Удовлетворение антинаучного любопытства за государственный счет

Цифры на настенном хронометре, казалось, застыли. Время тянулось густеющей смолой, минута ползла за минутой с неторопливостью стареющего хата, и все сильнее хотелось пить. Кренник мельком пожалел о том, что успел с утра наорать на трутней-рабочих. На качество работ это не повлияло никак, а вот на его голос… Но кто же знал, что Таркин заявится с инспекций на два часа раньше срока, а сообщение о садящемся шаттле застанет директора на полдороги к медотсеку? Оставалось терпеть нарастающий дискомфорт и стараться не хрипеть слишком уж явно. — Таким образом, мы можем утверждать, что кристаллические решетки искусственных кайберов на данный момент максимально точно повторяют природные образцы, а это позволит нам проводить дополнительные исследования без нарушения целостности имеющихся в нашем распоряжении объектов. Сэкономив тем самым до трети годового бюджета отдела первичной обработки. «На самом деле половину, но это пока только теоретически». — Кренник замер на месте. Покачался на каблуках, пытаясь вспомнить, что еще стоило бы добавить, но так и не придумал. Поэтому по возможности незаметно скосил глаза на листающего папку с образцами гранд-моффа, стараясь угадать его реакцию на услышанное. Но лицо Таркина было непроницаемо — на протяжении всей получасовой речи он молча переворачивал страницы из плотного пластика, по сути являющиеся лишь рамками для тонких срезов искусственных кристаллов. Внимательно разглядывал каждый, ощупывал кончиками пальцев, читал сопроводительный текст и так же невозмутимо переходил к следующему. «Рыба сушеная, мы над ними бились много месяцев! И наскребли для отчета всего пятнадцать штук!» — Калечить первые успешные образцы Гален позволил тоже молча, но с таким видом, словно резать ему предстояло не мутно-белый синтетический брусок, а собственного ребенка. «А если учесть ту некрасивую историю двухлетней давности, то судьба Джин многоуважаемого доктора Эрсо волновала даже меньше, чем эти несчастные кристаллы». Будучи не в силах стоять на одном месте, Кренник снова начал нарезать круги по конференц-залу — его кабинетом Таркин демонстративно пренебрег — и размышлять на отвлеченные темы. Считать себя виновным в смерти Лиры у Орсона не получалось даже с привлечением гипотетически отсутствующих у него моральных норм цивилизованного человека — правила игры были озвучены для всех участников во вполне доходчивой форме, и если кто-то по своей глупости решил, что для ключевых персонажей будет сделано исключение… Ну, это ее проблемы и ее же могила под иторианской лиственницей в парке столичного научно-исследовательского комплекса. Красивый жест, который не стоил Креннику ничего, но при этом позволил запереть Галена — без малейших возражений со стороны последнего — на Иду. Джин же… с Джин было сложнее. Тогда, перед посадкой шаттла на Ла'му, они успели перехватить отосланное с фермы сообщение. И кто бы ни собирался на него ответить, явиться к семье Эрсо он должен был в течение часа-двух. Иначе попытка бегства была бы с гарантией обречена на неудачу. Кренник, отдавая штурмовикам приказ найти ребенка, знал, что времени у них в обрез. Знал и то, что подставляться под второй выстрел не намерен. Ладно Лира, которая даже в последнюю минуту своей жизни так и не смогла перебороть себя, привычно выбрав половинчатое решение, но вот вызванные ею «гости» — эти бы точно не стали церемониться, а рисковать головой Галена Орсон не мог. Не имел права. А ребенок… Ну что ребенок. Выживет — будет держаться от всего этого подальше. Не выживет — тоже неплохо, мороки меньше, а неизвестность — хороший инструмент давления на больную совесть. Главное, чтобы применять его пришлось пореже. Впрочем, с учетом установившегося у них с Эрсо одностороннего нейтралитета и негласного правила говорить только о работе, подобные меры могли никогда и не понадобиться. Кренник снова взглянул на все еще изучающего образцы гранд-моффа и ошарашенно моргнул, когда последняя пластина вдруг лопнула, брызнув осколками во все стороны, а Таркин резко вдохнул сквозь зубы, сжав пострадавшую ладонь в кулак. На серый пластик столешницы немедленно капнуло красным, а Орсон совершенно машинально выдернул из кармана платок. — Губернатор… — Отойдите, Кренник, — Таркин одним движением поднялся на ноги и брезгливо скривился, глядя на протянутый ему прямоугольник белой ткани. — Учитывая, какую дрянь вы таскаете в карманах, ваша помощь скорее будет расценена как покушение на убийство. Орсон недоуменно нахмурился, опустил взгляд и увидел лежащий на полу кайбер на длинной цепочке. Его маленький талисман — отколовшийся при огранке фрагмент куда большего кристалла, предназначавшегося для суперлазера «Звезды Смерти». — Только не убеждайте меня, что это, — Таркин, казалось, хотел тронуть выпавшую подвеску носком сапога, но в последнюю секунду передумал, — стерильно. Кренник возмущенно фыркнул, подобрал кристалл и вернул его обратно в карман, привычно затолкав поглубже. Гранд-мофф тем временем уже обернул порезанную ладонь своим собственным платком, по тонкой ткани которого немедленно расплылись ржавые пятна. — Надеюсь, ваш гениальный ученый сможет рассказать мне, как далеко вы продвинулись в исследованиях, без лишней словесной шелухи, директор, — интонации Таркина были острее осколков сломавшегося образца и ранили куда глубже, — или я вынужден буду отметить в своем докладе Императору, что с назначением вас на эту должность была допущена прискорбная поспешность. И в действительности вы можете руководить лишь стройкой, но не исследованиями. — Я не… — Через месяц я намерен посетить Иду. И я надеюсь увидеть там нечто большее, чем несколько прозрачных пластин. — Разумеется, губернатор, — Орсон склонил голову, пытаясь удержать под контролем нарастающее раздражение. — Я прикажу адъютанту проводить вас до ангара. Таркин замер в дверях, обернулся через плечо и едва заметно улыбнулся: — Директор Кренник, вы поразительно самоуверенны, если думаете, что на шести законченных на данный момент обитаемых уровнях возможно заблудиться. Но я сочту, что вы лишь хотели проявить вежливость. Неудачно. «Да чтоб тебя сарлакк сожрал и подавился!» Швырнуть чем-нибудь в закрывшуюся с мягким шорохом створку двери хотелось нестерпимо. Но, кроме папки с образцами, было нечем. Орсон подошел к столу, тяжело уперся в него ладонями и уставился на разлетевшиеся осколки невидящим взглядом. Потом всмотрелся, моргнул и подобрал один тонкий, как игла, прозрачный обломок, по длинной грани которого змеилась ржаво-красная, мутная полоса. Выцветающая до грязно-желтого прямо на глазах. «Что за ситх? Таркин же не экзот… Или я чего-то не знаю?» — Ну, как все прошло? — Кренник встряхнулся, как нексу, вывернулся из отяжелевшего от воды плаща и провел рукой по мокрым волосам — погода на Иду испортилась окончательно, и ждать посадки, болтаясь на краю циклона, пришлось часа четыре. Те самые четыре часа, которые провел на поверхности Таркин — его куда более тяжелая транспортная «лямбда» села без труда, успев до начала бури. А сейчас как раз покидала планету, издевательски медленно проплывая за залитым нескончаемыми потоками ледяной воды обзорным окном кабинета. — Гален, ау-у? Я тебя спрашиваю. — М-м-м? А, нормально. Даже можно сказать, интересно. — Эрсо, так и не соизволивший обратить внимание на вошедшего в кабинет гостя, медленно развернулся вместе с креслом и принялся задумчиво рассматривать чашку с кафом, которую держал в руках. — Гален, когда ты говоришь «интересно», я представляю себе встречу с бюджетным комитетом. В красках, звуках и запахах. И особенно ярко — в ощущениях! — Кренник передернул плечами, подошел к кафоварке и налил себе кафа, предварительно внимательно изучив чашку. В один из прошлых визитов он совершенно случайно выяснил, что кайберова пыль почти незаметна невооруженным глазом, особенно в сахарнице, но вот на зубах хрустит совершенно отвратительно. — Не в этом смысле. Наш прогресс гранд-мофф оценил положительно и дал добро на продолжение исследований. Отдельно уточнил, как обстоят дела с экранированием вредных излучений… Кстати, надо будет изучить этот момент повнимательнее. — Гален поднял на него глаза и застыл. — Что опять не так? — Присевший на край заваленного бумагами стола Кренник оглянулся, проверяя, не положил ли он свои мокрые перчатки на какой-нибудь важный черновик, но среди остального хлама их попросту не обнаружил. «Крифф, вторая пара уже! Ладно хоть, плащ на месте, и на том спасибо!» — Кабинет Галена иногда казался ему черной дырой, способной поглощать все оставленные без присмотра вещи. Что тем не менее было простительно, поскольку взамен исчезнувших мелочей тут рождались замечательные идеи. И — а Орсон предпочитал быть честным, по крайней мере, с самим собой — именно эти идеи обеспечили ему столь стремительный карьерный рост и кресло директора «Передовых оружейных исследований». — Все так, просто думаю над тем, какое влияние оказывают кайберы на людей. — Взгляда Гален так и не отвел, продолжая изучать Орсона с непонятным выражением лица. — Ты ведь носишь с собой тот кристалл? Возьми его в руку, пожалуйста. Да не за цепочку, на ладонь положи. Кренник выразительно закатил глаза, поискал, куда приспособить чашку, но вовремя вспомнил, что третьей у Галена нет, и подбросил кайбер, поймав его в кулак. Каф при этом, как ни странно, даже не разлился. — А что теперь? — поинтересовался он, когда вытянутая рука уже начала понемногу затекать. — Ничего. Ну, кроме того, что кристалл э-э-э… отзывается — мерцает в такт пульсу. И он должен быть теплым, — невозмутимо сообщил Эрсо, вытягивая какой-то листок из опасно покачнувшейся стопки. — А вот у гранд-моффа контакт с природными кайберами явно не заладился. Они на него странно реагируют. Точнее, не реагируют. — Как это? — Орсон поднес свой кристалл к глазам, разглядывая слабый блик в глубине. В любой другой ситуации он бы списал увиденное на оптическую иллюзию, но сейчас вынужден был признать: что-то там действительно мерцало. Очень-очень слабо, но все же. «А как тогда должен выглядеть большой кристалл из лаборатории? Ведь рядом с ним Гален проводит почти все свое рабочее время? Как… сердце? Ладно, романтика романтикой, но понадеемся, что пацифизм путем ощупывания не передается, а то на испытаниях выйдет неловко». Эту несвоевременную мысль Орсон предпочел поскорее запить, надеясь, что горечь крепко заваренного кафа поможет ему сосредоточиться и перестать воображать всякую чушь. — Если бы у меня была возможность сравнить, как кристаллы реагируют на особей с разной степенью одаренности, выборка была бы больше. Но ни лорда Вейдера, ни кого-либо из инквизиторов пригласить сюда, скорее всего, не получится, так что оставим это пока в области предположений. — Ты еще джедая предложи поймать… теоретик, — буркнул с трудом откашлявшийся Кренник, мысленно кляня свою богатую фантазию и слишком густой каф, попавший не в то горло. — Хотя… ты ведь на основании личного опыта говоришь, верно? Гален кивнул, почти не изменившись в лице. Но Орсон слишком хорошо знал все его маски. Особенно плохо получалась эта — деланного равнодушия. Покойная Лира была в какой-то мере чувствительна к Силе. Вероятно, Джин тоже унаследовала эту особенность, но не предлагать же искать девчонку только ради призрачной возможности использовать... Или на это и был расчет? «М-да, может, и правда попытаться найти слабого одаренного, сделав вид, что намека я не понял? И объясняться потом с тем же Инквизиторием? А, к ситхам, проще прописать в должностной инструкции, что к работе с суперлазером будут допущены только гарантированные бездари!» — Так что Таркин? — аккуратно поинтересовался Кренник, внимательно следя за реакцией Эрсо на смену темы. — Насколько мне известно, никаких странных талантов за губернатором замечено не было. Ну разве что адъютантов он меняет как перчатки — я все время путаюсь в новых людях, а эти недоучки регулярно теряют мои докладные записки. Но работают они на износ, Внешние Регионы не Ядро, дел на двадцать лет вперед хватит. В ответ Гален жестом попросил Орсона замолчать и отдать ему кристалл, который тот все еще сжимал в руке. Взял, на секунду дольше нужного продлив прикосновение. Повертел в пальцах, любуясь. И, ни к кому конкретно не обращаясь, заговорил: — Когда я пытался добыть разрешение на работу с кайберами — давно, еще до Валлта, — я наткнулся на одну интересную легенду. Даже не джедайскую, а всего лишь записанную одним из рыцарей-архивариусов со слов представителя какой-то вымершей народности и помеченную как сказка. — Гален перевел дыхание и вдруг поднял глаза, ловя взгляд Орсона. — Якобы есть существа, способные питаться чужой жизненной энергией. С Силой они не имеют ничего общего, но убивают своих жертв легко и непринужденно — быстро ли, медленно ли, но результат всегда один. Так вот, единственным способом распознать этих тварей являются кайбер-кристаллы. Которые им, во-первых, неприятны, а во-вторых, не реагируют на них, как на живых существ — остаются мертвыми и холодными. Это только сказка, Кренник, но… — Как наш финансовый отчет? Или страшнее? — Намного, намного страшнее, — бледно улыбнулся Эрсо, возвращая талисман законному владельцу. Кристалл, нагретый теплом рук Галена, показался Орсону раскаленным. * * * «Согласно первому пункту договора о поставках, сторона, именуемая в дальнейшем «Исполнитель», обязуется в трехнедельный срок…» — Зыбкий сон рассыпался осколками стекла, сменившись вполне реальной чрезвычайной ситуацией. И надрывным воем сирены. Едва не свалившись с кресла, в котором он заснул в обнимку с датападом после ежеквартального облета сборочных причалов, Кренник вскочил, сгреб со стола пояс с кобурой и вылетел из кабинета, не успев толком удивиться отсутствию личных помощников. Обычно на любую катастрофу они реагировали первыми, разводя панику и выдергивая шефа то из постели, то из столовой, то из освежителя. Но приглушенное по ночному времени освещение требовало смотреть под ноги, а не размышлять о причудах передачи информации по цепочке командования. Тем более что цепочка была пока до обидного короткой. «Крифф, так и оглохнуть недолго!» — Дробящееся в захламленных коридорах технических уровней эхо пронзительного воя ревуна давило на психику и отдавалось в зубах. А к третьему коридору заставляло серьезно задуматься над тем, чтобы внести в должностную инструкцию еще один пункт, касающийся частоты и длительности аварийного сигнала. Поскольку сейчас в нем тонуло все — от звона подкованных сапог по дюрастали временного покрытия до характерного шипения пневматики противоударных дверей сектора. «Ладно хоть, никто не видит. Тихая охота на неведомых зверей, мать их…» — Кренник хлопнул ладонью по замку и замер на месте, глядя на раскрывающиеся створки и мысленно обещая виновнику всего этого безобразия самые изощренные кары. А дежурному взводу охраны — выговор с занесением и принудительную трудотерапию в морге. Наконец, створки полностью ушли в пазы и надежно стали на стопор всеми своими полутора тоннами, отдавшись в пятках дрожью металла. После чего оттягивать неизбежное было уже бессмысленного — директору осталось только вдохнуть поглубже и сделать первый шаг в неизвестность. Сирена, судя по хронометру, надрывалась уже минут двадцать, не собираясь затыкаться. Что означало одно из двух: или всех, кто мог отключить ревун, уже безыскусно сожрали трутни-рабочие, или сломалось что-то действительно важное. Ну или та тварь, которая за последний месяц утащила в неизвестность двоих подчиненных Таркина из самых новеньких, решила не ограничиваться мусоросборником и выбралась погулять по жилым уровням. «Лучше б ты самого губернатора сожрала, скотина ползучая!» Орсон нашарил рубильник, зацепив ладонью вставленный в паз кодовый цилиндр, отогнал мысль о том, что случилось с его предыдущим владельцем, и дернул скобу вниз, погружая уровень в привычную «технологическую» тишину. Покрепче сжал в руке бластер и медленно двинулся вдоль стены, оставляя безопасную камеру шлюза позади. Спросонья мельтешение теней от ламп аварийного освещения сбивало с толку, заставляя вздрагивать при каждом шорохе. В висках глухо бухал пульс, а взмокшую от жары спину неприятно холодил сквозняк. Которого тут, как и такой аномально высокой температуры, быть не должно было ни при каких условиях. «Хоть бы не галлюцинация от передозировки стимуляторов. Еще не хватало начать палить на поражение по теням!» — Кренник сделал еще два бесшумных шага в сторону, краем глаза следя за своим отражением в гладкой стенке ждущего своей очереди на установку защитного кожуха, и вдруг остро ощутил отсутствие на плечах привычной тяжести кителя. В спину ему совершенно точно смотрели. Очень недобро. Кренник медленно выдохнул и чуть опустил оружие, демонстрируя показную беспечность. Портативный детектор движения, встроенный в браслет комлинка, слабо подрагивал, передавая сигнал. Чем бы ни было то, что сейчас скрывалось в темноте, размерами оно не превышало человека. И совершенно точно было теплее джеонозианца. А раз так, то вряд ли ему удастся директора удивить — охотящийся на подчиненных с монтировкой наперевес бригадир был в его жизни далеко не первым. «И если так пойдет и дальше, не последним. Опять везде с охраной ходить, крифф!» — Браслет дернуло, Орсон начал разворачиваться, но не успел, потратив драгоценное мгновение на осмысление увиденного в зеркальной стенке. Такого он точно не ожидал. Ни сухой холодной ладони, подхватившей его под подбородок и дернувшей назад с такой силой, что он на секунду потерял равновесие, ни острых зубов, впившихся в шею до крови. И уж совсем внезапной была последовавшая за этим мучительно яркая вспышка удовольствия. «Твою ситхову… а-а-ах!» — Как это… понимать, губернатор? — В ушах еще стояло эхо собственного изумленного вздоха, смешанное с протяжным звоном стенной панели, едва не рухнувшей с ненадежных креплений под весом двух впечатавшихся в нее тел, а пальцы уже привычно оглаживали спусковой крючок вдавленного под чужие ребра бластера. Таркин — а это оказался именно он — скривил рот в сардонической ухмылке. Мелькнувшая в уголке узких губ капелька крови показалась Орсону в свете аварийных ламп непроницаемо черной. Но и она исчезла, убранная незаметным движением языка. И теперь гранд-мофф Внешних Регионов стоял перед ним в почти привычном виде — затянутый в безукоризненно подогнанную по фигуре форму и абсолютно невозмутимый. И ничуть их двусмысленной ситуацией не обеспокоенный. — Всего лишь удовлетворяю ваше назойливое любопытство, директор. Вы ведь не зря потратили столько рабочих недель на проверку одной абсурдной гипотезы. — Светлые глаза Таркина вдруг потемнели до черноты, залитые расширившимися зрачками. — И буду вам благодарен, если вы все же догадаетесь убрать оружие. И хоть немного отодвинуться. С вашими физиологическими реакциями я уже ознакомился в полной мере. «Хаттов ублюдок!» — Орсон вдруг почувствовал себя на удивление глупо. Мгновенно разозлился, понимая, что злость его вызвана не столько насмешливым взглядом Таркина, сколько собственным сожалением о том, что все слишком быстро закончилось. Но не просить же о повторении? Хотя кто еще кого должен спрашивать. И в какой, хм, форме? — Как жаль, что это… удовлетворение пришлось так грубо прервать! — притворно огорчился Орсон, с трудом удерживаясь от того, чтобы вдавить локоть в горло Таркина до хруста. — Адъютанты ваши тоже надеялись, что за дегустацией последует не мусоросборник с дианогой, а нечто… большее? Слухи, знаете ли, губернатор, не о ваших гастрономических пристрастиях ходят. А о вещах куда более простых и приземленных. — О, теперь вы обвиняете меня в дурновкусии? Как мило. — Таркин чуть изогнул бровь и вдруг расслабился, буквально распластавшись по стене. — И при этом всерьез думаете, что сможете меня удержать? Вы ведь читали все сохранившиеся легенды, не так ли? — А вы всерьез думаете, что сможете отрастить новую печень? — уступать Кренник не собирался, хоть и понимал, что шутка опасно затянулась. — Нет, не смогу. — Ладонь Таркина медленно скользнула вниз, накрывая бластер и отводя оружие в сторону. Едва слышный щелчок предохранителя ударил по нервам грохотом горного обвала. А непривычно мягкий голос почти осязаемо прошелся по коже мокрым мехом, заставляя волоски на руках встать дыбом. — Но вы ведь не собирались стрелять, Кренник. Как и выигрывать в этой игре. Иначе бы не подставлялись так явно почти полгода, разыгрывая жертву. Пожалуй, в этом вы нашли свое призвание и доказали… готовность подчиняться. Так что я со своей стороны готов простить вам все ваши идиотские попытки меня спровоцировать. И даже предложить вам почетную капитуляцию. На моих, разумеется, условиях. Следующее движение было практически незаметным: секунду назад Орсон ощущал под рукой чужой ровный пульс и зыбкую уверенность в своей способности контролировать ситуацию, а теперь — лишь холодную пустоту и бесконечную усталость. И только узкая тень, протянувшаяся от раскрытых створок шлюза до самых его ног, доказывала, что все произошедшее не было частью все еще снящегося ему кошмара. — К слову, Кренник, обычно жертва испытывает страх и боль, что делает процесс обоюдно неприятным. Так что можете себя поздравить — отличиться вы сумели даже здесь. Но завтрашнего доклада для контрольного комитета это никоим образом не отменяет. Спокойной ночи. Орсон провел рукой по саднящей шее, посмотрел на испачканную ладонь и сухо, коротко рассмеялся. На сей раз звона вбиваемых в металл пола каблуков не заглушало ничего. И Кренник пользовался этим, пытаясь таким примитивным, но неизменно действенным способом выместить хоть часть переполнявшей его злости. Бюджет на следующее полугодие так и не был принят, а вместо этого в пятый раз отправлен на доработку с вердиктом «оптимизировать и аргументировать». Хотя он его уже аргументировал. И был готов повторить хоть на хаттском, хоть на джеонозианском. Но вместо этого глубоко, с присвистом вдохнул, переступая порог одного весьма интересного кабинета. В конце концов, некоторые проблемы можно решать и обходными путями, не так ли? — Кренник… — Таркин неодобрительно взглянул на протянутый ему датапад и чуть заметно поморщился, когда не дождавшийся ответной реакции директор попросту уронил устройство на стол. Прямо поверх аккуратной стопки документов. — Когда вы осознаете необходимость соблюдения субординации и перестанете орать на старших по званию, заседания комитета будут проходить куда… продуктивнее. Кренник фыркнул: — Они идиоты. — И каким образом официальное признание мною этого факта обеспечит вас финансированием? — Теперь Таркин изобразил лицом вежливый интерес. — Н-ну… — Кренник сделал несколько шагов по кабинету, замер на месте и вдруг резко развернулся, взметнув плащ. — На самом деле я хотел просить вас решить этот вопрос. — О… — Таркин оперся кончиками пальцев на стол и выжидательно взглянул на директора. — И чем вы собирались свою просьбу аргументировать? Плащ, отстегнутый одним привычным движением, соскользнул вниз, расплываясь на идеально чистом полу белой кляксой. А затянутые в черную кожу перчатки пальцы замерли у края воротника кителя. Губернатор медленно, по-змеиному, моргнул. — Кренник, я ценю ваш душевный порыв, но на невинную деву вы похожи еще меньше, чем на… — Я знаю, — бесцеремонно перебил его Орсон, подтягивая к себе кресло для посетителей и усаживаясь в него с видом победителя.— Мне просто было интересно посмотреть на результат этой маленькой демонстрации. — Вы хотели сказать, провокации? — Таркин поднялся со своего места и двинулся вокруг стола, затылком ощущая внимательный взгляд Кренника. — И это тоже, — без малейшего стеснения признал очевидное директор. — На деле я хотел обсудить не комитет и финансы. А те самые условия капитуляции, о которых мы вчера не договорили. С одной существенной поправкой — капитулировать я не собираюсь. Всю эту мистическую муть про жизненные силы и энергетический вампиризм оставьте для сопливых лейтенантов, губернатор. Таркин обернулся и внимательно посмотрел на Кренника. Фирменным тяжелым взглядом. — Да, я подыграл вам, порылся в архивах, изобразил бурную деятельность, устроил фальшивую охоту на якобы неизвестную мне тварь. А между тем навестил лабораторию, изучил так любезно предоставленный вами образец крови, проверил со всех сторон. Просмотрел записи разных лет, проанализировал свои собственные воспоминания о наших первых годах сотрудничества… Я не знаю, во что вы верите, губернатор. Предназначение, Избранность…. Да хоть во второе пришествие большого галактического червя. Надеюсь только, что это лишь вера, а не начинающееся безумие. — Кренник, невзирая на очевидный дискомфорт, глаз не отводил и был до отвращения серьезен. — Спайс, «лунная пыль», «Закат над Альдеррой» или что там модно в нынешнем сезоне. Я не собираюсь осуждать чьи-либо способы снятия напряжения, сам грешен. — Вот именно, директор. Список стимуляторов, которыми вы злоупотребляете, повергнет в шок любую медицинскую комиссию. — Совершенно верно, — сухо согласился тот. — И разгадка кроется в этом. Биохимия. Обоюдная реакция на вещества, которых в крови обычного человека быть не должно. Плюс немного психологии, игры… на низменных инстинктах. Движение получилось смазанным, почти неуловимым. Но все же недостаточно быстрым. Или директор заранее знал, куда нужно смотреть. Таркин раздраженно выдохнул сквозь зубы, чувствуя, как колотится пульс под пальцами и как Кренник медленно запрокидывает голову, упираясь затылком в высокую спинку кресла. Подставляет горло, не отпуская при этом его запястья. — Знаете, что происходит с теми, кто не верит, директор? — Таркин после секундного колебания принял навязанные ему правила, переписывая их под себя на ходу и не встречая сопротивления. Его держали за руку, но не препятствовали делать то, что он делал. И это оказалось неожиданно увлекательно, ново. Как пряная нотка специй в привычном рецепте кафа. — Им… представляют доказательства? — В голубых глазах светилась все та же насквозь фальшивая честность. И жгучее, саморазрушительное любопытство. То самое, что губит даже нексу, а не только тех, кто мнит себя слишком догадливыми. — О, да. Очень убедительные доказательства. Китель, Кренник, немедленно! Это было лучше, чем спайс. Ярче, острее, многограннее… Но никакие приятные побочные эффекты не могли сравниться с главным — почти болезненно резким прояснением сознания. Гален достигал этого состояния легко, словно играючи, элементарным усилием воли выводя внешний мир за рамки очередной решаемой задачи. Орсон же вечно тонул в шелухе бесконечных мелких дел, требующих его внимания — в юности это были оставленные на потом учебные задания; полезные знакомства, которые мало было однажды завести, но требовалось поддерживать месяц за месяцем и умудряться не путаться в обещаниях и взаимозачетах услуг; чужие реакции, привычки и недостатки, подлежащие анализу и дальнейшему использованию. Позже — интриги, ошибки в которых могли стоить не только упущенного заказа, но и головы. Проблемы множились, но пена бессмысленных, суетных дней, выносящая его все ближе к цели, отбирала взамен что-то другое, нужное. И если Гален, прекрасно осознавая собственную уникальность и критическую важность для проекта, позволял себе растрачивать свой гений на решение побочных вопросов, выяснение деталей и подготовку абстрактных научных статей, понять которые могли считанные разумные существа в Галактике, то Орсон похвастаться избытком таланта не мог. И четко понимал, что рискует войти в историю не как человек, который построил «Звезду Смерти», а как человек, ставший лишь строкой в никому не нужном перечне лучших администраторов года. А потом соскользнувший в самый низ списка — в раздел «безвременно ушедших». Он уже и так слишком далеко высунулся за край — затянувшейся осады Салиента Таркин ему так и не простил, время от времени очень обидно щелкая по носу при любой попытке покуситься на власть и руководство проектом. Но если не можешь подмять проект под себя, то можно попытаться стать незаменимым. Во всех смыслах. Кренник вспомнил собравшиеся в точку зрачки Таркина и расползающиеся по острым скулам почти незаметные пятна румянца, мысленно осклабился и провернул в пальцах маленький пузырек, вслушиваясь в сухой перестук капсул, как в музыку. Легкий стимулятор, который каждый второй участник «Программы будущего Республики» ел, как конфеты, при правильно подобранной дозировке и некоторых модификациях формулы превращался в тот самый недостающий компонент биохимической реакции, позволяющий превратить боль в удовольствие. И намертво привязать к себе хищника куда более опасного, чем любая тварь саванн Эриаду. Но об этом, как и о том, что после укуса он сползал на пол в полуобмороке, бессильно цепляясь за кресло и почти веря, что обман сейчас раскроется и ему попросту свернут шею, Орсон рассказывать Галену не собирался. Теория о легендарных монстрах в человеческом обличье, пусть и записанная как сказка, имела право на существование хотя бы потому, что в нее верил сам Таркин. С другой стороны, глядя на свою жертву сверху вниз, губернатор с легкой иронией признал, что его предки несколько погорячились, улучшая «породу» и превращая достойнейших из своих детей в нечто больше. «Далась им всем эта избранность!» — Досадливо сморщившись, Кренник коснулся занывшей шеи — от бакта-пластыря не было никакого проку. Впрочем, он знал, на что шел. И был готов притворяться ровно столько, сколько потребуется. А пока стоило преподнести Галену маленький сюрприз. Как бы Эрсо ни гордился своей научной скромностью, получать подтверждения своих гипотез он любил. — Сэр, до посадки на Иду восемь минут, — сообщил пилот, выдернув задумавшегося шефа из круговорота навязчивых мыслей. — И там, как обычно, дождь? — Кренник ослабил воротник, пытаясь уменьшить дискомфорт и заранее представляя себе поток ледяной воды, льющийся за шиворот. — М-м-м… нет, сэр, согласно сводке погоды — туман. Орсон выпрямился в пассажирском кресле и защелкнул привязные ремни. — Ну должно же быть в этой жизни что-то хорошее, Птерро? — Разумеется, сэр. Расчетливо расстегнутый китель, переброшенный через руку плащ, легкий беспорядок прически и почти забытая маска искреннего воодушевления на лице — Кренник мазнул взглядом по стенной панели, ловя свое отражение, и чуть прищурился, придавая улыбке нужный градус теплоты. — Гален! — Орсон хлопнул по кнопке замка раскрытой ладонью, запирая дверь, и демонстративно повернулся кругом, раскинув руки. — Как видишь, твоя теория оказалась верна, представляешь? Эрсо поднял голову и застыл, нервно стиснув пальцы и смяв листы, которыми был усыпан стол. Его взгляд почти ощутимо полз по коже, и Кренник мог с абсолютной уверенность сказать, что смотрит тот сейчас прямо на несколько пятнышек засохшей крови, отпечатавшихся на подкладке. — Что ты творишь? — Вместо вопроса у Галена получилось какое-то сипение. — Что ты, мать твою, себе позволяешь?! — Гален? — Кренник с трудом подавил желание отшатнуться, когда Эрсо, пересекший свой немаленький кабинет буквально в два шага, навис над ним застывшей волной цунами. — Орсон! Ты правда ничего не понимаешь? — В широко раскрытых глазах Галена, без лишних церемоний ухватившего Кренника за отворот кителя и дернувшего вверх так, что затрещала ткань, плескалось не беспокойство, нет. Злость. Только непонятно пока, на кого направленная. С Галеном всегда оставалась вероятность ошибки. Даже когда причины происходящего казались абсолютно очевидными. — Ах, уже «Орсон». — Креннику вовсе не нравилось балансировать на цыпочках и продолжать разыгрывать воодушевление.— Оказывается, ты таки помнишь мое имя. А я уж думал, что за последние три года ты его забыл. Или, может, еще раньше? Тогда, когда бросил все и сбежал в никуда? Какого хатт… ох! Удар спиной о створку двери выбил из легких весь воздух. — Ты… рискуешь. — Тут наверняка предполагалось другое слово, но Гален проглотил его — с явным усилием. Выдохнул сквозь зубы и уперся ладонями в холодную дюрасталь. Слишком близко. Кренник моргнул, скосил глаза на бледное запястье Галена у своего виска и разжал кулак, осознав, что ему так и не пришло в голову схватиться за бластер. Эрсо был последним человеком в галактике, в которого он стал бы стрелять. — Объясниться не хочешь? — Кренник выпрямился, намеренно сокращая дистанцию еще больше. — Я уже не говорю про извинения. — Которые ты пропустишь мимо ушей? Как мое же предупреждение полгода назад. — Гален… — Кренник отодвинул мешающую ему руку и шагнул вперед, вынуждая Эрсо посторониться. Время игр в мистику закончилось, теперь стоило сыграть в откровенность. — Ты ученый, хатт тебя дери. Гений. И в то же время веришь в самые дикие сказки! Да, Таркин думает, что умение запугивать, манипулировать и давить грубой силой непомерного самомнения равно наличию каких-то сверхъестественных способностей. Мне не сложно подыграть ему… Хотя кому я вру? Сложно, конечно. Но проект не сдвинется с мертвой точки без достаточного финансирования, а унижаться перед бюджетным комитетом каждый квартал — выше моих сил. А так хоть все остается… за закрытыми дверями. Кренник делал вид, что не смотрит на Эрсо, но пробежавшую по застывшему лицу судорогу разглядеть успел очень хорошо. «Прекрасно, только не говори мне, что вдруг осознал, что я живу не только для того, чтобы скрашивать твое одиночество и быть тем самым собеседником, который чуть умнее всех прочих и лишь потому назначен постоянным!» — Тебе что-то не нравится, Гален? — Таркин. «Блестяще! Мне тоже, но куда деваться? Пока я недостаточно зубастая рыба в этом, мать его, аквариуме, поэтому приходится прятаться в чужой тени. Но все еще может измениться, если мне догадаются немного помочь. Только вот как подтолкнуть тебя к этой мысли?» — О-о-о? Может, ты хочешь сказать, что тебе не нравится, что я отвечаю перед ним не только за сам процесс строительства, но и за результаты всех исследований? Твоих, в том числе. И за все ваши научные капризы, которых за последнее полугодие было в десять раз больше, чем реальных результатов. А у меня, Гален, не настолько широкая спина, чтобы за нее можно было спрятать весь твой исследовательский комплекс! Эрсо отвел глаза, ссутулился, сделавшись вдруг на десять лет старше, и глухо проговорил: — Результаты есть. — И ты готов меня с ними ознакомить? — Кренник протянул руку, сделав вид, что хочет бросить окончательно измятый плащ на спинку кресла. — Н-нет, нужно все проверить. Еще раз. А лучше дважды. — Жаль. — Орсон развернулся на каблуках. — В таком случае вынужден тебя оставить. У нас там на стройке проблемы с персоналом. Заканчивается, знаешь ли… Как всегда, не вовремя. — Я… — Гален вскинулся, дернулся вперед и замер, когда шагнувший ближе Кренник сжал его руку повыше локтя. — Брось. Разумеется, я на тебя не в обиде. Я справлюсь со своими проблемами, ты — с нашими общими, и все будет хорошо. Правда? Эрсо свел почти прозрачные брови к переносице, нахмурился и медленно кивнул, соглашаясь. * * * — Когда я говорю, что надо соблюдать инструкцию, а не заниматься этой криффовой самодеятельностью, я ожидаю, что меня буду слушать ушами, а не задницей! — шумоподавляющие фильтры передатчика чуть исказили знакомый голос, придав ему несвойственные визгливые нотки, и Таркин едва заметно поморщился, прикрывая веки, но не отводя взгляда от разворачивающегося перед ним зрелища. Внизу, за слоем транспаристали, простирался ангар. Огромное пространство, которому только предстояло стать безвоздушным, пока отделялось от черноты космоса тонкой пленкой защитных полей и волей одного человека. И этот человек сейчас стоял перед взъерошенным вуки и крыл того последними словами, мешая шириивук и хаттский. Судя по раздающемуся в ответ недовольному рычанию, перемежаемому короткими резкими рявканьями, проблема коммуникации в данном случае отсутствовала как класс. Восемь месяцев, прошедших с момента появления на стройке уроженцев Кашиика, обе стороны конфликта провели с пользой — вуки осознали необходимость выполнения приказов, пусть и путем наглядной демонстрации возможных летальных последствий, повлекшей за собой сокращение численности лохматых гуманоидов. А Кренник выучил необходимый минимум слов и выражений, доступных человеческому горлу и позволяющих донести свою мысль до новых подчиненных максимально четко. И непечатно. Но такие мелочи директора нисколько не смущали. Как и тот факт, что распекаемый вуки-бригадир был выше него на голову, даже с учетом ремонтного скафандра, в который Кренник был в данный момент упакован. Орал директор на нерадивых монтажников так, что звенели панели обшивки на генераторах защитного поля — с большим чувством и полной самоотдачей. — Отрадно видеть человека, находящегося на своем месте, — с тщательно выверенной долей иронии отметил губернатор Таркин, скосив взгляд на отражение своего гостя в транспаристали. Генеральный конструктор суперлазера «Звезды Смерти» и главный специалист-кристаллограф всего проекта в ответ чуть заметно пожал плечами. — Бесспорно. — Бесспорно, говорите, — Таркин, казалось, покатал слово на языке, прежде чем повторить его. — Вы даже не хотите спорить, Эрсо? Вынужденное соблюдение дистанции — а гость стоял в положенных по протоколу двух метрах — отчасти мешало доверительной беседе, но любой, даже маленький шаг в сторону грозил дискомфортом им обоим. Эрсо — исключительно моральным, а вот Таркину — вполне физическим. Кайберами от главного конструктора тянуло, словно тухлой кровью. Тонко, на самой грани ощутимого, и оттого вдвойне раздражающе. — Ну почему же. — Эрсо не счел нужным даже поворачивать голову, просто смотрел перед собой, отмечая каждое движение фигурок внизу, кажущихся с такой высоты почти игрушечными. — Я готов повторить еще раз и подтвердить расчетами при необходимости то, что, по моему мнению, в данный момент директор Кренник находится на своем месте. А вот вы, губернатор, похоже, предпочли бы другой расклад. Включающий постоянную подчиненную позицию вашего оппонента, верно? Вне зависимости от исхода всего проекта. «Дерзость заразна? Как и глупость, видимо. Старые знакомства, старые связи — как много рычагов для давления. Даже не знаешь, на какой нажать первым». — Таркин растянул узкие губы в подобии улыбки, глядя, как Кренник захлопывает забрало скафандра и выразительно указывает рабочим направление движения. А стоящие рядом штурмовики смерти вскидывают оружие, превращая его жест в недвусмысленный приказ. — Не вам судить о моих предпочтениях, Эрсо. А что до позиций… Право слово, неужели вы верите в то, что ваш дорогой друг умеет быть самостоятельным? Его ведь тоже требуется… направлять. «И процесс этот весьма занимателен. Не говоря уже о том, что приятен не только, хм, гастрономически… Но рано или поздно будет логически завершен. Как и ваш». — Боитесь потерять контроль? — в ровном голосе Эрсо не было ни грамма эмоций. Таким тоном обычно спрашивают о погоде и констатируют факты. Самоочевидные. «Как проницательно. И как… самонадеянно!» Улыбка губернатора померкла, превращаясь в недовольный оскал. Немногие живые существа в галактике могли похвастать тем, что видели это выражение на лице Таркина и ушли на своих ногах. — Я ничего не боюсь. И рекомендую вам помнить об этом каждый раз, когда вы решитесь вступить в спор, не имея достаточно весомых аргументов, доктор Эрсо. Тот в ответ лишь поднял руку и прижал ладонь к прозрачной преграде, отделяющей их от ангара. И покоящегося на стапеле гигантского кайбер-кристалла. Первого из восьми концентраторов луча суперлазера. — У меня есть аргументы, — почти весело произнес Эрсо, растопыривая пальцы. А Таркин увидел, как в глубине огромного камня запульсировал яркий огонек. Вспыхивая точно в такт биению жилки на худой шее над краем форменного воротника Эрсо. Шеи, которую ему вдруг остро захотелось сломать. — К-какой бунт?! Вы что, рехнулись? Два дня назад… — Кренник осекся, скользя растерянным взглядом по стенам монтажного цеха. Еще недавно чистые, а теперь покрытые подпалинами от выстрелов и бурыми потеками узкие панели полированного металла местами были смяты и искорежены, словно попали под удар гигантского кулака. Перевернутый шеститонный кран с растопыренными опорами казался дохлым жуком, неведомым путем забравшимся в самые недра стройки. «Какого криффа?» — Охрана мерно топала за спиной, подстраиваясь под шаги Орсона и позволяя ему рассмотреть и толпящихся в углах помещения уцелевших вуки, поголовно закованных в шоковые наручники; и сложенные в ряд трупы, среди которых тел в белой броне было куда больше половины; и стоящего прямо посреди этого контролируемого хаоса гранд-моффа Таркина. — Вы непозволительно беспечны, директор, — холодного заметил тот, когда Кренник подошел ближе и замер, не решаясь сократить дистанцию. — Неужели? — Теперь Кренник разглядел, что губернатор стоит прямо в расплывающейся по полу красно-бурой луже. Капли крови медленно падали вниз, просачиваясь сквозь решетчатую дюрасталь, и их равномерный перестук вплетался в шум то и дело запинающейся вентиляции, превращая повисшую напряженную тишину в жалкое подобие кульминационной сцены из голофильма ужасов. — Поверить зверям и повернуться к ним спиной? Что может быть… наивнее? — Таркин обвел внимательным взглядом всех присутствующих, видя лишь безликие забрала шлемов и стыдливо отводимые глаза на покрытых шерстью мордах. А Кренник заподозрил, что за время его отсутствия произошло нечто такое, что заставило вуки нарушить их негласный договор. Да, заключение соглашения с гуманоидами, загнанными сначала в рабство и лишенными статуса разумных, а потом — на стройку, шансов пережить которую у них было исчезающе мало, казалось несколько самонадеянным шагом. Но Орсон верил, что два наделенных речью существа всегда смогут понять друг друга ко взаимной выгоде. Вне зависимости от того, что в данный момент написано в галактическом своде законов. Но в этот раз его, кажется, решили предать. Как жаль. И как некстати. — Полагаю, вы уже провели расследование? — стараясь удержать тон ровным, поинтересовался Орсон. На тело у ног Таркина он старался не смотреть. — И даже наказал невиновных. — Губернатор помолчал, позволяя Креннику переварить услышанное. После чего очень нехорошо усмехнулся. — Осталось наградить непричастных. Отшатнуться директор не успел, попросту примерзнув к месту от увиденного. То, что Орсон принял за труп вуки-бригадира, с которым они ругались не больше трех недель назад, оказалось его освежеванной тушей. Шкуру с которой Таркин сейчас крепко сжимал в руках, без видимых усилий шаг за шагом неся свой кошмарный груз. «Зачем… так?» — Додумать мысль Креннику не дали. Кровавые капли разлетелись веером, чавкнуло, пахнуло мокрой шерстью, и шкура легла на плечи Орсона, буквально придавив к полу своей тяжестью. За ворот потекло, намокший плащ облепил локти, сковывая движения, но Кренник сцепил зубы и выпрямился, делая вид, что нисколько не удивлен «подарком». И признавая, что намек дарителя более чем очевиден — сейчас Таркин спустил шкуру с безымянного вуки, символически надев ее на директора, а в следующий раз… В следующий раз умереть может кто-то из присутствующих. Повыше рангом. — Вы так меня… цените, губернатор. — Улыбка получилась кривая, вымученная. И очень фальшивая. Кренник стиснул в кулаке мокрый мех, не позволяя шкуре соскользнуть на пол. Его хотели прилюдно унизить? Хорошо. Всегда можно вывернуть ситуацию наизнанку. Пусть от этой изнанки и отчетливо воняет падалью. — Я польщен. В глазах Таркина мелькнуло что-то непонятное. Невысказанная ответная колкость повисла в воздухе, но губернатор промолчал и лишь коротко кивнул Креннику, жестом приказывая стайке адъютантов следовать за собой. Вслед за ними потянулись ряды штурмовиков и вуки, оставляя директора наедине с телами. Дождавшись, пока последний человек покинет цех, Кренник сдернул уже успевшую начать подсыхать шкуру вместе с прилипшим к ней плащом и с глухим рыком отшвырнул прочь, в ярости сжав кулаки. Заскорузлая от крови кожа перчаток впилась в ладони, а перепачканную щеку свело нервным тиком. — Сэр? — Прижимающий к груди датапад Птерро возник буквально из ниоткуда, как возникали обычно адъютанты Таркина, шестым чувством угадывая нужный момент. И теперь смотрел на директора с заметным беспокойством. — А что делать… с этим? Кренник рвано вздохнул, прикрыл глаза, пытаясь вернуть на место расползающийся лоскутами самоконтроль. В мокром кителе было холодно, простреленное когда-то плечо дергало ноющей болью, а вся ситуация складывалась настолько отвратительно, что хуже уже определенно было некуда. Но писк комлинка и короткое сообщение от Таркина, желающего увидеть директора не позже, чем через час, для продолжения экзекуции за закрытыми дверями, заставили его пересмотреть свое отношение к происходящему. Сегодняшний кошмар пока не собирался заканчиваться, и Кренник подозревал, что к концу дня станет отвратителен сам себе. Взглянув на сбившийся лохматый ком на полу, всего несколько часов назад бывший живым существом, Кренник еще раз вздохнул, мрачно хмыкнул и проговорил: — Сделайте из этого шубу, Птерро. Это будет… иронично. Серый потолок давил, приложенный к немеющей шее пакет со льдом сбивал дыхание, а уязвленное самолюбие жгло огнем. Орсон передвинул компресс повыше, поерзал, пытаясь устроиться на койке поудобнее, и снова уставился вверх, вернувшись к пересчитыванию заклепок. На что-то более осмысленное у него уже не хватало ни сил, ни терпения. Таркин сегодня был в ударе. И укусом решил себя не ограничивать — пока Орсон корчился на гладком полу кабинета, цепляясь за ускользающее сознание и ненавидя себя за желание вжаться лбом в острые колени губернатора только ради того, чтобы продлить прикосновение и доказать свою полезность, тот с невозмутимым видом зачитывал ему сводку последних событий. Из которой следовало, что бунт, повлекший за собой изрядный материальный ущерб и множество жертв, был тщательно подготовлен практически у Орсона на глазах. Только вот он умудрился ничего не заметить, занятый проблемами установки и тестового прогона первого кайбер-концентратора. Таркин же позволил неизбежному случиться, со своей стороны лишь ограничив возможные последствия путем физического разделения рабочих секторов на время волнений. «Крифф, знать, что готовится, и не сделать ничего! Стало скучно жить? Геноцида захотелось? Или…» — Тут Орсон, пораженный внезапной догадкой, сел на койке и схватился за датапад в надежде, что данные с камер наблюдения еще не успели уйти в архив. Забытый пакет со льдом остался лежать на подушке. Записи мелькали одна за другой, пусть без звука— о сохранении приватности своих переговоров Таркин заботиться умел, — но тут хватало и картинки. Вот Гален прибывает на борт станции — он сдержан и напряжен, чему способствует усиленная охрана и встречающая его группа адъютантов гранд-моффа. И все еще скован: как во время беседы с монтажной бригадой, так и с начальником производства. Впрочем, в перерыве на каф Эрсо немного оттаял и даже попытался поддержать светскую болтовню ни о чем. Судя по лицам сотрудников отдела — неудачно. Потом… потом был разговор главного конструктора с Таркином один на один. Как раз в то время, когда Орсон лично пытался оценить последствия неумелой попытки установки кайбера на направляющие. И едва не сорвал голос, высказываясь по этому поводу. Именно тогда они сцепились с бригадиром вуки последний раз, пытаясь буквально перерычать друг друга. Но ведь вопрос решился положительно, пусть и таким первобытным способом, тогда почему? Перелистав найденные файлы и без лишних церемоний вскрыв защищенный раздел, Кренник тихо выругался вслух, прокручивая запись из пункта контроля снова и снова. «Нет, нет… Гален, какого хатта ты скалишься?! Идиот ситхов, Таркин тебе голову открутит при первой же возможности, наплевав на твою незаменимость! А потом и мне… с особым цинизмом». Орсон зажмурился, вспомнив свой последний визит в лаборатории на Иду и Галена, стоящего у второго из подготовленных к финальной огранке кайберов. Огромный камень ярко светился, просвечивая лежащие на нем ладони почти насквозь и бросая тревожные блики на осунувшееся лицо Эрсо. Но тот в ответ на попытку осведомиться о его возможном нездоровье лишь отмахнулся, полностью сосредоточившись на… ритуале? Орсон не смог подобрать другого слова ни тогда, ни сейчас. С той точки, с которой велась съемка, он не видел, мерцал ли кристалл в унисон с биением сердца своего фактического создателя или это была лишь неумело сыгранная сцена, но жест узнал — на Иду Гален клал ладонь на гладкую грань кайбера точно таким же движением — словно гладил живое существо. «Боги галактики, пусть нам повезет, и Таркин поверит в эту глупость… Ну хоть немного?» * * * Осколки посуды с визгом шрапнели разлетались с разоренного банкетного стола, пока сжавшийся в комок Кренник пытался утонуть в пышном воротнике как можно глубже, в надежде, что это поможет ему сохранить в относительной целости хотя бы уши. Затылок он прикрыл бластером, но ситуацию это не спасло — допотопный боевой дроид, стоящий в проеме вывернутого взрывом огромного окна, поливающий разгромленный бальный зал фонтаном пуль из двух стволов и видевший, кажется, еще первого канцлера Валорума, останавливаться не собирался. И директор гадал, что закончится быстрее: боекомплект или прикрывающая ему спину ножка стола, вырезанная из цельного ствола дерева сипар. Первый выход в свет в новой шубе он представлял себе совершенно не так. Что думал по этому поводу губернатор Таркин, сидящий у соседней ножки, спросить пока не удавалось. Кренник с тоской покосился на лежащую в паре метров от него тяжелую бластерную винтовку. Один удачный выстрел из такой пушки решил бы все их проблемы сразу. Но то и дело взлетающие над полом фонтанчики мраморной крошки подсказывали, что любая попытка добраться до серьезного оружия чревата большими неприятностями. Впрочем, недеяние тоже — после очередного залпа стол отчетливо захрустел и частично сложился, а в бок директору с размаху ткнулся очень острый локоть. — Не подскажете, губернатор, почему ИСБ допустила столь явную халатность? — Светский тон удался на отлично, благо фразу удалось вставить как раз в момент перезарядки, и весь скопившийся яд попал по адресу. — Мелкая разборка, банальное покушение на местного царька. — Бледно-зеленый от холода Таркин прижался теснее, явно понимая, что ножка стола не так уж массивна, а директор по доброй воле не сдвинется ни на сантиметр. — Вы полагаете, у дроида калибр уменьшится от осознания своей ничтожности в масштабах галактической политики? — Нет, — Таркин пригнулся, пропуская над головой сбитое выстрелом металлическое блюдце, и скривился, стирая с плеча забрызгавший его соус, — я надеюсь, что он рано или поздно перегреется. — При такой температуре я бы скорее ставил на усталость металла, — буркнул в ответ Кренник. Каменный пол зала стремительно остывал, и сидеть на нем даже в мехах становилось неприятно. Не Хот, конечно, но и не лыжный курорт в горах Манараи. Таркин тоже посмотрел на лежащую практически рядом винтовку и коротко вздохнул. — Вопрос отращивания органов мы уже обсуждали, директор, так что даже не заикайтесь. — Ладно, — неожиданно легко согласился Кренник, пытаясь аккуратно развернуться на месте. — Считайте щелчки. Таркин удивленно вскинул брови, но тут же нахмурился, сообразив, о чем его просят. — Надеетесь поймать момент парной перезарядки? — Нет, момент сброса контейнера с дополнительным боезапасом. — Попытка разминуться на крошечном пятачке пола, не отдавив друг другу ноги и не выставив за край стола ничего жизненно важного, удалась на удивление неплохо. И даже обошлась без привычных язвительных комментариев. — Двадцать… двадцать два… двадцать четы… — Последнее слово повисло в воздухе, когда дроид резко дернулся, сбрасывая ненужную уже деталь на засыпанный осколками оконного стекла пол, а Кренник рывком вскинул бластер и успел всадить в корпус боевой машины четыре заряда. После чего рухнул вниз в наступившей оглушительной тишине. Таркин недовольно фыркнул, сдувая лезущую в глаза шерсть, и осторожно пошевелился. Застывшие в нескольких сантиметрах от носков его сапог пятнышки подсветки прицела парных пушек дроида не дрогнули, даже когда он нашарил валявшийся под рукой крупный осколок и на пробу подбросил его вверх. — Кренник? Директор молча отстранился, потянулся к ремню лежащей совсем рядом винтовки, выдернул ее из остывших пальцев предыдущего владельца и поднялся на ноги. Коротко взвыл генератор, зашипел формирующийся сгусток плазмы, и от выбитого окна остро потянуло паленым пластиком и озоном. — Впечатляет, — спустя минуту сухо заметил Таркин, изучив развороченный корпус дроида, лишившийся почти всей центральной части, и убедившись, что опасности тот уже не представляет. После чего взглянул на свой комлинк и недоверчиво нахмурился. — А нас все еще глушат, причем активно. И исключительно нагло. — Вы что-то говорили про местные традиции и запрет на применение высоких технологий? — Кренник оглядел зал, встряхнулся, как мокрая нексу, усеяв пол новой порцией осколков, сделал пару шагов в сторону и небрежным пинком перевернул лежащее у торца стола тело. Лицо покойника, изувеченное крупнокалиберной пулей, превратилось в неопознаваемое месиво, но золотое шитье на мундире и целая гроздь приколотых к нему драгоценных побрякушек указывала на то, что некогда это был наследник короны. Подошедший Таркин тоже взглянул вниз. — М-да, все, что ни делается, — к лучшему. Теперь можно послать соболезнования очередной Великой семье и с чистой совестью вбомбить этот заповедник обратно в каменный век. — Губернатор оглядел себя, досадливо поморщился и, сняв испачканный китель, перебросил его через руку. Залетевшая в разбитое окно снежинка опустилась на рукав рубашки и тут же растаяла. Кренник поежился, испытав иррациональное желание вручить Таркину что-нибудь теплое. Да хоть королевскую мантию, благо выглядела та достаточно плотной и осталась практически не забрызганной. — Вы так не простудитесь? — Не думаю. — Таркин в свою очередь взглянул на директора. — Кстати, Кренник, кого вы надеялись поразить своей шубой из вуки? — М-м-м… вас, если честно. — Считайте, что я впечатлен. Не шубой, конечно, а вашим альтруизмом. Орсон изумленно моргнул, пытаясь понять сказанное, не сразу сообразив проследить, куда смотрит губернатор. Маленький участок пола у центральной ножки стола все еще поражал своей чистотой на общем фоне и был очевидно мал для двух человек. — Я… — Сначала делаете, а потом думаете. Не всегда, к счастью. — Таркин наклонился и вытащил из-под обломков мебели помятый шар дроида-шпиона. Позолота, маскировавшая маленькую машинку под деталь вычурного интерьера дворца, облезла, репульсоры безнадежно сдохли, но сканер еще функционировал. Показывая, что в радиусе двухсот метров никаких форм жизни на данный момент не обнаружено. — Ваша охрана? — Кренник вспомнил, что видел у парадной лестницы двух штурмовиков в черной броне. Которые наверняка должны были принять участие в общем веселье, если, конечно, еще находились в строю к его началу. — Не пережила залпа ионной пушки. Судя по звуку — корабельной. И как только смогли протащить незаметно? — Таркин щелкнул переключателем в недрах дроида, активируя аварийный маяк, и положил раскрывшийся шар на изодранную скатерть. — Полагаю, осталось от них после этого немного. Кренник представил, что сделал залп такой мощности с нежной электроникой доспехов, и передернулся. — Сапоги разве что. — Очень дурно пахнущие. Таркин обернулся, глядя на падающий крупными хлопьями снег, и прищурился, когда две минуты спустя садящийся на террасу дворца лямбда-шаттл взметнул белый покров вверх, обдав их обоих волной подтаявших льдинок. После чего невозмутимо шагнул вперед, к свету. Сообщение с Иду застало директора между двумя гиперпрыжками на полдороге к столице. Прочитав короткий текст, составленный явно нервничавшим, судя по числу опечаток, Аргонном, замещавшим Эрсо в моменты пикового напряжения исследовательской работы, Кренник прошипел сквозь зубы что-то глубоко непечатное и приказал Птерро разворачивать шаттл. На прием к визирю они и так опаздывали, но Амедда, в отличие от Галена, проблемы умел решать, а не находить на свою голову. Поэтому мог и подождать сутки-двое. В комплекс они в итоге прибыли посреди ночи, из чистой вредности подняв охрану по боевой тревоге. Но обошлось без репрессий — директор был слишком занят делами генерального конструктора и поэтому спустил двукратное превышение нормативов зенитчикам с рук. Приглушенное по позднему времени освещение оставляло в закоулках каменных коридоров таинственные тени, способные довести до нервного тика и куда более уравновешенного человека, чем Гален, но это Кренник тоже решил отложить на потом. Коротко стукнув костяшками пальцев в полуоткрытую створку двери, Орсон толкнул ее рукой, мельком удивившись тому, как легко она ушла в паз, и шагнул через порог. Гален сидел на своем привычном месте. Сгорбившись и уперев локти в столешницу. И все бы ничего, но только стол его был абсолютно пуст, не считая нескольких мелких деталек, которых Кренник сходу опознать не смог, отметя первую ассоциацию как абсурдную. А подойдя ближе, убедился, что догадка его была верна. — Г-гален? — Торопливо стащив перчатки и подавшись вперед, Кренник осторожно ухватил Галена за худые запястья, вынуждая разжать пальцы и отпустить то, что тот держал в руках. Полусобранная из детского конструктора модель «Звезды Смерти» упала вниз, потеряв несколько ребер жесткости. — Гален, что случилось? — Теперь надо было не давить, а просто аккуратно удерживать подрагивающие руки, успокаивающе оглаживая кончиками пальцев выступающие костяшки. За прошедшие несколько месяцев Эрсо заметно похудел и осунулся, а в запавших глаза появился дикий, почти безумный блеск. Точно такой же, какой Кренник в них уже видел в первые недели после смерти Лиры. Но что произошло сейчас, и почему ему не доложили раньше? — Я подумал… — Гален тяжело сглотнул и закашлялся, пытаясь прочистить горло. — Если бы Джин была здесь? Ей же, наверное, нужны были бы игрушки, да? — Боги, Гален, она была бы на Корусанте. Да и в двенадцать лет девочки начинают играть уже кое во что другое. Ты бы не модельки с ней собирал, а отгонял первых кавалеров. Самых настырных. — Кренник попытался свести разговор к шутке, внутренне холодея от осознания того, что Галена опять накрыло. И он снова верит, что Джин все еще восемь. Как в тот день, когда он ее видел в последний раз. — Правда? — Взгляд Галена прояснился, и он с неожиданной силой вцепился в пальцы Кренника, не замечая, что причиняет боль. — Разумеется, — со всей возможной в данной ситуации убежденностью соврал Орсон. — А теперь отпусти меня, пожалуйста, а то в конструктор играть будут уже медики. Гален вздрогнул, почти испуганно отдернул руки и прижал ладони к столешнице, снова опустив глаза. Помолчал, явно о чем-то размышляя, и тихо спросил: — Орсон… А когда все это закончится: проект перестанет быть секретным, о нем растрезвонят на весь Голонет и покажут в официальных новостях… Ведь такие наборы начнут выпускать на самом деле? Я… я пытаюсь это осознать — и не могу. Кренник фыркнул, на мгновение представив себе подарочную коробку с рисунком боевой станции на крышке, и потряс головой. — Знаешь, Гален, я обязательно подброшу эту идею Амедде. Таркин будет в ярости — когда в продаже появились первые модели ИЗР, в его с Вейдером приключения первых лет Империи начали играть дети. Чьи дети, сам понимаешь. Скандал был… — И чем закончился? — Гален неожиданно заинтересовался и даже повеселел, став похож на себя прежнего. — Таркину отказали от дома несколько человек. Не могу сказать, что его это сильно смутило, но «войну игрушек» вспоминали в высшем свете еще квартал или два. — Кажется, одна эта перспектива стоит того, чтобы закончить стройку как можно быстрее, — бледно улыбнулся Гален и вдруг пододвинул полуразобранную модель Креннику. — Знаешь… Собери ее и поставь в кабинете. Как напоминание. — Ты уверен? — директор посмотрел на горку деталек с сомнением. Нет, что-то подобное, только более серьезное, он и правда собирался поставить на свой рабочий стол, но так и не собрался, опасаясь язвительных комментариев Таркина. А вот против игрушки губернатор вряд ли сможет найти подходящие возражения. К тому же всегда можно сказать, что это подарок, мимоходом уточнив чей, и полюбоваться на результат. Шея потом, правда, будет болеть, но это же не повод отказывать себе в простых радостях? Выйдя из кабинета и устроив профилактический разнос явившемуся с докладом Аргонну, Кренник собрался с мыслями и приказал найти ему человека посообразительнее из охраны комплекса. Уточнив, что ему требуется не только не дурак, но и не слишком обремененный тягой к здоровому образу жизни офицер. Придирчиво изучив досье переминающегося с ноги на ногу лейтенанта, Кренник сплел пальцы, опустив на них подбородок, и поинтересовался, знает ли лейтенант, что такое Аста-Ренова. — Закрытый орбитальный курорт, сэр, — отозвался тот, подбираясь, как лот-кот перед прыжком. — Так сказать, для своих… Из развлечений — азартные игры, спиртное, все разрешенные наркотики и э-э-э… существа легкого поведения. Все на службе, правда, но можно сказать, что это издержки профессии. — Мечтаете приобщиться? — с легким сарказмом заметил Кренник. — Да, сэр! — воодушевленный открывающимися перспективами лейтенант даже не пытался отрицать очевидное. — В таком случае у вас будет десять дней. Шесть штурмовиков смерти и компания доктора Эрсо, — невозмутимо сообщил Кренник. — Обязанности: документировать каждый шаг, каждый вздох и каждый взгляд. И следить за тем, чтобы главный конструктор как следует — вы поняли меня? — как следует расслабился. — Не будет трезвым и пяти минут, сэр! — А теперь выметайтесь и пригласите ко мне капитана Толван. Орсон мрачно уставился на закрывшуюся дверь и задался вопросом, не совершает ли он редкостную глупость? Гален и в юности весьма смутно представлял, зачем разумные существа тратят свое время и здоровье подобным образом, но оставалась ненулевая вероятность, что его развлечет хотя бы процесс наблюдения за другими. И возможность проверить на практике разработанную им когда-то теорию игры в сабакк. «Гален, Гален, Гален… Сколько еще лет я буду тебе нянькой, а?» Корусант опять что-то праздновал. Проводив взглядом проплывающий по трассе караван богато украшенных спидеров, Кренник нервным жестом одернул манжет рубашки и приказал Матизу заходить на посадку. Упущенный день обернулся неделей, которую уже пришлось провести в столице без малейшей пользы. Не считать же таковой посещение нескольких званых вечеров и часы светской болтовни под напитки разной степени крепости? Вспомнив вчерашний прием, директор скривился. В свою служебную квартиру в комплексе «Небесной мощи» он попал только под утро и в довольно помятом виде, успев урвать до начала нового рабочего дня не больше двух часов сна. Что никак не повлияло на дальнейшее расписание: сначала визит в министерство финансов, после которого воображаемая шерсть на загривке до сих пор стояла дыбом, теперь — доклад Таркину и через три часа, наконец, доклад Мас Амедде. А потом можно улетать обратно, если не случится еще чего-нибудь незапланированного. — Ждите, — приказал он молчаливой охране и шагнул в зеркальное нутро турболифта. «Сорок восемь секунд до верхнего яруса, вполне достаточно для того, чтобы подумать о своем поведении», — мысленно хмыкнул Орсон, сжимая в кармане пузырек с капсулами стимулятора. Изогнутые полированные панели отразили его со всех сторон. И белоснежный плащ, в кои-то веки идеально выглаженный, и китель с новой ранговой планкой, и уставший, почти затравленный взгляд. Кренник дернул шеей, чувствуя, как ткань стоячего воротника впивается в кожу, и заранее в мельчайших деталях представляя сценарий последующих сорока минут своей жизни. Все почти полсотни раз происходило одно и то же: Таркин плавным движением вдруг оказывался у него за спиной, подхватывал ледяными пальцами под челюсть, чуть дергая на себя и почти заставляя потерять равновесие за долю секунды до, собственно, укуса. Раз за разом позволяя в полной мере ощутить беспомощность и расчетливо загоняя в роль жертвы. «Только вот рано или поздно зависимость от меня станет настолько очевидной, дорогой Уилхафф, что обманывать себя дальше будет просто недостойно гордого сына Эриаду, или как там было в очередном поздравительном письме… И тогда наш договор потребует пересмотра». — Орсон криво улыбнулся отражению и взглянул на табло. До цели оставалось всего четыре яруса. «Четыре… чего? — Бессмысленно скользя взглядом по потолку, окрашенному во все оттенки красного отраженным светом заходящего солнца, он пытался сосредоточиться и вспомнить, что же было до. — До чего? А впрочем, какая разница. Закат — это красиво… Закат?!» Кренник рванулся вверх, наступил локтем на собственный плащ и рухнул обратно, до искр в глазах приложившись затылком о наборной паркет. — Крифф! Время… — Барахтаться на скользком полу было унизительно, особенно с учетом того, что дрожащие руки не держали, а окружающая действительность то и дело заваливалась на бок и частично тонула в вязком тумане, так похожем на постэффект от дозы отборного спайса. Пораженный внезапной догадкой, Орсон осторожно поднял голову и уставился на Таркина, сидящего в своем любимом кресле. Губернатор выглядел… расслабленно: вместо застегнутого наглухо кителя — белоснежная рубашка с закатанными до локтей рукавами, открывающими худые, жилистые руки. Зрачки расширены до предела, на впалых щеках — пятна лихорадочного румянца. В чуть заметно подрагивающих пальцах — мундштук с зажженной сигаретой. Заметив, что на него смотрят, Таркин глубоко затянулся, выдохнул тонкую струйку дыма через нос и понимающе усмехнулся. «Боги… Вчерашний прием, коктейль… как же его? А, к хаттам коктейль! Край бокала, вот что важно. Сколько же там было порошка? Мало, совсем мало, я даже не заметил сначала. Криффова биохимия, как можно было забыть?!» — В следующий раз, Кренник, потрудитесь явиться сюда трезвым. — Таркин снова затянулся, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — Хотя вынужден признать, что мне понравилось. Но вот понравилось ли вам… Орсон? Кренник вздрогнул, отводя взгляд. Шеи он, как ни странно, до сих пор не чувствовал, что порождало в воспаленном мозгу слишком много разнообразных гипотез, одна другой страшнее. А обнаружившийся неподалеку комок покрытой побуревшими пятнами ткани, в котором он с удивлением признал собственную рубашку, опасения насчет текущего состояния здоровья только усугубил. — Зачем… — Собрать себя хотя бы в положение на четвереньках оказалось мучительно сложно: плащ мешался, лез под руку, а ставшая слишком чувствительной кожа остро реагировала на каждое движение. — Зачем вы меня оставили на полу? «И разложили, как шкуру вампы». — Зрелище показалось мне эстетически совершенным, — невозмутимо отозвался губернатор. — Жаль было портить. «Только вот для этого надо было сначала нарядить меня обратно, как куклу!» — Кренник скрипнул зубами, но смолчал. Он точно помнил, что китель перед «процедурой» снял и положил вместе с плащом на то самое кресло, в котором сейчас сидел Таркин. Но вот что именно выпало из памяти вместе с четырьмя часами времени — узнавать совершенно не хотелось. — Идите умойтесь, на вас лица нет. — Таркин вдруг подался вперед, опираясь локтями в колени, и Орсон дернулся, пытаясь отодвинуться. Что наверняка не осталось незамеченным. — Амедде я сообщил, что вы задержитесь. Так что нашей беседе никто не помешает. «Хаттов ублюдок!» Подняться на ноги удалось лишь в коридоре, уцепившись для надежности за пузатый комод и едва не своротив на пол антикварную вазу с цветами. От резкого запаха снова закружилась голова, и в себя Орсон пришел уже в освежителе, слепо шаря по плечам в поисках застежки плаща. Зеркало отразило что-то невообразимое — бледное и всклокоченное, — и он поспешил плеснуть в лицо ледяной водой, не заботясь о мгновенно промокших рукавах. Через несколько минут немного отпустило, и Кренник решился посмотреть на себя снова. Прямо в черные от расширенных зрачков глаза, на дне которых плескалась неприкрытая паника. «Контроль, постепенно формируемая зависимость, тщательное планирование… Орсон, ты идиот, каких свет не видывал. И эта рыба тебе определенно не по зубам». — От бессилия хотелось взвыть, а после забиться в угол и просидеть там ближайшие сутки, ожидая, когда отпустит окончательно. Пока он валялся без сознания, его могли хоть на ленточки порезать, а то и что похуже. «Впрочем, на ленточки меня и так…» — Узкая полоска кожи в просвете расстегнутого ворота притягивала взгляд. Кренник потянулся к застежке, один за другим расцепляя крючки непослушными пальцами и чувствуя, как внутренности слипаются в ледяной ком. Пластырей на шее и плечах оказалось шесть. А под челюстью обнаружилось два припухших следа от инъекций. «Обезболивающее и?.. С-ситх, что было второе?» — Но что бы ему ни вкололи, эффект оно только усугубило, превратив давно схлынувшее возбуждение в мучительный зуд под кожей. В почти неконтролируемое желание прикосновения. Орсон снова сполз на пол, уткнувшись горящим лбом в мокрый рукав и зажмурившись. И точно зная, что совсем недавно он в точно такой же позе сидел в Таркиновском кабинете, только упирался головой не в собственную руку, а в чужое колено. И холодные холеные пальцы трепали его по затылку, словно домашнего питомца. «…И убивают их, быстро ли, медленно ли…» — давние слова Галена всплыли в памяти, показавшись на удивление неуместными. Он выбрал. Сам догадался растянуть процесс, превратив его в извращенное удовольствие для двоих. Какой смысл отказываться от принятого однажды решения? «Надо всего лишь подняться на один раз больше, чем упасть. Так просто. Так… понятно». — Теперь из зеркала на него смотрел другой человек. Достойный своего белого плаща и адмиральской ранговой планки. «Все, что нас не убивает, мы получаем шанс убить сами. Потом. Нужно лишь не упустить момент, когда этот шанс становится реальным». * * * Лейтенант Даала с «Исполнительницы», флаг-адъютант… отвечает за охрану сектора и нуждается… — Кренник удивленно нахмурился, разглядывая текст приказа так, словно надеялся, что буквы вдруг поменяются местами и сложатся во что-то более осмысленное. — Это еще что за девица? И почему вдруг девица? — Новая протеже губернатора Таркина, — вполголоса сообщил Птерро, старательно делая вид, что не замечает стоящую у иллюминатора в конце коридора девушку. Хотя не заметить на фоне серых стен станции эту ярко-рыжую копну распущенных кудрей было практически невозможно. — А-а-а, — протянул Кренник презрительно, — теперь это так называется. Протеже. Введи в курс дела и скажи, что соблюдение техники безопасности обязательно для всех. И если эти ее лохмы намотает куда-нибудь вместе со скальпом, что, в свою очередь, приведет к полной профне… в смысле потере трудоспособности, то это будут ее — и только ее — проблемы. — Да, сэр! — Птерро едва сумел сдержать расползающуюся по лицу улыбку. — И подготовь шаттл к вылету, мне нужно через двадцать часов быть на Иду. Плюс я хочу видеть отчеты от всех подразделений, наверняка за время моего отсутствия что-то опять сломалось, закончилось и прочее. Стоит отвернуться — и опять всё как всегда. И… крифф, ладно, каф я себе сам сварю. Отмахнувшись от охраны, Кренник развернулся на каблуках и направился в сторону кабинета. И мимо встрепенувшейся было девицы прошел не глядя. «Девять суток сарлакку в пасть, да что ж такое». — Заперев дверь и прислонившись к ней спиной, директор дернул воротник и скривился, зацепив подживающий синяк. Шея болела уже третий день, невзирая на регулярно сменяемые бакта-пластыри, согревающие обертывания и прочие процедуры, которые мог предложить ему медотсек. С обезболивающим он решил не экспериментировать — проверять, какие еще могут возникнуть побочные эффекты, желания не было. Да и продолжать весь этот затянувшийся фарс, если честно, тоже. А вот с Галеном поговорить было необходимо. Предостеречь от новых попыток повлиять на ситуацию. В равной степени опасных и неуклюжих. «Гален, Гален, гений ты мой недооцененный… Наверняка опять не обойдется без сюрпризов. Хорошо хоть, сбегать с Аста-Реновы некуда. Самому, что ли, съездить? Или плюнуть на все и просто проспать неделю? А проснувшись, обнаружить, что генштаб родил новую, изумительную в своем кретинизме, идею применения орбитальной боевой станции, н-да…» С трудом отлепившись от двери, Кренник дошел до кресла и рухнул в него, не сняв плаща. Тут поражать остротой выглаженных складок было некого, поэтому пара заломов на армированной ткани ни на что не влияла. «Один ситх, пол мною уже вытерли». — Вспомнив ходившую несколько лет назад по станции байку, гласившую, что плащ директор никогда не снимает и даже спит в нем, завернувшись, как гусеница в кокон, Орсон невесело хмыкнул и пододвинул к себе датапад. Отчеты, пересланные Птерро, требовали его внимания, и немедленно. А обо всем остальном подумать можно было потом. — До посадки шаттла четыре минуты, сэр. — Офицер из охраны комплекса по переработке кайбера высунулся под дождь только ради короткого доклада и тут же метнулся обратно, под защиту скального козырька, спасаясь от непогоды. Стоявший рядом с директором Матиз отчетливо фыркнул под шлемом, а сам Кренник шагнул вперед и прищурился, пытаясь разглядеть в тумане посадочные огни проходящего каньон транспортника. Мелкая водяная пыль, несомая порывистым ветром, склеивала ресницы, стекала каплями с промокших волос прямо на шею и приятно холодила ноющие от боли виски. Мигрень не спешила отпускать директора, и даже выпитый накануне каф с коньяком не помог ничего исправить. Свинцово-серый челнок выплыл из темноты, словно рыба из морских глубин, взрезав скошенными крыльями пелену усиливающегося дождя, на секунду завис над площадкой и мягко опустился вниз, зашипев пневматикой посадочных опор. «Слава богам, что на станции поддерживается постоянное атмосферное давление. Тут я бы рехнулся от головной боли через месяц, если не раньше». — Кренник проводил рассеянным взглядом промаршировавшую по трапу севшего шаттла тройку штурмовиков смерти и озадаченно уставился на спустившегося следом за ними Галена. Эрсо решительно отстранил своего охранника, в несколько широких шагов преодолел разделявшее их расстояние и крепко обнял Кренника, едва не оторвав того от промокшего пермакрита. Орсон, ощутивший, как его буквально пытаются поднять в воздух, настолько изумился, что от пьяного поцелуя в ухо увернуться не успел. — Гален?! — С-спасибо, — отозвался Эрсо, глядя куда-то вдаль расфокусированным взглядом, — было оч-чень познавательно. После чего разжал руки и целеустремленно двинулся в сторону главного входа, заметно забирая влево. — Какого хатта? — Кренник машинально вытер ухо и обернулся, обнаружив прямо перед собой приписанного к Галену лейтенанта. Тот выглядел еще хуже и вертикаль держал с трудом, но умудрялся при этом сохранять на лице выражение идиотической радости. Прямо как курсант-первогодка на утро после увольнительной. — Записи, — коротко сообщил лейтенант, вручая директору поцарапанный датапад. После чего взял под козырек и преувеличенно бодро отрапортовал: — Все прошло отлично! Выпито двадцать восемь литров напитков средней крепостью пятьдесят шесть градусов. Посещено тридцать два заведения, потрачено шесть тысяч триста пятнадцать кредитов и две пуговицы. После чего погрустнел и добавил: — Только мы прое... э-э-э, потеряли блокнот доктора Эрсо. Четырежды. — Ч-что? — Кренник ухватился за датапад, стиснув его так, что стало ясно: еще полслова — и кто-то отправится на тот свет с проломленным черепом. — Но потом нашли! — поспешил исправиться лейтенант. — В лазарет. На принудительную детоксикацию. Марш! — Гневный рык возымел поистине волшебный эффект: с посадочной площадки убрались все, включая Матиза, мудро решившего не соваться начальству под горячую руку. Кренник медленно выдохнул, посмотрел на датапад и нашарил кнопку включения. Очнулся он, только ощутив, что за шиворот ему течет уже целая река, а экран датапада настолько густо покрыт каплями воды, что вот-вот выскользнет из судорожно сжавшихся пальцев. «Сукин ты сын…» — На идущей по кругу записи из какого-то бара были Гален, давешний лейтенант, лежащий лицом в стойку, подпирающая стену охрана и донельзя испуганная тви’лека, сидящая на коленях у Эрсо и прижимающая к себе поднос. И все бы ничего, если бы в руках Гален не держал универсальный маркер, а за его спиной не виднелась голографическая панель, густо исписанная формулами преобразования энергии. Теми самыми, которые он когда-то принес Орсону, предложив основать совместное предприятие. В качестве ягодки на коктейле в момент съемки как раз передавали новости, и формулы очень удачно легли прямо поверх синей физиономии Мас Амедды, рассказывавшего о перспективах развития Империи на ближайшие годы. «Удавлю лично! Прикажу откачать, а потом удавлю еще раз! Только сначала посмотрю остальные записи… А то может оказаться, что удавят уже нас обоих, и за дело». Час спустя, шагая по извилистому и, слава всем богам, нормально освещенному коридору в сторону лазарета, Кренник пытался придумать, с чего начать воспитательную беседу. Орать с порога было абсолютно бессмысленно, хоть и очень хотелось. Гален, которого он отправил на Аста-Ренову развеяться, в надежде, что тот догадается просто-напросто напиться от души, подошел к вопросу развлечений творчески и виртуозно споил лейтенанта-сопровождающего. А сам… сам ушел в себя в своей незабываемой манере, неподготовленными людьми воспринимаемой как крайняя степень потери связи с реальностью. В окружающем «курортном» антураже неизбежно списываемая на вещества, призванные расширять сознание, лишая его избыточной глубины. Проблема заключалась в том, что малые дозы спиртного на Галена действовали, как на всех нормальных людей, только вместо показного веселья погружали его в черную меланхолию и поиски смысла жизни. О том, до чего Эрсо мог при таком раскладе доискаться, думать не хотелось, Орсону хватило и двух прошлых случаев, которые он вспоминал с содроганием. Кажется, сейчас самое время попытаться предотвратить третий. Мельком пожалев, что промокший плащ остался в кабинете и прятать руки теперь некуда, Кренник прижал ладонь к пластине замка и шагнул в палату. — Гален? — Эрсо лежал на койке, все еще подключенный к аппарату очистки крови, и выглядел на удивление безобидно. Прекрасно понимая, что это самое что ни на есть притворство, Кренник подошел ближе, наклонился над койкой и протянул руку, собираясь коснуться затянутого в больничную пижаму плеча. Того, что его с недюжинной силой ухватят за запястье и рванут вниз, он не ожидал никак. — Гален, мать твою! Ты меня с тви'лекой по вызову не перепутал, а? — Вывернуться из кольца державших его рук, не своротив на пол половину стоящего рядом с койкой оборудования, не получилось, поэтому Кренник перестал дергаться и застыл, неудобно балансируя на одном колене. — Чудишь, значит. Развлекаешься. Опять в клинику захотелось? Довольная ухмылка сползла с лица Галена, и он недоуменно нахмурился. Рук, впрочем, не разжал, хотя хватку ослабил. Подавив первый порыв немедленно освободиться, пока есть возможность, Орсон тяжело сел рядом, опираясь на взбитые подушки и стараясь не наступить локтем на какой-нибудь жизненно важный шланг или провод. Внимания на обжигающе горящие ладони, все еще лежащие у него на боках, он пытался не обращать. — Забыл, да? Правильно забыл. — Орсон поморщился. Этой темы он когда-то пообещал себе не касаться никогда больше, но «никогда» — слишком сильное слово. И некоторые обещания, как ни старайся, рано или поздно приходится нарушать. — Не было там ничего хорошего. Препараты из списка «Креш», искусственная кома, частичная амнезия, необходимость заново учиться самостоятельно ходить, есть, карандаш держать… Знаешь, чего я боялся больше всего, когда прилетел за тобой на Ла'му? Того, что тебя опять накрыло и ты меня не вспомнишь. Да и себя тоже. Станешь никем, фермером, способным лишь копаться в грязи, и ничего больше. — Сколько раз? — Гален, как всегда, выхватил из потока слов главное. И смотрел теперь испытующе, без тени привычной иронии. — Дважды. Первый раз в столице, через шесть месяцев после того, как ты начал работать с кайберами. Списали на переутомление, перегрузку информацией и прочее. Тогда много кто катался по врачам. Второй… — Орсон вздохнул, протянул руку и убрал с лица Галена упавшую на глаза прядь волос. Совершенно седую. — Второй был после Ла'му. Тоже через полгода примерно. Мне сообщили не сразу, сначала неделю ловили тебя в этих подземных лабиринтах и возвращали в лабораторию, думая, что ты просто отвлекся и забрел не туда. А потом чуть не стало поздно. — Период восстановления во второй раз был длиннее? — Четыре с половиной месяца. Прогноз на последствия третьего приступа был… неутешительный. — Но в том, что сам приступ будет, никто не сомневался? — Гален нахмурился, явно пытаясь выстроить в памяти картину событий и анализируя ее на ходу. — Нет. — Кренник помолчал. Говорить о загубленных возможностях, месяцах топтания на одном месте, своих попытках снизить нагрузку на исследовательский центр, сделав ее более равномерной, и не позволять — любой ценой не позволять — Галену зацикливаться не имело смысла. Не существовало способа убедить Эрсо чего-то не делать. В этом он должен был убедить себя сам. — А теперь отпусти меня, пожалуйста. Руки упали, оставшись лежать поверх смятой простыни дохлыми бабочками. Гален не пошевелился — ни когда Орсон встал и расправил китель, ни когда вызвал дроида разобраться с медицинским оборудованием, ни когда пошел к двери. Вопрос догнал Кренника на пороге: — Ты ведь думал, что это из-за кайберов? Орсон сглотнул, замер на месте, но так и не рискнул обернуться. — Я и сейчас так думаю, Гален. Дверь с сухим шелестом захлопнулась за спиной. * * * — Заседание комитета начнется через сорок минут, сэр! — Птерро рысил за шефом, пытаясь докладываться на ходу, но не хватало дыхания. Кренник шагал размашисто, взбешенный очередной задержкой поставок, за которую его же только что и отчитали прямо посреди ангара. В двух шагах от трапа губернаторского челнока и в присутствии этой рыжей стервы, за последний квартал доставшей директора до печенок. Смазливая «протеже» Таркина, по официальной версии, перенимавшая опыт старших коллег в ожидании повышения и назначения в охрану одного из секретных объектов, задачу свою понимала своеобразно — лезла везде, где надо и не надо, и творила вещи, находившиеся уже не только на грани нарушения должностной инструкции, но и закона. Включая попытки порыться в секретной документации и прочих материалах, доступа к которым у нее официально не было. Но, судя по регулярным оговоркам и слишком узнаваемым словесным оборотам в отчетах — был, и весьма обширный. Куда более обширный, чем мог бы потребоваться, даже получи она назначение на «Бегущий» или «Грезящий», приписанные к «Звезде Смерти» на постоянной основе. О путях получения Даалой этой информации Кренник старался не задумываться, поскольку считал Таркина умнее и портить это впечатление не хотел. Скорее уж тут речь шла о почти демонстративном шпионаже, которым флаг-адъютант занималась со всем пылом ранней молодости и сопутствующей глупости. А вот с какой целью все это было затеяно — вопрос другой, куда более интересный. Особенно с учетом того, что после той памятной «встречи» на Корусанте губернатор ни разу не говорил с директором без свидетелей. Побочным эффектом избранной Таркином новой линии поведения стало явное охлаждение отношений и перспектива отбиваться от финансистов в одиночку. «Криффовы проверяющие, можно подумать, я на отделку освежителей маластарским мрамором деньги трачу!» — Кренник почти швырнул датапад на стол и вдруг замер, осознав, что ему не показалось и подаренная Галеном модель станции действительно стоит не на своем месте. А списать это на излишне старательного дроида-уборщика не выйдет — свой стол директор объявил запретной зоной в глобальных настройках главного компьютера еще четыре года назад. Встав у кресла, Кренник еще раз оглядел стол, проведя над ним ладонью привычным жестом — и обнаружил, что передвинута была не только модель. Кто-то весьма неумело копался в его бумагах, сложив их обратно с излишней старательностью. «Доиграешься, девочка, только рыжий хвост от тебя и останется». Кренник вытащил из верхнего ящика небольшую коробочку и полупрозрачный наушник скрытого ношения. Опустившись на колени, прилепил коробочку к нижней стороне столешницы и удовлетворенно хмыкнул. Внутренняя информационная сеть «Звезды Смерти» шифровалась нещадно, но передатчики, используемые для технических каналов, на которых круглосуточно висели все бригады монтажников и строителей, то и дело сбоили из-за слишком толстого слоя дюрастали, экранирующих материалов обшивки реактора и хатт знает чего еще. Поэтому служба безопасности после долгих метаний пришла к простому решению — глушить абсолютно все шумы на нескольких административных уровнях, а на всех прочих использовать прослушку. Ошибочность решения была доказана примерно через неделю, рабочий прототип собран через две, и теперь директор мог безнаказанно слушать, как ему перемывают кости на заседаниях начальников отделов. Жаль только, что записывать сигнал пока не получалось, а передатчик добивал метров на триста, не больше. Протяжно пискнул комлинк, сообщая, что до начала заседания финансового комитета осталось всего десять минут. На что Кренник тихо выругался, схватил датапад и почти бегом ринулся из кабинета. До конференц-зала ходу было около четверти часа, а опаздывать туда, где тебе будут мотать нервы, представлялось дурным тоном. И отдавало трусостью. Как директор и ожидал, ловушка сработала быстро — Водран, начальник производственного отдела, не успел огласить и трети списка необходимого «на вчера» оборудования. А представители министерства финансов все еще сохраняли на лицах выражение благостного равнодушия — самые дорогие позиции традиционно записывали на последнем листе, а до него было еще около часа. Кренник подпер подбородок рукой, зная, что, вслушиваясь в то, что творится в его кабинете, наверняка не удержит контроль за лицом, и задумчиво прикрыл глаза. Как оказалось — очень вовремя, поскольку в кабинет вошли двое. И голос второго он не перепутал бы ни с каким другим даже спросонья. «Я все еще склонен считать эту шутку слишком дурацкой, моя дорогая. Но если ты так хочешь…» Чего именно хотела Даала, стало ясно уже через пять минут, когда раздалось звяканье стоявших на столе стилусов, скрип сдвигаемой в сторону деки и шорох одежды. Дальнейшее слов уже не требовало. «Эффект от спайса превзошел все ожидания?» — Попытка мысленно сыронизировать провалилась с треском. Глухие постанывания и ритмичные толчки, накладывающиеся на монотонный бубнеж Водрана, бесили до скрежета зубовного. Как и собственная беспомощность: ведь как раз Таркин о прототипе передатчика знал, а уж просчитать реакцию Орсона на незаконное вторжение в святая святых — рабочий кабинет — мог без труда. Оставалось добавить в эту гремучую смесь последний ингредиент — женщину. И ее ревность. «Маленькая подлая тварь!» — Кренник зажмурился, стиснув стилус до хруста. За докладом он следить не пытался — от ярости темнело в глазах. А вот слова Таркина, пообещавшего ему урок контроля эмоций во время их бесконечно странного и мучительного последнего разговора наедине, вспомнились в мельчайших деталях и оттенках смысла. — Господин директор желает что-то добавить? — вышедший из сонного анабиоза глава комитета смотрел на него со сдержанным любопытством энтомолога, впервые за двадцать лет увидевшего интересную мутацию давно изученного вида. — Нет, господин директор ничего не желает! — Кренник оттолкнул кресло и, не соизволив даже номинально извиниться, вылетел из зала, забыв датапад на столе. Водран изумленно моргнул и поежился, ощутив, как на нем скрещиваются взгляды всех присутствующих. С квартальным бюджетом можно было прощаться прямо сейчас. С должностью — чуть позже. Наушник Кренник попросту раздавил в кулаке, не сумев совладать с эмоциями. Не громить же турболифт из-за такой ерунды? Несколько резких вдохов-выдохов позволили вернуть если не толику самообладания, то хотя бы пристойный цвет лица. Поэтому встреченные им на выходе сотрудники только нервно откозыряли и даже не шарахнулись. Ну, почти. Клавиша замка пискнула под пальцами, вжатая в паз слишком сильно, створка откатилась в сторону омерзительно медленно и еще медленнее закрылась за спиной. Даала, как и ожидалось, сидела на столе, небрежно закинув ногу на ногу. Полностью одетая и даже причесанная — вместо привычной копны распущенных волос лейтенант щеголяла толстой косой, кокетливо перекинутой через плечо. — А вы действительно параноик, директор, — насмешливо проронила она, кончиками пальцев касаясь стоящей рядом с ней сферы. Модель покачнулась на своем постаменте, но устояла. — Что. Вы. Себе. Позволяете? — Ощущение грядущей катастрофы затопило Кренника с головой, но он задавил его усилием воли. Картинка событий складывалась неправильно, рассыпалась и складывалась снова, показывая, что в этот раз не только он переиграл сам себя. — Ничего лишнего, разумеется. — Полные губы разошлись в чарующей полуулыбке, а получившая новый толчок модель «Звезды Смерти» скатилась с подставки и рухнула со стола, рассыпав по полу фрагменты конструктора. — А вот что позволяете себе вы, испытывая терпение губернатора? Вы и ваш ручной гений, м-м-м? Дальнейшее произошло слишком быстро: скрипнула под сапогом раздавленная деталька, взвизгнула в голос Даала, которую Кренник без лишних церемоний уткнул лицом в стол, намотав косу на кулак, щелкнул предохранитель бластера. — Интересно, что скажет твой покровитель, детка, когда узнает, что ты воспользовалась записью… И какой записью. Блестящий монтаж, браво! — Кренник покосился на начавшую беззвучно всхлипывать девчонку — кажется, до нее только сейчас действительно дошло, чем может обернуться подобная авантюра — и осторожно убрал подрагивающий палец со спускового крючка. Убивать эту дуру прямо в кабинете было слишком глупо. А раз уж ему хотели преподать урок, то стоило сделать вид, что он его понял и выучил. На будущее. — Не думаю, что тебя заставят объяснять ИСБ, зачем ты это сделала, но вот охранять ты после всего этого будешь не боевую станцию, а самую что ни на есть глубокую сарлачью задницу в этой галактике. И делать ты это будешь долго, очень долго. Даала дернулась, намереваясь возразить, но моментально затихла, когда ее прижали к столу всем телом. Сообразила, чем еще может закончиться «воспитательная беседа». — Думаешь, ради тебя, такой красивой, я буду портить сложившиеся за столько лет рабочие, мать их, отношения? — Н-нет, — едва слышно выдавила в ответ Даала после длинной паузы. — Правильно думаешь, хвалю. — Кренник отстранился, снова дернув за такую удобную косу и вынуждая девушку выпрямиться. Медленно, слишком медленно. Попытка вывернуться из захвата была незаметной, почти профессиональной, но директор ее ждал и пресек на корню. А снова ткнувшийся под ребра ствол бластера убедил Даалу вести себя пристойно и не демонстрировать лишних навыков. — Таркин ведь уже не на станции? — Едва заметное отрицательное движение головой стало достаточно понятным ответом. Что ж, в отсутствие прямого доступа к комлинку и датападу со всеми отчетами и этого хватит. Детали можно выяснить потом. — Тогда где? — Эриаду. Отпуск. Охотничий сезон. — Лица Даалы Кренник не видел, но интонации расшифровал правильно — девчонка была до глубины души оскорблена тем, что ее с собой не взяли. А теперь еще и выставили дурой с неизвестными пока последствиями. — Во-о-от как, — Кренник растянул губы в фальшивой улыбке. — Что ж, придется нарушить единение нашего дорогого Уилхаффа с природой. Скрасить, так сказать, одиночество. А теперь — пошла вон. * * * — Нет, нам нужно разрешение на посадку прямо на территории запов… — Птерро оборвал фразу, не закончив, и досадливо скривился, щелкнув клавишей пульта связи. — Сэр, нас согласны принять только на площадке у поместья. Остальная зона закрыта для полетов всех без исключения транспортов. Даже спасательных. «А там и спасать-то некого… и незачем». Кренник, сидевший в кресле второго пилота, устало потер висок. Ярость улеглась, оставив в наследство только жгучую головную боль, но убивать от этого хотеться меньше не стало. Бюджет снова урезали вдвое, и никакие ухищрения Водрана, да что там: даже подписанные уже контракты на закупку материалов и оборудования — не помогли выжать из комиссии ни одного дополнительного кредита. Из этого неминуемо следовал срыв графика и порча только-только налаженных отношений с производителями электроники. А новых взять было негде: всех, кто не был занят поставками для Имперского флота, директор уже так или иначе привлек к проекту «Звезды Смерти», причем половину — через подставных лиц. — Сажайте у поместья. И требуйте спидер, или что там у них есть. Мы разминулись всего на десять часов, а плато не настолько большое, чтоб плутать там неделю. — Кренник смерил взглядом проплывающие под днищем корабля редкие островки леса и помрачнел. Услышанную когда-то историю о том, как именно проверялись на «избранность» наследники Таркиновского клана, он запомнил, и она ему категорически не понравилась. Даже с учетом того, что рассказывал Таркин весьма выборочно. И формулировал очень обтекаемо. Утешало одно: с тех пор, как завершилась большая охота будущего губернатора, часть самых опасных тварей, обитавших на Гиблом плато, передохла или убралась подальше. А значит, можно было рискнуть пренебречь правилами и не караулить Таркина в поместье, а явиться к нему прямо в разгар охоты. Переживет как-нибудь без лишнего трофея, упырь недоделанный. — Матиз! — не оборачиваясь позвал Кренник. — Берешь троих и отправляешься со мной. Птерро остается у челнока и на связи со станцией. — Пятерых, — отозвался телохранитель, — местность незнакомая. — Спидер идешь просить сам, — пожал плечами Кренник, тут же отвлекаясь на появившийся перед лобовым иллюминатором фасад старинного здания. Точнее, старинным его могли счесть разве что тут, на Эриаду, еще недавно бывшей глухой провинцией. По мнению директора, этому недодворцу было немногим больше века, но на его фоне все остальное выглядело еще «свежее». — Надеюсь, у них, при такой-то любви к природе, хоть транспорт нормальный, а не антиквариат на колесном ходу. Транспорт, о чудо, оказался правильным — четырехместный грузовой спидер, к которому даже прилагался сопровождающий. Все прочие формальности заняли еще минут двадцать, после чего они, наконец, выехали. Сухой ветер саванны пах жухлой травой и пылью. А километры исчезали под брюхом спидера один за другим. — И долго еще? — Солнце медленно ползло к зениту, заливая все вокруг безжалостными жгучими лучами. И Креннику начинало казаться, что они попросту наматывают круги посреди ничего — высокие, почти в рост человека, травы качались, словно глубокая вода, шли волнами и обманывали взгляд. — Не могу знать, сэр, — сопровождающий, судя по выправке, из бывших военных, пожал плечами, не убирая рук со штурвала. — Это первая точка маршрута, к которой группа губернатора должна была выйти. Они или опередили нас, или по какой-то причине изменили маршрут. — Так. — Кренник с силой сжал переносицу, пытаясь подавить приступ раздражения. — Мы потратили два часа на то, чтобы добраться до некой абстрактной точки маршрута, а не до реального местоположения группы? Какого хатта? У вас сканеров нет? — Приказ… — В задницу его засуньте! — рявкнул Кренник, потеряв терпение. — Сейчас же найдите мне Таркина, или пойдете отсюда пешком. И пусть вами какая-нибудь местная тварь закусит, вдруг подавится! — Есть, сэр, — очень сухо отозвался проводник, разворачивая спидер. — Нам нужна возвышенность — в долине почти не ловится сигнал маяка. — Ну хоть маяк есть, хоть что-то хорошее. — Писк допотопного сканера действовал на нервы, а плоский камень на вершине холма давал немного тени. Грех было не воспользоваться случаем немного остыть. Кренник дернул воротник полевой накидки и шагнул вниз, ладонью сбивая цветущие метелочки с примятой травы. Матиз шел следом, поглядывая по сторонам. Оглушительно стрекотали какие-то насекомые, шуршали сухие стебли, слабо потрескивал нагретый солнцем корпус спидера. Кажущаяся идиллия сонного полудня. Нарушаемая лишь ощущением взгляда в спину. «Какого ситха?» Матиз успел вскинуть оружие первым и даже выстрелить перед тем, как его сшибли с ног, и он с грохотом покатился вниз, собирая шлемом все камни. Кренник дернул бластер из кобуры за долю секунды до того, как на него обрушилась зубастая и когтистая туша. И фатально опоздал — когти зверя вспороли плечо, словно старую тряпку, от боли потемнело в глазах, а странно глухой звук выстрела растаял еще до того, как он рухнул навзничь, потеряв сознание. «Тьма милосердная, матерь всех богов, как же я все это ненавижу. И как я устал…» — Сидеть прямо было сложно. Собственно, как и сидеть вообще, невзирая на две дозы обезболивающего, которые ему вколол Матиз, сейчас пытавшийся перевязать то и дело заваливающемуся на бок директору плечо. Хотелось плюнуть на все, упереться лбом прямо в процарапанный до металла черный нагрудник и снова закрыть глаза. А вот оборачиваться и видеть, во что превратились внутренности спидера, обильно вымазанные тем, что час назад было их проводником — не хотелось. Все, на что теперь годилась машина — служить импровизированной табуреткой. Да и то Кренник бы предпочел соседний камень, не будь он таким же изгвазданным. — Вирмок. Эндемик, стая маленькая, всего четыре особи, — Матиз ответил на незаданный вопрос, правильно расшифровав шевеление пальцев здоровой руки шефа. Осторожно натянул изодранный китель обратно на раненое плечо и прикрыл плащом. Привлекать запахом крови внимание насекомых, сейчас ползающих по тушам мертвых зверей, было лишним. — Нам повезло, что это был некрупный экземпляр. «Некрупный?» — Кренник выразительно скривился, забыв, что его лица сейчас никто не видит, но промолчал. Вместо этого протянул руку и снял с пояса Матиза зажигательную гранату. — Сожгите все, — тихо сказал он, протягивая гранату опешившему телохранителю. — Всю степь от края до края. Чтоб никакая тварь… не думала, что равна человеку. Коротко ухнули подствольные гранатометы, вспыхнуло искривленное дерево, разбросав искры по морю шепчущих трав, и несколько томительно длинных минут спустя стена огня пошла точно на маяк, охватывая долину зубастым полукольцом. А следом за ней, след в след, по горячей золе пошли люди. Их ветер пах гарью и болью. — Вы сошли с ума. Сначала вломились в мои охотничьи угодья, потом в мой дом. — Таркин застыл на пороге гостиной, разглядывая творящееся в ней безобразие. И сидящего на обеденном столе директора. Сейчас, в тяжелом бархатном халате глубокого винного цвета, открывающем безупречно чистую, белоснежную до рези в глазах сорочку, украшенную запонками в тон, Таркин был похож на себя куда больше, чем час назад, когда Кренник все же сумел до него добраться. Слой копоти и пепла исчез вместе с вонью паленого мяса — убежать от огня смогли далеко не все. И не все жертвы рукотворной стихии ходили на четырех. Впрочем, Орсона все это в данный момент ничуть не интересовало. А вот все еще тлеющий в холодных глазах губернатора хищный огонек… провоцировал, заставляя снова и снова проверять определенные однажды границы. — Не больше вашего, — едва слышно проговорил он, пытаясь одной рукой стянуть с плеча пропитавшуюся кровью повязку. Медицинский дроид парил рядом, недовольно попискивая, но помогать не спешил. — Неужели? Могу только гадать, чего вы на самом деле добивались, но мое внимание к себе вы, безусловно, привлекли. Только вот обрадует ли оно вас, м-м-м? — Не дождавшись реакции, Таркин вздохнул, подошел ближе, пинком отбросив с дороги скомканный грязный китель и, отстранив подрагивающую руку, взялся за повязку сам. — Кренник, я не знаю, кем вы себя возомнили, но в положении вирмока, претендующего на место вожака стаи, есть много… нюансов, которые стоит учитывать. Перед тем, как кидаться на чужой загривок, а не после. Орсон сипло выдохнул сквозь зубы, когда края раны коснулась дезинфицирующая салфетка, и вцепился в стол, чтобы не закричать. — Многие утверждают, что вы способны уговорить кого угодно: ученых, сенаторов, банкиров, своих полубезумных друзей-гениев, наконец. Но в критические моменты умение выражать свою мысль словами вам почему-то отказывает, и вы начинаете делать глупости. Как так? — Таркин подцепил холодными пальцами подбородок Кренника, заставляя того поднять голову, и заглянул прямо в глаза. — Наверное, мне становится скучно. — Орсон опустил ресницы, уходя от испытующего взгляда. Провоцируя. Результат не заставил себя ждать. Укус был стремителен и короток. К счастью, поскольку вместо привычного удовольствия хлестнул по нервам острой болью. Так, как и должен был с самого начала. — Что ж, тогда я найду, чем вас развлечь. — Таркин разжал пальцы, позволяя Креннику сползти на пол в глубоком обмороке. — Надеюсь, к обоюдной пользе. Зарево потрясало. Весь горизонт был залит алым, смешавшим в себе последние лучи заката и отсветы пожара, идущего все дальше и дальше по степи. Кренник сидел и смотрел прямо перед собой, на открывающийся сквозь распахнутые панорамные окна вид, позволяя сознанию тонуть в ощущении полусонного равнодушия: перевязанное плечо почти не ныло, шевелиться не хотелось, подушки под боком позволяли поддерживать позу без лишних усилий, а обо всем остальном он собирался подумать завтра. Если оно наступит. — Знаете, я убил последнего вирмока больше тридцати лет назад. — Таркин подошел абсолютно бесшумно и замер у спинки дивана, сжав пальцами ее край. Сильно, до побелевших костяшек. — А пару месяцев назад они вернулись. И встретили вас. Какая жалость. Кренник не ответил, разглядывая зарево. Таркин тоже помолчал, отодвинулся, звякнул стеклом и через несколько минут сел рядом, протянув директору бокал. Кренник взял, стараясь не расплескать, осторожно пригубил и удивленно вздернул бровь. — На Эриаду умеют делать не только чудовищ, директор. — Таркин улыбнулся краешком губ и тоже уставился на зарево. — Полагаю, мне все же стоит рассказать историю одной охоты целиком. Возможно, вы сумеете сделать из нее правильные выводы. И принять, наконец, свое место, в… скажем так, пищевой цепочке. И на этом мы закончим нашу затянувшуюся игру. — Когда вы догадались? — О вашем маленьком трюке с изменением состава крови? На третью нашу встречу. — И молчали столько времени? — Кренник рискнул чуть повернуть голову и теперь видел острый профиль губернатора целиком. Сгущающиеся сумерки превращали костистое лицо в гротескную маску, по странному стечению обстоятельств надетую на живого человека. — Я счел, что это будет забавно… Узнать, как далеко вы готовы зайти и ради чего. — Таркин моргнул, и наваждение рассеялось. — Удивить вы меня сумели, и не раз. Разочаровать тоже. Но процесс, как я понимаю, был взаимным, а вот игра под конец стала слишком грубой. — Не стоило вовлекать в нее посторонних. — Верно. Не стоило. — Таркин помолчал, медленно прокручивая бокал в пальцах. — Но я обещал вам историю. Мне было одиннадцать, когда… Подступающая тьма успела погасить последние искры пожара, а бокал опустеть дважды, прежде чем было сказано последнее слово. И теперь Таркин смотрел в темноту, снова и снова воскрешая в памяти тот яркий солнечный день времен своей юности, когда он нанес один-единственный удар, позволивший ему выйти победителем из схватки, в которую любой другой просто не стал бы ввязываться. Время утекало песком сквозь пальцы, но в сложившемся порядке вещей не менялось ничего. Вздохнув, он опустил взгляд, рассматривая задремавшего под его монотонный рассказ Кренника, и скривил губы в ироничной улыбке. Надежды на то, что слова смогут изменить человека, меняться не желающего, привычно не оправдались. «Мой глупый, амбициозный друг». — Таркин поднялся с дивана и в последний раз оглянулся, пытаясь запечатлеть картинку в памяти. Восходящая луна, испещренная кратерами и трещинами, так похожая сейчас на недостроенную боевую станцию, поднималась над далекими горами, заливая комнату слабым зеленоватым светом, размывая черты спящего и придавая им почти призрачную мягкость. «Однажды мне станет вас жаль…»