Никогда не взлетая

Ханаби 13 лет. Второй год от начала манги. Сентябрь-октябрь. Ханаби дрожала в объятьях Якуши, ее бил страшный озноб, сердце колотилось, как бешенное, как в тот день, когда Кабуто забрал ее после суда. Только тогда это была совсем другая жизнь. Больше всего Ханаби боялась, что хлопнется в обморок, а потом проснется опять в Мертвом Городе, из которого ей больше никогда не вырваться. И перед ней опять будет сидеть крыса-капибара, которая и навела на нее этот чудесный сон. И опять будет выпрашивать у нее кусочек арбуза, которого у нее нет. - Уйдем отсюда поскорее. - Зашептала она на ухо своему опекуну. Затем она услышала голос Якуши, по которому так скучала, и еще не верила, что это - реальность. Она потеряла заточку, сделанную из листа бумаги, вырванного из хрестоматии по японской классической литературе, случайно выпустила ее из рук, когда обняла Кабуто. А еще мгновенно забыла о том, что у нее был план убить двух женщин, которые ее сопровождали и сбежать, куда глаза глядят, лишь бы не попасть в лабораторию. Разглядев ее пристальней, Кабуто увидел изувеченную руку. Он вопросительно посмотрел на девочку, а она сказала: - Это - Итачи-сама. Я тебе потом все расскажу. - Мы пойдем, но сначала я должен буду забрать твои документы. - Ответил Якуши. "Опять какие-то бумаги". - Ханаби показалось, что разные люди написали уже целые тома про искалеченную тринадцатилетнюю девочку, которая самостоятельной жизнью-то живет года полтора, за которые она получила целую кучу справок, выписок, характеристик. Неужели она и впрямь такая опасная? При мысли о том, что ее сейчас вернут Сороке на нее накатывала мертвенная бледность: вдруг та передумает и просто в качестве милости разрешит поговорить с Кабуто, а потом обратно уведет к себе? Но к ней за документами шел Кабуто, а значит, делать нечего, и она последовала за ним. Даже если ее и Кабуто сейчас разлучат, то она хотя бы побудет с ним подольше. Якуши подхватил ее под мышки, боясь, что девчонке от избытка чувств сделается дурно, и повел к бывшей начальнице. Та выдала документы Якуши, сказала что-то Ханаби, а та только вежливо кивала, как болванчик, была бледная , как полотно, и не слышала слов госпожи Сороки, в ушах стоял странный звон, и она только настойчиво по-детски потягивала руку Якуши, торопя его уходить поскорее и не веря, что их отпустят. Наконец, Кабуто разобрался с бумажной волокитой, и они ушли. Всю дорогу, вплоть до Конохи, она молчала, перебрасываясь с названным братом только редкими фразами. Ей все казалось, что догонит их вестовой и повернет обратно. Она пробыла в Мертвом Городе несколько месяцев, и, кажется, в ней самой осталось не так уж много жизни. Ханаби почти сразу по возвращении в Коноху поместили в больницу. Хлопотал с ней Кабуто и еще несколько знакомых врачей. Ее осматривали, обследовали, назначали курс лечения. Для Ханаби все эти процедуры казались продолжением тюрьмы, хоть врачи и не были такими страшными, как в Мертвом Городе, а жила она не в закрытой лаборатории, а в обычной больнице. Все равно к обычной жизни она вернется нескоро. Приходил и Макото Синкай. Он был в приподнятом настроении, поздравил Ханаби с тем, что она снова в Конохе, и сказал, что ему по-прежнему нужен рентген-аппарат. У Ханаби глаза засверкали от радости. Она бросилась благодарить, но Макото оборвал ее и сказал, что девочке нужно сначала пройти практику в учебной команде , сдать тюнинский экзамен. Тогда он и примет ее в обучение. Впрочем, Макото уважает ее силу воли, и раз уж она справилась с тем, что выпало на ее долю, то и экзамен она тоже сдаст. Ханаби молча вытянула левую руку. Макото опечалился, попросил снять протез, осмотрел культю, тихо ругался про себя, а потом спросил, как она потеряла пальцы. Девочка рассказала, и Макото только еще больше опечалился. Он нервно шевелил одними губами во время рассказа Ханаби, и той хотелось думать, что он бранится. Таким Макото нравился ей еще больше. Затем он сказал ей вслух, что звание тюнина в таком случае не так важно, как письменный экзамен, который обязательно надо сдать. У нее должна быть хорошая оценка за теорию. А бои, учитывая обстоятельства, и то, что он берет ее не на военную специальность, можно будет провалить неявкой, потому что она все равно их не выиграет. Гораздо важнее ей вернуться с решенной теоретической частью и живой. Макото отметил, что раз у нее пострадала левая рука, значит, писать правой она сможет. Ханаби улыбнулась. Доктор на прощание подарил Ханаби бутылку молока. И кто же поведал Синкаю-сама о ее кулинарных пристрастиях к дорогой и давно забытой пище? Она решила подождать и угостить Якуши-сана принесенным Синкаем лакомством. Когда Ханаби почувствовала, что ее скорее всего не вернут в Мертвый Город, она начала говорить. Рассказала, как ее забрал Итачи, потому что Кабуто "умер". Якуши молчал, слушал, по лицу его было видно, что он тревожится, ведь такое может повториться и уже по-настоящему. Затем Ханаби рассказала, что видела в клане Учиха и как Итачи на ее глазах уничтожал собственную семью и держал ее в страхе. - Итачи умер. - Произнес Якуши. - Месяц назад. Ханаби замолчала, прервав рассказ, а потом сказала только: "Значит, я была права. От чего?" - Через несколько месяцев, как тебя поместили на Корневскую базу, он слег больным и отошел от дел. - Объяснил врач. - Угасал он медленно, скоро перестав совсем выходить из особняка. Медики не из клана, как ты понимаешь, не особо стремились его лечить. У него постепенно отказывали надпочечники, а еще он ослеп и под конец жизни стал совсем беспомощным. Затем умер. Ханаби ничего не говорила, слушала, на глазах блестели слезы. И Якуши думал, что это были слезы облегчения. А еще она поняла, почему ее не выпускали из Мертвого Города так долго. Итачи , действительно, был страшен в гневе и мог попытаться ей отомстить. - Больше он не сможет никому навредить. - Сказала Ханаби. - Он поплатился за то, что из-за своей силы высокомерно относился к другим. - Я так понимаю, твоя месть свершилась. - Сказал Кабуто. - И к счастью без тебя. - Да, наверное. - Ответила девочка. - Итачи умер от болезни надпочечников, пересадившие себе глаза анбу - от инсультов, а клан Учиха, кажется, на себе испытал силу братской любви Итачи, и то, как это быть у него под началом. Я думаю, что у Итачи ... были игрушки до меня. Просто он не успел меня сломать до конца. - Да, поговаривают, что Хиаши-сан, - продолжал рассказывать Кабуто, - охваченный черным пламенем проклял Итачи и корневиков, которые предали клан Хьюга и перебили всю его родню. - Так уж и рассказывают? - Заинтригованно проговорила Ханаби, перейдя на шепот. Легенда о том, что ее предки "отомстили за себя" из могилы захватывала дух и очень понравилась Ханаби, она была лучше реальности, в которой ее клан был униженным и проигравшим. Даже у нее не получилось ничего сделать для мести, только, возможно, приблизить смерть Итачи и обесчестить его семью рассказом о тех ужасах, которые там творились. А тут получается, что в легенде клан Хьюга защитил свою честь. А еще радости Ханаби не было предела, когда она поняла, что безумие Итачи сделалось гласным: Данзо и Шизуне привели очень много людей, когда ее освобождали, и им всем не заткнешь рот кляпом. Они посмотрели, как живут Учихи и рассказали об этом близким. Так и пошла молва про еще живого, но уже очень больного Итачи, будто ему нравится убивать, и что он, быв в безумии, оговорил Хьюг, на которых просто хотел испытать свою силу. Всплыло также, что резня в клане Хьюга строилась на показаниях одного человека, который не был даже проверен сенсорами, ведь никто не захочет лезть в голову гендзюцу мастеру. Данзо попытался отстраниться от своей правой руки, которого называл теперь не иначе как "опасным безумцем". Ханаби бросилась в объятья Якуши: какие чудесные новости он принес! То, что раньше воспринималось как несомненное знание, теперь вызывает скепсис, ведь доказательств, что Хьюги затевают заговор никто не видел, а вот то, что Итачи понравилось тиранить людей видели все: тут к гордости Ханаби пригодились ее письма к Макото Синкаю и Конохомару, которые теперь ходили по Деревне в копиях, да и свидетельства многочисленной охраны говорили, что Итачи планомерно вырезал и свой клан тоже. Такое чувство, что он просто ненавидел клановых, что вполне могло быть правдой. И просто искал социально приемлемую цель, чтобы издеваться над другими людьми: сначала обвинил Хьюг в измене, а потом стал искать изменников в собственной семье. Появились люди, которые почему-то думали, что изменниками не были ни первые, ни вторые. Ханаби радовалась: для нее это был шанс защитить честь семьи и утопить в грязи репутацию Учих, что и происходило, пока она жила в Мертвом Городе. Для простых жителей Учиха уже представлялись совсем маньяками, с которыми нельзя ни дружить, ни иметь вообще никаких дел, потому что это опасно для жизни. Особенно популярен такой взгляд был в больнице, где работали Макото Синкай, Шизуне, которая сама видела, что творится в клане Учиха, Кабуто, да и сама Ханаби была там когда-то санитаркой, так что насколько она "опасна" у медиков был шанс убедиться. А еще служило там много образованных людей, которые интересовались трактатом Тобирамы о биологии Учих. Такие не слишком-то верили в адекватность клана. Цунаде Сенджу, будучи любимой внучкой своего деда, не препятствовала таким взглядам. Когда Ханаби узнала, какие слухи ходят по больнице, она подумала, что работаться ей теперь будет очень хорошо и спокойно. *** Было и еще одно событие, которое перевернуло жизнь Ханаби. Однажды Кабуто усадил ее на койку и сказал всего два слова: "Хината жива"! Девочка долго молчала, только всхлипывала, а потом спросила: - Не шутишь? Где она? Я смогу ее увидеть? - Сможешь. - Вздохнул Кабуто. - Сегодня только день не приемный. Она в психиатрическом отделении. Ханаби обвила руками шею Кабуто и разрыдалась. Столько новостей оказалось слишком много для нее за сегодня. Якуши некоторое время ничего не говорил, гладил воспитанницу по спине, ждал, пока слезы не иссякнут. А Ханаби не знала, что делать с таким горько-сладким известием: с одной стороны, Итачи обещал отдать труп сестры, обещал, что подарит ей ее голову, обещал, что будет пытать Хинату ее за провинности, а вышло так, что Итачи мертв, а сестра жива - двойная радость. Только не может же в ее жизни все быть хорошо. И вот Хината потеряла рассудок и нуждается в уходе врачей-психиатров. - Что с ней? - Спросила младшая сестра. - Ее мучили галлюцинации. - Ответил Кабуто. - О смерти семьи, о пожаре и о всем прочем... О жизни в Корне ее тоже мучали видения: все винила себя в смерти какого-то молодца. А мне думается, что она или вовсе его придумала, или видела его смерть и пытки, и ее тонкая натура этого не перенесла. Ханаби потянула носом воздух, но сил плакать уже не было. - Ее больше не будут водить на миссии, ни на боевые задания. - Сказал Кабуто. - Ее комиссовали из анбу. "Я принесу тебе в подарок пустую голову твоей душевнобольной сестры". - Вспомнила Ханаби. Нельзя сказать, что она ничего не знала о состоянии Хинаты. И ей слишком тяжело было радоваться о том, что Хинату по здоровью освободили от военной службы. - Хотя бы будет жива. - Механически произносит она, понимая, что эту фразу ей еще предстоит обдумать. - Я мысленно много раз теряла сестренку. Теперь все нормально. Сейчас просто столько всего нахлынуло... До Ханаби долетали слухи, что Хината тяжело больна. Да она и сама знала, что после Цукуеми иначе не бывает. И она знала, что Итачи сделал с Хинатой, знала, как плохо ей было на суде, когда Хина без нее стоять на ногах не могла, но услышать, что все ее худшие опасения сбылись от друга, почти брата, да еще и медика по образованию было больно. - Ее никто больше не будет мучить. В больнице ей спокойнее. - Уговаривал девочку Кабуто. - Ты даже будешь видеть ее, когда поправишься сама. Ханаби чувствовала, что она превращается в какое-то ненасытное животное. Она месяц назад хотела, чтоб Хината просто была жива, чтобы ей в издевку не отдали ее голову. И вот она жива. И из нее не сделали "свинью". Дальше Ханаби хотела, чтоб над ее сестрой не издевались и не посылали на опасные задания. И все так: ее не мучают и не пошлют на опасные миссии. Она хотела ее увидеть? Увидит. А ей все мало. Ханаби на какое-то мгновение подумала, что все это неправильно. - А это очень здорово, что я - санитарка. Я могу устроиться в эту больницу и часами быть с сестрой. Мне откажут, правда. - О предложении Макото она и думать забыла, зато не забыл Кабуто. - Тебе нужно совсем другое. - Сказал Якуши. - Девочка непонимающе посмотрела на опекуна. Тебе не стоит оставаться на практике в больнице, а предстоит много учебы. И для этого тебе снова нужно будет уехать. - Твердо сказал он. - Как? Опять уезжать? Да не поеду я никуда! И ты меня не заставишь! - Воскликнула девочка. - Итачи в живых нет! Меня здесь не тронут! Я вас всех только что нашла! И не стану больше с сестрой расставаться! Мы и так слишком долго были в разлуке. А тут наконец-то я получу возможность ухаживать за ней, ну, как у меня получится, и быть с ней всегда. Я ее два года не видела! Разве я многого прошу! Якуши тяжело вздохнул. Ханаби, действительно просила немного. Только он пришел в ужас от ее плана: всю жизнь провести у постели больной сестры. Такого будущего он ей не хотел. - Нет. - Сказал Якуши. - В этом нет необходимости. За ней и так хорошо ухаживают. - Отрезал он. - Я навещал Хинату, смотрел, как она живет и как ее лечат. А вот ты, раз такая любящая сестра, должна подумать о другом: как помочь неисцелимо больной сестре. У Ханаби разрывалась голова от новостей. Даже Якуши, который точно не станет над ней издеваться, говорит, что Хината навсегда останется такой. В это верилось: Хината "такая" уже два года. Просто младшая Хьюга всего, что делали с сестрой, не видела. Лицо Ханаби перекосило: от мыслей о сестре отвлекла внезапная, острая боль в руке. Хинате надо помогать, и младшая Хьюга готова, только как... У Кабуто определенно есть идея. - И как помочь? - Спросила Ханаби. - Ты должна выучиться, чтобы помогать сестре и оберегать ее. Если ты на всю жизнь останешься младшей медсестрой, то ты, конечно, будешь видеться с сестрой и помогать ей в быту, что, конечно, важно, но не сможешь позаботиться о ней, если я умру. А это может случиться. - Ханаби побледнела, но слушала. - Ты должна будешь закончить школу, а затем уже поступить в учение к Макото Синкаю. Так ты сможешь позаботиться о сестре, если останешься одна. Ты должна будешь получить образование и профессию, чтобы тебя, например, не отправили в командировку в Траву, из которой ты не вернешься. А Хината в таком случае останется одинокой и никому не нужной. Если ты закончишь образование, тогда сможешь заботиться о Хинате, покупать ей все необходимое, лечить ее и не уезжать ради этого наемницей непонятно куда. Иначе осиротишь Хину-чан совсем. О таком Ханаби, только узнав, что Хината жива, даже еще и не думала. В ее голову пришла мысль, что Кабуто прав, но признавать это сейчас и приближать отъезд девочка не хотела. Когда она поправилась, то случилось то, чего она ждала и боялась: встреча с Хинатой. Она видела ее очень давно, еще когда она была в приюте. Одной ей было бы очень тяжело идти на встречу, но с ней был Якуши. Как изменилась ее сестра? Насколько тяжело больна? Все это ей придется увидеть воочию. Наконец, дверь раскрылась. Перед ней на койке в больничной одежде неприятного мышиного цвета сидела сероглазая девушка. Ханаби в своем воображении рисовала себе Хинату с всклокоченными волосами, глазами навыкате, спеленатую смирительной рубашкой. Однако ничего такого не было. Одежда на Хинате была чистая и выглядела она аккуратно. Значит, Кабуто не врал, и за Хинатой следят. А еще он говорил, что ее лечат сильнодействующими препаратами, поэтому она всегда будто полусонная. Во всем ее виде Ханаби искала признаки нездоровья, о котором ей говорил Кабуто. Она замечала и ее взгляд, будто устремленный не то в пустоту, не то просто в стенку, и отстраненность, с которой она их встретила, и даже испугалась, что сестра ее совсем не узнает. Хината не сразу отреагировала, когда они вошли. Она вглядывалась в стену. Кабуто проинструктировал Ханаби, что общение между ними вряд ли будет прежним и полноценным, а также посоветовал не упоминать при Хинате даже вскользь ничего, что могло бы ее потревожить. Ни о чем плохом с сестрой разговаривать было нельзя. - Здравствуй, Хина-тян. - Позвала девушку Ханаби. Та оторвалась от стены, тревожно огляделась, увидела двоих. Перед ней стояла девочка из прошлой жизни, она очень напоминала ей саму себя. Особенно глазами. Да, у пришедшей девочки были очень красивые глаза. Им всегда так говорили, еще когда их было двое, и они были вместе. У девочки были восхитительные серые глаза и желтая куртка, которая тревожила какие-то старые воспоминания, хорошие, которых часто не хватало в ее новой жизни, и плохие, от которых было трудно избавиться, пока не поставят укол. Ханаби обняла осунувшуюся, будто восковую, фигуру своей сестры, почувствовала, что та дрожит, будто еще чего-то боится, как запуганный зверь, которого все время били. Хината ощутила, как ее целуют в щеку. Она опасливо замерла и напрягала память, в сознании фейерверком взрывались слова: "Это я, Ханаби." Имя вызвало образы из далекого прошлого. Хината всматривалась в сестру, которая теперь была совсем близко от нее, изучала. И видно соотнеся образ из прошлого с девчонкой, которая пришла ее навестить, тускло улыбнулась. Потом посмотрела ей в глаза и произнесла: - Да... Хана... би... Покалечила тебя жизнь, сестренка. *** - Тебя, получается, освободил Данзо? - Спросил в один из дней, когда младшая Хьюга еще лечилась в больнице, Кабуто. - Ему как-то попало в руки письмо. - Ответила девочка. - И что насчет мести? - Ехидно сказал медик. - Ну, я видела Данзо-саму. И видела его чакру. - Ответила Ханаби, а больше ничего не сказала. "Если я хочу увидеть его мертвым, мне осталось просто немного подождать. И я подожду, чтобы пойти на его похороны", - подумала она. - Мне не удастся отомстить. С такой рукой. - Сказала она вслух. Да и охраны у него конечно... - Хьюга только присвистнула. - Я видела, сколько народу пришло его защищать. - Якуши, кажется, был доволен, но не мог скрыть беспокойства. - Не из-за меня он пришел. Это я точно знаю. Ему на меня плевать, поэтому я больше писала не про то, как мне пальцы рубят, а про то, как он своих же в гендзюцу вводит или вешает. Шимуре-саме клан Учиха стало жалко, потому что деревня может много улучшенно-геномных потерять, а на одну меня плевать. Дочку предателя, как они говорят, просто спасли заодно. Так уж вышло, и если б он не успел, то мертвые девочки по ночам Данзо-саме бы не снились. Я ему нужна была, только чтобы тогда Итачи предел своей власти почувствовал, чтоб он вспомнил, что Данзо может отобрать у него его игрушки, если захочет. Это ведь в его отряде Хината последние мозги оставила. "Не прощу". - Подумала она. А вслух сказала: - Так что ничем ему не должна. Здоровье Хинате он тоже вернет? Было еще кое-что, что хотелось рассказать Кабуто: - А я видела того ребенка, который выжил. - Ханаби молчала, пока Кабуто напрягал память, вспоминая, о ком речь. - Ну, в опытах Орочимару. - Глаза Якуши оживились, в них девушка увидела явный интерес. - Он звал меня в анбу. - Теперь интерес сменился испугом. - Он обещал протезы хорошие от Данзо. - А ты? - С тревогой спросил Якуши. - А я врезать ему хотела. - Огрызнулась Ханаби. - Только их много было, а я ослабла. Он ненормальный, он такой же, как Итачи был. Он убить может. У него семья была, а он ее на карьеру в анбу поменял и еще говорит, что мы похожи. А вот и нет. Я Хинату не променяю. А у него ведь тоже очень больная сестра. Он ее не навещает и ей не помогает. Он своих бросил и перед Данзо на задних лапах ходит. - Девочка сделала паузу. - Вообще-то это его сестра мне протезы сделала. Она страшная, если честно, в своем костюме и со здоровьем у нее хуже, чем у меня, только мне кажется, что она очень добрая. Она в Мертвом Городе о сиротах заботится. - И ты взяла? - Возмутился Якуши. - А что мне было делать? - Ответила вопросом на вопрос девчонка. - Я не собиралась ее благодарить. - Тут она покраснела и добавила. - Я собиралась убежать. Кабуто был в совершенной растерянности: с одной стороны, эти люди из Мертвого Города занимаются страшными вещами и могли что-то сделать с его сестренкой, с другой - ее спрятали, кормили, заботились о ней. Кабуто начал с пристрастием расспрашивать о том, что случилось, и выяснил, что Хана-чан поняла, куда попала, сама перепугалась до смерти и изо всех сил пыталась выбраться. Кабуто внимательно слушал, молчал и по описанию Ханаби с ней ничего плохого не случилось. По крайней мере, самых жестоких вещей удалось избежать. И то, что ей сделали протезы, тоже хорошо. - Я сам буду ремонтировать тебе искусственную руку, если что-то случится. - Заверил девочку доктор. Ханаби, кажется, была рада, но слишком испугана, чтобы радоваться. Слишком много жути она вспомнила за сегодня из своей жизни в Мертвом Городе. - Я сама к ней не пойду больше. - Откликнулась Ханаби. - Она добрая, хоть и страшная. Туда можно за протезами пойти и не вернуться обратно. - Произнесла она. Поэтому обещание Кабуто позаботится о ее искусственной руке весьма ободрило ее. А вот медик не очень знал, как же он будет исполнять обещание. Все-таки эта "Марионетка" была гораздо более тонкий протезист, чем он, но сейчас главное было обнадежить девочку, а проблемы... проблемы они вместе будут решать потом. Кроме того, что Марионетка-сан была для Кабуто дурным человеком, потому что хорошие люди в такую ссылку не попадают, его волновал вопрос: чем платить этой самой Марионетке? Денег у них по-прежнему не было, а траты только выросли. Итак, к той женщине в странном костюме за ремонтом протеза да и за новой искусственной рукой, если вдруг починкой дело не обойдется, надо будет обращаться часто: мало ли, что может случиться в кипящей событиями шинобской жизни? Это Кабуто уже понял. Но понял и еще одно: пока есть возможность, он сам будет помогать Ханаби с деревянными пальцами, чтобы ездить в Мертвый Город как можно реже. Ведь кто знает, какие услуги попросят эти отморозки в обмен на помощь? Свобода Ханаби была ему дорога. Девочку, пережившую сильный стресс, вообще надо было как-то успокоить и подбодрить. А тут еще она убитым голосом поделилась своими переживаниями о том, что она не сработается у Макото Синкая, о том, что берет он ее только из жалости, потому что тот живет как персонаж из сказок, а о реальных нуждах часто не думает. А она его доверие не оправдает. Кабуто долго молчал, а потом пообещал научить девчонку марионеточному делу и помочь ей стать механиком, чтобы самой чинить протезированную руку и ухаживать за ней. Но это было не все: Якуши рассказал, что жил великий шиноби, и что он сам даже его знал, у шиноби было полностью механическое тело, и при этом он оставался замечательным хирургом. - Правда?! - Воскликнула Ханаби, не веря своим ушам. - Да. - А как его звали? - Спросила девочка. - Сасори Акасуна. - Здорово. - Воскликнула Хьюга. - Я вырасту и стану врачом, несмотря на то, что у меня механическая рука, как этот Сасори! Кабуто ничего не ответил и не стал рассказывать, чем прославился этот человек в Стране Ветров. Сейчас надо было молчать. Краем глаза он заметил, как Ханаби выпила таблетку. Это хорошо. Ей нельзя пропускать прием лекарств. Иначе ей снова будет больно. А пока пусть мечтает стать, как Сасори. Он поманил ее жестом, протянул руку и ласково потрепал девчонку по каштановым волосам.