохами бы купился. — У меня для тебя тоже есть. Правда дешёвенький… — Давай уже! Достал из ящика свой, попутно отмечая, что с шоколадом в стране снова напряжёнка. Так же как и он, подал на раскрытой ладошке (блядь, грёбаное НЛП — привык всех зеркалить). Ух ты, не иначе мой босс плакать собрался. Глазёнки-то разбойничьи намокли да покраснели. — Спасибо… Лёш-ш, не ожидал, правда. Спасибо. Неужели сам? — А то! Не сразу. Каюсь, много достойных пало на поле битвы. — Угодил. — Ты тоже, спасибо. — Синхронно. — Да, я ещё тот синхронизато… Договорить я не успел, Серёга схватил меня в охапку и притянул к себе. Понятно, что показалось, но что-то очень похожее на поцелуй неловко скользнуло от макушки к виску. Херня какая, он же «не в том лагере». Да какая разница в каком?! Мне вот без разницы было, в каком он. Нет, не «не всё равно», а именно «не имело значения», особенно, когда его руки вот так, как сейчас, обнимают. Да будь он кем угодно, хоть… затраханной непослушными страусами горластой фермершей с юга. От болливудской драмы отвлёк телефон. Совещание. Ну да. Помню-помню, «может и кипрскую проблему на него повесим». Самое время, а то бы снова расчувствовался и выложил бы, урод, всё как на духу — даже то, что в реале ни с кем не ебался после него… них. Столько лет одинокой дрочки — это вам не с хера натекло. Диагноз. Усвистал. Мне тоже пора. Но каков?! Протагонист херов. По степени вовлечённости в процесс Львович и впрямь тянет на Оскара. Номинация «антигерой-любовник». Наверно, такова природа человека — все поголовно мнят себя умными, считая остальных ведомыми простодушными простачками, в упор не замечающими сторонних манипуляций. Толпы «серых кардиналов» бродят по свету, не подозревая, что сами являются объектами подобных заблуждений. Но лекарство от глупости существует — для начала, Серёженька, следует принимать окружающий мир равным себе.