Я хочу, чтобы ты перестал искать что-то вне себя и прислушался к тому, что у тебя внутри. Люди боятся того, что внутри, а это единственное место, где они могут найти то, что им нужно.
Из прошлой главы: Больно представить, что ради жалкого холста бумаги, пусть и оригинального, написанного известным художником, стоящего кучу денег, Астрагор пойдет на реки крови, пожизненные шрамы в сердцах людей, которых это коснулось. Да, он жесток, страшен, по всей видимости бессердечен. Но из-за картины… может он одержим идеей собрать какую-нибудь коллекцию? Через пару дней она должна была уже прилететь в Россию. Так загадочно сложилось, что ближайшего рейса не нашлось. А может, Огнева и не искала. Совсем не торопилась вернуться туда, где ее мысли совсем не способны обрести покой. Открыв глаза, она поняла, что находится в каком-то затхлом помещении совсем не одна. Но кромешная темнота не позволяла ей рассмотреть хоть что-либо. Рядом что-то шевельнулось и кто-то позвал ее. Голос Фэша. Горячие слезы потекли по ее щекам. «Вот же дура! Я во всем виновата, это провал» — думала девушка. Фэш смог освободиться от веревок и помог всем остальным. Когда начало светлеть, рыжеволосая наконец стала признавать лица находящихся здесь. Все были ей знакомы. Василиса боялась заглянуть им в глаза. Она считала виновной только себя, будто зная, что только она может пригодиться Астрагору. Но как же она ошибается. И Василиса готова закричать от непереносимых ощущений. Она была близка — одно из ее чувств. Но была ли на самом деле? А к чему была близка? Но чувство провала, вины, совсем небольшого страха, злобы, смешиваясь, заполняли ее изнутри, не давая успокоиться. Внутренние демоны вопили, вырывались наружу, уничтожая ее плоть. Ей просто надоело уже корить себя за все, но все это не входит в ее права. Против воли она стала игроком, покинуть игру — начать новую тропу, полную неизвестности. За этим может стоять что угодно и даже смерть. А устанавливают правила чужие люди, не щадящие ее ровно столько же, сколько собственные чувства, разъедая девушку изнутри. Она уже представляла картину, как своими руками замочит Ляхтича, этого подонка, сломавшего ей планы, в какой-то степени предавшего ее. — Вась, успокойся, рано или поздно сюда все равно кто-то придет, расскажет, почему мы здесь, — на корточки рядом с ней села Диана и принялась успокаивать. Василиса обняла ее, но лучше не стало, разве что немного. Огнева ее подставила, она понимала, что Диана не могла появиться здесь сама по себе, как и остальные, только Резникова ее напрягала. Все молча наблюдали за сценой, Захарра серьезно о чем-то задумалась, а Фэш будто что-то знал о том, о чем она думает. — Меня рвет на части, но я обязана сказать вам всем, что оказались вы здесь из-за меня, — Захарру потрясло ее признание. До селе она была уверена в том, что это связано либо с ней, либо с Фэшем. — Нет, Вась, — вслух обратилась Драгоций. — Я и Фэш не можем быть здесь из-за тебя. — Зах, ты меня извини, но это уже чересчур. Я понимаю, что не очень удачно рассказывать всем, кто здесь, но, возможно, все расскажут, что знают о ситуации и мы сложим общую картину? — говоря про ребят в своеобразной темнице, он кидал негативные взгляды в сторону Маришки, Огнева это заметила, — но раз уж начала Василиса, может быть, она и продолжит? — Я… мне неловко. Не совсем понимаю. Что чересчур? Как вы можете быть в курсе картины? — все уставились на Василису. Ребята немного запутались, — Ладно, я скажу все, что могу, — с полуулыбкой, впервые сошедшей с ее губ за долгие часы, глянула на Фэша, все-таки он был в курсе многих событий, как и немного Диана. — И, Диан, прости, что многое ты узнаешь только сейчас. Огнева тоже не была в восторге от общества Марины и глубоко не понимала, как она сюда попала. Резникова питала к Василисе то же самое. Василиса начала, стараясь не замечать никого, дабы было проще: «Многие знают, что несколько месяцев назад я потеряла своих самых родных и близких людей. В некотором роде это меня сломало. Через какое-то время мной была найдена записка, пошатнувшая мои нервы. Я начала подозревать, что смерть родителей случилась не просто так. Некий Астрагор…» — Захарра отчаянно мотала головой, она знала, что отец бывает ужасным, но… хотя кого тут обманывать? Надо дослушать Василису, — «Не могу быть точно уверенной, но у него и моей матери явно было что-то общее. В письме мама говорила, что Астрагор преследует цель, для осуществления ему было необходимо получить что-то от нее. Я знаю, что раз мама оказалась звеном в его цепочке, значит, понимала, что его замыслы плохие. И она их знала. Неужели она бы не отдала нужному человеку что-то хорошее. Я немного запуталась.» — Василиса осеклась. Пришла к тупику, не знала, как продолжать. — Зачем ты поехала в Прагу? — спросила Диана. — Хотела забрать то, что нужно Астрагору. Сложно объяснить, с чего я решила что то, что он ищет в Праге. Моя мама всем сердцем любила этот город, мы бывали там с нею не раз, до семи лет я там даже жила, знала о Праге очень много. И я бы не запомнила ничего о проживании в этом городе, если бы не моя мама. Мама считала Прагу своей новой жизнью, одним из лучших городов на Земле. Когда она вышла за отца, они переехали в Прагу. По рассказам мамы и папы, каждый сбегал от прошлого. Я не думаю, что могу говорить об этом, поэтому перейду дальше. В письме Лисса — моя мама, пыталась говорить намеками как можно меньше, даже попросила разорвать письмо. Там прозвучала фамилия ее любимого художника, я сразу догадалась о какой картине речь. «Новый мост». Тогда я слабо верила в жестокость Астрагора, но боялась до дрожи в коленях. Фэш настроил меня и я ему благодарна. Я бы не смогла рассказать всего вам и в последний раз перед смертью взглянуть на Прагу» — все сразу же смутились от этой фразы. — Ты несешь ерунду. Неужели ты думаешь, что теперь он тебя убьет? Да и трудно во все это поверить. Кто мог за тобой следить, в чем такая необходимость? Мне кажется, мы далеки от всего этого. Я бы не верил совсем, но ситуация просто вынуждает, — спросил Ник. На глазах Василисы читал страх вперемешку с уверенностью. Девушка просто продолжила, решив немного позднее разобраться с вопросами. Ник казался ей слишком простым, он не терял родителей, не сталкивался с такими ситуациями и воспринимал рассказ Василисы, как сюжет для запутанного фильма. Но одно из его качеств — он всегда поддержит и поймет. — Я сделала, что ему было нужно, он получил зачем-то необходимую ему картину, а я теперь в этой истории лишняя, — все недоумевали, считали Василису сказочницей. Фэш и Захарра, внимая рассказ подруги, раздумывали над чем-то своим. — В общем, я сделала глупый шаг и не ошиблась. Я знала, что сбережения Огневых хранятся в Москве и в Праге. Так было зачем-то задумано родителями. А сейчас я, Норт и Дейла по документам наследники, я не могла не знать. «Новый мост» и место, с которым картина ассоциировалась, к тому же где еще родителям хранить дорогую вещь, как не в банке? — Как ты здесь оказалась? — спросила Маришка. Да, у нее не было желания на разговоры, но ведь это сейчас актуально в их случае. Её заинтересовал рассказ Василисы — ну не стала бы она выдумывать, ибо никогда не была охотницей на байки. Она подключилась к разговору. — Я собиралась мельком взглянуть на родные и далекие достопримечательности города, припрятав картину в съемной квартире. Где сейчас картина, я не знаю. Покинула территорию дома и… увидела Марка, — у Огневой, вовлеченной в разговор совсем отпали мысли о Ляхтиче, но сейчас, снова вспомнив, она была готова рвать и метать, — этот подонок, скотина… мерзавец! Это же он следил за мной, я уверена! Я частенько видела его до нашего официального знакомства. Не придавала значения, вот же сволочь, — Василиса соскочила и начала барабанить в дверь. Никто не ответил, и через какое-то время она скатилась по стене вниз. От длительных рассказов у нее пересохло горло, а силы совсем иссякли, как и желание на что-либо. Остальные молча переваривали ее слова, заметно напрягся Фэш, особенно Резникова. Ей не нравились слова, адресованные ее парню, но она же понимала, что нужно задуматься о них. Раз он причастен, она здесь не просто так. Наверняка из-за этого придурка, в которого она влюбилась по уши! Ну о каких отношениях тут теперь речь. Остальные молча наблюдали друг за другом, не говоря ни слова. Захарра все больше вызывала вопросов у Василисы своим молчанием и задумчивостью, а это ей немного несвойственно. Наконец Огнева заговорила. — А… Фэш, у тебя есть какие-то мысли на этот счет? — парень будто бы взвешивал свои ответы. Он не знал, а нужно ли сказать, что Астрагор — есть ненавистный его дядя, который никогда не вызывал доверия, у которого с отцом постоянно шли сплошные скандалы, а теперь папы нет, его воспитывала Селена. Сейчас Селена улетела поправить свое здоровье к берегам Доминиканы, исчезновение приемной матери парня вообще было неясным. Слишком её пошатнула гибель мужа. Она почти разорвала все связи с Фэшем, которого столько лет растила и заменяла ему маму. А настоящую маму Драгоций никогда не знал. Фэш оторвался от своих дум и посмотрел в упор на Василису. Его глаза проникали девушке в самое нутро, под напористым взглядом, девушка, казалось, теряла все самообладание. — Я не знаю, как мы с Захаррой оказались здесь, — он перевел взгляд на сестру. — Вась, Астрагор — мой родной отец, дядя Фэша, Рунис Драгоций — его полное имя. И он отравил во мне все чувства. Я не нахожу его своим отцом. Никогда этот человек не проявлял ко мне чувства заботы, только умел мстить всем, как мог. Я даже не знаю его, как дочь. А я, между прочим, единственный и самый близкий кровный ему человек рядом. Но нам уже друг на друга плевать. И не какой он не художник и не коллекционер. Не знаю, зачем меня и Фэша запихнули сюда, я не хочу ничего об этом думать и знать, — впервые Василиса увидела подругу такой прямолинейной и несчастной. Она была полна сомнений, бесчувственности к человеку, которого должна называть папой. Захарра знала о нем много. О жестокости, о деятельности, но также не понимала, зачем ему картина, зачем папа Фэша сделал доверенность Огневым и отдал свою банковскую ячейку в Праге. С рассказов Василисы только Драгоции получили для себя уйму вопросов и ни единого ответа. Но говорить всем здесь ей было непросто, хотя хотелось хотя бы выговориться. Не привыкла Драгоций вытягивать из себя так много ужасного, пессимистического. Василисе сначала было неприятно понимать, что у жестокого человека могла появиться такая прекрасная дочь. Огневой хотелось обрушиться ураганом негодования и даже ярости, её трясло от того, что она узнала. Её потрясло буквально все. Даже глупая злоба на Захарру, которая улетучилась через тридцать секунд. Ибо это глупо. Она не виновата, что дочь такого отца. И Василиса никак не могла найти оправданий его поступкам. Он свел в могилу ее семью, использовал Василису чужими руками для удовлетворения своих давних целей, ее сворачивает наизнанку от происходящего, но она все еще думает об этом. И уверена, что для него это было мелочью, чтобы потешиться. Василиса не знала, что ей делать дальше. Что будет после того, как их выпустят. По прошествии еще двух часов некоторые задремали. Василиса хотела поговорить с Фэшем. — А вот помнишь ты говорил о своих каких-то трудностях? Фэш, ты знаешь обо мне все, я тоже хочу узнать тебя поближе. В конце концов, время у нас есть, — Фэш нехотя посмотрел девушке в глаза. Как только Василиса придвинулась к нему ближе, ощутила его аромат, аромат ландышей. — Василиса, это долгий рассказ, — опустил глаза. Ему совсем не хотелось снова рассказывать о близкой смерти, он постоянно отвлекался от этих мыслей. А тут вопрос в лоб. Но ведь она все-таки стала ему… подругой. Но Фэш сжал волю в кулак и рассказал девушке то, с чего все началось. Дядя заставил парня пройти полное обследование в клинике своего друга. Под предлогом того, что он все-таки в ресторанной сфере, а пока Рунис готовит все бумаги того, что унаследовал от отца Фэш, он должен пройти все. Фэш не представлял ничего подобного, он ведь хозяин сети ресторанов, не повар и не официант. Человек, не работающий с едой, не отвечающий за подачу. Но он просто махнул рукой. Вскоре выяснилось, что у него рак головного мозга. Приговор выносил главный врач — хороший дядин знакомый, несмотря на то, что он офтальмолог. Для Василисы эти моменты он пропускал. Это случилось около двух недель назад, пошатнуло буквально всех. Он проходил повторно в этой же клинике. Врач выдавал для него специальные таблетки, у парня случались частые головные боли, галлюцинации, буквально с момента обнаружения опухоли. Да, голова болела раньше, часто клонило в сон, но Фэш считал это обычным. — Если честно, все это показалось мне смутным, — раздраженно повертев головой, ответила девушка. — Хочешь сказать, что в твою историю было просто поверить? Но я знаю, что это правда. И дядя — по своей природе человек отвратительный. Я знаю, меня он недолюбливает, из-за ссор с отцом, но всегда был равнодушным ко мне. Для меня и сестры он всегда был таким, какой со всеми. Я мало что знаю о его рабочих делах. Астрагор — это псевдоним. Все его коллеги, враги, даже союзники называют его жестким. Самое страшное, что они не ошибаются и мы знаем его с этой же стороны. А что по поводу… рака. Я не знаю, что и делать. Да, таблеток недостаточно, на моей стадии я имею все права на жизнь. Только, веришь, нет, я не хочу. Я и без того наглотался в этой жизни всякой дряни.Я говорю о людях, — Драгоций посмотрел на Резникову. — Ты настоящий дурак! Так нельзя. Не мне тебя учить, согласна. Но ты направил меня на то, что нужно поплыть против течения, показывать себя, идти к своей цели, а сам? Твоей целью не может быть смерть. Хотя знаешь, я, честно говоря, в ступоре. Моя бабушка умерла от рака головного мозга. Она еле держалась. У нее тоже были галлюцинации, она постоянно теряла сознания, случались провалы в памяти. Она не покидала больницу, ей все было тяжело. Даже мысли… — девушка заплакала, — позднее ее состояние ухудшалось, она не могла нас признавать, понимаешь? — Хочешь сказать? — девушка слабо кивнула головой и кинулась в объятия парня, — нет. У него лучшая клиника. И галлюцинации… а ты сама-то как себя чувствуешь? Такие заявления, еще и против профессиональности специалиста. — А сейчас никому верить нельзя, — почти на ухо прошептала Василиса. Поняв, что позволила себе немного лишнего, отодвинулась от Фэша и отвела взгляд. — Все нормально, Вась, — на родное «Вась», рыжеволосая снова повернулась к Драгоцию. Так ее называл папа, девушка смахнула слезы и посмотрела на дверь. В дверном проеме щелкнул ключ и к ним вошел Ляхтич. Надменный, смотрящий на каждого будто через прозрачные стеклышка, в которых отражались далеко не старые знакомые, а пустота. Он был слишком равнодушным. Обводя всех взглядом, остановился на Маришке, но девушка не удостоила его вниманием. Василиса держалась до последнего, чтобы не ударить Марка. Но когда ей стало совсем мерзко наблюдать за парнем, она подошла вплотную и решилась залепить звонкую пощечину, но ладонь была задержана его рукой. — Огнева, ты совсем с катушек полетела? — говорил пепельноволосый, а сзади стояли двое мощных парней и буравили рыжеволосую взглядом, — идем за мной.***
Василиса с вызовом смотрела на блондинку средних лет, задающую ей вопросы. Огнева молчала, зачем ей говорить? Даже функция «помощь следствию» не спасет девушку. Что дальше? Если бы она не начала эту историю, показав Астрагору зубки, знала бы ответ на этот вопрос. Опрос проходил в большой зале, украшенной в черные и белые тона. По обеим сторонам от двери стояли еще пара здоровых мужчин в костюмах. Неужели картина и правда может быть так нужна ему? Но ведь Рунис ее уже заполучил, к чему опрос? Почему бы их не отпустить? Ее даже не настигали вопросы о том, за что погибли родители? Хотя немного ранее это заставляло ее биться в конвульсиях. Она не понимала, как родители могли отдать жизни за кусок бумаги, да и как сказала Захарра, ее отец — не коллекционер и не художник. — Василиса Нортовна Огнева, верно? — девушка продолжала игнорировать, — вы же не хотите чтобы мы взялись обрабатывать ваших друзей, брата или сестру. — Женщина, у Вас же есть на меня анкета, к чему утруждать меня и себя? Я заметила, со зрением у вас пока все в порядке, — ей было все равно, что блондинка примет это, как оскорбление. — Ты права, мерзавка, но, как я считаю, твоя мать-давалка еще мало заплатила. Смерть — не выход, — Елена, как было написано на ее бейдже, приблизилась к Василисе и схватила ее за горло, прошептав на ухо, боясь, что ее подслушают. Мортинова давно мечтала схватить Лиссу за глотку и покончить с ней. К сожалению, осталась только дочь. Скольким ей обязана эта стерва, которая давала любому богатею? Семнадцать лет назад она увела ее счастье, а вот недавно свела ее любовь в могилу. Появление в зале дочки бывшей подруги пробудило в ней негодование, месть, боль, она не могла сдерживать себя. Девчонка слишком похожа на свою мать. Но Елена остановилась и отпустила Василису. Девушка отдышалась. — Да что Вы себе позволяете?! Вы могли говорить все что угодно, мне было бы плевать. Но мама… — девушка осеклась и убийственным взглядом пронзила Мортинову, — если это ты виновата в автокатастрофе, я лично вырву твой поганый язык, — как бы она не преувеличивала на самом деле, внутри все пылало так яро, что в мыслях все уже было сделано. Огнева поднялась со своего места и двинулась на выход. Амбалы развернули ее и усадили обратно в черное кресло. — Где картина? — в спокойной манере женщина задала вопрос. — А я не знаю. Приехала прогуляться по Праге — городу любви своих родителей, между прочим. Это моя отдушина. В тот момент, когда я наслаждалась прекрасными видами, этот урод подставил к моему лицу платок, намоченный хлороформом. Дальше… — Мортинова ударила по столу. — Ты надо мной смеешься, что-ли? Может быть Руниса отвлечь от важных дел, посмеемся вместе?! Я спрашиваю тебя, где картина? — кажется, они правда не знают, где картина. Это не упрощает ситуацию. Мало ли, что с ней может случиться в Праге, городе, где никто не сбережет дорогостоящее произведение искусства. Там ведь совсем не осталось знакомых. «Рунис…», как просто она говорит. Даже нежно. — Заканчивайте с опросом, я вдоволь наслушался, — грубый настойчивый голос мужчины лет от сорока пяти. Она была последней на допросе, остальных уже куда-то увели. Оставался только Марк, его щека пылала. Кто-то все-таки оставил ему крепкую затрещину. — Ты ничего не хочешь мне сказать? Ты жестко подставил меня, всех остальных, свою девушку. Я даже не знаю, что дальше будет! — распалялась девушка. — Тебе — нет. Иди молча за мной, — его лицо ничего не показывало. Этого человека трудно понять. — Слушай, ты сейчас серьезно? Думаешь, я буду молчать? Я потеряла большую часть себя, шла к тому, чтобы понять чего стоила эта потеря? Решила во всем разобраться, но появился ты и все вокруг дало сбой, трещину, я здесь из-за тебя! — парень молчал долго, но выкинул снова короткое: «Заткнись, дура!». Ляхтич схватил ее горло и приказал молчать. Они шли по длинному темному туннелю. Вскоре он заговорил. — Я делаю это ради нее. Я виноват перед Маришкой, из-за меня она здесь, — Василиса была полна возмущения, не только она оказалась здесь из-за него, — поэтому, будь добра, помолчи и иди спокойно, если хочешь повидать папулю. Да и в принципе, я сильно рискую. И другого шанса вытянуть вас не будет, — вскоре впереди показались широкие двери. Парень распахнул их и они оказались в другом дворе здания. Ляхтич быстро оттолкнул девушку и та оказалась в объятиях Драгоция. Марк злобно фыркнул и безнадежно посмотрел на Резникову, она его не простит ни за пьяный бред ночью, когда пришел от Василисы, ни за все это случившееся. Просто после того, как Василиса его оттолкнула, он напился, хотя тут больше из-за Маришки и все ей рассказал. А тетя ставила перед ним ультиматумы. Либо он навеки остается преданным, либо Маришке придется туго. Но любимая тетя не выполнила обещанного. Но ведь он не маленький мальчик, чтобы крутить им, как только вздумается. Марк грустно улыбнулся своей, возможно, бывшей девушке и захлопнул дверь. Василиса отпрянула от Фэша и посмотрела на всех остальных. Девушка не поверила своим глазам. Перед ней и впрямь стоял отец. Живой и невредимый.