Возвращение в Эльдорадо

Из всех вариантов, которые лежали перед ними, как карта сокровищ, Тулио выбрал самый простой. Оно и понятно — Корона богатое королевство с доверчивыми и счастливыми людьми. Здесь не прогонят с площади за треньканье на гитаре, пусть и не особо мелодичное, и звонкие возгласы: — Проверьте свою удачу! Только сегодня у вас есть уникальный шанс выиграть настоящее золото всего лишь одним броском костей! План Тулио был гениален: собрать как можно больше денег с любителей халявы, не дать им ни грамма золота и унести после этого ноги. Желательно целыми и невредимыми. По правде говоря, людей больше привлекала полуголая Чел, чем потуги Тулио завлечь их рассказами о чудесной стране невиданных сокровищ. Как бы они ни бились, заставить Чел носить закрытые платья было не легче, чем убедить Альтиво в том, что яблоки — смертельный яд для лошадей. Мигель вспомнил, как язвительно фыркнула Чел на всех их доводы и ушла, покачивая бёдрами, лишь символично прикрытыми полосками ткани. Она была красива, и Тулио без зазрения совести использовал это, ведь нет ничего лучше, чем жажда наживы и роскошная женщина! — Ну же, попробуйте! Первый раз — бесплатно, — своим фирменным очаровывающим голосом предложил Тулио проходившей мимо даме. Та улыбнулась и потянулась к костям. Не нужно было быть провидцем, чтобы понять, какая буря негодования и ревности взметнулась от этого невинного жеста в душе Чел. С виду она ничем себя не выдала, продолжала соблазнительно улыбаться, но в глазах зажёгся знакомый Мигелю недобрый огонёк. Ох уж эти семейные ссоры. — Пс, Чел! — он подвинулся ближе. — Не могла бы ты… ну, пока Тулио занят… Чел выразительно подняла брови, словно говоря «вижу я, чем он занят, кобель», но устоять перед щенячьим взглядом Мигеля не смогла. — Ладно, иди. Но чтобы без приключений, нам отсюда ещё сбегать через пару часов, когда эти недоумки сообразят, что к чему. В чём Чел было не отказать, так это в жизненном практицизме. Мигель благодарно улыбнулся и как можно незаметнее растворился в толпе, не забыв прихватить с собой гитару. Занятый клиентами, Тулио даже не заметил пропажи и очнулся только когда Чел будто бы случайно провела по его шее пальцем. — Милый, ты не забыл, что нам надо работать? — О, да… конечно… Где там мои кости? Чел подала ему кости, поцеловав их на удачу перед броском. Тулио счёл это хорошим знаком и кинул кубики на тонкое одеяло перед собой. Каждый город обладал уникальным характером. Испания славилась знойными и вспыльчивыми городами, полными коварных улочек и неожиданных поворотов, за которыми могло ждать лучшее свидание в жизни или острый нож в ребро. Они напоминали танцовщиц на площадях. Юбки в пол, волнующие изгибы фигуры и розы в чёрных, как ночь, волосах. Они обманчиво плавно и безобидно двигались, чтобы за одну секунду перетечь в совершенно иную позу и выгнуться, подставив часто вздымавшуюся грудь полуденному солнцу. Каждый город Испании прятал в себе соблазн и порок, золото и страсть, способные свести с ума всего за одну ночь. В Германии было не так. Тут — уютные чистые улицы, аромат свежей выпечки и пухлые женщины с румянцем на щеках. Повсюду висели флажки и ленты, их сочные цвета били по глазам и останавливали сердце, чтобы показать: смотри, какие мы красивые! Если бы Корона стала человеком, она была бы восторженной юной девушкой, влюблённой в мир и немножко в соседского паренька, который всё никак не поймёт, почему она каждый день вплетает цветы в густые косы. Идя по улицам города, Мигель впитывал пьянящее ощущение долгожданной свободы, радости и полёта. У него словно выросли крылья, готовые унести своего хозяина высоко к небесам. Поразительное место! Как можно желать покинуть его всего через несколько часов? Ах, ну да, у них же бизнес. Но деньги мало интересовали Мигеля. Он хотел узнать побольше о местных, попробовать еду, поиграть с детьми в салки или те странные игры, в которые играли они между собой и, кажется, были не против научить одного взрослого. — Можно с вами? — спросил Мигель, подойдя к двум ребятам, которые теснили третьего к стене. Девочка в синем платье стояла чуть в стороне и нюхала красивый букет. — Можно, если вы согласитесь играть злую ведьму, — предельно серьезным тоном ответил один из мальчишек, на что Мигель в ответ коротко хохотнул. — Да хоть колдуна с во-о-т такой бородавкой на носу! — Он скрючил пальцы, сгорбился и зашепелявил, хотя сомневался, что уважающая себя ведьма стала бы так сгибаться ради того, чтобы напугать малышню. Но роль есть роль, ничего не поделать. — О-о! — завопили в восторге мальчишки и, накинув на плечи Мигелю черную шаль, дружно вынесли вердикт: — Годится! Игра была похожа на постановку в театре. Принц должен был спасти принцессу от злой ведьмы, которая украла несчастную девочку и всю жизнь держала взаперти в высокой-высокой башне. По сюжету двое мальчишек прислуживали ведьме, а «принц» не поддавался злым чарам и спешил к любимой на помощь. Со смехом и улюлюканьем они гонялись друг за другом, пока не выбились из сил. Тогда Мигель изобразил смерть ведьмы от карающей ветки… то есть, меча принца, и с удовольствием посмотрел на концовку истории. Принц, смущаясь, поцеловал девочку в щеку, а та сперва огрела его букетом, но быстро опомнилась и вручила слегка помятый веник в руки. — Подари! — подсказал Мигель, за что был ткнут локтем в бок, мол, не мешай, пусть сами разбираются. Игра была так похожа на добрую сказку, что Мигель почти в неё поверил и не сразу отреагировал на знакомый до боли вопль: — Жулик! Держите вора, не дайте ему уйти! Пока разум не сообразил, что ему вроде как бояться нечего и вообще он злая ведьма, а не вор, ноги уже бежали прочь от лязга оружия и гневных выкриков. В таком деле осторожность не помешает, хотя Мигель надеялся, что Тулио и Чел не попадутся страже так быстро. Обидно, он ведь почти не посмотрел город. Ноги занесли на совсем уж тихие улочки. Здесь тоже висели ленты и чудесные бумажные фонарики с нарисованными на них кругляшами солнца. Казалось бы, у берегов страны было туманно и пасмурно, а в центре, наперекор всему, бушевали краски, шумели люди и царила атмосфера вечного праздника. Как жаль, что праздник Мигеля закончился в Эльдорадо. В отличие от Испании, в Короне по улицам не бегали разъяренные быки. И развешенного на верёвках между домами белья тоже не было. Без каких-либо приключений Мигель выбрался на другую улицу, прошёл сквозь красивый тенистый двор и почти решился вернуться на главную площадь в надежде, что рано или поздно там окажутся Тулио с Чел, как вдруг заметил в тени переулка крадущуюся фигуру. На его месте Тулио непременно закатил бы глаза и направился в противоположную сторону, чтобы не влипать в ещё большие неприятности. Конечно. Так бы он и сделал. Вот только Мигелю настолько сильно не хотелось покидать чудесное королевство, что он вопреки здравому смыслу нагнал фигурку и тронул её за плечо: — Эй, что ты тут де… Как и следовало ожидать, ничем хорошим эта затея не кончилась. К изумлению Мигеля ему в лицо полетела сковорода. Самая обычная сковорода для готовки: тяжёлая, спасибо, что не чугунная, наверняка с удобной ручкой, чтобы даже юной девушке было легко замахиваться и бить своим необычным оружием. — Ой! — воскликнула юная девушка, когда Мигель упал ничком на землю. Он не до конца потерял сознание, потому сквозь проступившие на глазах слёзы и взявшихся непонятно откуда птиц, которые кружились над ним, сумел заметить, что волосы у девушки сверкали золотым блеском. А ещё они были безумно длинными и терялись в темноте переулка, хотя всего минуту назад Мигель мог поклясться, что под капюшоном торчали неровно обрезанные каштановые пряди. — Не «ой», а «простите», — поправил Мигель, с кряхтением сел и потёр быстро наливающийся синяк на лбу. — Ты ведь и убить могла! — Простите, — послушно повторила девушка. Проморгавшись, Мигель убедился, что длинные золотые волосы существовали лишь в его воображении. — Я подумала, что вы стражник и ударила первой. Они все носят шлемы, поэтому моя сковорода им не страшна. — И часто ты бьёшь незнакомых мужчин в тёмных подворотнях? — Ну, первый раз был в башне, но фактически вы у меня второй, — честно ответила девушка. Спрятала оружие преступления за спину и улыбнулась немного неуверенно, будто не знала, о чём ещё можно говорить. — Отлично, так ты ещё и рецидивистка, — хмыкнул Мигель. На девушку он не злился, не в первый раз получил по голове, переживёт. — А что это значит? И таким живым интересом ко всему новому сверкнули её глаза, что удержаться от объяснения было невозможно. Кто бы мог подумать, что кому-то будут быть интересны воровские словечки! Формально они с Тулио были не ворами, а жуликами, но лексикон-то у тех и других почти одинаковый. Мигель и сам не заметил, как увлёкся и перешёл со значения слова на их с друзьями приключения. Девушка слушала внимательно, не перебивала, только задавала наводящие вопросы. Ей на самом деле нравилось всё, что рассказывал Мигель, вот только спустя какое-то время до него дошло, что девушка-то попалась не простая. — Так, погоди. Если ты боялась стражи, значит, ты сама вне закона? — удивился он собственной догадке. Девушка остановилась и смущённо поковыряла носком туфли траву, что пробивалась сквозь камни, которыми была вымощена дорога. — Не то чтобы… Просто я снова сбежала и меня искали, а я не хочу, чтобы за мной ходили стражники при полном параде! Мигель представил, каково это, и содрогнулся. — Тебе плохо там, откуда ты сбежала? — Что? — ахнула девушка. — Нет, что вы! Там прекрасно! Все очень хорошо ко мне относятся, мне кажется даже, что я не заслужила. Но, как бы так сказать… Мне понравилось сбегать. Вот и всё. Это же весело — гулять среди людей, танцевать и петь! О да, она была чертовски права. Мигель не выдержал и улыбнулся, представив эту энергичную девушку на площади среди других танцоров. В её волосах прекрасно смотрелись бы цветы. И в золотых, и в обычных. — Давай тогда погуляем? Я не местный и тоже очень люблю приключения. Только чур больше не драться! Девушка рассмеялась: — Конечно! На площади, куда она привела Мигеля, Тулио и Чел уже не было. Значит, за ними увязалась стража, плохо дело. Впрочем, если девушка была знатной, то любители пощекотать мечами глотки преступников могли отвлечься на её поиски и забыть на время про жуликов с «настоящим» золотом. Даже Альтиво пропал, и Мигель надеялся, что тот увезёт друзей подальше, желательно в порт, где они подберут идеальный корабль для побега. — Хотите танцевать? — девушка потянула его за руку в толпу. — Это весело! — С радостью, — нельзя не поддаться такому обаянию. Мигель впервые после Эльдорадо вспомнил, как здорово искренне смеяться и кружиться под ритм простой, но задорной музыки. Гитара немного оттягивала плечо, пришлось снять её, и тут уже глаза девушки снова загорелись огоньком восхищения. — Подыграй мне, — он подмигнул и тронул струны. Мелодия, которой он научил жителей Эльдорадо, сама всплыла в памяти и потекла в пальцы мощным потоком. Даже если бы Мигель захотел, он бы не смог сыграть что-то другое. Остальная музыка на площади стихла по взмаху руки девушки, остались только переливы его гитары и щемящее чувство разлуки с чем-то бесконечно дорогим и любимым. Когда Мигель опустил гитару, справа вдруг раздались точно такие же звуки. Музыканты подхватили его мелодию и заиграли на свой лад, быстрее и звонче, но по-прежнему узнаваемо. Люди с не меньшим восторгом принялись танцевать и кружиться в хороводах под незнакомые им мотивы. Девушка ободряюще тронула Мигеля за локоть и повела дальше. Они ели обжигающе горячие сосиски, так густо политые горчицей и пряным соусом, что Мигель измазался и чувствовал себя одновременно самым счастливым человеком на свете и прямоходящей свиньёй. Попробовали солёно-сладкие крендельки в форме солнца и запили их пивом, хотя торговка и не хотела сперва наливать его, ведь девушки, по её словам, не пьют такие грубые напитки. Но одна всё-таки пила и даже не захмелела, потому что решила, видимо, накормить Мигеля до отвала и потащила к следующему торговцу. На рынке и улицах везде стояли прилавки с разнообразными угощениями, украшениями, цветами и фонариками. Больше всего было фонариков, и Мигель, жуя очередную восхитительную сосиску, разрывался от любопытства: зачем они? почему так много? и от чего все встреченные им на пути люди кланялись девушке с почтением, а торговцы не брали с неё за еду ни единой монеты? — У вас на бороде горчица, — сказала она, когда площадь осталась позади. На нагретой за день лестнице сидеть было удобно. Мигель хотел отдать девушке рубашку, чтобы она не испачкала платье, но она спокойно постелила на ступеньку маскировочный плащ и принялась крошить остатки булочки голубям. — Точно, — Мигель вытер рот и облизал пальцы. Не слишком культурно, ну да после того, как они с Тулио в джунглях ели жуков, чтобы не помереть с голоду, стесняться было уже нечего. — Слушай, а я ведь и не спросил… Как тебя зовут? — А? — девушка витала где-то в своих мыслях и не сразу расслышала вопрос. А затем немного грустно улыбнулась, словно имя могло убить ту лёгкость в общении, что возникла между ними. — Рапунцель. А вас? — Чего ты мне выкаешь! Давай на ты, что уж там… Мигель. Рапунцель обрадовалась его реакции и тут же повеселела. Настроение у неё менялось за минуту от «люблю весь мир» до глубочайшей депрессии от любой мелочи. Мигель думал, что это пройдёт. У юных девушек, влюблённых в жизнь, такое частенько случается. — Так ты был с другом в городе золота… Там красиво? Мигель вспомнил золотых бабочек, черепах и огромных птиц. Вспомнил доброго вождя и злого жреца, шибальбу и праздник в их, обманщиков, честь. Вспомнил доверчивые лица людей, готовых умереть ради одного лишь божественного взгляда, и беспечный детский смех, когда оказалось, что богам не нужны жертвы. — Это лучшее место, где я когда-либо был. Сказал — и сам поразился, какой болью были пропитаны его слова! С Тулио он ни разу не делился этим, опасаясь справедливого гнева. Что было, то прошло, надо идти вперёд и не оглядываться, вот что наговорил бы ему Тулио, кривя рот от с трудом сдерживаемого раздражения. Он не привязался к Эльдорадо также, как и Мигель, ему было легче уплыть с Чел, чем остаться. Они были лучшими друзьями с детства, но некоторые вещи никогда не понять даже самому верному другу. — Почему же ты покинул его? — Так вышло, знаешь. Я хотел остаться, но если бы сделал это, то мой друг и его девушка могли погибнуть. Не то чтобы я жалел о своём выборе… Рапунцель кивнула. — Ты жалеешь. Мигель смог лишь беспомощно пожать плечами. — Да, наверное. Они молчали недолго: Рапунцель докрошила хлеб, шумно отряхнула ладони друг о друга и вдруг, резко повернувшись, дёрнула Мигеля за ухо. — Ай! Ты чего опять? — поморщился он, смотря на то, как Рапунцель засмеялась и сняла с его плеча длинный светлый волос. На губах у неё появилась ностальгическая улыбка. — Когда-то у меня были длинные волшебные волосы, — сказала она негромко. — Матушка… Просто Готель, женщина, которая растила меня, называла их «расплавленным золотом» и твердила, будто все кругом только и мечтают о том, чтобы забрать их себе. Будь все люди как Тулио, тогда возможно. Но Мигель по себе знал, что горы золота не делают счастливым. — А на самом деле? — На самом деле о моих волосах мечтала сама Готель. К счастью, их обрезали и теперь мне так легко! Мигель подумал, что Рапунцель имела в виду не вес огромной золотой копны за своей спиной. — И твои волосы очень похожи на мои, — продолжила она. — Не светятся в темноте, конечно, но тоже золотые. Я думаю, что ты родился с кусочком Эльдорадо на себе, чтобы было не так грустно без него жить. О таком повороте Мигель даже не задумывался. Он плохо помнил родителей, но кажется, они были темноволосыми, как и большинство испанцев. Глупо сейчас подозревать мать в измене или копаться в родословной (которой и нет). Главное то, что благодаря Рапунцель с сердца упал небольшой камешек. Их было много, этих камней, что завалили вход в Эльдорадо. Со временем Мигель надеялся отодвинуть их все. — Слушай, а почему везде фонарики? — сменил он тему. Рапунцель охотно ответила: — Потому что сегодня у меня день рождения! Не успел Мигель переварить эту новость и сложить вместе кусочки мозаики, как мимо них пронеслись две светло-серые тени. На мгновение можно было подумать, что у Альтиво появился брат-близнец. Второй конь был шикарным: с военной выправкой, в дорогом седле, почти такой же красавец, каким вышагивал Альтиво под Кортесом до того, как с ним случился Мигель и одно-единственное не туда упавшее яблоко. Кони приняли боевые стойки, словно собирались сражаться до последней капли крови. Пустая спина Альтиво напугала Мигеля. Он представил, как Тулио или Чел, или сразу обоих, могли бросить в тюрьму за мошенничество, или убить сразу на месте, или отправить на корабле в рабство, чем угрожал им когда-то Кортес. Вроде бы Корона была продвинутым королевством и, исключая всякие чудесные вещи вроде цветков, возвращающих молодость, тут не практиковали ни смертную казнь, ни прочие жестокие способы расправляться с преступниками. — Альтиво! — крикнул Мигель, пытаясь остановить коня. Он встал между ним и его соперником, рискуя получить по голове теперь уже копытом. Как ни странно, спину ему прикрыла Рапунцель, обратившаяся ко второй лошади с такими же просящими интонациями: — Максимус, ты же хороший мальчик, верно? Ты не будешь драться? «Хороший мальчик» возмущённо заржал, Альтиво ответил ему надменным фырканьем и стукнул копытом о землю. Золотые подковы ещё не стесались и послушно выбили искры. Смотрелось эффектно, но не более того. — Не надо! — хором сказали Мигель и Рапунцель, от чего у коней случился маленький — а может и не очень — шок. Они недоверчиво уставились на хозяев, гадая, с чего бы в них проснулось такое единодушие, а затем, так уж и быть, повернулись к своему сопернику крупами. Это означало высшую степень пренебрежения. — Уф! — с облегчением выдохнула Рапунцель и погладила Максимуса за ухом. Для этого ей пришлось подпрыгнуть. — Я думала, вы не послушаетесь! Извини, обычно Максимус ведёт себя дружелюбно, у него в подчинении целый полк лошадей и ко всем он относится нормально… — Полк? — не поверил Мигель. — Чего только не бывает!.. Ну, наш Альтиво тоже когда-то был главным, поэтому могу понять, почему они сцепились. — Больше не ругайтесь, — строго приказала Рапунцель коню, и тот в ответ фыркнул, но уже более мирно. Спорить с Рапунцель и тем более огрызаться на неё он не посмел. Альтиво от удивления даже шею вытянул, но Мигель оттеснил его подальше и шёпотом посоветовал сидеть тихо, пока Тулио с Чел не вернутся. Если вернутся. — Принцесса! Принцесса Рапунцель! — с лестницы буквально скатился упитанный стражник, кольчуга на котором трещала по швам или что там у неё было вместо швов. С трудом поднявшись и отдышавшись, он продолжил: — Мы поймали воров, что обманывали людей на площади! Максимус недовольно заржал. Стражник покорно исправился. — Господин конь принцессы поймал. Вы ведь решите, что с ними делать? Интуиция Мигеля не подвела: эти двое всё-таки попались. Порыв немедленно бежать и спасать дуралеев остался только порывом. Действуя на поводу у эмоций, он мог сделать только хуже. Пока о том, что он — друг «воров», знала только Рапунцель, оказавшаяся, вот неожиданность, принцессой. Не то чтобы Мигель не догадывался, вела себя она совсем не величественно, но мозайка наконец сложилась в цельную картину. Принцесса, которая любит сбегать из дворца к простому люду… Где же он такое уже встречал? — Я хочу посмотреть на них, — спокойно ответила Рапунцель. — Уверена, произошла ужасная ошибка. Она говорила почти как настоящая принцесса, но когда обернулась к Мигелю, он увидел в её глазах панику человека, оказавшегося не в своё время и не на своём месте. — Не бойся, — неловко успокоил её Мигель. — Как ты скажешь, так и будет. Но лучше бы им, конечно, сбежать… — Они твои друзья, да? — шепотом спросила Рапунцель, чтобы стражник не услышал. — Я обязательно что-нибудь придумаю! Странной процессией из двух коней, одного Мигеля и принцессы они пришли к месту совсем недалеко от дворца. Связанный Тулио изо всех сил думал, как им выбраться из очередной передряги. Чел с гордым видом сидела рядом с ним и бросала такие высокомерно-заинтересованные взгляды на незнакомого парня, что Мигелю стало ясно: они всё-таки поссорились и в ближайшее время стоит ждать сцен ревности и всяческих диких выходок. Как же не вовремя! Незнакомый парень обернулся и расплылся в счастливой улыбке при виде Рапунцель. Они обнялись, а затем парень довольно сказал: — Они пытались меня обмануть, представляешь?! Для человека, которого едва не развели на деньги, он выглядел возмутительно счастливым. — И как же? — Рапунцель через плечо виновато посмотрела на Мигеля. Тот кивнул и, пока она отвлекала странного парня и стражу, подошёл к Тулио. — Ты где пропадал?! — возмутился он. Чел притворилась, будто впервые видит собственные босые ноги. — Пока нас гоняли по всему этому проклятому городу, ты спокойно веселился в компании девицы?! Мигель не стал напоминать, как часто он сам бегал по крышам и узким неудобным улицам, пока Тулио наслаждался обществом красотки, которая клюнула на его щедрые обещания «жить долго и счастливо и умереть в один день». — Не просто девица, а принцесса, — возразил Мигель и кивнул в сторону Рапунцель, которая действительно приказала стражникам оставить их в покое и заняться чем-нибудь полезным. Парень рядом с ней выглядел уже не таким счастливым, но не спорил, только косился на Тулио и Чел с подозрением. — Видишь, она нам помогла! — После того, как её люди скрутили мне руки, — проворчал Тулио, растирая запястья. Верёвки ошалевшие от неожиданности стражники быстро сняли и ушли, напоследок даже извинившись за «прискорбное недоразумение». Тулио прошипел им в спины парочку ругательств на испанском, но на том взаимная неприязнь заглохла. — Как я рада, что с вами ничего не сделали! — доброжелательности Рапунцель хватило бы на десяток раздражённых змей. Она потрясла Тулио за руку, покружила вокруг Чел, говоря, какая та красивая и платье у неё необычное, а затем вернулась к парню и представила его: — Ой, простите, совсем забыла! Это Юджин Фицерберт, мой муж. — Такая молодая и уже замужем за принцем, — присвистнула Чел. Интерес к Юджину у неё вырос буквально до небес. Мигель практически не сомневался, что после их знакомства ему придётся мирить обоих и уговаривать Тулио не обижаться. — Ну, вообще-то, я не принц, — попытался восстановить историческую справедливость Юджин. — Точнее, сейчас да, но раньше… Впрочем, не будем о грустном. А вот Рапунцель правда принцесса и вам следует вести себя с ней соответствующе! Чел иронично фыркнула, сдву чёлку с глаз. Тулио почесал шею и, похлопав себя по карманам, мрачно потребовал: — Кости верни. — Это какие? — сделал честные глаза Юджин. — Ничего об этом не знаю. — Юджин! — возмутилась Рапунцель, видимо, не в первый раз ловя своего мужа на хитростях и недомолвках. — Нельзя брать чужое. — Но у них утяжелённые кости! Они всегда выбрасывают семь, как бы ты их ни кинул! Тулио почти пошёл напролом, как бык, но Мигель вовремя остановил его, схватив за плечи. — Дружище, тише, всё хорошо. Вернут тебе кости, не надо только их злить. — Уверен? А мне кажется, они нам зубы заговаривают, а сами ждут удобного момента, чтобы отправить нас гнить в тюрьму! Мигель вспомнил счастливую улыбку Рапунцель на площади и… промолчал. Тулио не поймёт, что человек, улыбающийся так, словно готов обнять весь мир, не может в принципе быть плохим. — Верни ему кости и пошли домой, — строго, как Максимусу, сказала Рапунцель, и Юджин, закатив глаза, бросил не глядя два кубика в воздух. Тулио поймал их и цыкнул. Его неприязнь крылась не столько в погоне и поимке, они уже тысячу раз попадались, а в том, каким голодным взглядом облизывала спину почти-принца Чел. В стадии «мы друг друга терпеть не можем» они всегда искали способ уколоть партнёра побольнее. Иногда Тулио зависал с доступными женщинами, иногда Чел уходила, босая и в своём возмутительно коротком топике, а возвращалась, окутанная сигаретным дымом и туманом. Мигель сомневался, что она на самом деле изменяла Тулио, но разве докажешь ревнивцу, что он ревнивец? Бесполезно, проще посадить Альтиво на безъяблочную диету. — Нас пустят во дворец? — поравнявшись с Рапунцель, спросил Мигель. — Мы же всё-таки не знатные гости. — Вот именно, — буркнул Юджин. — Знаю я вашу породу. Всё столовое серебро вынесете. — Ты тоже его уносил по привычке, — безмятежно напомнила Рапунцель, с явным наслаждением любуясь бледным румянцем, который появился на скулах Юджина. — Твоя порода тоже никуда не делась. Ничего, даже если пропадёт пара ложек, это не страшно. В замке так пусто и скучно, а я хочу, чтобы было людно и весело! — У нас хотя бы не так, как у Эльзы, — справившийся с эмоциями Юджин больше не язвил и говорил серьёзно. Мигель не знал, кто такая Эльза, но по погрустневшему лицу Рапунцель понял, что ничего хорошего в судьбе этой девушки не произошло. — Не так, — согласилась Рапунцель. — Поэтому я приглашаю вас во дворец и отказа слышать не желаю! Мысленно Мигель посмеялся над очаровательной манерой Рапунцель немного подпрыгивать во время разговора, вскинутыми вверх руками и сияющими глазами, в которых читалась надежда на то, что день рождения пройдёт в кругу друзей, а не в одиночестве. Почему-то на ум пришли дети, игравшие в ведьму и принцессу. Может ли быть, что сказка основана на реальных событиях? Во дворец их правда пустили. Максимус, видя отношение Рапунцель к хозяевам Альтиво, сменил гнев на милость и щедро поделился едой из своей кормушки. Две слишком умные лошади ушли прочь, оставив людей наедине с их смешными человеческими проблемами. Если бы Мигель был конём, он бы тоже не понимал, зачем двуногие городят столько стен на пути к своим мечтам. Он смотрел по сторонам больше из вежливости, чем из любопытства. После Эльдорадо любой, даже самый богато обставленный замок казался детской игрушкой. Ни вазы из тонкого фарфора, ни то самое столовое серебро не пленяли душу, как песни уличных музыкантов, мастерство акробатов и бесхитростные улыбки искренне веселящихся людей. — Кстати, а где Паскаль? — притихшая было Рапунцель снова загорелась. Юджин с видом фокусника достал из-за пазухи камзола небольшого хамелеона, одетого в розовое платье. Мигель вытаращился на это чудо во все глаза, Чел хихикнула, а Тулио отошёл в сторону, чтобы проверить, действительно ли ковёр на стене был из шёлка. На хамелеона он даже не взглянул, и зря. Платье ему не нравилось, малыш беспокойно ворочался, но в руках Рапунцель затих и даже как-то жалобно высунул язык, словно мог общаться таким вот странным образом. — Прости, милый, но мне так хотелось сшить тебе новое платье! — повинилась перед ним Рапунцель и посадила хамелеона себе на плечо. Тот послушно сменил цвет на синий, сделавшись ещё более странным на вид. — Ты умеешь шить? — Мигель верил, что настоящая женщина могла делать всё это, но вот Чел не умела, а Рапунцель была ещё так юна… — Шить, готовить, убирать, печь пироги, рисовать… — начала перечислять Рапунцель, загибая пальцы. — Читать, делать свечи, папье-маше, ещё играть в шахматы, правда, Юджин всегда меня побеждает, но ничего, я обязательно отыграюсь. Мигель присвистнул. — Где же ты всему этому научилась? — Эй, хотите посмотреть рыцарские доспехи? Они классно звучат, если в них подуть! — вдруг попытался сменить тему Юджин. Не слишком удачно, но внимание Чел и Тулио переключилось на него. Они вырвались вперёд, не желая отставать от провожатого, а Мигель с досадой хлопнул себя по лбу. Ну и дурацкий же вопрос он задал! — Извини, — пробормотал, — я не подумал, что тебе будет неприятно отвечать… — Нет, что ты! Вовсе не… — Рапунцель подняла глаза, и Мигель увидел в них… не слёзы, нет. Но грусть, такую знакомую, такую родную, грусть по прошлому, к которому уже никогда не вернуться. — Мне нравится моя новая жизнь, но иногда я вижу сны, где снова сижу в башне и жду Готель. Восемнадцать лет я просто сидела и ждала, понимаешь? От этого очень трудно избавиться. Мигель понимал, хотя провёл в Эльдорадо всего три дня. — Значит, ты и есть та принцесса из сказки. — Про меня иногда любят болтать дети, — слабо улыбнулась Рапунцель. Грусть медленно уходила из глаз, сменяясь лукавством. — Я им нравлюсь. А ты откуда узнал, от них? — Меня попросили побыть стра-ашной ведьмой! — похвастался Мигель, и они, переглянувшись, громко рассмеялись. С королём и королевой им, к счастью, встретиться пока не довелось. По словам Рапунцель, они уехали на рассвете, сказав Юджину, что готовят для неё какой-то очень приятный сюрприз, но какой именно — секрет. Сам Юджин тоже ни в какую не хотел признаваться, поэтому Рапунцель изнывала от нетерпения и искала любую возможность, чтобы развлечь себя до часа икс. Сперва Мигель опасался, что, увидев заигрывания Чел с Юджином, Рапунцель придёт в ярость или расстроится и спрячется в уголке скорби вместе с Паскалем, но пронесло. Она то ли не поняла, чего хотела от её мужа знойная красотка, то ли была настолько уверена в чистоте помыслов Юджина, что даже не допускала мысли, что он мог променять её на кого-то другого. Наверняка они прошли вместе через многое, откуда ещё взяться такому всепоглощающему доверию? Мигель им немного завидовал, потому что в отличие от Рапунцель, Тулио на ревность не скупился. Он всегда был вспыльчивым малым, а когда Чел совершенно недвусмысленно предложила «господину принцу уединиться в его покоях», то и вовсе потерял терпение. — Минуточку! — воскликнул он голосом, дрожащим одновременно от злости и обиды. — Я был богом, между прочим, а сейчас ты предпочла мне какого-то принца?! Чел пожала плечами. Она притворялась и, конечно же, не испытывала к Юджину ничего, кроме чисто женского интереса. Но женский интерес бывал разным, пора бы Тулио запомнить это и больше не попадаться. — Ну, ты был, а он есть. Разницу улавливаешь? Юджин, оказавшийся между двух огней, натянуло засвистел и быстро сбежал: из цепких рук Чел он вывернулся с ловкостью, какой позавидовал бы и опытный вор. Хотя если подумать… Мигель постучал по плечу Рапунцель пальцем и тихо спросил: — А как ты познакомилась с Юджином, если всю жизнь провела в башне? — О, это было так забавно! И немного страшно, — призналась Рапунцель с охотой. Она не обращала внимания на ужимки Чел и невозмутимо шила новый наряд для Паскаля, на этот раз мужской и довольно стильный. — Он украл из замка корону и забрался в башню, чтобы спрятаться от погони. Потом оказалось, что корона моя, но я-то об этом не знала и попросила Юджина, тогда он звался Флином Райдером, проводить меня ко дворцу посмотреть фонарики… Болтовня Рапунцель умиротворяла. Мигель сел рядом с ней на пол и под спор Тулио и Чел наблюдал, как медленно темнело небо и зажигались первые звёзды. Город осветился тысячами огоньков и свеч, люди и не думали ложиться спать, будто сегодня была особенная ночь. Ну да, день рождения принцессы — чем не событие? На минуту Мигель вообразил, как грустно было родителям каждый год в один и тот же день ждать возвращения своего ребёнка. Быть может, фонариками они пытались поддержать в себе и других надежду? — Скоро начнётся! — голос Рапунцель вывел Мигеля из полудрёмы. Он замотал головой, не понимая, куда именно смотреть и что должно начаться. Снова подпрыгнув, как кузнечик, Рапунцель перегнулась через ограждение балкона и замахала кому-то рукой. — Вы успели! Мама, папа! В толпе действительно стояли родители Рапунцель — степенные, нарядно одетые, они не прятались в каретах и за спинами стражников. Люди окружали их, но не трогали, отдавая дань уважения своим монархам. В небе за ними плыла странная конструкция, похожая на огромный бумажный фонарик с корзинкой под ним. — Только не прыгай! — Юджин поднял Рапунцель на руки до того, как она лихо перекинула обе ноги через борт. — Не забывай, что у тебя больше нет волшебных волос и… — Зато есть ты, Юджин. Рядом с влюблёнными нормально чувствовать себя неловко. Но почему-то Мигель мог спокойно идти чуть позади и не отворачиваться каждый раз, когда Рапунцель смеялась над шуткой мужа или прижималась к его щеке своей. — Это наш сюрприз, — улыбнулся король. Он погладил Рапунцель по голове и обнял, то же самое сделала мать. — Попробуешь вместе с Юджином? Глядя на них, Мигель ощутил болезненный укол в сердце. Было горько, словно он не получил чего-то важного в детстве и теперь должен испытывать зависть к детям, которых любили и берегли. Зависти не было. — Спасибо-спасибо-спасибо! — вскрикнула Рапунцель и совсем не по-королевски прыгнула отцу на шею. — Вы у меня самые лучшие! Но первый раз я хочу прокатиться со своим новым другом, он… Мигель пропустил мимо ушей весь рассказ Рапунцель об их приключениях и недоверчиво спросил: — Ты позволишь украсть свою жену? Юджин не выглядел ревнивцем, готовым придушить неверную Рапунцель прямо на площади. — Однажды я уже украл её, а потом и её сердце, — хмыкнул он и подмигнул Мигелю. — К тому же ты не плохой человек и ничего ей не сделаешь. А если сделаешь, то очень пожалеешь, когда приземлишься. Среди горожан Мигель видел не только стражников, но и подозрительных типов, похожих на бандитов с большой дороги. У одного из них вместо руки был крюк, другой был страшный, как морской чёрт, а третий возвышался над остальными, хотя и позволял детям лазить по себе и скатываться с плеч, как с горки. В том, что эти личности не прирежут его в тёмной подворотне, Мигель уверен не был. Да уж, хорошие у принцессы друзья: бывший вор, разбойники и хамелеон. — Быстрее, а то всё пропустим! — Рапунцель не слышала разговора и без сомнений потащила Мигеля за руку в корзину. Была она маленькой и неустойчивой, но двоим там места всё-таки хватило. Дёрнув за верёвку, Мигель к своему удивлению запустил в шар горячего воздуха, и тот медленно начал подниматься в воздух. Вместе с ним взлетели и сотни бумажных фонариков, внутри которых горел свет. — Красиво? Мигель промолчал. Он не знал, что сказать. С земли подобное зрелище выглядело бы потрясающе, но вот так, на расстоянии вытянутой руки… Невероятно. Казалось, что в один момент расцвело множество волшебных цветков и потянулись к звёздам, чтобы отправиться в свой последний полёт. Не было ни единой улочки, с которой не взлетел бы фонарик, ни одного уголка, где люди не махали бы им вслед и не кричали: «С днём рождения, принцесса Рапунцель!» — С днём рождения, — эхом повторил Мигель. — У меня такое чувство, что подо мной сейчас провалится пол этой хлипкой штуковины и мы полетим вниз. Рапунцель хихикнула. — Не провалимся! Я знаю: всё будет хорошо, — она взяла Мигеля за руку, как взяла бы, допустим, сестру или брата. — Когда я впервые увидела их так близко, то поняла: если и стоило мечтать, то ради этого момента. — О чём же ты мечтала? Свободной рукой Рапунцель коснулась своих коротких волос, взъерошила их и мотнула головой, будто окончательно стряхивая неприятные воспоминания. — О свободе. Ты хотел когда-нибудь летать, как птица? Мигель вспомнил полёт к лодке, вспомнил ощущения при первом знакомстве с Короной, этим городом-девушкой, влюблённой в мир, и завороженно кивнул. Крылья за его спиной, невидимые, но сильные, готовы были подхватить их обоих, если корзина вдруг правда схлопнется и отправит двоих людей в море. — Я и сейчас хочу, — признался он тихо. — Но другого. — У каждого человека есть мечта, — подбодрила Рапунцель. От неё, как от живого фонарика, исходил тёплый свет. — Следуй за ней, и дорога найдёт тебя сама. Мигель зажмурился, перед его внутренним взором возникла разорванная на клочки карта. Она медленно соединялась, становясь вновь целой: проступали хребты и ущелья, озера с фламинго и густые заросли, где водились змеи и пауки. Несмотря на них и вообще ни на что, тот путь, что они с Тулио проложили, был самым лучшим, самым правильным за всю их насыщенную приключениями жизнь. — Так чего ты хочешь? — настойчиво повторила Рапунцель. — Вернуться в Эльдорадо, — выдохнул Мигель, с облегчением чувствуя, как сразу несколько камней упали в шибальбу и исчезли там навсегда.