.behind the line.

*** Комната, в которой он приходит в себя, абсолютно точно ему незнакома. Гладкие белые стены и мигающая лампа под таким же белым потолком – ни единого цветного пятна, за которое можно было бы уцепиться взглядом. - Ты очнулся. Резко сев, он оглядывается и тихо стонет – каждое движение отдается болью в голове. - Ну привет. – Обладатель этого голоса, высокий стройный парень, спрыгивает с подоконника и присаживается рядом. – Ты ведь Сехун, верно? "Сехун?.." Да, кажется, так. Он неуверенно кивает. - Помнишь нас? – Незнакомец пытливо смотрит на него. – Я Ким Чонин. Это имя определенно ему знакомо… Сехун осторожно оглядывается. Кроме него и Чонина в комнате еще трое. Кёнсу, Чанёль, Бэкхён – вдруг всплывают в памяти имена. Сехун понятия не имеет, откуда он это знает, но чувствует, что он прав. - Где мы? – спрашивает он, из пересохшего горла вырывается хрип. Кёнсу ("Да-да, точно, Кёнсу"), сидящий у стены, пожимает плечами. - Мы бы тоже хотели это знать. Сехун поднимается и, прихрамывая, подходит к окну. Здание напротив (он уверен, что никогда не видел его раньше) едва различимо за серой моросью дождя, лишь кое-где проступают блеклые пятна плохо освещенных окон. Он смотрит вниз; на улице – ни души. Все это кажется ему странным. Но еще более странно то, что на здании нет номера. И на других, таких же безликих коробках из стекла и бетона – тоже. - Се, твоя обувь… - Бэкхён осекается. Проследив направление его взгляда, Сехун хмурится. На левой его ноге – черная кроссовка с блестящими красными вставками, на другой красуется не совсем чистый носок в голубую полоску. Кроссовки жалко, еще новые были. Двух недель не прошло, как он выбирал их вместе с… С кем, Сехун не помнит. Боль разливается под черепной коробкой и сгущается в левом виске. Он закрывает глаза и старается хотя бы минуту не думать о том, что происходит. Тишина кажется какой-то ненастоящей, густой, как патока; кажется, протяни руку – и она осядет на ладони густыми каплями тумана. И только еле слышное потрескивание лампы и чье-то хриплое дыхание возвращают Сехуна к реальности, и он видит то, чего не заметил раньше. Дверь, незаметную, почти слившуюся со стеной. Чонин качает головой. - Она заперта. Иначе нас давно бы здесь не было. - Знаете, на что это похоже? – вдруг говорит Чанёль, прислоняясь к стене и доставая из кармана куртки пачку сигарет. Он так не похож на того Чанёля, которого Сехун знал раньше – напряженный, непривычно хмурый, серьезный. – "Куб". - Что?.. – Бэкхён, сидящий на полу, смотрит на приятеля снизу вверх. - Помнишь, мы кино смотрели, - оживляется тот и становится похож на прежнего Пак Чанёля, - "Куб", "Гиперкуб", "Куб Ноль"; там людей сажали в ячейки гигантского куба и убивали разными хитровыдуманными способами. Бэкхён делает вид, что его тошнит. - О Боже, - нервно смеется Чонин. – Хён, нам вот только этого сейчас не хватало. - Я просто сравнил, – фыркает Чанёль, достает сигарету и щелкает дешевой пластмассовой зажигалкой. – Я надеюсь, что кому-то из нас снится дурацкий сон. Или что нас похитили. И что в этом случае выкуп не вычтут из нашей зарплаты. Они смеются – недолго, неискренне, но смех их вдруг замолкает. Ручка двери медленно, словно в фильме ужасов, поворачивается, и Чанёль едва не давится сигаретой. Из темного провала дверного проема в комнате возникает невысокий, смутно знакомый парень, промокший до нитки. Его волосы выкрашены в вишневый, и капли воды, стекающие с них на грязно-белый ковролин, кажутся бордовыми, как кровь. Незнакомец обводит их взглядом и вздыхает с облегчением. - Наконец-то я вас нашел, ребята.