Один на один

      В старом крыле школы, в заброшенном и всеми забытом классе, прямо посередине покрытого пылью помещения сидел, привязанный к стулу по рукам и ногам, школьная знаменитость, один из двух главных бунтарей — Чон Чонгук, собственной персоной. В его рту красовался кляп, из-за чего попытки позвать хоть кого-нибудь на помощь превращались в жалкие стоны. Его голова нещадно болела, будто норовя расколоться пополам — перед тем, как Чонгука притащили в этот класс, его сильно огрели чем-то тяжелым по затылку. Уже прошло довольно много времени с тех пор, как Чон очнулся. Он пробовал звать на помощь, пытался освободить руки, но ничего не помогало, поэтому он просто стал разглядывать комнату. Груда старых поломанных парт возвышалась возле самой дальней стены, шкафы с учебниками, портретами великих деятелей прошлого и прочим хламом покрылись толстым слоем пыли, занавески на окнах давно выцвели и казались скорее клочками уродливой ткани, нежели занавесками. Прямо возле входной двери в класс красовалась коробка, выделяющаяся на фоне других вещей своей чистотой. На ней не было пыли, казалось, будто коробку принесли сюда совсем недавно. Всё это было очень странно, но времени на размышления у Чона не было — дверь в класс с шумом открылась, отрывая единственного обитателя класса от своих дел. Подняв вымученный взгляд на вошедшего, Чонгук хотел было промычать что-нибудь, привлекая внимание и как бы прося спасти его, но как только узнал неожиданного гостя, резко переменился в лице и одернул себя. Его глаза налились злобой.       На пороге старого, заброшенного класса стоял никто иной, как Ким Тэхен, вторая знаменитость их школы. Большинству он был знаком как Ви — безжалостный главарь банды задир их школы. Если по-отдельности Ким Тэхена и Чон Чонгука боялись многие, то когда они сталкивались друг с другом, вся школа будто замирала, предчувствуя кровавую битву. Эти двое вечно дрались друг с другом, избивали до хруста костей, до потери сознания. Они ненавидели друг друга так сильно, как, кажется, и вовсе невозможно ненавидеть простым людям. Никто не знает, с чего началась эта вражда, но в одном люди уверены точно — они не успокоятся, пока не поубивают друг друга.       Ким, изучив взглядом сутулый силуэт, тихо зашел в помещение, прикрыв за собой дверь. Его губы тронулись в хитрой ухмылке, больше напоминавшей звериный оскал. Глаза Ви выражали ликование — он был рад видеть своего главного врага в таком положении, пойманного, связанного, беспомощного. Размеренным шагом Ким приблизился к своей «жертве» и обошел ее по кругу. Проведя длинными тонкими пальцами по плечам, локтям, запястьям, а потом и по хитросплетенным узлам на веревке, сдерживающей Чона, Тэхен заулыбался еще больше, обнажая ряд идеально ровных зубов. После изучения связанных рук Чонгука, он перешел к его шее. Стянув мешающий галстук и рывком распахнув воротник белой рубашки, сорвав несколько пуговиц, он раскрыл прекрасные ключицы Чона. Венка на сильной шее «жертвы» вздулась, дыхание участилось от ярости. Если бы не веревки, Чонгук бы уже давно стёр самодовольную улыбку с лица Тэхена, который в данный момент продолжал приводить в негодность его одежду, разрывая школьную рубашку на поджарой груди. На горячее тело опустились холодные пальцы Ви, изучающе поглаживая, выводя неведомые никому узоры. Руки опускались всё ниже, с ключиц на мышцы груди, потом еще ниже, на кубики пресса, и когда пальцы коснулись жесткой кожи ремня на брюках, остановились. Быстрым движением они проскользили обратно вверх, до самой шеи, до подрагивающей от напряжения венки, потом поднялись по ней к виску, к скулам, стали очерчивать контуры прекрасного лица, пока не дошли до подбородка и пухлых губ, прикрываемых кляпом. Тэхен облизнулся, словно хищник, наконец-то загнавший свою добычу в угол и предчувствующий скорое наслаждение от смерти жалкого существа, стоящего ниже него в цепи питания.       В глазах Ви заплясали странные искорки, природу которых Чон не смог разгадать, и это пугало, настораживало, заставляло чувствовать себя потерянным и беспомощным. Его грудь тяжело вздымалась, лоб покрылся капельками пота, а руки за спиной то сжимались, то разжимались, заставляя веревку, сковывающую их, противно скрипеть.       Изучение тела Чонгука продлилось недолго. Словно отойдя от транса, Ким оторвал взгляд от мощной груди Чона и поднял глаза на его лицо. Во взгляде Гука читался вопрос: «Что ты собираешься делать?», но отвечать на него Ким не стал, также взглядом показав «Увидишь» и хитро улыбнувшись. Проведя ладонью по правой щеке парня, он большим пальцем погладил маленький шрам, оставшийся на идеальном точеном личике по его, Ким Тэхена, вине. Это была очередная стычка после уроков, которая закончилась чуть серьезнее обычного — в порыве злости Тэхен достал припасенный кастет и так вмазал Чонгуку, что у того до сих пор остался рубец от шрама, как напоминание о том дне. Оторвав руку от лица, Тэ резко отвернулся от своей живой игрушки и пошел в сторону выхода. Когда Чонгук хотел спокойно выдохнуть, радуясь уходу врага, тот также резко остановился у таинственной коробки и, схватив её, направился обратно к Чону. В его взгляде, словно на бегущей строке, пронеслась фраза: «Веселье только начинается».       С грохотом бросив коробку рядом со стулом, на котором сидел Чонгук, Ви присел на корточки рядом с ней и начал копаться в содержимом, дополнительно мучая парня неизвестностью. Наклонив голову вбок, Чонгук постарался заглянуть внутрь коробки, но разглядеть что-либо ему не дали — Тэхен вдруг резко выпрямился и подошел вплотную к лицу Гука. — Помнишь, — вдруг заговорил Тэхен, — нашу первую серьезную драку? Тогда я сказал тебе, что ты мне нравишься, но ты так взбесился, что набросился на меня с кулаками. С тех пор не было ни дня, чтобы мы с тобой не дрались. Как весело получается — ты меня ненавидишь, а я тебя люблю. Тебя, твое тело, твой голос. Всегда хотел услышать, как ты стонешь подо мной… Что ж, сейчас и проверим, — в очередной ехидной ухмылке проскользнули грустные ироничные нотки, которые, впрочем, быстро исчезли и сменились отчаянной решимостью.       В одной руке он держал пузырек с прозрачной бесцветной жидкостью. Свободной рукой развязав кляп, он быстро вскрыл пузырек, набрал в рот его содержимое и, не дав Чону опомниться, впился в его губы, передавая жидкость. Гуку ничего не оставалось, кроме как проглотить это, хотя он и понимал, что выпивать странную жидкость из рук уст своего врага — роковая ошибка. Когда Чон проглотил всё до последней капли, Тэ отстранился от его губ. В глазах парня плясали хищные огоньки, он предчувствовал скорое веселье. Отойдя к дальней стене, Ви взял стул и, вернувшись, поставил его прямо напротив, развернув спинкой к Гуку и облокотившись на нее руками. Мимолетом взглянув на циферблат своих наручных часов, он засек время. Двадцать минут. Двадцать минут, и начнется самое интересное.       Время тянулось невероятно долго для Чонгука. Он знал, что через какое-то время произойдет что-то ужасное, но не знал, что именно, и это его пугало, заставляло напрячься. От ненормального Ким Тэхена можно ожидать чего угодно. Сердцебиение усилилось, кровь под кожей словно начала закипать, в глазах всё поплыло, а в ушах зазвенело. Голова кружилась, но Чон не мог позволить себе упасть в обморок или как-то еще дать слабину. Он понимал, что если вырубиться, дела станут только хуже, однако он уже плохо соображал. Если на него в таком состоянии нападут, он не то что отпор дать, даже просто руку поднять не сможет. Как раз то, что и нужно было Киму. Взглянув еще раз на часы, он решил, что время настало. Встав со стула и откинув его подальше, он медленно подошел к Чону. Тот жалкой, беспомощной зверушкой сидел, вжавшись в стул, как в спасительную соломинку. Тяжелое дыхание и капли пота, стекающие с его висков прямо на шею, выдавали в нем слабость, но глаза, пусть немного рассеянные, расфокусированные, продолжали смотреть со злостью. Едва заметно покачав головой, Ким обошел своего пленника и начал развязывать узлы на веревках. Освободив ноги и руки Чона, он поднял того, положив к себе на плечо, и понёс к стоящей неподалеку парте. Шлепнув напоследок по заду, он положил того на деревянную поверхность, а затем перевернул на живот. Стянув полностью рубашку, Ким прикоснулся холодными пальцами к мускулистой спине, изучая лотки, пересчитывая позвонки, оглаживая ребра. Чонгук хотел сопротивляться, но тело перестало слушаться его, охотно отвечая на ласки безжалостного мучителя. Кровь начала приливать к низу живота, вызывая совсем не ту реакцию, какую хотелось бы Чону. Вся поверхность его тела будто стала гораздо чувствительнее, чем обычно, в разы острее реагируя на приятные поглаживания Кима. Заметив это, последний ехидно ухмыльнулся. Нагнувшись к чонгуковскому уху, он опалил того горячим дыханием, гортанно прошептав «Нравится?» и вызвав волну предательских мурашек у Чона. Опустив руки на талию своей жертвы, Ким прижался пахом к заднице Гука и пару раз толкнулся, потираясь уже возбужденным членом сквозь ткань брюк. Отодвинувшись, он принялся оглаживать ягодицы руками, иногда с силой сжимая их, а иногда замахивая руку и с приглушенным шлепком опуская её вновь на задницу Чона. От этих движений последний всё время ненароком елозил по поверхности стола, трясь своим стояком о холодное дерево и мучительно постанывая.       От Кима не укрылась такая реакция младшего, поэтому он прекратил свои мучительно-приятные прелюдии и начал расстегивать свою рубашку. Покончив со своими пуговицами, он стал стаскивать с Чона школьные брюки прямо с нижним бельем. Приятная прохлада вырвала из груди Гука новый стон, который он постарался заглушить, прикусив боковую сторону ладони. В это время Ким, отбросив в сторону ненужную одежду Гука, а сам оставаясь в расстегнутой рубашке и брюках, стал любоваться открывшимся ему видом — раскрасневшиеся ягодицы Чонгука, слегка разведенные в сторону ноги, открывающие вид на сжавшееся колечко мышц. — Чонгук~и, ты такой красивый с этого ракурса, а я раньше и не замечал, — ехидно протянул Тэхен, сжимая задницу Чона. В ответ послышалось лишь раздраженное пыхтение.       Притянув Гука поближе к себе, Ви стал оглаживать бока парня, скользя по бархатной коже своими длинными пальцами, переходя к животу, исследуя каждый кубик его пресса, а затем опускаясь еще ниже, туда, где пульсировал налитый кровью возбужденный член. Обхватив его холодными пальцами, Ким начал медленно двигать рукой вверх-вниз, заставляя Чона мучительно стонать и самому вдалбливаться в руку, но плавных движений было слишком мало, чтобы довести до разрядки. Чужая рука только дразнила, доставляя удовольствие, а затем резко прекращала ласки, не давая кончить. Немного поигравшись с членом Гука, Тэхен отодвинулся, разглядывая проделанную работу: тело парня мелко подрагивало, тяжелое хриплое дыхание вырывалось из груди, ноги еле держали, а по спине градом стекали тяжелые капли пота. Отойдя немного от Чона, он вновь подошел к забытой коробке и достал оттуда черную ленточку и тюбик с лубрикантом. Посмотрев в сторону распластавшегося на столе Чонгука, он улыбнулся своим мыслям и зашагал назад к парню. Тот от нетерпеливости уже начал сам ласкать себя, чем сильно разозлил Кима. Схватив чужие запястья, он зашипел: — Ты… Кто разрешал тебе трогать себя, а? Мне кажется, тебя следует наказать. Но, если ты мило попросишь меня, я, может быть, сниму наказание. Что ты решишь? — ответа Тэхен так и не дождался. Чонгук намеренно не хотел с ним разговаривать, до сих пор он не проронил ни слова. Но это было только на руку Ви, — Что ж, ладно. Ты сделал свой выбор.       После этих слов Тэхен взял в руки ленточку и завязал ей основание члена Гука. От прикосновений к своему органу, тот снова тихо застонал, вызвав очередную улыбку на лице Кима. Он резким движением положил Чона грудью на стол, тем самым заставив того поднять свой зад повыше. Хорошенько замахнувшись, он с силой шлепнул Чонгука по ягодице, оставив на ней красный след от своей руки. Вслед за этим шлепком посыпались новые, еще более сильные, чем этот. Звук удара ладони о кожу ягодиц разносился по классной комнате, сопровождаясь постанываниями со стороны наказуемого — сначала от саднящей боли, а затем от сменившего её удовольствия. От такой картинки у Кима самого уже колом стоял, поэтому он прекратил шлепать непослушного Чона и перевернул его на спину, разводя ноги. Достав из заднего кармана брюк тюбик с лубрикантом и выдавив содержимое на пальцы, он одним резким движением вставил сразу два в тесное колечко ануса. На скорую руку разработав вход, он выдавил еще немного лубриканта на руку и размазал его по своему члену. Тело под ним уже начало нетерпеливо елозить, как бы прося поскорее сделать хоть что-нибудь, потому что находился в возбужденном состоянии уже длительное время. Его член, перевязанный черной атласной лентой, ныл, желая разрядки и не получая ее. Чонгук оленьими глазами уставился на Тэхена, пытаясь разжалобить своего истязателя хоть немного. Видимо, это подействовало, потому что Ким опустил одну руку на член парня, то медленно скользя по нему, то пальцами перебирая яички; второй рукой он помогал себе входить в Чона. Когда член полностью исчез в отверстии ануса, парень под ним застонал от боли и попытался вырваться, но крепкие руки Тэхена удержали его на месте. Постояв так немного и дав привыкнуть и себе, и Гуку, он начал медленно двигаться, постепенно ускоряя темп. Стоны боли сменились прерывистым дыханием и стонами наслаждения. Наклонившись к Гуку и обхватив его, Ким поднял тело на руки, прижимаясь плотнее. Его рука проскользнула между двух животов и схватила член Чона, начав надрачивать ему в том же темпе, в каком сам Ким вбивался в его тело. Губы нашли выпирающую венку на шее и присосались к ней, прикусывая кожу, оставляя яркие отметины. Чонгук ногтями царапал спину Тэхена, откинул голову назад и стал не сдерживаясь стонать в полную глотку, срывая свой голос. Его член пульсировал, на глаза выступили слёзы, ему необходима была разрядка, которую Ким не хотел давать. Заметив состояние младшего, он наклонился к его уху и прошептал: — Ты же хочешь кончить, ведь так? Попроси меня, и я сразу же доведу тебя до желанной разрядки.       Он ожидал, что Чонгук будет молчать, что он попробует сам снять ленточку, но тот удивил его, прижавшись плотнее к чужой груди и простонав на ухо: «П…пожалуйста, дай мне кончить, Тэ…хен». От этого голоса тысячи мурашек пробежались вдоль по позвоночнику Ви, и он не стал больше мучить парня. Подцепив пальцами узелок, он с легкостью избавился от ленты и увеличил темп, ведя рукой по члену Гука. Они кончили почти одновременно, запачкав густым семенем тела друг друга. Отдышавшись и немного придя в себя, Тэхен вытащил член из туго сжимающего орган колечка ануса. Сперма вязкой дорожкой потекла по внутренней стороне бедер Чона. Открывшийся вид на уставшего, раскрасневшегося, перепачканного в сперме Чонгука заставил Ви хищно облизать пересохшие губы. Парень под ним учащенно задышал, а после и вовсе упал грудью на парту и потерял сознание. Тэхен воспользовался случаем и с любовью прошелся руками по бокам, спине, выпирающим лопаткам, поднялся на шею, опустил одну руку на макушку и вплел пальцы в волосы. Угольные пряди скользили между пальцев мягким шелком, отливая бордовым под слабым освещением школьных ламп. Поймав себя на разглядывании Чона, Ви резко одернул руку и отошел. Достав из коробки пачку влажных салфеток, он сначала вытер себя, а затем и Гука. Он наскоро привел их в порядок и закинул к себе на спину всё ещё бездыханное тело.       В пустом коридоре гулким эхом разносились, отражаясь от стен, тяжелые шаги. Один из двух самых жестоких бандитов школы нес на своей спине второго, как обычно носят своих друзей, но никак не врагов. Если бы кто-то сейчас их увидел, то не поверил бы собственным глазам. Эта странная парочка прошествовала до мед. кабинета и скрылась за белой дверью. Медсестры, что неудивительно, в такое время уже не было на месте. Тэхен аккуратно опустил Гука на больничную койку и подошел к большому, занимающему всю стену, шкафу с лекарствами. Он обвел взглядом ряд маленьких бутыльков из темного стекла, выискивая нашатырный спирт. Найдя, наконец, нужное ему средство, он взял шарик ваты и намочил её спиртом. Вернувшись к валяющемуся без сознания Чонгуку, он медленно поднес ватку к его носу. Гук поморщился и начал приходить в себя, поэтому Тэхен решил поспешно удалиться из кабинета врача.       Когда Чон полностью очнулся, он огляделся и установил, что находиться в мед. кабинете их школы. Он был одет, руки не были связаны жесткой веревкой, но его общее состояние было далеко от хорошего. Когда он попытался встать с койки, его тело словно переломило напополам от острой боли в районе поясницы. Синяки и отметины на теле саднили, также напоминая о его позорном проигрыше. Тэхен заставил его извиваться ужиком под ним, изнывая от болезненного возбуждения и моля кончить. Тэхен изнасиловал его, грязно унизив, нанеся сокрушающий удар по его гордости, чести и достоинству. Гук крепко сжал руки в кулаки, оставляя ногтями следы на ладонях. Его ярость готова была просочиться сквозь стены. Казалось, будто мебель вокруг начала легонько подрагивать, как от землетрясения, предвещая беду. Уставив хищный, полный звериной жажды мщения взгляд в стену, он с ядом в голосе прошипел: — Ким Тэхен, я тебе это так просто не оставлю! Ты получишь по заслугам! Я отомщу тебе тем же способом, только вот я буду куда более жестоким с тобой!