***
Тихое, спокойное утро, о котором я мечтала с первого дня нашей встречи, казалось кошмаром. Он не оставил вещей, никакого напоминания о себе. «Почему ты не забрал мои воспоминания?» Я попыталась взбодриться, только рана в груди оказалась глубже, чем я думала. Но я ведь смогу занять себя, смогу заполнить пустоту… «Учёба — это всё, что мне сейчас нужно», — уверяла я себя, пока одинокая слеза катилась по щеке.***
Прошло две недели. Моя жизнь вернулась в нормальное русло. Только… дороги домой кажутся длинными, одинокие завтраки — безвкусными, а нахождение в пустой квартире — мучением. В день, когда в мою яркую жизнь пришел Юнги, цвета заиграли ещё большими красками. Но как только этот человек ушел, мир погрузился в однотонный серый. Кто бы мог подумать, что с его исчезновением всё станет бесцветным. Он забрал не только свой свет, но и мой. Как бы я не закутывалась в одеяло, мне было холодно. Сердце будто покрывалось корочкой льда, а душа выла, словно вьюга. «Вместе теплее», — в мыслях постоянно всплывали его слова. «Он был прав, чертовски прав…» За окном конец осени, но на дороге уже лежит ковер из снега, что и сейчас хлопьями спускается вниз. Рука тянется к окну и, надавив на ручку, приоткрывает его, впуская в комнату свежий морозный ветер и пару пушистых снежинок, что беспощадно таят, попадая на подставленную ладонь. Устремляю свой взгляд к небу, но потом замечаю темный силуэт, что стоит напротив дома. Лица разглядеть не получается, но я точно чувствую на себе пристальный взгляд. Я смотрю на неизвестного, а он на меня. Комната всё больше наполняется зимним воздухом, что должен пробирать до косточек, но не меня - я уже давно замерзла и сомневаюсь, что с приходом весны что-то изменится. Даже спустя десять минут наших непрерывных, устремленных друг на друга взглядов, мы не торопимся разойтись. Что движет им? А что мной? Непонятно. Через какое-то время я решаю выйти на улицу. «Если это преследователь, значит, сегодня я сама попаду к нему в руки. Глупо и легко». Особо не закутываясь, спускаюсь вниз. Снег под ногами приятно хрустит, горячий пар выходит из носа, а белые хлопья продолжают кружить. — Кто вы? — спрашиваю, приблизившись. Пытаюсь разглядеть лицо, но оно скрыто за широким шарфом. А тень, в которой он стоит, прячет остальные части тела. Но стоит сделать один короткий шаг, как моему взгляду открывается белоснежная челка и темные, словно ночь, глаза. Собираюсь уйти, но неуверенный голос останавливает меня: — Не уходи. — В мыслях всплыл тот вечер. Я тоже хотела, чтобы он не уходил. — Зачем вы пришли? — не поворачиваясь, спрашиваю. Горло предательски першит, а на глаза наворачиваются слёзы. — Не нашли подходящий и доступный «банк слюны»? — Остановись, — просил он, но разве это легко сделать? — А что тогда? Не хватает игрушек? Хочется поразвлечься с наивной девчонкой? — злюсь и плачу одновременно. — Эти услуги я больше не предоставляю, — поворачиваюсь к нему, показывая насколько мне больно. — Прекрати, — уверена, он раздражен, но теперь держится куда дольше обычного. Хмыкаю, замечая его успехи. — Действительно, давай прекратим, — прошу, в последний раз взглянув в обеспокоенные глаза. Теперь моя очередь уходить. Оказавшись дома, обессилено сползаю по входной двери. Заливаясь слезами, вспоминаю его лицо.***
На утро, встав с опухшими глазами, проклинаю Юнги, но заметив его за окном, на том же месте, где видела вчера, забываю обо всем: о пижаме, в которой выбежала на улицу, о растрепанных волосах, что подхватил холодный утренний воздух и о том, что ненавижу этого человека так же сильно, как и люблю. — Ты идиот! — подбегая к замершему парню, обеспокоенно гуляю взглядом по лицу: губы посинели, а кожа стала белее снега, в глазах вот-вот потухнет огонёк. — Не уходи, — словно пластинку заело, повторяет он. — Хватит, Юнги. — Не уходи, я замерзну без тебя, — делая короткий шаг, Мин заключает меня в объятия. Холодный, заснеженный и уставший, он хрипло шепчет: — Не уходи… — Ты эгоистичный придурок, — ругаю его, чувствуя, как сильно он замерз. — Почему ты так безжалостно причиняешь боль? — Юнги молчит, сильнее обнимая, касаясь холодным носом моей шеи. — Ты должен вернуться домой, — чуть отстраняюсь, но он не хочет отпускать. — Юнги, — зову по имени, после чего замечаю, как сильно он волнуется, как держится из последних сил. — Ты простудишься… — прерывает мои мысли, закутывая в свой широкий шарф. «Нет, он точно идиот», — слезы сами собой начинают течь из глаз. — О себе волнуйся, — ругаюсь, ударяя его рукой в грудь. — Хочешь умереть от переохлаждения? Зачем поступаешь так безрассудно? — на все мои высказывания он коротко улыбается. — Я хотел, чтобы ты вернулась, — признаётся, убирая замерзшими пальцами слезы, что без конца падают на вязаный шарф. — Но если мы продолжим тут стоять, будет два трупа. — «Он ещё находит силы шутить!» — Мне было холодно без тебя, — вместо ругани, шепчу, обнимая руками вокруг шеи. — Обещаю, теперь тебе будет только тепло, — тихо отвечает, закутывая нас в своё пальто.***
— Чих, — нос заложило, голова раскалывается. Лежу закутанная в два одеяла, на столе кружка горячего чая с лимоном, а напротив - насмешливый теплый взгляд. — Говорил ведь, простудишься, — причитает Юнги, натягивая одеяло повыше. — А кто, чих, в этом, чих, виноват? — пытаюсь возмутиться, но получается слишком смешно, даже для меня, отчего начинаю смеяться. — Виноват, поэтому буду исправлять, — произносит Юнги, наклоняясь к лицу, и нежно целует, касается осторожно, будто перед ним сокровище. Сладко улыбаюсь, получив своё лекарство, и умиляюсь с его торчащих кошачьих ушек, что он специально показывает. — Кстати, когда опробуем сцены из твоих историй? — игриво поинтересовался Мин, сжигая меня своим нахальным взглядом. «Кот-извращенец навсегда им останется, но я не хочу его прогонять».