Может быть, я некрасива на вид, Но строго меня не судите. Ведь шляпы умнее меня не найти, Что вы там ни говорите. Шапки, цилиндры и котелки Красивей меня, спору нет. Но будь они умнее меня, Я бы съела себя на обед. Все помыслы ваши я вижу насквозь, Не скрыть от меня ничего. Наденьте меня, и я вам сообщу, С кем учиться вам суждено. Быть может, вас ждет Гриффиндор, славный тем, Что учатся там храбрецы. Сердца их отваги и силы полны, К тому ж благородны они. А может быть, Пуффендуй ваша судьба, Там, где никто не боится труда, Где преданны все, и верны, И терпенья с упорством полны. А если с мозгами в порядке у вас, Вас к знаниям тянет давно, Есть юмор и силы гранит грызть наук, То путь ваш — за стол Когтевран. Быть может, что в Слизерине вам суждено Найти своих лучших друзей. Там хитрецы к своей цели идут, Никаких не стесняясь путей. Не бойтесь меня, надевайте смелей, И вашу судьбу предскажу я верней, Чем сделает это другой. В надежные руки попали вы, Пусть и безрука я, увы, Но я горжусь собой.
Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот ее исчез, она замолчала и замерла. — Значит, каждому из нас нужно будет всего лишь ее примерить? — прошептал рыжий мальчик недалеко от Генри.—Я убью этого вруна Фреда, ведь он мне заливал, что нам придется бороться с троллем. Гарри с трудом выдавил из себя улыбку. Да, конечно, примерить Шляпу было куда проще, чем демонстрировать свои познания в магии или убить демона, но его смущало, что на него будет смотреть такое количество людей. Профессор МакГонагалл шагнула вперед, в руках она держала длинный свиток пергамента. — Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она. — Начнем. Аббот, Ханна! Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже ее глаза. А через мгновение… — ПУФФЕНДУЙ! — громко крикнула Шляпа. Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место. — Боунс, Сьюзен! — ПУФФЕНДУЙ! — снова закричала Шляпа, и Сьюзен поспешно засеменила к своему столу, сев рядом с Ханной. Генри заметил, что иногда Шляпа, едва оказавшись на голове очередного первокурсника или первокурсницы, практически молниеносно называла факультет, а иногда она задумывалась. Так, Симус Финниган, светловолосый мальчик, стоявший в шеренге за Гарри, просидел на табурете почти минуту, пока Шляпа не отправила его за стол Гриффиндора. — Гермиона Грэйнджер! Судя по всему, Гермиона, как и Генри, с нетерпением ждала своей очереди и не сомневалась в успехе. Они оба понимали, что раз они стоят здесь, то по-любому подходят этой школе. Услышав свое имя, она чуть ли не бегом рванулась к табурету и в мгновение ока надела на голову Шляпу. — ГРИФФИНДОР! — выкрикнула Шляпа. Рыжик застонал — видимо, ему не очень понравилась Гермиона. Генри стоял. Он волновался. Такого не было даже тогда, когда ему вручали дневник Джона Винчестера. Около пятнадцати минут, и, наконец, вызвали его. — Винчестер, Генри. Но всё же мальчик сильнее волновался. На негнущихся ногах он подошёл к табуретке и сел на неё. Он утонул в шляпе. — Гм-м-м, — задумчиво произнес прямо ему в ухо тихий голос. — Непростой вопрос. Очень непростой. Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает — о да, мой бог, это так, — и имеется весьма похвальное желание проявить себя, это тоже любопытно… Так куда мне тебя определить? Генри крепко вцепился обеими руками в сиденье табурета. — А это что?.. — спросила шляпа. — А, знаю этот почерк, знаю. Ну, мальчик, кем бы ты ни был, как бы тебя раньше ни звали, но у тебя есть хороший друг… Или хитрый враг… Ну ладно. ГРИФФИНДОР! Гарри показалось, что Шляпа выкрикнула этот вердикт куда громче, чем предыдущие. Но это, конечно, лишь из-за того, что он сидел под ней. Он снял Шляпу и, ощущая дрожь в ногах, медленно пошел к своему столу. Теперь он наконец получил возможность увидеть главный стол, за которым сидели учителя. В самом углу сидел великан Хагрид. А в центре стола стоял большой золотой стул, напоминавший трон, на котором восседал Альбус Дамблдора. Гарри сразу узнал его — он был таким же, как на карточке-вкладыше из «шоколадной лягушки». Серебряные волосы Дамблдора сияли ярче, чем привидения, ярче, чем что-либо в зале. Внимание Генри привлёк профессор большим фиолетовым тюрбаном на голове. Он больно подозрительный… Вот последние ученики: Рон Уизли, сел за стол Гриффиндора, а Блейз Забини — Слизерина. Профессор МакГонагалл скатала свой свиток и вынесла из зала Волшебную шляпу. Винчестер посмотрел на стоявшую перед ним пустую золотую тарелку. Он только сейчас понял, что безумно голоден. Он хочет есть. Нет. ЖРАТЬ. Казалось, что в последний раз он ел не пару часов, а несколько веков назад. Альбус Дамблдор поднялся со своего трона и широко развел руки. На его лице играла лучезарная улыбка. У него был такой вид, словно ничто в мире не может порадовать его больше, чем сидящие перед ним ученики его школы. Гарри передёрнуло от этого приторного образа. —Добро пожаловать! — произнес он.—Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо! Дамблдор сел на свое место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами. Гарри сидел и не знал, смеяться ему или нет. — Он… он немного ненормальный? — неуверенно спросил Гарри, обращаясь к сидевшему слева от него старосте, брату Рона. — Ненормальный? — рассеянно переспросил Перси, но тут же спохватился. — Он гений! Лучший волшебник в мире! Но, в общем, ты прав, он немного сумасшедший. Как насчет жареной картошки, Генри? Гарри посмотрел на стол и замер от изумления. Стоявшие на столе тарелки были доверху наполнены едой. Он никогда не видел на одном столе так много разных блюд. С сожалением Генри отметил, что пирога не наблюдается. Поэтому он положил немного жареной картошки со стейком и каким-то салатом. Но, когда всё было съедено, все тарелки исчезли. Но буквально через мгновение на них появилось сладкое. Мороженое всех мыслимых видов, яблочные пироги, фруктовые торты, шоколадные эклеры и пончики с джемом, бисквиты, клубника, желе, рисовые пудинги… Так. Стоп. Что?.. — Пирог! — Генри положил в тарелку сразу три кусочка. Пока Гарри наполнял свою тарелку разнообразными десертами, за столом заговорили о семьях. — Лично я — половина на половину, — признался Симус. — Мой папа — магл, а мама — волшебница. Мама ничего ему не говорила до тех пор, пока они не поженились. Я так понял, что он совсем не обрадовался, когда узнал правду. Все рассмеялись. — А ты, Невилл? — спросит Рон. — Я… Ну, меня вырастила бабушка, она волшебница, — начал Невилл. — Но вся моя семья была уверена, что я самый настоящий магл. Мой двоюродный дядя Элджи все время пытался застать меня врасплох, чтобы я сотворил какое-нибудь чудо. Он очень хотел, чтобы я оказался волшебником. Так, однажды он подкрался ко мне, когда я стоял на пирсе, и столкнул меня в воду. А я чуть не утонул. В общем, я был самым обычным — до восьми лет. Когда мне было восемь, Элджи зашел к нам на чай, поймал меня и высунул за окно. Я висел там вниз головой, а он держал меня за лодыжки. И тут моя двоюродная тетя Энид предложила ему пирожное, и он случайно разжал руки. Я полетел со второго этажа, но не разбился, — я словно превратился в мячик, отскочил от земли и попрыгал вниз по дорожке. Они все были в восторге, а бабушка даже расплакалась от счастья. Вы бы видели их лица, когда я получил письмо из Хогвартса, — они боялись, что мне его не пришлют, что я не совсем волшебник Мой двоюродный дядя Элджи на Радостях подарил мне жабу. — А я приёмный. — Признался Генри, но ему казалось, что это вскоре ему аукнется. — Меня приютили два брата, но они для меня самые родные. Приехали из Америки, начали новую жизнь… Они захотели спокойствия. Тут Гарри прислушался к тому, о чем говорили сидевшие слева от него Перси и Гермиона. Впрочем, он мог бы догадаться: Гермиона, естественно, говорила о занятиях. Генри искренне понравилась тяга к знаниям у девочки, но понял, что нужно её как-то перевоспитать, иначе она станет изгоем на факультете. — Я так надеюсь, что мы начнем заниматься прямо сейчас. Нам столько всего предстоит выучить. Лично меня больше всего интересует трансфигурация, вы понимаете, искусство превращать что-либо во что-либо другое. Хотя, конечно, это считается очень сложным делом. — На многое не рассчитывай. Вы начнете с мелочей, будете превращать спички в иголки, примерно так. Но основной темой для разговоров был Гарри Поттер, а точнее его отсутствие. Всё гадали: где же мальчик-который-выжил? Почему он не приехал в Хогвартс? Что об этом думает Дамблдор? Гарри согрелся, размяк и ощутил, что у него начинают слипаться глаза. Конечно, он ведь допоздна не мог заснуть, подготавливая последнюю пакость Дурслям: во-первых, те под капотом не досчитались парочки деталей, а в салоне, на чёрной ткани кресел машины, была разлита синька… То-то обрадуется их Диди, когда на его массивном заду, обтянутом формой какой-то там дурацкой школы, расцветёт пятно. А может быть, и ужасное платье матери этого семейства подпортится. Сколько визгу будет… Или было… Он задумался о том, что, к сожалению, колдовать ему больше нельзя — на каникулах детям колдовать запрещено. Какая досада! Столько же неприятностей можно было бы Дурслям учинить… Когда все насытились десертом, сладкое исчезло с тарелок, и профессор Дамблдор снова поднялся со своего трона. Все затихли. — Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом… Сияющие глаза Дамблдора на мгновение остановились на рыжих головах близнецов Уизли. — По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Трюк. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью. Генри рассмеялся, но таких весельчаков, как он, оказалось очень мало. — Он ведь шутит? — пробормотал Гарри, повернувшись к Перси. — Может быть, — ответил Перси, хмуро глядя на Дамблдора. — Это странно, потому что обычно он объясняет, почему нам нельзя ходить куда-либо. Например, про лес и так все понятно — там опасные звери, это всем известно. А тут он должен был бы все объяснить, а он молчит. Думаю, он, по крайней мере, должен был посвятить в это нас, старост. Генри понял, что хочет узнать, что такого плохого в Запретном коридоре. —А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! — прокричал Дамблдор. Винчестер заметил, что у всех учителей застыли на лицах непонятные улыбки. Дамблдор встряхнул своей палочкой, словно прогонял севшую на ее конец муху. Из палочки вырвалась длинная золотая лента, которая начала подниматься над столами, а потом рассыпалась на повисшие в воздухе слова. — Каждый поет на свой любимый мотив, — сообщил Дамблдор. — Итак, начали! И весь зал заголосил:Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс, Научи нас хоть чему-нибудь. Молодых и старых, лысых и косматых, Возраст ведь не важен, а важна лишь суть. В наших головах сейчас гуляет ветер, В них пусто и уныло, и кучи дохлых мух, Но для знаний место в них всегда найдется, Так что научи нас хоть чему-нибудь. Если что забудем, ты уж нам напомни, А если не знаем, ты нам объясни. Сделай все, что сможешь, наш любимый Хогвартс, А мы уж постараемся тебя не подвести.
Каждый пел, как хотел, — кто тихо, кто громко, кто весело, кто грустно, кто медленно, кто быстро. И естественно, все закончили петь в разное время. Все уже замолчали, а близнецы Уизли все еще продолжали петь школьный гимн — медленно и торжественно, словно похоронный марш. Дамблдор начал дирижировать, взмахивая своей палочкой, а когда они наконец допели, именно он хлопал громче всех. — О, музыка! — воскликнул он, вытирая глаза: похоже, Дамблдор прослезился от умиления. — Ее волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью — марш! Первокурсники, возглавляемые Перси, прошли мимо еще болтающих за своими столами старшекурсников, вышли из Большого зала и поднялись вверх по мраморной лестнице. Ноги Винчестера снова налились свинцом, только уже не от волнения, а от усталости и сытости. Он был очень сонным, и даже не удивился тому, что люди, изображенные на развешанных в коридорах портретах, перешептываются между собой и показывают на первокурсников пальцами. И воспринял как само собой разумеющееся то, что Перси дважды проводил их сквозь потайные двери — одна пряталась за раздвижными панелями, а вторая скрывалась за свисающим с потолка длинным гобеленом. Зевая и с трудом передвигая ноги, они поднимались то по одной лестнице, то по другой. Генри не переставал спрашивать себя, когда же они доберутся до цели. и тут Перси вдруг остановился. Перед ними в воздухе плавали костыли. Как только Перси сделал шаг вперед, костыли угрожающе развернулись в его сторону и начали атаковать. Но они не ударяли, а останавливались в нескольких сантиметрах, как бы говоря, что он должен уйти. Генри понял, что он нашёл работу на ближайшие месяцы. Призраки тут бродят, всякие духи ошиваются. — Это Пивз, наш полтергейст, — шепнул Перси, обернувшись к первокурсникам. Генри это не понравилось. Избавиться от Пивза будет ОЧЕНЬ сложно. Может, замок новый найти, а? А потом повысил голос: — Пивз, покажись! Ответом ему послужил протяжный и довольно неприличный звук — в лучшем случае похожий на звук воздуха, выходящего из воздушного шара. — Ты хочешь, чтобы я пошел к Кровавому Барону и рассказал ему, что здесь происходит? Послышался хлопок, и в воздухе появился маленький человечек с неприятными черными глазками и большим ртом. Он висел, скрестив ноги, между полом и потолком, и делал вид, что опирается на костыли, которые ему явно не были нужны. — О-о-о-о! — протянул он, злорадно хихикнув. — Маленькие первокурснички! Сейчас мы повеселимся. Висевший в воздухе человечек вдруг спикировал на них, и все дружно пригнули головы. — Иди отсюда, Пивз, иначе Барон об этом узнает, я не шучу! — резким тоном произнес Перси. Пивз высунул язык и исчез, уронив свои костыли на голову Невиллу Они слышали, как он удаляется от них, из вредности стуча чем-то по выставленным в коридоре рыцарским доспехам. — Вам следует его остерегаться, — предупредил Перси, когда они двинулись дальше.— Единственный, кто может контролировать его — это Кровавый Барон, а так Пивз не слушается даже нас, старост. Вот мы и пришли. Они стояли в конце коридора перед портретом очень толстой женщины в платье из розового шелка. — Пароль? — строго спросила женщина. — Капут драконис, — ответил Перси, и портрет отъехал в сторону, открыв круглую дыру в стене. Все пробрались сквозь нее самостоятельно, только неуклюжего Невилла пришлось подталкивать. Круглая уютная Общая гостиная Гриффиндора была заставлена глубокими мягкими креслами. Перси показал девочкам дверь в их спальню, мальчики вошли в другую дверь. Они поднялись по винтовой лестнице — очевидно, комната находилась в одной из башенок — и, наконец, оказались в спальне. Здесь стояли пять больших кроватей с пологами на четырех столбиках, закрытые темно-красными бархатными шторами. Постели уже были постелены. Все оказались слишком утомлены, чтобы еще о чем-то разговаривать, поэтому молча натянули свои пижамы и забрались на кровати. Генри увидел ворона за окном. Он прилетел сюда только что, и Генри не очень удивился: вОроны — очень умные птицы. Генри открыл окно и птица села на жёрдочку (зачем она была в спальне — непонятно). — Классно поели, правда? — донеслось до Генри бормотание Рона, тот явно ОЧЕНЬ любил есть, судя по горе еды, которую он накладывал и съедал со скоростью пулемёта. — Уйди отсюда, Короста! Что такое Короста, Генри не спросил. Он аккуратно сложил мантию, использовал Люмос, и, положив палочку на тумбу, написал письмо родным. Доехал без проблем.Распределение прошло хорошо — мы с Гермионой попали на Гриффиндор. В школе много призраков (20 точно наберётся) и есть полтергейст, но его можно увидеть. Позже напишу обо всём подробнее — я очень устал за день и хочу спать. Скучаю. С любовью, Генри. П.С. Гарри Поттер в школе не появился, а ему, кажется, уже 11 лет. Генри сложил письмо в форме конверта, как недавно научился делать, и написал адрес: Великобритания. Графство Суррей. Литтл-Уингиннг, 6. Дину и Сэму Винчестерам.Хогвартс. Башня Гриффиндор. Комната первокурсников. Генри Винчестер
Он осторожно примотал письмо к лапе ворона, дал ему лакомство в дорогу, и, когда птица перекусила, выпустил её в ночь. Когда тень ворона скрылась за лесом, Генри лёг в постель и устало выдохнул. Он закрыл глаза и представил себе, как едет на Импале на заднем сидении, а рядом с ним сидит кто-нибудь из старых друзей его родных. Они едут на охоту, и никакая школа магии им не нужна. И он, улыбнувшись, заснул.