Фрагменты

      К нашему дому я подошёл в тот момент, когда от входа отъезжал автокэб. Ксавье, взметнув полы лёгкого пальто, развернулась и шагнула мне навстречу. Приятный мягкий персиковый цвет пальто отсвечивал на её обычно бледной коже. Ей не идут холодные и тёмные оттенки: она от природы очень бледная, практически альбинос; в своё время Кшишка потратила уйму времени и сил, приучая Ксавье стильно одеваться.       — Привет, Демьян.       Она почти прижалась ко мне, но не обняла — подняла лицо, глядя немного в сторону, и замерла, неуверенно улыбаясь.       — Привет, Сань.       Ксавье дёрнулась, ведь я назвал её уменьшительным именем, которым её обычно называла Кшишка.       Чёрт. У меня мелькнула какая-то мысль, но сразу пропала. Чёрт. Какая-то догадка. Какая-то искра. Ладно…       Я потрепал Ксавье по спине и подтолкнул ко входу. Она прошла в ногу со мной по зелёному ковру в прихожей, который подсветил её лицо, сделав его мёртвенно бледным. Мы разошлись — я к малой лестнице, а она запрыгала по главной, сверкая спортивными бёдрами.       На площадке она развернулась и звонко позвала:       — Демьян, зайди ко мне минут через десять.       И убежала. Как это понимать? Вообще, она изменилась после моей смерти. После этого все они изменились.       Приняв душ, я выкинул в корзину грязное бельё. Подумал и заодно поменял спальные принадлежности. Не хотелось застать Ксавье врасплох, неодетую, поэтому я натянул домашнюю одежду и походил по комнате. Ладно, наверное, пора.       Санина комната — на этаж ниже — располагается по диагонали от моей. Я спустился по короткому пути — главной лестнице. Постучался. Заглянул. По полу были раскиданы вещи: бежевые чулки, кружевные трусики, пальто валялось прямо у входа, а туфли лежали у незаправленной кровати. Ксавье вся в этом. Повесив пальто на стул, я поставил туфли на специальную полку, собрал бельё и чулки. Куда бы их бросить? На стул пока.       — Демя!..       Ксавье вывалилась из душа. Она была завёрнута в белое махровое полотенце. На гладких бёдрах синели тоненькие сосуды. Яркие серые глаза сияли на фоне почти бесцветных ресниц.       — Демя… Только не говори ничего… Не удивляйся…       Она двинулась на меня с видом зомби. Я застыл: так это было необычно. Ксавье с силой толкнула меня в грудь. Рефлекторно сделав шаг назад, я упёрся икрами в кровать. Тогда Ксавье прыгнула на меня, и мы вместе упали на пружинный матрас, а отдача буквально вдавила меня в неё. Белое полотенце полетело на пол. Маленькая белая грудь с маленькими бледно-розовыми сосками обнажилась. Совсем не возбуждает, слишком детская грудь. Но Ксавье не дала мне рассмотреть себя подробно — она впилась в мои губы поцелуем. Поцелуй был взрослым и похотливым — она орудовала языком, прижимаясь телом и двигая тазом по моему животу. Точно, попа! У неё потрясающий зад. Я скинул её с себя, развернул задом, наклонил, заставив принять собачью позу, и вошёл, сразу начав двигаться с полной амплитудой.       — Ииии.       Ксавье тихо заскулила, выгибая спину. Схватив её за ягодицы, я стал тянуть её навстречу своим движениям. Она перестала скулить и пыхтела, как тяжелобольная. Мы сдвигались по скомканному одеялу, пока она не упёрлась головой в спинку кровати, но я уже не мог остановиться. Кончил, стараясь проникнуть как можно глубже. Несколько минут я нависал над ней, гладя по выпуклым ягодицам и сокращающемуся животу. Ощупал промежность, вызвав новый приступ сокращений. В такой позе легко зачать ребёнка. Чёрт. Меня пронзила догадка. Я повалился на бок, увлекая Ксавье за собой. Я всё ещё находился в ней. Пусть будет ребёнок.       Живя с девочками почти пять лет, я выучил их привычки. Познакомился с такими интимными подробностями, к которым допускаются только ближайшие друзья. Я покупал им прокладки и одноразовые вибраторы. Помогал выбирать бельё. Ксавье была девственницей ещё два месяца назад, до аварии. Вчера я почувствовал, что она уже не девственна. Сегодня в этом убедился. Тем более, что она вела себя так, как ведут себя любовники, встречающиеся уже не первый раз. Оригинал спал с ней.       Виктория. Вчера она сказала, что взяла больничный из-за женских проблем. Во время месячных не плавают в бассейне голышом, тем более без тампонов. Она отказывается от вина и половины продуктов. Иногда её тошнит. От возросшей нагрузки на метаболизм. Она беременна. Я уверен, что от меня. От оригинала. А, да, она ощупывала грудь, проверяя не начались ли изменения.       Кшишка. Ни разу не работала в лаборатории дома после того, как меня выписали из медцентра. Что-то, что изменило её подход к работе, произошло незадолго до катастрофы. И да, трахается она как заведённая, как будто боится потерять этот вид удовольствий. Или уже потеряла. В общем, понятно. Но я что-то чувствую. Мы близки. Я не могу не чувствовать. И она не может. Она знает, что я — клон. И что это значит для меня?