Удовлетворение антинаучного любопытства за государственный счет

— У вас ожидаются гости, директор. — Ставший за последние месяцы рутинным «внеочередной» вызов гранд-моффа застал Кренника в кабинете. И, как обычно, в самый неподходящий момент. — Что за гости? — рассеянно уточнил Кренник, щелчком пальцев переведя голопроектор в режим круговой трансляции и продолжив копаться в стенном шкафу, плотно набитом кассетами данных с чертежами узлов станции последних десяти версий. Ни в один сейф все это барахло давно уже не помещалось, передаче на Скариф не подлежало в силу производственной необходимости иметь его под рукой в любое время дня и ночи, поэтому хранилось прямо в кабинете в незадокументированной нише, скрытой от любопытных глаз обычной световой панелью. — Неужели еще одна инспекция? Опять хотите лично заверять квартальный бюджет своего «грубого и эффективного» оружия, м-м-м? Таркин шпильку привычно проигнорировал — обмен почти оскорбительными письмами годичной давности Кренник забыть так и не смог, сочтя, что его «последнее слово» было недостаточно последним, и упорно возвращался к вопросу при каждом удобном и неудобном случае. Впрочем, Таркин признавал, что процессу стройки это шло исключительно на пользу — в эффективности боевой станции все еще был повод сомневаться, но от лишних «украшательств» и дизайнерских решений, требующих для претворения в жизнь лет, а не месяцев, коллектив разработчиков нашел в себе силы отказаться. Пусть и не сразу. — Гранд-адмирал Траун собственной… экзотической персоной. — Тонкая улыбка Таркина пропала втуне, поскольку директор в этот момент снова повернулся к голопроектору спиной. — И что же тут забыла наша синяя знаменитость? Точнее, какого криффа его вообще посвятили в это дело? — Выдернув из креплений кассету, Кренник изучил ее порядковый номер, сравнил с мятым листком, извлеченным из-за манжеты ремонтного комбинезона, и поморщился. Номер ожидаемо не совпал. — А его не посвящали, он сам догадался. Точнее, нашел себе очень догадливого мальчика. Из интендантов, — саркастично уточнил Таркин. Настроение директора он давно уже научился угадывать, даже не видя его лица — застывшая в поддельной неподвижности спина и крыльями торчащие лопатки выдавали напряженные размышления, наверняка направленные на судорожные поиски очередной допущенной ошибки. И способа переложить ответственность за нее на кого-то другого. Чем быстрее и наглее — тем лучше. — И как же этот… интендант, — голосом Кренник владел неплохо, язвить умел отменно, вот и сейчас яду в адрес неизвестного ему аналитика не пожалел, — пришел к столь интересным выводам? Уж не сличением ли записей передач о перемещениях грузовых конвоев? Которые шифровать нормально я просил еще пятнадцать лет назад и так до сих пор и жду?! — Нет. Наш интендант проанализировал закупки металлов и пришел к выводу, что Имперский флот не может быть единственным потребителем таких объемов дуния, — Таркин задумчиво побарабанил пальцами по столешнице, наблюдая за тем, как до директора доходит, что на самом деле скрывается за озвученной информацией. Ведь Траун появился в пределах Империи чуть больше пяти лет назад, когда основные работы на корпусе «Звезды Смерти» уже были завершены. А вот на другом объекте — только начаты. — Гранд-адмиралу стоит выбирать себе чуть более сообразительных помощников, — у повернувшегося лицом к голопроектору Кренника заметно подергивалось веко. — Желательно умеющих считать хотя бы до двух, — согласился гранд-мофф. — Но раз уж наш гениальный стратег достиг в своих изысканиях дна, то это потребовало определенной реакции со стороны Императора. Траун был отправлен проветриться в компании лорда Вейдера… подальше. С этой, несомненно полезной для душевного здоровья, прогулки он вернулся четыре недели назад. И изъявил желание посетить наш объект. Оценить, так сказать, степень готовности. — И получить обратно свой Седьмой флот? — Только после визита, — улыбка Таркина стала совершенно змеиной. Кренник уселся на полу поудобнее и с силой потер переносицу, пытаясь справиться с нервным тиком. — И что же я должен показать дорогому гостю? Достижения передовой имперской промышленности? Трудовой подвиг выдающихся ученых? Дуний этот несчастный? — Все как есть, — бесстрастно произнес Таркин. — Сложнейший объект, находящийся на завершающем этапе строительства и не лишенный недостатков. Кренник недоверчиво выгнул бровь. — Что, вы опять за свое: «Это проект Кренника, с него и спрашивайте»? Губернатор, против кого мы сейчас дружим? Все знают, что вы заинтересованы в завершении строительства, только гадают, в каком его исходе — положительном или не очень. — Надо же сохранить интригу, — Таркин почти незаметно улыбнулся, но тут же помрачнел. — Кстати, о завершении чего-либо. Вы от графика отстали на восемнадцать месяцев, а неделю назад передвинули срок сдачи системы теплоотвода реактора еще на четыре. Позвольте поинтересоваться, почему? И заодно, что у вас с внешним видом? Плащ в стирку сдали? Директор, поймав тяжелый взгляд гранд-моффа, нервным жестом подтянул перепачканный воротник комбинезона повыше, прикрывая горло. Спохватился и тут же пошел в ответную атаку: — Почему? Потому что, пока я болтался между Корусантом и поставщиками, выпрашивая комплектующие в долг, Водран с Эрсо затеяли корректировку нагрузочной схемы реактора и переделку системы вентиляции, потому что новая схема на тестовом прогоне дала такое… — Кренник скривился, усилием воли проглотив тираду на хаттском. — В общем, я третий день ползаю на брюхе по магистральным воздуховодам вместе с ремонтной бригадой, весь скафандр ободрал уже, но понять, как эти два взрослых, ответственных человека, мать их, додумались до подобной чуши… — И кто же был автором схемы? — Оба. Водран валит на Эрсо, а с Эрсо сейчас спросу… — Кренник страдальчески вздохнул и в раздражении стукнул ладонью по кассете с данными. — И последнюю версию изменений где-то посеяли, сарлакк их сожри. — Насколько я помню, вы утверждали, что работы вышли на финишную прямую? А теперь, стоило главному конструктору выбыть из строя, все внезапно рассыпалось, сроки расползлись, как личинки неймодианцев, а сами вы перешли к решению проблем в режиме ручного управления? Кренник, вам не кажется, что это похоже на саботаж? — Не кажется! — взвился директор, вскочив на ноги и подаваясь вплотную к проектору. — Если вы запамятовали, губернатор, моя должность подразумевает охват всех текущих разработок передовых вооружений. И одной «Звездой» не ограничивается. А что я вижу за последние месяцы на самых важных проектах? Два самоубийства, шесть неудачных попыток, шестнадцать нервных срывов с принудительным отстранением от работы. Эрсо третью неделю в коме, и прогнозы врачей неутешительны. А все почему, Таркин? Потому что вы давите. Давите на ученых, на которых давить нельзя. Или я вам второго гения из кармана достану? — По вашим же словам, на этом этапе нужны уже не гении, а толковые исполнители? Или я опять что-то… не так понял? — Таркин нехорошо прищурился. — А вы готовы загубить потенциал просто из принципа? Куат спит и видит перспективные источники энергии на синтетических кайберах. Идее Галена двадцать лет, но ничего лучше до сих пор никто не придумал! И уж тем более не облек в формулы! — Опять выгораживаете Эрсо? Носитесь с ним, как лот-кошка с котенком. Надеетесь на взаимность? — Гранд-мофф вдруг откинулся на спинку кресла, положив расслабленные кисти на подлокотники, и устало прикрыл глаза. Так, словно беседа его утомила, исчерпав себя слишком давно, в прошлой, почти забытой жизни. — Короткая же у вас память, друг мой. Подозрительно короткая. — В каком смысле? — Опешивший Кренник моргнул, пытаясь понять, к чему столь резкая смена темы. И почувствовал, что, будь у него на загривке шерсть, она бы уже стояла дыбом. Ощущение того, что он только что с головой ухнул в расчетливо расставленную ловушку, отпускать не желало, но где именно он оступился, догадаться пока не удавалось. — Вы верите не тем людям, директор, — тяжелый взгляд Таркина из-под полуопущенных век давил, словно дюрастальная плита. — Ведете себя со своими бывшими коллегами непозволительно мягко. Срываете сроки… Кренник молча скрипнул зубами. — Я правильно понимаю, что от результатов «экскурсии» гранд-адмирала зависит не только его будущее? — Именно, директор. Все еще директор. Кренник посмотрел на опустевшую пластину передатчика, зажатую в руке тяжелую кассету с данными, выдохнул сквозь зубы и бессильно выругался. Шаттл Трауна был столь же ослепительно белоснежен, как и его гранд-адмиральская форма. А сам экзот выглядел слишком холеным и спокойным для существа, проболтавшегося несколько месяцев в сарлачьей заднице галактики в компании собственно сарлакка. Мысленно пообещав себе завести «гостя» в технический отсек погрязнее, чтобы хоть эполеты пылью припорошило, Кренник изобразил вежливый кивок и жестом пригласил Трауна следовать за собой. И вынужден был прождать с протянутой рукой целую минуту, прежде чем сообразил, что чисс намерен потратить свое время в первую очередь на изучение архитектуры ангара. Переоборудованного в свое время под негабаритные транспорты, перевозившие кайбер-кристаллы для главного калибра станции, а теперь служившего для приема разнообразных проверяющих и прочих не слишком желанных визитеров. Медленно досчитав про себя до десяти и с усилием разжав кулак, Кренник подумал, что в сложившейся ситуации есть и хорошие стороны. По крайней мере, с этой посадочной площадки не видна была ни вошедшая в легенды станции несущая балка ангара, ни украшавшая ее издевательская надпись «Длинномеры не пройдут!». Единственная рационализация Галена, которую оказалось проще оставить как есть, а не демонтировать за ненадобностью после завершения очередного этапа строительства, она уже который месяц верно служила тестом на профпригодность гражданских пилотов. Об нее с завидной регулярностью бились заходившие на посадку грузовые лямбда-шаттлы, в лучшем случае лишаясь проблесковых маячков на законцовках крыльев, а в худшем — антенн дальней связи и стабилизаторов. Точное число пострадавших все еще вызывало споры, но уверенно приближалось к двум сотням. — Производит впечатление, не так ли? — Кренник растянул губы в фальшивой улыбке, ощущая одновременно злость и жгучее любопытство. Прочитать какие-либо эмоции на неподвижном лице Трауна, которым гранд-адмирал еще и не спешил поворачиваться к зрителям, было затруднительно, поэтому оставалось надеяться на то, что чисс рано или поздно соизволит высказаться словами. Пусть фальшивыми и приторно-вежливыми или полными скрытых смыслов и яда, но сейчас даже завуалированное оскорбление было лучше имеющего место отстраненного молчания. По мнению директора, любая пауза, пусть и затянутая до неприличия, должна была иметь смысл. Безразличие могли себе позволить лишь люди ранга Таркина и выше, приближенные к трону и облеченные властью настолько большой, что она с трудом поддавалась осмыслению. Или идиоты. Чисс идиотом наверняка не был, иначе бы не взлетел так высоко и так быстро, а вот прочность его положения вызывала вопросы. С одной стороны, Император не отправлял на невыполнимые задания тех, кому не доверял. В какой-то мере. А с другой… не все подобные проверки лояльности заканчивались удачно. Ну и от Седьмого флота под руководством Таркина точно было больше проку — благо вид разрисованного шипастыми змеями флагманского крейсера пугал пиратов до икоты даже в отсутствие формального хозяина на борту. — Производит, — неожиданно мягким голосом согласился чисс, когда последняя надежда получить ответ угасла. — Противоречивое. — Простите? — Кренник подобрался, ожидая критики. Как-никак, на проект, точнее, на ОБА проекта ушло действительно много уникальных материалов, которые любой флотский предпочел бы преобразовать не в огромный скучный серый шар с неясным будущим, а в сотни и сотни «звездных разрушителей» или, на худой конец, орбитальных орудийных платформ. В пограничных мирах являвшихся предметом не роскоши, а первой необходимости, но распределяемых верфями Фондора и Куата среди очередников по принципу «кто похвалит меня лучше всех и принесет больше пользы». Подобный подход способствовал концентрации всех новейших технологий в руках нескольких моффов, что, с одной стороны, обедняло научный потенциал окраин, ведь за технологиями тянулись и их создатели, а с другой — обеспечивало скорейшую проверку всех теоретических выкладок на практике. Кренник признавал пользу данного социального лифта, но внутренне негодовал от того, как много интересных идей проплыло мимо. Сам он, в силу секретности проекта, предложить мог только окончательное решение вопроса безопасности Внешнего кольца. Но исключительно в будущем. А проблемы, требующие решения, имелись в настоящем. И одна из них как раз стояла прямо перед директором, изучая что-то за его спиной немигающим взглядом алых глаз. С трудом задвинув в дальний уголок сознания идею проверить, действительно ли глаза чиссов светятся в темноте, и выяснить заодно, видит ли их владелец в тепловом диапазоне, Кренник мысленно выругался, ощутив, как дергается переведенный в беззвучный режим комлинк на запястье. У его подчиненных опять что-то стряслось. Настолько срочное, что они рискнули отвлечь его от встречи с высоким гостем. А для того, чтобы разобраться с проблемой или хотя бы выяснить, в чем она заключается, следовало сплавить гостя кому-нибудь еще. Хотя бы Водрану. Впрочем, судя по коду вызова, внимания директора добивался именно начальник производственного отдела. — Гранд-адмирал, я вынужден… — Простите, ваши обязанности требуют вашего внимания, — голос чисса был все так же обманчиво мягок, но легкость, с которой тот не только заметил единственный косой взгляд директора, брошенный на дисплей комлинка, но и правильно расшифровал его причины, настораживала. — Полагаю, вы сможете рассказать мне все по дороге к месту… аварии. — Почему вы так уверены, что это именно авария, а не что-либо еще? — Все очень просто, — Траун чуть прищурил глаза, приглушив сияние радужек и явно готовясь взамен ослеплять собеседника сиянием интеллекта, — будь это срочный вызов вышестоящего начальства, за вами прислали бы адъютанта или помощника, зная, что вы заняты и наверняка проигнорируете комлинк. Локальная производственная проблема, скорее всего, решалась бы силами ваших заместителей или главами соответствующих отделов. Глобальная проблема, угрожающая жизни и здоровью экипажа станции, сопровождалась бы включением систем оповещения, значит, остается авария на важном участке. Что-то непредвиденное, но не представляющее непосредственной опасности и требующее для разрешения ситуации вашей власти или компетенции. — На вашем месте я бы не был так уверен, — сухо заметил Кренник, дважды щелкнув по кнопке комлинка — стандартное «принято, сейчас буду». Срываться с места, не дожидаясь гостя, было крайне невежливо, но второе сообщение Водрана, текстовое, содержало сразу три шифра: «проблемы с персоналом», «срочно», «неизвестная причина, не имеет готового решения», — и требовало немедленной реакции. Ведь именно последний, третий шифр не нравился директору категорически, поскольку среди монтажников негласно именовался «непознанное» и чаще всего относился к кайбер-кристаллам. Которые с самого начала болезни Галена тоже вели себя… не так. Но делиться этим знанием ни с Таркином, ни тем более со слишком догадливым экзотом Кренник не собирался. Трауна поспешность директора ничуть не смутила — догнав Кренника за пару шагов, чисс с любопытством взглянул через его плечо на все еще горящие на крошечном экранчике пиктограммы, но промолчал. И молчал до самого турболифта, не обращая внимания ни на пристроившихся за спиной штурмовиков в черном из охраны Кренника, ни на растерянность собственных адъютантов, оставленных гранд-адмиралом у шаттла, словно ненужный груз. И лишь когда кабина ухнула вниз, на мгновение вызвав ощущение невесомости, чисс открыл рот и задал самый неожиданный вопрос из всех возможных: — Скажите, директор, сколько рабочих конечностей было у вида, строившего каркас станции? Поперхнувшийся вдохом Кренник несколько секунд глупо хлопал глазами, пытаясь понять, как Траун вообще узнал о трутнях. Ведь, согласно предоставленной Таркином информации, чисс знал только о самом проекте, но не о его истории. С другой стороны, Таркин ведь обещал ему проверку, а значит, надо было выкручиваться, исходя из собственных догадок. И превосходящего интеллекта противника. «Крифф, как же вы меня достали своими играми…» — Восемь, если считать крылья. Впрочем, они были не у всех, — справившись с голосом, сообщил Кренник. — Ваш вывод о строителях иного вида основан на архитектурных особенностях станции? — Именно. Сечение нескольких несущих конструкций, которые мне удалось увидеть через незакрытую внешней обшивкой часть корпуса, — двенадцатигранник, что нехарактерно для видов, обладающих сходными с человеческими органами зрения. А вот фасеточная конструкция глаз строителей предполагает именно такие архитектурные формы — как переход от идеального шестигранника к бесформенному кругу. Для человека было бы естественно удвоить толщину чего-либо для придания большей прочности, для насекомых характерно одновременное усложнение формы. В то же время мы видим влияние этого архитектурного течения только на самом низком, базовом уровне конструкции, позднее оно сходит практически на нет, сменяясь стандартной человеческой манерой постройки и структурирования коммуникаций. Из этого я могу сделать два вывода: первый — вид, построивший каркас станции, был достаточно технически развит, но скован рамками роевой структуры общества, разделенного на классы не в силу социальных причин, а на уровне биологии, второй — вид этот принимал деятельное участие в прошлой войне и значительно пострадал в ходе ее, что привело к резкому снижению числа рабочих особей. Приняв во внимание два этих утверждения, мы можем безошибочно определить первый «порт приписки» станции — Джеонозис. Директор, некстати вспомнивший о том, что у джеонозианцев обе пары конечностей были трехпалыми, что в сумме давало как раз двенадцать пальцев, поморщился, представив, что скажет высокомерный чисс при виде вуки. И не упустил случая вставить ответную шпильку: — Хотите ознакомиться с чертежами? — Предлагать подобное Кренник права не имел, о чем Траун, несомненно, знал и закономерно мог счесть провокацией. — Боюсь, к исходным сопроводительная информация есть исключительно на высоком джеонозианском, а вот более поздние снабжены комментариями на диалекте рабочих особей. И он, хм, будет довольно труден в расшифровке без контекста. «Но наверняка обогатит ваш словарный запас аж на четыре слова и примерно шесть тысяч их производных!» — Боюсь стеснить вас своим любопытством, директор, — уклончиво-вежливо отозвался Траун, давая понять, что ловушку он увидел и намек понял, — если меня заинтересуют строения, характерные для этого вида, я предпочту посетить сам Джеонозис. Благо там стеснять уже некого. Мысленно пожелав синекожему экзоту познакомиться заодно с тем вирусом, что выкосил остатки населения пустынной планеты, Кренник уставился на открывающиеся створки шлюза и удивленно моргнул. В расширяющемся проеме виднелась фигура нервно теребящего рукав Водрана и нависающего над ним вуки-бригадира. Горестно подвывающего от страха и заламывающего лапы прямо на глазах абсолютно равнодушной охраны. «От страха? — Услышать характерный щенячий тявкающий перелив от двухсотлетнего вуки было как минимум странно. А как максимум… — Крифф, что тут случилось-то?» — Что значит «пропали»? У вас там средств связи нет или сигнала? Вчера я сам по этому воздуховоду ползал, все было нормально! Ну, относительно нормально, — поправился Кренник, вспомнив, как на третьей петле этой гигантской трубы у него внезапно отключились магнитные захваты скафандра и от знакомства с несущей балкой его спасли только страховочный трос да цепкие лапы вуки, поймавшие уплывающего директора за ногу. — Сигнал от маршрутных маячков есть, от комлинков ремонтной бригады — нет, — мрачно сообщил Водран, механически выдирая из обшлага рукава уже третью по счету нитку. Вуки согласно закряхтел и снова сорвался на жалобное подвывание. — Так, стоп, — Кренник жестом велел бригадиру отодвинуться и не размахивать лапами настолько активно, вводя охрану в соблазн немного пострелять. Абсурдную в своей искренности жалобу на шириивуке на то, что пропавших монтажников что-то ест, директор решил пока проигнорировать. Как и уточнение, что ест не дианога, поскольку сама боится этого неведомого «что-то». До сегодняшнего дня Ааррвак не демонстрировал ни избытка фантазии, ни легковерия. И вообще считался — для вуки — совершеннейшим флегматиком и реалистом. Так почему же теперь нес такую чушь? — Какая по счету это была бригада? — Кренник с трудом подавил желание потереть лицо рукой, а лучше — приложиться им к чему-нибудь холодному. В виске знакомо покалывало, предвещая затяжную мигрень, что было сейчас совершенно некстати. — Шестая, — синхронно отозвались Шейт с Ааррваком. — За сутки. — И вы молчали, мать вашу?! — прошипел директор, ткнув пальцем в ближайшего техника и весьма экспрессивно указав тому на стойку со скафандрами. Водран опасливо отодвинулся. — Почему без меня вечно происходит всякая криффова… — Вы были заняты. Сэр, — Шейт выразительно скосил взгляд на стоящего совсем рядом чисса. Тот слушал разговор молча, почти не меняясь в лице, но его выдавали глаза, в буквальном смысле светившиеся интересом, который Водрану категорически не нравился. Одно дело, когда очередной технологический ляп с последствиями заметают под коврик в узком кругу причастных лиц, и совсем другое — когда это делается на виду у свидетеля, да еще и экзота, занимающего совершенно неясное в данный момент положение в извилистой вертикали власти. И непонятно за какие заслуги допущенного в святая святых строительства. Ответная, но явно непечатная реплика Кренника утонула в шлеме скафандра, в который директора в данный момент упаковывала охрана, поэтому от лингвистических экскурсов в диалекты джеонозианского гость оказался избавлен. Ровно до того момента, когда Кренник переключился на внешний канал связи, рявкнул на приободрившегося было вуки и резко развернулся на пятках в сторону шлюзовой камеры. Техник, которому выпало сегодня хранить директорский плащ, шарахнулся с дороги, а штурмовики смерти переглянулись и молча заняли место за спиной удивленно нахмурившегося чисса. Водран беззвучно вздохнул и снова дернул измочаленный рукав. В то, что Кренник сумеет найти пропавших монтажников, он в глубине души не верил еще до начала доклада. А вот в том, что поход этот добром не кончится, не сомневался ни секунды. Активность кайбер-кристаллов в соседнем с воздуховодом отсеке сегодня была ненормально высокой, но не напоминать же директору об этом в присутствии посторонних? Не маленький, сам знает. Только предпочитает делать вид, что контролирует ситуацию. Контролирует, как же. Водран выдрал наконец нитку и до боли затянул петельку на пальце. «Криффов Эрсо, криффовы кайберы!» Мысль эта была общей и пришла в две головы одновременно, о чем ни директор, ни начальник производственного отдела не догадывались. Пока. До того самого третьего поворота воздуховода. — Какого хатта? — озадаченно пробормотал Кренник, когда свет в гигантской трубе мигнул и погас на две долгие минуты. Коротко взвизгнул и выругался на шириивуке Ааррвак, причем последний пассаж вуки сожрали помехи. Потом в слабом треске и шорохе исчез гул голосов ремонтных бригад на общем канале связи, и наступила полная тишина. На этом фоне щелчок отключившихся магнитных захватов уже не показался чем-то из ряда вон. В отличие от внезапно вышедшей на полную мощность искусственной гравитации. Сработавшие в последний момент перед столкновением репульсоры скафандра оттолкнули Кренника от гофрированной обшивки воздуховода, завертев в разреженном воздухе и полностью лишив ориентации в пространстве. Зажмурившись и втянув голову в плечи, Орсон отсчитывал секунды до следующего удара и полного разряда основной батареи репульсоров, зная, что в этот раз рассчитывать ему придется исключительно на компенсаторы, которые наверняка не справятся. Так, собственно, и случилось. «С-ситх…» — Разлепить веки удалось не сразу: в голове гудело, в висок уже почти привычно вкручивалась тупая игла боли, а по брови стекало что-то горячее и липкое. Стекало вниз, к скуле, что, по крайней мере, позволило определить вектор силы тяжести. И внесло ясность в перечень полученных повреждений. Столкновение с забралом шлема изнутри обошлось Креннику куда дешевле, чем показалось на первый, щедро приправленный искрами из глаз, взгляд. Тонкая транспаристаль выдержала. Голова тоже. Осталось стереть заливавшую лицо кровь, и можно было переходить к самоспасению. Или хотя бы оживлению аварийного маяка. Но на этапе «вытащи руку из рукава и просунь ее в шлем» — действии, отработанном в полужестком ремонтном скафандре за годы практики до полного автоматизма, — возникли непредвиденные трудности. Рук Кренник не ощущал. Ног тоже. Точнее, он чувствовал равномерное давление примерно от груди и ниже. Но взяться ему было неоткуда — масса скафандра, пусть и летящего с приличным ускорением, была недостаточна для того, чтобы пробить усиленную обшивку воздуховода и погрузить его владельца в недра толстого слоя сыпучего уплотнителя. Не говоря уже о том, что падать отвесно вниз так долго в трубе известного диаметра было просто некуда. А ответвлений на этом участке на два километра в любую сторону, согласно чертежам, не имелось. И отрасти чудесным образом за прошлую ночь они точно не могли. «Если их никто не пристроил раньше, забыв вписать в документацию задним числом и стыдливо прикрыв вентиляционной решеткой». — Кренник беззвучно выругался, вспомнив ту самую, потерянную между Иду и станцией, кассету данных с последней версией изменений, внесенных в систему охлаждения реактора. «Выберусь — такой разнос устрою, год икать будут, вспоминая. Рационализаторы криффовы!» Выдохнув и кое-как проморгавшись, Орсон подбородком нажал на сенсор, включающий внешнее освещение скафандра. Скривился, когда окружающее пространство окрасилось бледно-зеленым светом прожектора, всмотрелся… и так и замер с отвисшей челюстью. Он стоял у стены. Самой обычной стены самого обычного коридора с отключенными за ненадобностью световыми панелями. И если судить по кое-где сохранившейся на панелях монтажной маркировке, коридор этот находился неподалеку от камеры с концентраторами луча суперлазера. Уровнях в тридцати под командным центром. И примерно в пятидесяти километрах по прямой от места начала его падения в темноту. Бросив взгляд на встроенный в скафандр хронометр, Орсон убедился, что чуда мгновенной телепортации не случилось и с момента его входа в шлюз магистрального воздуховода прошло уже около шести часов. Следовательно, сюда его доставили вполне доступным пониманию способом. Другой вопрос — зачем? И почему никто этого не заметил? Впрочем, на второй вопрос он мог ответить и сам, с помощью пары кусков проволоки и капли припоя. Заглушить передатчик скафандра было несложно, особенно если делать это изнутри, под видом штатной проверки оборудования. А заманить самого директора в ловушку, сыграв на стремлении в критической ситуации решать все проблемы лично, мог любой из его мало-мальски сообразительных подчиненных. Впрочем, Водрана Кренник из этого списка исключил сразу — взваливать на себя весь объем работ и неизбежно следующих за их выполнением обязательств Шейт не согласился бы даже под угрозой расстрела. Таркин мог «нехорошо пошутить», но вряд ли стал бы это делать — сроки горели, строительство входило в финальную стадию, менять ответственного за все допущенные ошибки было глупо, поскольку впереди маячила опытная эксплуатация. И что бы там губернатор ни говорил, максимум на что он был сейчас способен — назначить Кренника исполняющим обязанности, лишив нынешней полноты директорских прав. А раз так, то с потенциальным похитителем при случае церемониться не стоило. Но для начала надо было все же узнать, кто и зачем это затеял. Вытянув шею, Кренник попытался разглядеть, что находится не на противоположной стене, к слову, исключительно грязной и пыльной, а прямо у него под ногами. Конструкция скафандра и собственная необъяснимая неподвижность задачу существенно усложняли, но в помещении постепенно становилось светлее. Так, словно к его собственному источнику света приближался еще один. Дианоги с фонариками не ходят, поэтому логично было предположить приближение гуманоида. А от того, в каком виде он явится, напрямую зависели дальнейшие действия самого Кренника. Ведь если Орсон правильно определил уровень, на котором он очутился, то уйти отсюда можно было и без скафандра. А кнопка разблокировки герметичных зажимов находилась совсем рядом с хронометром, подсвеченная отблеском чужого фонаря. «Нет… нет-нет-нет, мать твою!» — выхваченный из мешанины теней контур предмета, лежащего на самом верху груды мусора, прижимающего его к стене, показался слишком знакомым. А спустя секунду отрицать очевидное уже не имело смысла. Кренник стоял в пирамиде из отрубленных голов. Или, скорее, оторванных с мясом, судя по торчащим из мешанины полуистлевших черепов клочьям шерсти и обломкам позвоночников, среди которых, кажется, затесалась пара щупалец. И вся эта чудовищная куча останков была покрыта черной, маслянистой жидкостью, растекающейся по полу огромной лужей. Орсон поднял взгляд и подавился криком, краем сознания ощутив, что изо всех сил вжимается затылком во внутреннюю обивку шлема — так сильно ему хотелось оказаться подальше от того, кто стоял прямо перед ним по щиколотку в черной жиже. От Галена. «Тебе не нравится?» — Эрсо чуть склонил голову набок, не глядя выхватывая из кошмарной коллекции одну из голов и поднимая ее повыше. Кренник встретился взглядом с пустыми, закатившимися глазами одного из недавно пропавших адъютантов Таркина и с трудом сглотнул. Потом усилием воли заставил себя сфокусироваться на том порождении горячечного бреда с лицом Галена, что все еще стояло перед ним. — Не нравится. — Шепот, вырвавшийся из пересохшего горла, вряд ли был слышен, но «Гален» кивнул и улыбнулся. Морщинки у его необычно ярких, карих с прозеленью глаз наполнились чернотой, словно слезами. И тьма эта капля за каплей начала сползать вниз. «Предпочтешь получить другую… посуше? Я могу это сделать. Здесь, на станции, рядом с кайберами, я могу все. Только попроси…» Призрачное эхо последнего слова заметалось в повисшей тишине, как спугнутая нетопырка. Задробилось в размытых отражениях стоящего посреди озера непроглядного мрака такого знакомого силуэта, затягивая паузу почти до боли. О, попросить Кренник мог многое. Нечто куда большее, чем Гален настоящий и этот, «зеркальный», запертый в сердце «Звезды» и перемолотый гранями огромных кристаллов суперлазера, могли предположить. Ведь станцию рано или поздно должны были почтить своим присутствием не только Таркин и главы штабов, но и Вейдер с Палпатином. Не мог же Император пропустить… зрелище. — Нет. Орсон слишком хорошо представлял себе цену, которую придется заплатить за подобное. Цену, которую он уже заплатил, почти потеряв Галена настоящего, вложившего в кайберы слишком много себя. Было ли это галлюцинацией или порождением Силы, непонятным, непредсказуемым и оттого пугающим, Кренник не знал и узнавать не стремился. Ему просто хотелось, чтобы все это наконец закончилось. «Гален» опустил руку, и оторванная голова несчастного адъютанта беззвучно растворилась в черной жиже. А вслед за ней исчезли остальные. Одна за другой. Последней пропала косматая башка Ааррвака. «Жаль. Я хотел сделать тебе приятное». — Разделявшее их забрало шлема вдруг исчезло, в ноздри Орсону ударил резкий, отдающий падалью химический запах, а «Гален» протянул руку и очень осторожно коснулся его разбитой брови. Провел пальцами, стирая капли крови, и вдруг подался ближе, прижался лбом ко лбу, мазнув по коже спутанными, мокрыми волосами. И исчез. Крякающий вой сирены ударил по натянутым нервам, как хлыст. Точнее, должен был ударить, будь Орсон в состоянии воспринять окружающую действительность в полной мере. Чьи-то руки вытаскивали его из скафандра, пока он корчился от недостатка воздуха в приступе надсадного кашля, одновременно подсовывая под ему нос кислородную маску, чьи-то сапоги грохотали по решетчатой дюрастали пола шлюзовой камеры рядом с опустевшей скорлупой его ремонтной брони. Мельтешили на краю поля зрения знакомые лица, то и дело сливаясь в одно расплывчатое пятно, успокаивающе рокотал растерявший всю мягкость голос чисса, уверенно рассказывающего о неполадке в системе приготовления воздушной смеси для скафандров, послужившей причиной гибели нескольких ремонтных бригад и едва не стоившей жизни директору Креннику. Ругался последними словами Водран, охрана волокла к выходу нескольких назначенных виновными техников, и только сам Орсон сидел на полу в окружении этого сумасшедшего дома и смотрел на расплывающееся по ладони маслянистое пятно, почти незаметное на черной коже перчатки. Мрак расползался, просачивался сквозь него, проникая до костей. Впитывался, как пролитое вино в хрустящую белизну салфетки. Становился неотъемлемой частью… — Сэр, сэр! — опустившийся рядом с ним на колени Птерро тряс зажатым в руке листом распечатки, явно желая и не смея встряхнуть самого Кренника. — С Иду только что сообщили, что Гален Эрсо пришел в себя! Орсон изумленно распахнул глаза, мгновенно забыв обо всем, о чем только что думал. Онемевшие губы почти не слушались, но он смог выдавить одно, самое важное слово: — Прогноз? — Положительный. Через четыре недели главный конструктор сможет вернуться к работе. Все врачи сходятся на… «К ситхам. К ситхам все проверки, все ловушки, подозрения… У меня снова есть то, что нужно, чтобы закончить проект. У меня есть Гален и его уникальные мозги. Ключ… от всех дверей». Кренник обернулся, поймав немигающий взгляд алых глаз Трауна, и криво, торжествующе улыбнулся.