Полукровка

      Я брёл по грязным улицам Фер-Таркона. Солнце находилось в зените. Это был очередной грязный и воняющий город, в котором меня ждала не менее грязная работа. Я прибыл сюда всего пару часов назад по приглашению местного графа, который боялся запачкать свои ручонки. Его гнилая натура отражалась в городе, как в зеркале: немытые и голодные дети просили подаяния, улицы были завалены помоями, в которых рылись бездомные, пытаясь продлить своё жалкое существование в этом мире. Я бы на их месте ушёл в разбойники или в рекруты, ведь армии и преступности всегда нужно пушечное мясо, которое, при должном везении, может вырваться в люди. А, я совсем забыл о суициде, который в их положении тоже является выходом. После этой мысли я тихо посмеялся мелодичным высоким голосом, отчего люди начали разбегаться в страхе. Я бы тоже на их месте убежал от высокого и хорошо вооружённого мужчины в капюшоне, который стоит посреди улицы и хихикает, подобно маньяку. Быстренько сделал вид, будто ничего не произошло, и вновь поплёлся по улицам, теперь уже в поисках ближайшей таверны.       Когда я всё-таки забрёл в заведение, носящее звучное название «Радость путника», услышал дикий шум драки в сочетании с запахом пива, создающих истинную атмосферу хорошей таверны. Я не хотел драться, поэтому прошмыгнул в самый дальний и тёмный угол, подобно тени, не задев ни посетителей, ни мебель.       Когда я уселся за старый скрипучий стол, который, возможно, был сделан ещё до моего рождения, я наконец смог снять капюшон — его носил не для сокрытия своей личности, которая и так была известна тем, кому надо, а для защиты глаз от яркого солнечного света, доставляющего крайнее неудобство мне в силу моего полуэльфийского происхождения, ведь, как известно, эльфы — существа ночные, которые не могут находиться на солнце от слова совсем.       Люди не любили эльфов, но меня как полукровку они ненавидели гораздо сильнее, что читалось в их взглядах. Клеймо полукровки преследовало меня почти с самого рождения: другие дети издевались надо мной, а взрослые специально закрывали на это глаза. Меня избивали, пытались насиловать и так далее. Если честно, я бы повесился, если бы не мать, которая была для меня единственным лучиком света, единственным существом, которое меня понимало. Мать была человеком, потому её век был недолог. Она умерла, когда мне было всего пятнадцать. Я не знал своего отца-эльфа, почти ненавидел за то, что его не было рядом, а мать же, наоборот, вспоминала о нём с улыбкой на устах, с которой она и умерла от чумы, к которой я был иммунен. Я ненавижу себя за то, что выжил, а она умерла, иногда в голове пролетает мысль, что лучше бы я сдох, подобно собаке, а единственный дорогой мне человек выжил.       Мои размышления прервала подошедшая молоденькая официантка в зеленоватом платьице. Она, как и все, смотрела на меня будто бы сверху вниз, что на практике было невозможно, ведь даже сидя я был выше её почти на голову. Нет, она не была полуросликом или карликом — это я был на две головы выше среднего человеческого роста.       — Что будешь, выродок? — надменно спросила девушка. Я был не в настроении вести себя вежливо, потому ответил её таким же надменным, но несколько более наглым тоном:       — Бренди, короткоухая! — после этой фразы на миг повисло неловкое молчание, после которого девушка фыркнула и чопорно прошла к барной стойке.       Ожидая выпивку, я стал поглядывать по сторонам. Таверна как таверна, ничего необычного: валяются пьяные вдребезги идиоты, что не умеют пить, летят стулья в очередной драке, посетители, как обычно, лапают официанток. Как всегда, всё противно и скучно. Я уже было хотел уснуть, но тут в таверну ворвалось трое человек в обшарпанных кольчугах и шлемах, которые, похоже, недавно были кухонной утварью. Оборванцы начали смотреть по сторонам, держа руки на оружии.       — Сюда входил грязный полуэльф! Покажись, или мы тут всех порешаем! — проорал центральный, в котором выдавал главаря более или менее нормальный меч на поясе, тогда как у остальных были дубина и топор. Тут я понял, что дело пахнет жареным, и начал толкать речь, вставая на стол:       — Скажу честно, мне похрен на то, что ты всех тут порешаешь. Хоть на кол сажай, хоть сжигай — мне всё равно. Я пропущу твоё оскорбление мимо ушей, которые-то тебе, похоже, и не нравятся, но если хоть пикнешь — прирежу! — последнюю фразу я сказал, смотря прямо в глаза главарю. Он начал нервничать, как и все, кто смотрел в светящиеся в полумраке таверны эльфийские глаза.       — Он пытается нас заколдовать! Бей выродка! — проорал бандит с дубиной и понёсся в мою сторону, сшибая столы и на бегу обнажая оружие. Понятное дело, он бежал не обниматься, потому мои два коротких меча, спрятанных вдоль туловища под плащом, покинули своё место. Почему же я не достал полуторник, висящий за спиной? Причины банальны, и их две: я бы просто не смог быстро его достать, да и размахивать клинком в две трети человеческого роста в довольно ограниченном пространстве — не лучшая идея. Хотя они и не достойны быть убитыми оружием благородным, разбойнику — смерть от оружия убийцы!       Бандиты понеслись всей гурьбой на меня. В их лицах читалась истинная ненависть, которая будто была материальна и ощущалась в воздухе. Первым под раздачу попал тот, который обвинил меня в колдовстве. Он хотел огреть меня дубиной по голове, атакуя с широкого замаха. Дилетанты! Я ударил клинком в левой руке по его предплечью, которое было разрублено напополам острым чернёным клинком. Мой противник завизжал, подобно свинье на бойне, а в его глазах появился неподдельный ужас, который он перестал чувствовать через миг, ведь второй меч, уже в правой руке, перерезал его глотку, после чего ублюдок упал, держась единственной рукой за горло, а вокруг начала растекаться лужа крови. Бандит с топором, увидев, что я сделал с его товарищем, быстро выбежал из таверны, при этом во весь голос зовя мамочку.       — Будешь драться или убить тебя быстро?! — прокричал я, смотря на него своим излюбленным маньячим взглядом. Я и без того уже произвёл на него впечатление, распоров глотку его дружка, так ещё и кровь, забрызгавшая моё лицо в процессе избиения беспомощного, придавала дополнительного шарма. Но этот, видать, был не робкого десятка, а потому направил на меня свой меч со словами:       — Ты сдохнешь, ублюдок! — после сказанных слов этот идиот бросился на меня, замахиваясь для нанесения удара по дуге, направленного в сторону моей шеи. Мне надоел весь этот цирк, поэтому я взял ближайшую табуретку и швырнул её оппоненту в ноги, отчего он упал, ударившись лбом и выронив оружие. Я одним прыжком оказался у него на спине, наступив на обе его руки всем весом. Разбойник начал выть так же, как и его дружок минутой ранее. Я медленно наклонился к его уху и начал говорить холодным, как металл моих мечей, голосом:       — И кто тут выродок? Вы первые напали. Честно, мне было стыдно вас резать, ведь вы не умеете даже правильно бить, куда уж вам нападать на того, кто убивает всю жизнь. Я тебя отпускаю сейчас, но попадёшься мне в будущем — порублю в капусту! — после чего я взял его за ворот и, донеся до двери, выбросил из таверны, как мешок, после чего поплёлся к своему столу, убирая мечи на ходу, и крикнул официантке:       — Где мой грёбаный бренди?! — после чего эта чванливая стерва всё-таки принесла мне моё пойло, которое я выпил залпом, затем слегка захмелел, хотя и опьянение пройдёт за час-другой — всё-таки сказывался ускоренный метаболизм. А пока что я просто наслаждался приятным теплом, разливавшимся по телу, и лёгким туманом в голове, который снял как рукой и усталость, и раж схватки. И да, я пил, не вытерев кровь с лица, ибо мне было всё равно, так как люди уже сторонились меня. Как всегда, ничего не меняется.