Никогда не взлетая

Ханаби 14 лет. Июнь. Третий год от начала манги. Наступило лето, жаркое время, когда так и хочется целый день проваляться на пляже. Ханаби была рада. До лета она дожила, была во всех смыслах свободна, а не прозябала в Мертвом Городе, а значит, она может выполнить свое обещание перед Конохомару: отправиться с ним на пляж. Тентен и Ли были старше и считали, что им можно пропадать где-то на запруженных улочках большого города. Раз так думали другие ребята из ее команды, значит, можно и ей. Правда, большой город не интересовал, а занимал девушку песчаный коноховский пляж. И вот Ханаби нежилась на солнышке, вытянувшись на покрывале. Правая ее ладонь была в руке Конохомару, потому что ей хотелось ощущать соприкосновение их рук, а чувствительность у протеза была заметно хуже. Для Ханаби пляж казался не только удовольствием, а очень важным испытанием: она хотела показать, что настоящая храбрая куноичи не стесняется своих боевых шрамов. А раз так, то отправиться с Конохомару на дикий пляж было первым делом, которым парочка решила заняться этим летом. Сперва Ханаби хотела испробовать другую забаву, которую любила когда-то в детстве, и попросила закопать себя в песке. Это было странное ощущение: Хьюга чувствовала себя, как в печке, от горячего песка, который согревал тело, а Конохомару, вообразив себя Гаарой Пустынным, принялся сооружать "песчаную ловушку" для своей подруги. Казалось бы, чего интересного? Все классные ощущения, оттого, что ее закопали, а по телу ее блуждали пальцы Конохомару, получала Хьюга. Но на самом деле все не так просто: Конохомару, сооружая свою "песчаную ловушку", досыта налюбовался Ханаби, а еще заботливыми руками утрамбовывал песок на ногах, коленях, бедрах, плечиках и животе девушки, а она, чувствуя его касания, отвечала лукавой улыбкой, и, видимо, получала удовольствие не только от горячего песка. Оставались незарытыми лишь белоглазая голова, которая, возвышаясь над "песчаным саркофагом Ханаби", смотрелась по-детски забавно, да левая рука с двумя пальцами, которую решили лишний раз "не тревожить". Належавшись в тепле, Ханаби сбросила с себя песчаные "оковы", что, к сожалению, невозможно в реальной жизни. Она озорно посмотрела на Конохомару, а потом сказала: - А теперь давай я тебя! - Девочке тоже хотелось пройтись пальцами по мышцам друга, вернее, почувствовать себя великим строителем песчаных пирамид. Провозилась она с закапыванием юноши в пляжный песок куда дольше, но Ханаби чувствовала, что это - тот случай, когда можно растянуть удовольствие. А потом, когда игра надоела, нужно было срочно омыться в морской воде, и контраст между горячим пляжем и приятной морской водой бодрил. Ребят ждали и другие "летние дела", которые они постоянно откладывали "на потом". Конохомару достал много чакробумаги, подаренные чернила для каллиграфических техник было решено пустить в дело, потому что, если не заниматься запечатыванием летом, то когда же еще? Поставить мольберт на диком пляже - что может быть заманчивее? Но сначала понежиться на теплом летнем солнышке в тихом месте, где, никто их не потревожит, - все это настраивало на какой-то слишком уж фривольный лад. Хьюга отогнала от себя такие мысли, потому что они сюда спокойно позаниматься приехали. Ну, и позагорать. Ханаби уже знала, что случается во время запечатывания воды, поэтому бережно сняла тонкую белую легкую кимоношку. Ей еще домой возвращаться. Солнце хоть и горячее, но ждать, пока одежда высохнет, не хотелось. Стащила и таби. Куда приятнее бегать босыми ногами по прибрежному песочку, а потом смотреть, как прилив смывает две цепочки их следов. Ханаби в этот момент захотелось забыть, что она - взрослая, и впасть в детство - устроить догонялки по пляжу. "Интересно, а Конохомару согласится? - Спросила она себя. - Он же стал таким сурьезным". И решила, что согласится, ведь ему захочется выиграть в таком состязании, раз проигравшую сторону можно, догнав, потискать за разные места да поприжиматься к ней. Фантазия Ханаби разыгралась да так сильно, что ей срочно захотелось проиграть. Рок Ли бы не одобрил такие договорные матчи в догонялки. Он за честный спорт. А она за честную любовь. Так, что от Рока Ли она бы бежала изо всех сил и ни за что не дала бы победить себя: надо же уважать спортсмена. А вот с Конохомару-куном... Да... только безоговорочная капитуляция принесет ей счастье. Итак, она вернулась к мольберту. Все-таки рисование тоже было ее страстью. Она исправляла особо сложный элемент, который выходил не таким, каким должен быть, из-за того, что она размечталась. И тут увидела, что Конохомару-то смотрит вовсе не на свой рисунок, а взгляд его скользит то по отметине у нее на ноге, задерживается на бедрах, то поднимается выше, от левой протезированной кисти к спине, там, где у Ханаби старый шрам от сюрикена, и затем замирает на ее лице, которое сейчас в профиль от него, хотя черты подруги снова искажены: вздувшиеся вены у глаз говорят о том, что все ее внимание сейчас приковано к свитку, над которым девушка трудится. Конохомару отводит взгляд, но все равно то и дело засматривается на покачивающиеся каштановые косы. - Конохомару-кун, ты так во мне без катона дырку прожжешь. - Заметив его внимание, говорит Ханаби. - Если хотел на меня посмотреть, то незачем было мольберт брать. Мы зачем сюда добирались? Чтоб нам никто не мешал фуиндзюцу заниматься. Если ты только и будешь, что на меня глазеть, то у меня даже левой рукой, - она показала Сарутоби искусственную конечность, - и то лучше получится. И, действительно, если они подготовят мало печатей, то вторая часть запланированного веселья, которого они ждали два года, сорвется. Когда-то давно Ханаби пробовала запечатывать воду и знала, что оно может быть не менее веселым, чем купание, но в то же время и опасным, если его проводить в холодное время года. Теперь Хьюга в беседе с другом на словах сердилась, но в душе была рада: она видела, что не отталкивает своей внешностью Конохомару, а даже наоборот, почему-то интересует его. - Я, если честно, и сама замечталась. - Призналась она. - И о чем это? - Игриво спросил Конохомару. - Ну, о своем, - ответила Ханаби, - о девичьем. - И тут она почувствовала, как щеки ее горят румянцем. - Поиграем после запечатывания в салочки? - Вдруг предложила она. И Конохомару, несмотря на то, что давно был взрослым человеком, согласился. Наконец, было приготовлено штук десять печатей, а с собой было принесено еще больше, и и ребята поняли, что пока солнце горячо, нужно успеть запечатать в свитки воду. Да и на закате дня у них большая программа. Вслух Ханаби, конечно, этого не сказала, но теперь, когда нет риска испортить печать неверным движением художественной кисти, заглядываться на нее можно. Она и сама засматривалась на Конохомару в одних фундоси. А юноше и напоминать об этом не надо было. - Ну, теперь главное - все как следует смочить слюной. - Произнесла Ханаби и, поплевав в ладонь, прикоснулась к чакробумаге. - Конохомару и Ханаби вдвоем держали развернутую печать. Поднялась волна, ворвалась в свиток, лишь чуть-чуть омочив ноги стоящих на берегу друзей. - Ура! - Воскликнули они разом. В этот момент Ханаби подумала: может, зря они сняли с себя кимоно, ведь они так хорошо научились запечатывать воду, что их больше не окатывает с ног до головы, а так... забрызгивает чуть-чуть. Летом это освежает и даже приятно. Они стали испытывать и другие печати, а вот тут выходило по-разному. Иногда печати оказывались слишком мощными, и, когда вода запечатывалась, поднималась слишком большая волна и обливала ребят с ног до головы. Юные художники только стряхивали с волос влагу, а песок под их ногами стал совсем мокрым. Они относили печати подальше и брали следующие. Печати, которые они принесли с собой, были разного качества и времени изготовления, поэтому волны они поднимали разной силы, и часто купали ребят в таком фонтане с головы до пят. И спустя некоторое время таких "тренировок", те почувствовали, что уже вымокли до нитки. Но это только раззадоривало друзей. Смотреть на ошалелые от таких водных процедур лица друг друга было весело, да и чувство, когда на тебя накатывает огромная волна, которая явно не собирается запечатываться вся, было волнующе и щекотало нервы. Это было похоже на острое удовольствие , когда ты вроде и не собирался вымокнуть и всеми силами от этого бережешься, но в то же время сам знаешь, что такое "случайное" и совсем "нежелательное" купание в процессе запечатывания воды - половина веселья. Ведь для этого они ждали лета. А еще во всем этом действии ребят захватывало чувство преодоленного препятствия и доброго, в отличие от большинства случаев Ханаби, приключения. Да, им мокро, неприятно и немного холодно, несмотря на клонящийся к середине жаркий день, но они подбадривают друг друга и точно сделают полезное дело: зарядят водой все печати. И, когда их окатывает в очередной раз, Конохомару разлепляет глаза и говорит, что-то пафосное на манер героев манги, что это - пустяк, и их не сломить. Ханаби весело мотает головой, разбрызгивая вокруг себя соленые капли, соглашается и идет за следующим свитком. А еще им обоим уже не страшно вымокнуть, потому что с них и так льет, будто они забрались купаться в море, а потом выбрались на берег - ни одного сухого места, от кончиков пальцев на ногах до волос на макушке. И вот наступил момент, когда наконец-то, можно было сказать, что эта миссия по зарядке свитков завершена. И, по мнению ребят, за нее в список заданий юным шиноби можно смело добавлять миссию ранга А. Не меньше. Приятно было ощущать, что главное дело, которое запланировали на сегодня и ради которого они так долго ждали летних жарких дней, выполнено. - Ну, вот и все, - выдохнула Хана. - Закончили. - Мы это сделали! - Воскликнул Конохомару. - А теперь - греться. Ханаби была с ним согласна. Несмотря на теплый день, после таких "тренировок" можно было слечь в больницу с пневмонией. У Хьюги родилось желание хорошенько отжать косы, а лучше и вовсе расплести волосы, чтобы голова быстрее сохла. На песке оставались мокрые следы ребят. Дзюбан Хьюги прилип от воды к груди и спине. Она чувствует себя, как вымокший кутенок. Даже, если купаться с Конохомару - это весело, сейчас она хочет просто высохнуть. И в этот момент Ханаби осознала, что белые сараси от воды стали совсем прозрачными. "Зар-раза!" - Шепотом произнесла она и скрестила руки на груди. Выяснилось, что рукой с протезом еще и прикрываться было не очень удобно. - Ты очень красивая, когда такая, - завороженно произнес Конохомару. - Иди ты знаешь куда! - Крикнула Ханаби и поняла, что друг пялится на ее зад. Первым ее желанием было запустить в Конохомару что-нибудь тяжелое, только под рукою ничего не было, а вторым - поскорее найти оставленную ею сухую, теплую кимоношку и одеться. Ее рука опустилась на ягодицы, и она почувствовала мокрую, приникшую к телу ткань хантако. "Ками-сама, это как же ужасно она выглядела все это время!" - Подумала Хьюга, а затем короткими перебежками поскакала туда, где лежала их одежда. - Стой! - Кричал ей вслед Конохомару. - Твоя юката тоже отсыреет! Как возвращаться будем? А Ханаби от стыда была вся пунцовая, и кроме как о том, чтобы поскорее прикрыться, ни о чем не думала. А еще она разглядела Конохомару. У него была та же самая проблема, но теперь он грелся на солнышке и надеялся, что обдуваемое знойным ветром тело высохнет само собой. А она так не могла. А еще мальчишка в мокрых фундоси подавал советы. - Там у нас полотенца лежат! - Вспомнил Сарутоби. - Возьми лучше их! - Девочка заметила, что налюбовавшийся на ее красоту Конохомару теперь вежливо стоял к ней спиной, вспомнив о приличиях. Хьюга подумала, что ему тоже нужно непрозрачное полотенце. Однако сам парень так не считал. Ханаби хотела было сказать об этом, да махнула рукой. Придумали ребята, как не простужаться, а вот, как не попадать в неловкие ситуации, не научились. Хьюга нашла длинное махровое полотенце, вытерла им влагу, что помогло ей согреться быстрее, и обвязала его вокруг пояса на манер юбки или набедренной повязки. Девушке теперь хотя бы не приходилось держать руки у грудей и прикрывать бедра. "Повезло еще, что пляж дикий. - Подумала она. - Да, великие они с Конохомару фуиндзюцу мастера". На Конохомару она была обижена: неужели он сразу не мог ее предупредить, а непременно надо было пялиться? Отвернулся бы, а он... эх... не выдержал. Ветер приятно обдувал ей спинку, постепенно успокаивал нервы. Происшествие было очень неловким, но, когда она развалилась на покрывале, в голову ей приходили и другие мысли. Конохомару был свой, и она уже позволяла ему закапывать себя в горячий пляжный песок или целовать ее в шейку, но сегодняшний случай оказался донельзя обидным: вышла у них любовь будто краденая. Только было и другое обстоятельство, о котором знала девчонка, а вот ее друг вряд ли подозревал. У Ханаби был бьякуган, и обычно его используют осознанно, для техник. Но когда Ханаби нервничает или возбуждается, то вспухают у ее глаз вены, иногда совсем чуть-чуть, а бывает, что и сильно. И выходит так, что она-то часто смотрела на Конохомару через бьякуган... И в общем... Это по-честному, что он теперь тоже все видел. Но Конохомару она в этом никогда не признается. Солнце закатывалось, темнеющее небо играло багряными красками и окрашивало в пурпурный цвет искрящиеся и переливающиеся волны. А у Ханаби был еще один план. План, который был важнее внезапно нагрянувших неприятностей. И задуман он был давно. Прошлое-то лето она в Мертвом Городе просидела. Вот и пошли прахом все ее идеи. Зато это лето удалось на славу, и теперь на мокром песке Конохомару и Ханаби кунаями вырезали стихи тех поэтов, которых помнили наизусть: Басе, Сайге, Цураюки... Это был знак того, что, несмотря на злоключения они сохранили то, что когда-то сближало их, нравилось им, пронесли через испытания любовь к древней поэзии, несмотря на то, что они теперь бывалые, опытные шиноби, но этот исписанный иероглифами берег был свидетельством, что их не смогли заставить забыть о том, что было светлого, искреннего и интересного в их общем давно ушедшем прошлом. Морские волны, ударились о берег, и скоро от написанного ничего не осталось. Древние поэты воспевали быстро увядающую красоту, вот и смыло их стихи волною, не оставив и следа от надписей, сделанных влюбленными. Стихи о непостоянстве прекрасного и должны были смешаться с морским песком на закате дня, не оставшись даже до того часа, как ляжет на землю ночь. Увидев, как о исписанный кандзи берег бьется волна, Ханаби с облегчением выдохнула. Она долго мечтала о таком дне, который сможет провести наедине с возлюбленным. Но до ночи оставалось еще одно незаконченное дело: - А теперь - догонялки! - Крикнула Ханаби, и, коснувшись живота Конохомару, в знак того, что он водит, бросилась наутек по вечернему песчаному пляжу.