Успех — это ещё не точка, неудача — это ещё не конец: единственное, что имеет значение, — это мужество продолжать борьбу. Уинстон Черчилль
«Мое рыжее чудо…» Подумать только! Это могло бы стать отличной зацепкой, только никто в жизни ее так не называл. По почерку может показаться, что автор письма — ее погибшая мать. Но ее ведь уже нет в живых. Более того, как бы она смогла бросить своего ребенка на произвол судьбы, а потом появляться и направлять ее против опасного противника. — А ты? Ты бы смог? — Огнева, я сам иду наперекор судьбе… у меня осталось не так много времени. И я поступаю неправильно, но не вижу для себя лучшего решения… — Василиса хотела узнать поподробнее, но зашла Захарра. — Она едет в Прагу, — говорил молодой парень даме в плаще, скрывавшем изящное платье. — Птичка оказалась недалекого ума, — пропела ледяным голосом женщина возраста тридцати-сорока лет. «За что мне только все это? Как меня угораздило попасться на это? И теперь я должен переть в Прагу за этой Огневой. Да чтоб ее самолет разбился к черту!» — масло в огонь подливали разборки в отношениях с Маришкой и ситуация с самой Василисой. Лететь в Прагу желания не было никакого. Но он вынужден идти на поводу у любимой тетушки. Иначе он потеряет ее покровительство. Часто это ставит его в тупик и ему приходится выбирать между отношениями с любимой девушкой и закидонами Елены. Он знает, это не ее решения, не ее миссия или необходимости, а человека «свыше», но он все равно является пешкой. Простой пешкой, которая не может ничего изменить. Слежка за Огневой, ее влюбленность в него, которой, вот же напасть, не произошло.***
Рыжеволосая буквально целый день убила в очереди в банк. Но это было малостью по сравнению с тем, сколько времени ушло, чтобы найти бумагу к банковской ячейке. Что показалось самым странным, ячейка не принадлежит ни отцу, ни матери. Только после нескольких дней поисков Василиса нашла доверенность от некого Диамана Драгоция для Лиссы Огневой. Девушка усмехнулась, какая все-таки распространенная фамилия у Драгоциев. В банке девушка наконец заполучила картину. Взглянуть на нее, конечно же, она не смогла, ведь та хорошо упакована. Вернувшись с внушительных размеров картиной на съемную квартиру, рыжеволосая буквально валилась с ног. Хорошо, что ей не досталась привычка постоянно носить каблуки, иначе девушка сошла бы с ума. У нее напрочь отсутствовала хорошая ориентировка на местности и Василиса долго плутала по городу в поиске квартиры, любимые вансы ее просто спасали. Как бы сильно она не устала, ее просто подогревал интерес, что же скрывала ее мама от жестокости человека. За что она погибла, за что гибли другие? Вооружившись ножом и ножницами, девушка начала аккуратно вскрывать упаковку. Своими глазами она сейчас увидела подлинную картину Огюста Ренуара. От матери девушка знала, что найти подлинники таких картин уже находится где-то за гранью реальности. Ренуар не был святым, но его картинам Лисса очень симпатизировала, практически всем, за исключением обнаженных женщин. Да, это искусство, они не бессмысленные, но восхваление подобного рода искусств было ей чуждо. А на этой картине было что восхвалять, ее просто нужно видеть. Посмотрев на оригинал хочется представить себя художником, со стороны увидеть, как Огюст создает шедевр, слиться с картиной и ощутить каждой клеточкой тела черту. Страницу, с который ты начнешь жить заново. Прямо как Василиса сейчас. Она ступила ногой на неизведанное. После того, как коснулась ладонью рамки картины, взяла ее в руки. Она ее обладатель. Она держит то, что почему-то нужно Астрагору. Василиса вспомнила маму, ее воодушевленные рассказы об искусстве, о планах на будущее. Она мечтала открыть ресторан, который перевернет всю гастрономическую индустрию. Она хотела открыть гастрономический музей, необычные блюда, в которых сочетается не сочетаемое. А сам ресторан должен быть источником искусства, из которого просто веет прекрасными ароматами, который вдохновляет посетителей одним только видом. И внутри она хотела заполонить все картинами — известнейшими произведениями искусства, чтобы посетители, знающие толк в искусстве, теряли бы голову. Василиса опустила голову, потому что это желания, которые не осуществятся. А Василиса, грубо говоря, осталась совсем одна. Василиса все равно не понимала, при чем она, Огневы и даже эта картина? Больно представить, что ради жалкого холста бумаги, пусть и оригинального, написанного известным художником, стоящего кучу денег, Астрагор пойдет на реки крови, пожизненные шрамы в сердцах людей, которых это коснулось. Да, он жесток, страшен, по всей видимости бессердечен. Но из-за картины… может он одержим идеей собрать какую-нибудь коллекцию? Это все сильнее похоже на бред, но у нее не осталось людей, способных все ей объяснить, вот и приходится глотать догадки. Может, настоящие догадки зарыты глубже? Девушка полностью освободила картину от упаковки, рассмотрела ее со всех сторон и уголков. Она рискнула и попыталась открыть внутреннюю крышку. Но либо это уже больные фантазии и никаких потайных крышек в картине нет, либо она не смогла это сделать. Василиса просто не могла ни о чем думать, находясь в непонимании, она не понимала, за что погибли мама и папа. Да, девушка всегда воодушевлялась искусством, но сейчас даже ненавидела. Невозможно, чтобы этот человек стер с лица земли людей ради жалкого картона. Да, она пару часов назад просто восхищалась, а сейчас все ее тело содрогается в воспоминаниях о том ужасном дне. Люди искусства бывают разными, может, Астрагор и правда до нельзя одержим, что делает такие жертвы. «Но как оказались рядом я, мама, папа? За что всевышний проклял нас?» — душа девушки металась в поисках пристанища, она на самом деле не могла ничего понять. Это напрягало. И никто из доступных людей ответа не знал. Через пару дней она должна была уже прилететь в Россию. Так загадочно сложилось, что ближайшего рейса не нашлось. А может, Огнева и не искала. Совсем не торопилась вернуться туда, где ее мысли совсем не способны обрести покой. Плотно упаковав картину, она схватила ее в руки и скрыла его в огромный потайной шкаф в стене. Не такой уж он и потайной, на вид, но в нем можно спрятать картину. И отправилась к Староместской ратуше. Девушка покинула территорию коробки многоэтажек и была схвачена. Она тут же хотела кричать, но ее рот накрыла чья-то рука. Человек знакомым голосом шикнул:"Замолкни, или я буду вынужден угомонить!». Это точно Марк, а это только хлеще заставило взволноваться. Девушка промычала:"Отпусти!» И в следующую секунду еще двое амбалов помогли Ляхтичу задержать вырывающуюся Огневу. К ее носу поднесли платок, намоченный хлороформом и буквально через пять минут ее веки потяжелели.***
Открыв глаза, она поняла, что находится в каком-то затхлом помещении совсем не одна. Но кромешная темнота не позволяла ей рассмотреть хоть что-либо. Рядом что-то шевельнулось и кто-то позвал ее. Голос Фэша. Горячие слезы потекли по ее щекам. «Вот же дура! Я во всем виновата, это провал» — думала девушка.