Случайности не случайны

      Он встретил её опять на улице города. Призрак прошлого. Снова стояла осень — начало октября. А если подумать, то Сэм лишь несколько месяцев назад отошёл от тех событий. Так сказать, случилась реабилитация после тяжёлых последствий Хэллоуина. Китти, кажется, так звали ту девушку, которой не посчастливилось встать на пути Майкла, хоть дан ей был отменный подарок — возможность выжить.       Ему, как и всегда, тоже кое-что досталось — шрам на лице, память о той ночи. Стоял холод. Улица была людной. Неизвестные ему носились туда-сюда по своим делам, заходили в магазины… Её взгляд заставил мужчину замедлить шаг.       Двое в толпе, друзья по несчастью. Они мерили друг друга взглядами. Первой подошла и начала речь она.       — Доктор, — девушка смутилась, — добрый вечер…       Он молчал. Реакцией был кивок, но всё же мужчина подумал и добавил:       — Здравствуйте.       — Чудная сегодня погода, — улыбнулась она.       — Да, прямо лето, жара, — саркастично ответил психиатр.       Между тем первые капли дождя дали о себе знать, и вскоре девушка начала отходить под навес ближайшего магазина. За ней следовал и он.       — Может, вы хотите выпить чего-то, доктор?       — Не откажусь.       Снова они встретились взглядами. Дождь шумел, это же делали и люди: кто-то кричал, кто-то просто проходил под зонтом мимо; были те, кто тоже укрывался от стихии, заходя в магазины, кондитерские лавки. Китти с Лумисом решили зайти в кафе, располагавшееся недалеко от них. Бегом они прибыли к точке назначения.       Официант был мил и отправился на кухню за тем, что заказали. Здесь было уютно. Девушка предложила занять столик у окна, который на удивление был пуст, оставила вещи и убежала прихорашиваться. Сэм снял своё пальто, повесил его на специальную стойку возле их места. Поправил костюм. Он чувствовал себя необычно: призраки прошлого следуют за тобой всегда. Но прошлым ли был Майкл Майерс, он даже не сомневался — это будущее, очень даже далёкое.       Заняв место за столиком, мужчина начал дожидаться её. Он помнил ту ночь, когда, следуя за Майклом, нашёл раненую девушку; тогда минуты, секунды были ценнее золота и всех богатств мира. Позже узнал — спасённая им является дочерью крупного предпринимателя в этом городе, миллионера. И всё. А, нет… Ещё он узнал фамилию.       «Джонсон, — думал он. — Китти Джонсон».       Она не заставила себя долго ждать и, как только психиатр начал вспоминать, сводя всё к размышлениям, появилась. Села напротив него в ожидании. Теперь всё пространство между ними занимала неловкость. Молчание, которое первым нарушил Сэм.       — Как жизнь ваша, Китти? — начал он со вполне обычного вопроса спокойным голосом.       Мужчина видел её смущение, как пальцы её начали скользить по украшению — кольцу на левой руке. Видимо, дама, сидящая перед ним, нервничала, правда, имея определённый интерес к нему. Ведь если бы не чувство это, то какое дело ей до обычного доктора психбольницы? Разве только Майкл объединял их, являясь единственным звеном в их неблизких отношениях. Они люди разных кругов, интересов, окружения… Просто так не пересекаются.       — Многое произошло в жизни за этот год, — ответила она, опустив глаза. — Наверное, вы задаёте себе вопрос: зачем я вас сюда позвала?       Он кивнул.       — Я хочу, чтобы вы мне помогли. Как психиатр, психолог.       Подошедший официант принёс еду. Сэм забрал кофе, круассаны. Заказ его собеседницы не отличался ничем, разве что она решила взять себе к горячему напитку кусок торта.       — В городе полно хороших специалистов, но вы обращаетесь ко мне…       — Дело в Майерсе, и никто не поймёт меня лучше вас, — Китти перебила его, положила свою руку на его. — Пожалуйста, мне нужна ваша помощь.       Смотря в её глаза, Лумис был готов дать клятву, что девушка сейчас заплачет. События её спасения вновь мелькнули в голове, и он озвучил свой вердикт:       — Хорошо. Для начала встретимся один раз, и тогда я уж точно пойму обстоятельства. Джонсон улыбнулась. Искренне. Подперев подбородок рукой, она внимательно наблюдала за ним.       — Я рада, доктор, — произнесла девушка, беря в руки чашку с кофе.       Их лёгкий перекус плавно перетёк в обмен номерами и договор о том, что они встретятся завтра. На этом и попрощались.       Вечер. Всё своё время после прихода домой он посвятил перечитыванию дела своего пациента. Он вспоминал свои первые встречи с Майерсом, годы работы с ним и ту ночь, когда его пациент сбежал из психлечебницы. Было девять на часах, и раздавшийся внезапный стук в дверь его дома смутил мужчину.       — Добрый вечер. Я — отец Китти.       Мужской голос. Он внезапной стрелой застрял в сознании Лумиса так, что тот застыл на миг и, приходя в себя, открыл дверь, впуская вечернего посетителя к себе в дом.       Это был высокий мужчина, одетый в дорогую одежду. От него приятно пахло мускусом.       Сэм провёл его в гостиную. Да, мистер Джонсон отмахнулся от всех правил гостеприимства, переходя сразу к делу. Как профессионал, Лумис сразу отметил для себя черты его лица, которые говорили одно: перед ним сильная, волевая личность, готовая на всё ради достижения своих целей. Этот факт подчёркивало и поведение, жесты.       — Меня зовут Питер, — представился он.       Это был мужчина средних лет с проседью в чёрных, как уголь, волосах. Та же мощная челюсть, которая есть у его дочери, скулы, суровый вид лица и карие глаза.       — Буду краток: я по поводу Китти, как несложно догадаться. Знаю я о вашей встрече, догадываюсь о будущих консультациях или сеансах, как вы там, специалисты, выражаетесь… — он прожестикулировал рукой, а потом махнул ею. — Впрочем… Неважно. Присмотрите за моей дочерью, доктор.       В этот момент на Сэма нахлынула дикая волна непонимания. Такого, что если бы представить себе, то скорее всего, это была одинокая фигура психиатра на берегу океана, и вдруг на него поднялась бы волна размером в пятиэтажное здание. Хоть и всякие случаи встречал он, работая в сфере, связанной с ментальным здоровьем людей.       — Вашей дочери тридцать лет, она — состоявшаяся, самостоятельная личность, способная решать жизненные проблемы.       На этих словах Питер закинул ногу на ногу и соединил ладони своих рук.       «Интересно… — подумал Лумис. — Что же ты от меня скрываешь?..»       — Меня не будет в городе достаточно длительное время, просто присмотрите за ней, я переживаю…       На этих словах мужчина достал из кармана конверт с деньгами и положил его на стол.       — Это вам плата за мою просьбу. Разумеется, она не должна знать про мой визит к вам.       Психиатр даже не пошевелился.       — Я нахожусь в дичайшем замешательстве…       Он так и не договорил. Питер перебил его своим грубым голосом.       — Её сны. Друзья, моё расставание с женой и снова осень. Причин достаточно?       — Думаю, да… — Сэм задумался.       Гость встал со своего кресла.       — Мне пора! — произнёс он, пожимая руку на прощание доктору. — Хороший вы человек, Лумис.       И всё. Питер сел в свою машину и уехал, словно вовсе не было его в доме психиатра, словно он не платил за свою просьбу…        Лумиса эти события интересовали, и в то же время давали понять, что всё не так легко, как показалось сначала. В голове даже был вопрос: «Зачем я ввязался во всё это?»       Тем не менее вечер шёл, и хоть психиатр не возвратился к своей рутине, но, как обычно, курил перед сном в раздумьях. И когда его голова приземлилась на подушку, то он облегчённо вздохнул.       Час встречи. Она явно опаздывала, что совершенно не нравилось мужчине. Во время ожидания он решил провести минуту-вторую за книгой.       Они договорились встретиться в пять вечера. На часах была уже половина шестого, а клиентки всё не было. Лумис закрыл книгу, положил её на журнальный столик и осмотрел гостиную. Здесь стояло несколько книжных полок, доверху забитых всякими рукописями. В углу разместилось пианино. Функцию оно несло чисто эстетическую. Иногда мужчина садился за него, вспоминая разные этюды. Но когда в его доме появлялся кто-то, в музыке несведущий, и начинал нажимать клавиши музыкального инструмента — тогда Сэму как будто становилось плохо. Он сразу начинал считать, что над его пианино совершают самое что ни на есть насилие и строго-настрого запрещал такому человеку даже стоять возле инструмента.       Здесь был и очаг с каминными часами на нём. Было и несколько растений. Мужчина проверил, всё ли готово к встрече клиентки, ещё раз. Опять посмотрел на часы, едва не выругался и пошёл делать кофе. При воспоминании про Джонсон и всего, что с ней связано, он и волновался, не случилось ли чего с ней страшного, и злился на неё. При очередном упоминании её он услышал раздавшийся звонок в дверь.       Мужчина буквально с облегчением вздохнул, когда на пороге его дома оказалась Китти. Ну, минус один повод к волнению, но всё же присущие ему строгость и дисциплинированность взяли верх.       — Вы опоздали больше чем на полчаса… — были его первые слова после приветствия.       — Извините, — девушка виновато посмотрела на него. — Отец уезжал. Прощалась с матерью, та направилась жить в другую страну.       Лумис вспомнил о недавнем визите Питера, молча кивнул, пропустил девушку в дом.       Послышался свист чайника.       — Вы будете кофе или чай, Китти?       — Да, кофе, — девушка слегка улыбнулась, размещая свое пальто на вешалке.       — Хорошо, проходите в гостиную.       Он указал ей на комнату после небольшого коридорчика, а сам ушёл на кухню.       Начало их встречи. Он подметил печальное настроение своей клиентки, которое она пыталась замаскировать натянутой ухмылкой. Что-что, а отличать фальшивые эмоции Лумис умел. Всё дело было в мимике лица, точнее, в его мышцах: дело в том, что при искренней улыбке работают те мышцы, которые при обычном имитировании никак не могут проявить себя. В момент, когда аромат кофе распространился по всей кухне, психиатр начал строить в своей голове тактику работы с Китти. Войдя в гостиную, он увидел её, стоящую возле пианино.       — Не знала… Доктор, вы играете?       Её голос и само состояние как будто улучшились, словно ей на душу налили бальзам.       — Очень редко, а вы?       — Я дочь богатого человека, который своим желанием вылепить из меня идеал направлял и в музыкальную школу, и на верховую езду…        Она разместились напротив него в небольшом кресле.       — Вам нравились ваши занятия?       — Конечно. На фортепиано до сих пор играю, на лошадях не езжу, но навык в жизни пригодился.       На этом моменте он поймал двусмысленный взгляд девушки и смутился.       — Истории из жизни — это хорошо, но нам надо работать. Приступим к причине нашей встречи…       Он так и не закончил свою мысль, ведь Китти бесцеремонно прервала его, положив на стол небольшой конверт.       — Плата за наши встречи, доктор!       Мужчине это не понравилось. Сам факт того, что она пытается властвовать над ним, да и тон её голоса, опять коварная маска на лице, ладони её рук повёрнуты вниз — явное намерение добиться желаемого. Через секунду она положила руки на подлокотники кресла, что, несомненно, стало ещё одним подтверждением его предположений.       Желание доминировать. Он чувствовал его, казалось, что оно обволакивает его своей паутиной, хочет заманить, поместить в кокон.       «Скорее всего, у неё это наследственное. Отец такой же. Ничего-ничего, не с такими я ещё работал… Предполагаю, что такое её коварное настроение вмиг пропадёт, когда я надавлю на её болевые точки и вспомню о Майкле. Априори все мы неидеальны, неуязвимых людей нет».       Они сидели молча. Лумис никак не отреагировал на действия Джонсон, а просто взял чашку с кофе и отпил горячий напиток. Спустя минуту девушка не выдержала.       — Мы будем что-то делать? — спросила она более спокойно.       Наконец Сэм взял конверт в руки.       — Здесь намного больше, чем я беру за одну консультацию, примерно на три вперёд помимо этой. Мы договаривались на одну встречу, — сказал мужчина, пересчитав деньги.       — Значит, это плата за будущие, одна ничего не решит, — она посмотрела на журнальный столик и, увидав там книгу, взяла её в руки. — «Преступление и наказание», не знала, доктор, что вы любитель почитать подобные произведения.       — Я в них нахожу ответы на интересующие меня вопросы.       На этой ноте их разговора он забрал из её рук книгу, бережно поставил её на полку. Через пару минут после возвращения доктора из своего кабинета их работа началась.       — Из более ранних посещений психотерапевта вы, наверное, знаете основные правила, но всё же я повторю: Китти, вы можете располагаться там, где вам удобно и как удобно.       Говорил он это, присаживаясь на диван напротив кресла девушки.       — Выражаться вы можете свободно. Одним словом, делайте всё, что только душа пожелает.       Получив её молчаливый кивок в ответ, он продолжил:       — Итак, я примерно знаю вашу проблему, с которой вы обратились ко мне, но сформулируйте её вновь, пожалуйста.       Он заметил, как девушка нервно сглотнула, как потянулась к своей чашке с кофе и после глотка бодрящего напитка села, переменив свою позу. От невербального авторитета и власти не осталось и следа, их место заняла неуверенность.       Китти, словно по команде «выражение неуверенности и замкнутости через раз, два, три…» закинула ногу на ногу, сжала своё предплечье другой рукой, защищая себя и словно создавая барьер между собой и окружающим её миром.       «Процесс пошёл», — мысленно ухмыльнулся Лумис.       Если бы кто-то наблюдал за ними с самого начала их сеанса, то, несомненно, сказал бы, что видит перед собой индивидов, которые поменялись ролями. Сначала была уверенная, жаждущая власти девушка и мягкий, гостеприимный мужчина. Потом они переменились. Сэм держал на коленях блокнот с ручкой для своих заметок, но даже это не портило его положение.       Одной рукой он опирался на подлокотник дивана, вторая же просто лежала на блокноте. Своим видом он напоминал знающего своё дело человека, который именно в этот момент нацелен на то, что от него требуют изначально как от специалиста по ментальному здоровью.       — Моя проблема… — девушка задумалась, голос её был тихим. — Моя проблема… Это сны, кошмары, которые снятся мне о Майкле Майерсе. Они напоминают мне о прошлом.       Он молчал, давая ей полностью договорить, и лишь когда она посмотрела на него вопрошающе, сказал:       — Китти, вы не знаете свою проблему? Обычно люди формулируют её в первые секунды после вопроса. Видимо, у вас она не одна…       — Да, доктор, проблем много.       Её взгляд был опущен в пол. Лицо прямо-таки кричало про её печали, трагедию судьбы и о том, что она не может преодолеть самостоятельно. Сэм, оценивая ситуацию, не шевелился даже.       — Тогда я предлагаю рассказать о ваших заботах по очереди, — сказал он, встретившись с ней взглядом.       — Ну…       Китти, тяжело вздыхая, опять испила тёплый кофе.       — Меня заботит проблема одиночества. До сих пор меня беспокоит прошлый брак, то, что я хожу по клубам с подругами, пытаюсь заводить отношения, но всё равно ничего в личной жизни не клеится… Но главное — это сны, — на этих словах девушка встала и присела возле Лумиса. — Знаете, мне иногда кажется, что именно эти кошмары — причина всех моих проблем в жизни.       Джонсон двумя руками вцепилась в его ладонь.       Сэм закрыл свой блокнот и внимательно слушал её, запоминал каждое слово.       — Вот бывает, встречусь я с мужчиной, мы разговоримся, я расскажу об одном из этих снов, и он не хочет со мной быть. Или вскочу посреди ночи от этих кошмаров, тогда пробуждение — цветочки по сравнению с моей истерикой.       Первые её слезы. А доктор ещё даже и не копал слишком глубоко. Теперь его мучил один вопрос: что будет, когда он доберётся к глубинам её сознания, души? Какова будет её реакция? Он, смотря на неё, достал из кармана платок и протянул девушке. Та кивком поблагодарила его.       — Иногда сны перемешиваются между собой. Мне снится моё одиночество, несчастливая любовь и Майкл, настигающий меня в пустом доме.       Китти утирала слёзы, едва сдерживая свои эмоции. Лумис видел это, чувствовал это. Развитая эмпатия позволяла ему каждой клеткой своего организма прочувствовать её сопротивление и, разумеется, всё это чувство можно описать одной фразой: «Я не хочу показаться слабой».        Девушка тяжело дышала. Он молча смотрел на неё, прислонив руку к подбородку.       — Вы не каменная, Китти, и как человеку, вам естественно переживать определённые чувства…       Тишина. Взгляд. Её ошарашенный взгляд, в котором постепенно проявлялась доля осознания, грусти и горечи.       Через секунду девушка зарыдала. Сэм оставался на своём месте, предвкушая дальнейшие события.       — Я… Я… — Джонсон тяжело дышала, едва говорила от слёз и переполнявших внутри её чувств. — Не… Не…       Она глубоко вздохнула и на выдохе сказала:       — Не хочу остаться одной.       Пазл сложился. Доктор догадывался про глубинный страх девушки. Но думал, он будет более сложным… Боязнь смерти или что-то другое. Но её самый главный страх был настолько прост, что он мысленно отругал себя за создание сложной конструкции мыслей о своей клиентке.       Одиночество. Её душу гложет одиночество. Вещь интересная, вызывающая и страх, и панику даже у самых стойких, тех, кто столкнулся с ним первый раз в своей жизни.       Он успокаивал её. Китти охотно шла на контакт. И к концу времени, выделенного на их встречу, психиатр узнал всю лестницу её страхов — от самого большого к самому мизерному. Всё было поверхностно; приняв к сведению её состояние, он копал информацию не так глубоко, как хотелось. Да и беседа их, которую с трудом можно было назвать психотерапевтической или психодиагностической, обретала с каждым словом только ознакомительный характер. Они проработали минут сорок, после чего Китти отправилась в ванную приводить себя в порядок.       Лумис сделал несколько заметок, потом отнёс записи в свой кабинет. Настрой был у него серьёзным. Не было ни радости, ни лёгкого воодушевления. Когда он возвратился, то едва не врезался в проходящую возле дверей его кабинета девушку.       — Мне можно позвонить от вас? — спросила она неуверенно.       — Конечно.       Он указал ей на то место, где находился телефон и, пока Китти набирала номер, делал вид, что занят чем-то важным в гостиной. На самом деле он попросту создавал вид своей занятости, чтобы услышать её разговор. Сэм на коленях стоял возле книжного шкафа и бормотал себе под нос что-то про закатившуюся непонятно куда запонку.       — Алло, Линдси, это ты? Помнишь о нашей договорённости? Я же сегодня у тебя ночую?       Голос девушки переменился после паузы.       — Как нет? Ведь мы ещё за месяц договорились, что я останусь у тебя, ты ведь знаешь, как я боюсь одна оставаться в доме…       Лумис поморщил лоб от услышанного. Он засунул руку под шкаф и с усердием прощупывал пол под ней, изображая всю нелёгкую тяжесть процесса поиска.       — Но как?! — крикнула она. — Как ты можешь бросить меня одну, свою подругу?       Казалось, в этот момент, судя по шумным вздохам, Китти едва не задыхалась от возмущения.       — И ради кого? Ах, ради бывшего, с которым ты рассталась из-за его неумения обращаться с женщиной?       Пауза. Доктор поднялся на ноги, делая вид, что возится с запонкой на рукаве рубашки. Интерес переполнял его, но мужчина усердно сохранял гримасу каменного лица, думая о навевающих на него скуку вещах.       — В следующий раз, когда тебе нужна будет помощь, не надейся на меня, мымра!       Она положила трубку телефона и тяжело вздохнула. После чего села на диван, излучая явное недовольство происходящим.       «Стерва обыкновенная возмущённо-негодующая», — подумал психиатр, а вслух произнёс:       — Что случилось, Китти?       — Я остаюсь одна дома на все эти выходные с бешеной боязнью, — фыркнула она.       — И в чём выражается фобия? — поинтересовался он, садясь на диван возле неё.       — В том, что я могу начать вспоминать ту ночь с Майклом и впасть в истерику.       — Хм… — он задумался. — Значит, у вас истерический невроз…       — Нет, — Китти перебила его. — Я просто очень сильно боюсь.       «Угу. Боится она… Отрицание. Интересно… — он молча смотрел на девушку, потом вспомнил о визите её отца. — Нет, ну Джонсон-старший мог бы и предупредить меня. Я же ведь не телепат и тем более не экстрасенс…»        — Ну раз дело такое, оставайтесь у меня. Комната для гостей у меня есть.       — Правда?       Изумлённая клиентка едва ли не подскочила с дивана, смотря на спокойного доктора.       — Да, — подтвердил он.       — Тогда я к машине за вещами…