Случайности не случайны

      Время, как всегда, было субстанцией необъяснимой. Оно то быстротечно, словно вода горной реки, то тянулось медленно, словно пытка, причиняющая неимоверную боль. Сэм опомниться не успел, как перевалила средина октября, и сейчас число двадцать восьмое. Ночами он утопал в океане чувств и эмоций приходившей в его дом Китти, днями — работал не покладая рук. Сейчас вечер, он обходил пациентов, последний раз на этот день. Палата Майкла — место мрачное. Особенный пациент, в отдельном помещении, под строгим присмотром охраны и врачей. Его самый жуткий, самый что ни есть кошмар, заноза в заднице и проклятье на всю оставшуюся жизнь. В палате пахло лекарствами и сладким, пряным ароматом цветов. Кто-то принёс сюда цветок и оставил его на столике для медикаментов.       Лумис мысленно выругался такой безалаберности, отправив вялую лилию в мусорное ведро. Мэрион, как и всегда, подоспела с опозданием. Медсестра на удивление была слишком эмоционально возбуждена, что не скрылось от доктора.       Её резкие движения, слегка дрожащие руки, предвкушающий взгляд.       — Двойную дозу, — скомандовал он, смотря на пациента.       — Не слишком ли много? — пыталась возмутиться женщина, — он и так в коме.       — Делай, — решил не объясняться мужчина.       Майерс оставался неизменным, словно статуя из многовекового камня, не тронутая ни киркой, ни другим рабочим инструментом. И вот, камень этот простой лежит, никого не трогает, совершенно безобидный.       «Правда, если кому-то по пути попадется, — психиатр вновь перечитал перечень медикаментов для Майкла за день, вписал туда вечернюю дозу. — Будет плохо. Обычно камни ни с того, ни с сего не падают на голову».       Резким почерком он вписал причину двойной дозы, вуалируя свое решение под нестабильное состояние пациента.       «Скоро Хэллоуин, — думал, смотря на лежащего Майерса. — Нельзя дать злому зверю проснуться».       Прошлогодние, многолетние от работы с ним, страх и тревога проснулись внутри мужчины, он чувствовал это, отдавал отчет, пытаясь, определить тип тревоги, моральная или реалистическая? Оттого ли у него кровь стынет в жилах, что Id, Ego и Super-Ego, словно вечные противники вступают в бой. Id, как всегда, пытается вырваться на свободу, звериным инстинктом, а Super-Ego давит на него, пытается убить своим мечом правосудия, или «Оно» сидит тихо в сторонке, наблюдает за сражением собратьев, те начинают дуэль, ведь чувствуют угрозу. Как бы там ни было, на непристойных мыслях или таких же позывах к действию он сегодня свою натуру не ловил…       Медсестра ушла. Он побыл в мрачной палате еще несколько минут, пристально всматриваясь в Майкла. Дальше — смена его окончена.

***

      Ночью сон был плохим. Он приходил, смутно убегая назад, когда спящая возле Китти шевелилась. На этот раз сонная она тихо вошла в ванную.       — Ты чего не спишь? — спросила девушка по возращении, узрев его.       — Скоро Хэллоуин.       Словно незримое нежное существо, она кладет голову на его грудь, мерно дышит. Наощупь нежные как шёлк волосы сначала щекочут подбородок, потом его шею, позже, когда он зарывается в них рукой, вовсе начинают успокаивать.       — Ты не должен, — начинает Джонсон взволнованно, — ты не должен доводить себя к изнурению, так будет тяжело противостоять ему.       Он в ответ хмыкает.       — Просто подумай об этом завтра, — добавляет собеседница.       — Хорошо.       Он улыбается. Китти приподнялась, успокаивающее погладила его, поцеловала. И, кажется, её женские чары обаяния помогли ему почувствовать радость, которая избавила мужчину от тяжелых раздумий и помогла уснуть.        Утро было суетливым. Психиатр проснулся в скверном настроении, спешил исправить это упущение чашкой свежего кофе и чтением свежей газеты поутру. Джонсон во всю уже готовила на кухне, и приятный аромат завтрака наполнил дом, заставил чувство голода возродиться, а желудок — требовать пищу. Испортило все одно неловкое движение, неправильный шаг, из-за которого Лумис свалился на пол с грохотом. Боль в колене заставила глаза расшириться и крикнуть что-то невнятное.       — Ты в порядке?       Прибежавшая на шум Китти быстро подошла к нему, помогла встать.       — Нет, я ногу повредил, — шипел он от боли и отчаяния. — Вызови доктора.       Она ощупала его колено, аккуратно, стараясь не причинить лишней боли.       — Вроде кость целая, — сказала тихо, — странно.       — Это может быть растяжение, — ответил он, видел, как девушка резко поднялась и быстро зашагала к телефону, — аккуратно, хоть ты не упади.       Его предположения подтверждаются, стоит только приехать врачам.       — Растяжение связок сустава колена, — ответил доктор после долгой процедуры обследования, — степень легкая, к счастью, вмешательства хирурга не требует. Ногу — обездвижить, приложить компресс, — уже объяснил он для Китти.       Та стояла, внимала каждому слову, кивнула. По глазам он заметил: та уже выстроила план его лечения и совершенно неважно, что неверные действия могут ему навредить, Китти — сама забота, любовь и нежность в одном флаконе.       — Документы по поводу больничного я сам направлю к вашему начальству, доктор Лумис. Всего хорошего, держите связь и выздоравливайте, — произнес знакомый Сэма напоследок.       Теперь тревога его нарастала. Вчера он ходить мог, элементарно шевелиться, а сейчас при малейшем движении ноги чувствовал боль. Ощущение неприятное, рвущее изнутри. Рисковать мужчина не стал. Разместился на диване в гостиной, которая, казалось, станет его персональной тюрьмой на ближайшую неделю, ведь по лестнице подняться ему будет тяжело.       — Оставлю возле тебя телефон, — Джонсон накинула пальто. — Продукты закончились, я быстро.       Китти поцеловала его в щеку, совершенно не обратила внимания на бурчания психиатра, улыбнулась и скрылась за дверью дома. Он остался один, и в который раз руки потянулись к книгам. Чтение дарило умиротворение, спокойствие до тех пор, пока в кромешной тишине не раздался телефонный звонок.       — Алло, Сэм, — судя по голосу, Мэрион напугана до смерти, — Майкла в палате нет…        На этих словах, кажется, мир его сузился, рухнул и возродился в тревоге, удивлении и полном молчании.