Возвращение в Эльдорадо

На третий день пути у Мигеля закончились идеи. Он бесконечно любил Тулио и с симпатией относился к Чел, считая её хорошим другом, но мирить их было задачей явно не для его несчастного ума. Вместо того, чтобы радоваться удобным каютам и приветливости капитана, который ради разнообразия не пытался выбросить их в море, эти придурки разошлись по разным углам и самозабвенно обижались. Мигель пытался подъехать к ним то на козе богатого воображения, то на Альтиво, ведь нет ничего лучше, чем красивый боевой конь, но безуспешно. — Ещё одно слово — и я сломаю твою гитару, — предупредил Тулио, выставив перед Мигелем руку с отставленным пальцем. Спасибо, что не средним. Для очистки совести: за эти три дня Мигель не выдавил из инструмента ни одной ноты. — Но… — Никаких «но». Мы не разговариваем. Можешь так ей и передать. — Я не хочу быть гонцом, который приносит дурные вести, — поморщился Мигель и попробовал зайти с другого бока. — Дружище, может просто честно скажешь ей, что приревновал? Девушки такое любят, ну и что, что потом ты флиртовал с каждой встречной, ну бывает же… Тулио громко застонал и стукнулся головой в стену. Так и подмывало прицепить подушку на том месте, где он бился лбом, чтобы смягчить боль от очередной ссоры. Мигель устал считать, сколько раз его друзья ругались вдрызг, доходя до условного раздела Альтиво и его, Мигеля, тоже, и сколько все их недопонимания заканчивались в спальне. К счастью, спальня пока лидировала, и Мигель очень надеялся, что до прибытия в Эренделл они всё-таки разберутся в своей сложной личной жизни. В благодарность за всё хорошее и не очень Рапунцель попросила капитана торгового судна подбросить новых друзей в соседнее королевство (условно соседнее, конечно), к своей родственнице, королеве Эльзе. Да, той самой. Кем они там приходились друг другу, Мигель так и не понял. Вроде бы кузины?.. А, не важно. Пару лет назад Рапунцель была на коронации Эльзы, после которой утекло много воды и растаяло много снега, что бы ни значила эта поговорка. Сама Рапунцель клятвенно заверила, что обязательно нагрянет к родственнице в гости, а пока передала несколько сотен бутылочек ароматной цветочной воды и ткани на продажу. — Одевайтесь теплее, — посоветовала она на прощание. — И удачного вам пути! Тёплая одежда лежала в трюме, дожидаясь своего часа. Пока море было спокойно, ветер дул в паруса, а тепло ложилось на плечи ласковыми прикосновениями. Мигелю хотелось посидеть в тени мачты, лениво перебирая струны гитары и думая над словами принцессы, а вместо этого ему приходилось бегать туда-сюда и строить глазки поочерёдно обоим друзьям. — Кэп, вы что-нибудь знаете про королеву Эльзу? — чтобы отвлечься от чужих страданий, Мигель в один из вечеров подсел к капитану корабля. Тот курил трубку и выглядел достаточно добродушным, чтобы пристать к нему с глупыми вопросами. А может, и не глупыми. Как повезёт. — О, с ней произошла весьма поучительная история… — откликнулся капитан, и на несколько часов Мигель окунулся в чарующий и холодный мир королевства, где даже летом почти не таял лёд. Он ожидал чего угодно, но не рассказа про настоящую магию! Впрочем, кто бы говорил, своими ведь глазами видел, как Цекел-кан оживил каменного ягуара и управлял им. Так что девушка, способная заморозить одним прикосновением — не чудо, а обыденность их странного мира. — Теперь вы нормально торгуете, да? Эренделл не закрыт, как раньше? — Как видишь, — усмехнулся капитан. — Они монополисты на рынке льда. Как ни странно, но его покупают даже зимой. В некоторых странах круглый год жара, так что этот товар пользуется спросом. Из Короны же мы возим всякие приятные женским сердцам безделушки. Она-то может и королева, но ещё и юная девушка! А какой девушке не хочется вкусных духов и красивого платья? С этим Мигель не мог не согласиться. Слова капитала воскресили надежду на перемирие. Флакон цветочной воды и платок на шею из чистого шёлка — прекрасные подарки. Дождавшись удобного момента, Мигель подкинул их в каюты и с чистой совестью отправился в «воронье гнездо»: оттуда открывался замечательный вид на открытое море. Воспоминания накатывали волнами, то выбрасывая на берег памяти удивительные прозрачные воды с плавающими в них золотыми рыбками, то акулу, сожравшую их с Тулио обед-ужин за один укус. С палубы послышался благодарный крик: — Милый, ты лучший! — и звук падения, какой бывает только когда очень счастливая женщина прыгает на мужчину и сбивает его с ног. Мигель усмехнулся в бороду и подкрутил струны, чтобы они звучали чище. Тулио быстро сообразит, кого следует благодарить за помощь, но перед этим они с Чел приятно проведут время в каюте. Быть для них третьим лишним Мигель не хотел и остался в гнезде до вечера, пока небо не окрасилось в сочные оранжевые цвета. Могло показаться, что кто-то выдавил на него сок целой горы апельсинов. И не жалко ему было фруктов! Но красиво. До безумия, до рези в глазах и чувства, что и это небо, и это море он уже видел однажды. «Конечно видел, — оборвал себя Мигель. — Не в первый раз на корабле плыву ведь». Чувство оказалось, как назло, очень упрямым. И когда Мигель натягивал на себя непривычно тёплые куртку и штаны, он не переставал думать об оранжевом небе. — Не отморозьте себе всё, господа хорошие, — предупредил капитан. — Снег не есть, сосульки не лизать, снежками не кидаться. Хотя снежками можно, вы ведь в первый раз здесь. Поймут и простят. Тулио насмешливо взмахнул руками. В сочетании с шапкой, на которой болтался помпон, это выглядело комично. Мигель фыркнул, схлопотал обиженный взгляд и тычок кулачком под рёбра от Чел. Её всё-таки уговорили одеться, так что теперь из-под вязаного колючего шарфа выглядывали только раскосые глаза и красный от мороза нос. — Спасибо, мы постараемся, — за всех пообещал Мигель и первым направился по протоптанной среди сугробов дороге к городу. Если быть беспристрастным, снега было мало. Просто они, дети жаркой Испании, никогда не видели столько белых искорок, оседающих на одежде и коже. Из-за погоды капризный Альтиво не захотел спускаться с корабля и остался там, где было тепло и повар щедро делился остатками еды. На своих двоих идти было непривычно и тяжело. Спустя всего пару минут Чел не выдержала и закинула Тулио за воротник горсть снега. Это был их способ согреться и развлечься, Мигелю не совсем понятный. В отместку Тулио затолкал Чел в сугроб и целовал там, пока она не раскраснелась, как помидор. Мигель в бешеных скачках не участвовал, решив побыть хотя бы иногда гласом разума, пока разум Тулио убежал куда-то в район штанов. Эренделл был холоднее не только из-за снега. То есть, он и был снежным королевством, это понятно и не обсуждается. Но ощущения подсказывали Мигелю, что здесь он не увидит пышных и румяных женщин с пирожками в корзинках. Люди, встреченные на пути, были добрыми, но молчаливыми и суровыми, будто вырубленными из цельных кусков льда. Эти самые куски они тащили на санях при помощи оленей. Двери замка, напоминавшего изящный домик из детских грёз, были гостеприимно распахнуты. Горожане свободно входили и выходили, никто не выглядел расстроенным или испуганным. Поле рассказа капитана Мигель ожидал, что королева будет держать свой народ в страхе, угрожая им ледяной магией, но реальность как всегда приятно его удивила. Чушь какая в голову лезла, право слово! Как бы они торговали, если бы жили под гнётом королевы-тиранши? А значит, Эльза могла принять их и не выставить вон, едва они откроют рот, чтобы попросить «одолжить на время корабль или хотя бы лодку». Путешествовать без билета вошло у них в привычку. — Стой, ты куда? — почему-то Тулио свернул в сторону от ворот и пошёл вдоль аккуратных домов, внимательно разглядывая вывески на них. — Эй, я к тебе обращаюсь! — Да тише ты, не ори, — поморщился Тулио и приобнял Мигеля за плечи, как в те беззаботные времена, когда они были простыми аферистами и дурили заядлых игроков в кости на улицах. — Я хочу попробовать снова. Фокус с костями. — С ума сошёл! — возмутился Мигель. — Мы же в тот раз едва ноги унесли, а с Рапунцель нам просто повезло. — Вот именно! Я выбросил семь, а значит, не растерял сноровку. Твои подружки-королевы-принцессы рано или поздно закончатся, и на что нам тогда прикажешь жить? Золото не вечное, а работать я не хочу. Поэтому расчехляй свою гитару, начинаем. Мигель попробовал было возмутиться, но под взглядом Тулио осёкся и послушно снял с плеча инструмент. Он чувствовал, что ничем хорошим затея нажиться на жителях Эренделла не закончится. — Ты не застудил свои гениальные мозги? — попытал счастья Мигель в последний раз. Вдруг получится переубедить. — Нас же предупреждали, что с королевой лучше не шутить. Вряд ли она любит тех, кто ворует деньги, как мы. — Кто сказал, что мы воруем? Ха! Мы лишь восстанавливаем баланс в круговороте монет между чужими и нашими карманами. Доверься Тулио, партнёр, у меня всё схвачено. Чел дальновидно не встревала в спор. Трудно было сказать, что она думала на счёт очередной аферы, но улыбнулась первому заинтересовавшемуся она со всем пылом бывшей служительницы богов. Мигель ей даже немного позавидовал. Вот это выдержка! Он сам играл то напряжённые, то весёлые мотивы, не в силах выбрать подходящий. Перепады музыки будоражили и привлекали народ. Сперва подтянулись ледорубы как самые очевидно богатые люди. Затем ремесленники из лавок поблизости, кузнецы и ткачи, их жёны и дети, с любопытством подглядывающие сквозь чужие ноги за игрой. Тулио умело балансировал на грани: золото медленно увеличивалась, но не так критично, чтобы обобранные люди заметили подвох. Кто-то уходил довольный, кто-то с досадой бил кулаком по колену и требовал отыграться, кто-то делал ставки. Всё шло по плану, пока сквозь возбуждённо галдевших мужчин не протолкалась тонкая-звонкая девушка. — Ой, простите-извините… А можно мне попробовать? Толпа отхлынула от неё, как снег от открытого пламени. Девушка смущённо поправила единственную седую прядку в ореоле рыжих волос и доверчиво протянула ладошку. К чести Тулио, он колебался. — Чем платить будешь, красавица? — хрипло спросил наконец. — У меня есть это! — на одеяло лёг изящный серебряный браслетик искусной работы. В каждый вырезанный из драгоценного металла цветок был вставлен крошечный рубин. Стоила эта безделушка, на неопытный взгляд Мигеля, лет двадцати безбедного существования на собственном острове. Тулио не сумел бы отказать, только не такому клиенту. — Ладно, попытай счастья, если не боишься. Разумеется, она проиграла. Дело было не в том, что Тулио понемногу оттягивал на себя выигрыш, умело ворочая кубиками. А в тотальной невезучести самой девушки, которая умудрилась отдать и браслет, и золотые серёжки, и даже горсть медяков, получив взамен лишь чьи-то сломанные часы и меховые рукавички. Мигель не понимал, зачем она вообще ввязалась в игру, ведь каждый из толпы догадывался, пусть и не осознавал до конца, что золотые горы ему никогда не светили. Ради интереса? Или она и правда верила в их честность? Мигелю не нравилось, к чему всё это вело. Одно дело обобрать богача и совсем иное — девушку с достатком, но наивную, как ребёнок. Он бы соврал, если бы сказал, что ему было бедняжку совсем не жалко. — Может, хватит? — шепнул Мигель на ухо Тулио. — У нас уже есть деньги. Оставь ей что-нибудь на жизнь! — Сама напросилась, — отмахнулся Тулио. Он не был злым и бесчувственным чурбаном, но жажда наживы алой пеленой застилала ему глаза. — Возьмём красивый полушубок для Чел и тогда уж… В ужасе Мигель представил, что летом девушка могла бы отдать не только шапку и шубу, но и туфли, и платье, и бог знает что ещё. Но на морозе раздеваться было страшно даже привыкшим к здешней погоде ледорубам, потому Тулио вспомнил-таки про совесть и не стал обирать девушку до нитки. Она сидела в своём зелёном платье и тонкой шали поверх голых плеч, тряслась от холода, но упрямо продолжала тянуть руку к костям. Перед очередным броском Мигель не выдержал. — Перестань, — остановил он девушку, сжав её ледяные пальцы. — Не надо больше. Вот твоя шуба, оденься, пожалуйста. Не могу на тебя смотреть… — Эй! — возмутился Тулио, пересчитывавший монеты. — Мы ведь честно выиграли, зачем возвращаешь? — Потому что она замёрзнет и заболеет, дурак ты, — устало объяснил Мигель и уловил на лице девушки нежную, кроткую благодарность. В ней самой было что-то странное, стылое, будто внутри, в сердце и рыжей голове засели осколки вечного льда. Она ведь и терпела дольше всех, другие на её месте давно бы стали синими и попросились в тепло. А ей словно и не страшен жестокий мороз. — С-спас-сибо, н-но я правда н-не зам… — И ты дурёха, — повторил Мигель. — Кто ж играет на одежду? Глаза девушки вспыхнули непонятной радостью. — Но это было так весело! Свидетели её разорения начали медленно исчезать. Сперва Мигель не обратил на это внимания, но когда по ногам потянуло стужей и холодок поднялся от ступней вдоль позвоночника к затылку, он обернулся и прикусил губу. Женщина, что шла к ним в бальных туфлях по сугробам, была прекрасна… и смертельно опасна, как буря для одинокой лодки посреди океана. Если бы Эренделлу позволили ненадолго стать человеком, он бы принял облик невысокой статной дамы с абсолютно седыми волосами и колкой взвесью в глазах. Она улыбалась вежливо и тонко, но Мигель всем телом чувствовал: ей совсем не смешно. — Моя дорогая Анна, неужели ты опять поверила первому встречному? — с горечью спросила женщина. — Они не предлагали мне выйти за них замуж, — стуча зубами от холода, ответила Анна. Она не выглядела виноватой, и седую женщину это расстроило ещё больше. Пока Мигель раздумывал, падать ниц перед королевой Эльзой или и так пронесёт, Тулио как можно незаметнее спрятал кости в карман и сгрёб туда же золотые монеты. Шубу и браслет «дорогой Анны» он благоразумно не тронул. Чел на всякий случай спряталась ему за спину. — Но ты отдала им браслет матери, — в голосе Эльзы явственно послышалось рычание вьюги. Она была очень близка к настоящей злобе, а Мигелю совсем не хотелось провести остаток жизни в виде ледяной статуи в саду королевского дворца. Он оглянулся на Тулио в надежде на помощь. Тот развёл руками, мол, а я-то что сделаю, ты у нас мастер по охмурению царских особ, и за это Мигелю ужасно сильно захотелось огреть его по слишком умной голове чем-нибудь тяжёлым. Придётся импровизировать. — Извините, что влезаю в ваши семейные дела, — зачастил Мигель, стараясь одновременно говорить быстро и вежливо. Ледяной взгляд Эльзы упал на него. По спине тут же побежали мурашки. — Но вины принцессы, она же принцесса, да? принцессы Анны тут нет! Мы не знали, кто она, поэтому позволили сыграть, пожалуйста, смилуйтесь! Рапунцель огорчится, если вы нас заморозите. Последний довод был решающим — если Эльза не захочет принимать его всерьёз или не поверит, то Мигель за свой длинный язык поплатится всем остальным телом. К счастью, взгляд Эльзы немного, всего на пару градусов, потеплел. Она недоверчиво спросила: — Вы знаете принцессу Рапунцель из Короны? — Приплыли на её корабле, — радостно подтвердил Мигель. — Она передавала вам привет и жаркие объятия. — Вот как, — если бы Мигеля спросили, что он увидел, он не сумел бы подобрать верных слов. На месте недавно дышавшей пронизывающим холодом королевы всего на мгновение появилась самая обычная девушка с очень грустными глазами. За мгновение она оттаяла, согрелась и, подмигнув Мигелю, вновь собралась в образ неприступной Эльзы с ледяной магией вместо щита и оружия. Воображение шалило, не иначе. — Вы больше не злитесь? — подал голос Тулио. Он не любил быть на вторых ролях и Мигель охотно уступил ему место, продолжая смотреть на королеву Эльзу с плохо скрываемым восхищением. Она была смертельно опасна как колдунья и глубоко несчастна как человек. В отличие от Рапунцель, внутри которой горел крохотный и сильный огонёк, внутри Эльзы скрывалась вечная зима. — Нет… пожалуй, что нет. Анна тоже отмерла и подняла с одеяла свой браслет. Надетый на руку, он заиграл десятком граней. Целое состояние, от одного вида которого у Тулио загорались глаза. На месте друга Мигель не стал был забирать такую вещь, сколько бы она ни стоила. — В порт действительно пришёл корабль из Короны. Я отправлю за капитаном, чтобы он подтвердил ваши слова. А пока следуйте за мной. И они пошли, ведь спорить с королевой было себе дороже. Тулио знаками показывал, какой Мигель идиот, раз заступился за Анну, Мигель также знаками отвечал, что сделал всё правильно и лучше бы ему заткнуться и не отсвечивать. Анна же, из-за которой и разгорелся спор, удивительно быстро согрелась и захотела общаться. — Вы путешественники? Принцы? — спросила она с искренним любопытством. Как и Рапунцель, она наверняка ни разу за всю жизнь не покидала родного острова. — Не совсем, — врать не хотелось, — мы точно не принцы. Просто скитаемся по разным странам в поисках веселья… —…и денег, — Добавил тихо Тулио. К счастью, ни Анна, ни Эльза его не услышали. Молчавшая всё это время Чел вдруг ожила и, взяв Анну под локоть, принялась расспрашивать про платья, украшения, про богов и обычаи, в общем, про всё, что могло интересовать юную девушку с переизбытком энергии. — Мы верим в каменных троллей! Чел сбилась с шага, услышав это. — В кого? — О, это такие славные каменные человечки, которые умеют петь и танцевать, — восторженно пояснила Анна. Мигель напомнил себе: Цекель-кан, оживший ягуар, золотые волосы Рапунцель и магия Эльзы. Почему бы не существовать где-нибудь в густых лесах Эренделла и безобидным маленьким троллям? — Ещё они очень добрые и вырастили Кристоффа. Поток слов от Анны всё не прекращался, и когда она начала рассказывать про чудесного умного оленя Свена и говорящего снеговика, чем бы ни был этот самый снеговик, Мигель не выдержал и рассмеялся. — Что смешного?! — надулась Анна. — Ты очень милая… то есть, вы, ваше высочество, — сдержать улыбку было чертовски трудно. Весёлая и озорная Анна разительно отличалась от немного высокомерной Эльзы, но то лишь внешне. Мигель чувствовал, что последней тоже очень хотелось чем-то поделиться или просто поддержать разговор, но проклятые правила этикета!.. Всё-таки она королева. — Эльза, он назвал меня милой! — обрадовалась Анна, на что Эльза в ответ кивнула не без удовольствия. Любой сестре понравится, когда хвалят её младшую, за которую она в ответе. — О, Свен, ты здесь! А где Кристофф? Во дворце собралась небольшая толпа народа. Они все ждали аудиенции у королевы, и Эльза направилась вместе с ними в тронный зал. Навстречу же Анне и Мигелю вышел крепко сбитый парень, неуловимо похожий на тех самых мужчин с огромными санями для перевозки льда. Он с аппетитом грыз сырую морковку и на первый взгляд не выглядел грозным. Такие парни обычно не очень умны, конечно, зато добры и преданны. По тому, как Анна смотрела на Кристоффа, а Кристофф — на Анну, Мигель понял, что теперь уже они с Тулио и Чел стали «третьими лишними». — Кхм, очень приятно познакомится, — Тулио первым протянул руку и не ойкнул от боли лишь потому, что был к ней морально готов. Даже в плотных рукавицах размер ладоней Кристоффа внушал уважение. — Вообще-то мы не планировали надолго задерживаться у вас, хотели всего лишь попросить на время лодку и… — Уже уплываете? — расстроилась Анна. — Как жалко! Мигеля укололо иглой узнавания. Когда-то они с Тулио говорили почти такие же слова вождю. — Ну, на пару дней же можно остаться, да? — пихнул он друга в бок. Тулио выпучил глаза, словно спрашивая, ты что, ошалел, но вслух при принцессе не посмел ругаться более крепкими словами. Неожиданно Чел поддержала идею Мигеля. — Мне тоже хочется побыть тут немного. Всё такое необычное! И снег, снеговики… Кстати, что такое снеговик? Анна раскраснелась от удовольствия. Ей явно нравилось общаться людьми. Мигель не знал, с чем это связано, но надеялся, что в процессе ни Тулио, ни Чел не украдут у Анны ничего ценного. Второй раз Эльза могла их и не простить. Следующий час стал самым необычным в жизни Мигеля. Он играл в снежки прямо в гостиной, познакомился со снеговиком Олафом (над ним летала тучка, которая постоянно сыпала на своего подопечного снежинки и обдувала его холодным воздухом), попробовал мороженое и на спор прокатился с ледяной горки, что возвышалась прямо в центре огромного зала. Здесь, если верить Анне, сёстры до сих пор играли по ночам, чтобы никто не мог застать королеву за «неподобающим занятием». Время в компании Анны и Олафа пролетело незаметно. Кристофф вместе с ними не бесился, но молчаливо сочувствовал и болтал о чём-то со своим оленем. Тулио пытался несколько раз найти с ним (с Кристоффом, а не оленем) общий язык, однако натолкнулся на непроницаемый барьер. Простой ледоруб был очень далёк от мечтаний о собственном острове и горе золота. Он и золота-то никогда в глаза не видел! В этом плане ближе всего к Тулио был Юджин, но там между ними кошачьей походкой прошла Чел, помешав создать самый убийственный дуэт для чужих кошельков. Появление Эльзы в и без того холодном дворце ощущалось как пригоршня снега, которая упала на голову с еловой лапы. Холодно и неприятно, но не смертельно. Мигель ощущал себя рядом с Эльзой нашкодившим мальчишкой, но, к счастью, недолго: она улыбнулась, слегка приподняв уголки губ вверх, и вежливо попросила их задержаться в гостях на пару дней. Отказываться вроде как было не с руки, раз уж Чел захотелось узнать зимний Эренделл поближе, глупо отговаривать или вовсе не считаться с её желанием. Мигель сам с радостью прогулялся бы по городу в одиночестве, любуясь непривычной архитектурой домов, деревьями и погодой. — Спасибо за гостеприимство, — пробормотал он перед тем, как уйти спать в гостевую комнату. Была она раза в три больше чем все спальни, где Мигелю когда-либо доводилось ночевать. Огромная кровать с балдахином (зачем?), шкаф для одежды, даже коврик на полу! Неслыханная роскошь для путешественника, который привык, что дырявый тонкий матрас, отделяющий его тело от сырого пола, это уже гарантия того, что ночь пройдёт не совсем паршиво. Спать на мягких перинах под одеялом и, о ужас, на самой настоящей подушке, Мигель совершенно не привык. Поворочавшись с полчаса, он бессильно хлопнул ладонями по хрустящему свежему одеялу (будто покрытому корочкой льда) и спустился вниз, решив, что холод замка обязательно загонит обратно и усыпит получше, чем счёт овец. После двух тысяч Мигель потерял надежду. Знакомые женские голоса звучали приглушённо: они не шептали, просто говорили тихо, только вот не учли эхо, которое разносило звуки по нескольким смежным комнатам с лёгкостью городских сплетниц. Мигель от неожиданности не догадался, что лучше было бы сразу выдать себя, избежав тем самым неловкости, или вернуться в комнату, чтобы не подслушивать. Интерес оказался сильнее, и он прижался ухом к стене, ожидая возобновления прерванного чем-то разговора. Первой молчание нарушила Эльза: — В детстве мы с сестрой были очень дружны, — сказала она с невыносимой болью, которая ощущалась физически. Наверное от этого в замке было настолько холодно. — Но из-за моей ошибки она пострадала и родители попросили меня больше никогда не колдовать. Не создавать говорящих снеговиков и сугробы, снежинки и снежки. Они считали, что если я не буду ничего этого делать, то магия постепенно уйдёт. Но она не исчезала, становясь всё сильнее. Ко дню своей коронации я почти не могла её контролировать. Поразительно: неприступная королева Эльза изливала душу перед Чел! Перед вертихвосткой Чел, которая пыталась украсть золото из храма, которая недоговаривала и сводила с ума, которая влюбила в себя Тулио и влюбилась сама. Та самая Чел стала вдруг совсем другой, будто бы чужим человеком. Мигель неприятно удивился, когда понял, что не знает её — настоящую. А ведь они с Тулио могли бы спросить, поинтересоваться, в конце концов. У Чел наверняка тоже когда-то были родные, или она была сиротой, и выживала же как-то при целом и невредимом Цекель-кане, помешанном на жертвоприношениях. Сколько раз ей удалось избежать страшной участи? Мигель не хотел бы знать. — Ты не виновата в том, что случилось, — мягко успокаивала Эльзу Чел. Выражений их лиц и поз видно не было, но воображение само дорисовало, как закутанная в тёплые вещи Чел бережно и осторожно касалась руки Эльзы, одетой лишь в тонкое синее платье. Ей было совсем не холодно, снежной королеве Эренделла. — Твоя сила невероятна и немного, конечно, пугает, но знаешь, я бы на месте твоих родителей не стала запирать собственных детей. И навязывать им, что делать, а что нет. — Но так было нужно для страны… — А что было нужно в первую очередь тебе, Эльза? — перебила Чел с неожиданной яростью. Она редко повышала голос и говорила серьёзно. — Любящие родители и сестра! Не одиночество, не маска, которую потом почти невозможно отодрать! Думаешь, я не понимаю? Эльза недоверчиво подвинулась ближе, замерла, боясь дышать. Вся она была — скованная, ледяная, не-живая. — Откуда тебе знать, что я чувствую, чужеземка. Ты никогда не была на моём месте. — Ой, правда? — усмехнулась Чел мрачно. Такой усмешки Мигель на её лице не видел никогда и надеялся, что не увидит и впредь. Это всего лишь воображение. Он не умел видеть сквозь стены. — Видишь ли, я родилась в семье жрецов, что по твоим меркам совпадает с каким-нибудь лордом. В двенадцать меня должны были принести в жертву, чтобы избавить страну от неурожая, но я подвернула ногу и была спасена. В четырнадцать меня хотели отдать за тогдашнего вождя, но передумали и чуть не положили под главного жреца. Чего краснеешь? Взрослая уже, должна понимать, как такие дела делаются. И так год за годом: то смерть, то унижение, я даже слова вставить поперёк не могла! «Как будет угодно богам», «боги скоро явятся», «мы должны отдать всё, что у нас есть, лишь бы боги не гневались». Представляешь, как я обрадовалась, когда вместо богов к нам пришли Мигель и Тулио? Мигель затаил дыхание. Эльза, кажется, тоже. Мир Чел был для неё таким же невероятным, как для той — говорящие снеговики и замки из чистого льда. — Они обычные люди, — сказала она неуверенно. Сомнение в её голосе почему-то зацепило. — Боги не бывают… такими. — Именно, — согласилась Чел. — Поэтому я решила, что это мой шанс изменить будущее. Не сидеть сложа руки и жалеть себя, а действовать. В твоём случае — общаться с Анной чаще, больше гулять, читать, ну не знаю, выходить в народ, как это обычно делают королевы. Возьми пример хотя бы с того же Мигеля. Когда он притворялся «богом», то изо всех сил тянулся к людям. Те обожали его, а он, мне кажется, был по-настоящему счастлив. — Только и всего? — А человеку мало нужно, так уж мы устроены. Поверь, если ты будешь хоть немного доверять сестре и проводить с ней больше времени, страхи уйдут. Пока ты одна, они питаются мрачными мыслями. Чел коснулась лба Эльзы пальцем прямо в центре лба. — Улыбнись! У тебя чудесная улыбка. Что бы ни случилось в прошлом, оно осталось позади. Как может быть опасной магия, которая создала такого смешного дуралея Олафа? Эльза впервые не вздрогнула от чужого прикосновения и не отшатнулась. Палец Чел показался ей обжигающим. — Да… возможно, ты права. Не думала, что меня сможет понять женщина из совсем другой страны. Чел пожала плечами и тоже улыбнулась. На щеке у неё появилась милая ямочка, которая очень нравилась Тулио. Мигель с трудом мог сказать, откуда знает это. — Все одинокие маленькие девочки похожи друг на друга. И совершенно неважно, где они при этом живут: во дворце или в храме, где молятся жестоким богам. — Я рада, что боги привели вас ко мне, — с чувством призналась Эльза. Она не впала в религиозный раж и не уверовала за минуту, но прониклась словами Чел. — Даже если они жестоки, у них тоже бывают дни, когда хочется совершать добрые дела. Чел кивнула и вдруг предложила знакомым лукавым тоном: — А хочешь я расскажу, чем ещё могут заниматься боги? Хорошего понемногу: Мигель осторожно вышел из своего укрытия и, стараясь не шуметь, вернулся в комнату. Чувство, будто он подслушал то, что его не касалось, не желало отпускать и бередило совесть. Зато стало ясно, почему Эльза так холодна, а Анна — наивна. Про младшую сестру говорливый капитан вообще не упомянул, хотя Мигель не сомневался, что она сыграла в той грустной истории не последнюю роль. Утром, проснувшись до того, как чопорный слуга постучал в дверь и объявил, что завтрак подан, Мигель почти бегом спустился в холл и выглянул на улицу сквозь огромные ростовые окна. Шёл не просто снег, а самый настоящий снегопад! Хлопья медленно опускались на землю и соединялись со своими товарищами, превращая тонкую посыпку на кое-как расчищенных дорогах в новые сугробы. — Красиво, неправда ли? Эльза приблизилась бесшумно и вопрос её заставил Мигеля подпрыгнуть. Он неловко почесал в затылке, испытывая стыд за подслушанный ночью разговор. Не просить же теперь за это прощения. — Д-да… Очень. Никогда не видел ничего подобного. У вас удивительная страна! Эльза польщённо улыбнулась. Похоже, она умела отличать фальшивые комплименты от искренних. — Я бы хотел погулять по городу. После вчерашнего вы позволите? — Отчего же нет? Если вы не будете воровать и обманывать, как ваш друг, то имеете столько же прав, как и любой житель Эренделла. Люди говорили, к слову, что вы умеете играть на гитаре. Это так? Мигель кивнул, скрывать ему было ничего. — Хотите послушать? — Вечером, — в голосе Эльзы послышалась печаль. В семь утра она уже была на ногах, несмотря на то, что наверняка разговаривала с Чел всю ночь. — У меня много дел, которые невозможно перенести на завтра и далёкое «потом». Желаю вам удачной прогулки. Она церемонно кивнула, дождалась неловкого поклона, больше похожего на судорогу во время приступа ревматизма, и ушла, почти уплыла бело-синим тонким видением. Тонким и острым, как сосульки, что свисали с козырьков крыш. Тулио и Чел ещё спали, поэтому Мигель выполз под снегопад один. Морозно и свежо, так, как никогда не бывало в самом ледяном ручье. Несмотря на непогоду, жизнь в городе не застыла, подобно узорам на окнах домов. Женщины прогуливались, мужчины работали, дети без матерей визжали и прыгали в снегу, строили ледяные укрепления и целые форты, чтобы отбивать атаки неприятелей. Многие уже потеряли шапки и варежки, бросали скомканный в шарики снег голыми руками. Смотря на их красные носы и сияющие чистым восторгом лица, Мигель тоже радовался: недружелюбная на вид стихия могла дарить счастье и поднимать настроение. Не это ли доказательство, что магия, способная создавать подобное, не может служить злу? — Ай! — одна из храбрых воительниц неудачно скатилась с горки и ушибла руку. Непонятно, куда смотрела в этот момент её мать, дожидаться эту неразумную женщину Мигель не стал. — Не плачь, — мягко улыбнулся он девочке, в глазах которой появлялись и застывали крошечными алмазами слезинки. — Разрешишь помочь? Меня зовут Мигель и я знаю волшебное заклинание, от которого тебе станет легче. — Правда?! Он не то чтобы врал… Ложь во спасение — не совсем то, за что потом бывает мучительно стыдно. Тем более Рапунцель на прощание спела ему слова, которыми раньше заставляла свои волосы гореть ярче солнца и исцелять любые раны. — Правда-правда. Я спою тебе на ухо, только ты никому больше о песне рассказывай. Она будет нашим маленьким секретом. Мигель просто хотел отвлечь девочку, пока аккуратно щупал её руку, проверяя, нет ли перелома. Слава богу, нет: только небольшой синяк, немного поболит и перестанет. Но раз уж дал обещание, то выполняй. Обманывать детей вообще плохо. — Солнца яркий луч, путь найди во мгле… Девочка послушно зажмурилась, а Мигель гладил её руку и представлял, как могла бы работать магия волшебного цветка. Золотые искорки перетекали из длинных волос и делились жизнью и силой с любым, кто оказывался рядом. Рапунцель призналась, что целых восемнадцать лет женщина, называвшая себя её матерью, пила по капле силу волос, сохраняя тем самым красоту и молодость. Мигель не хотел бы себе такую силу и думал лишь, как же здорово было, умей он лечить не всех, но хотя бы самых близких — так, чтобы никогда больше не волноваться за них во время безумных приключений. — Ой, дядя Мигель, а у вас руки светятся, — ахнула девочка, и лишь тогда Мигель вынырнул из мыслей и понял: да, светятся. Совсем слабо, как тонкая лучина чёрной ночью, но мягкое золотистое свечение всё равно перетекало на руку девочки и почти убрало с неё синяк. — Спасибо вам большое! Вы как наша королева Эльза, только тёплый! Мигель нашёл в себе силы кивнуть, улыбнуться и потрепать девочку по волосам. Она убежала играть дальше, а он с трудом заставил руки не трястись в припадке. Нервно засунув их в карманы куртки, Мигель позорно сбежал. Повезло, что другие дети и их родители были слишком заняты игрой и разговорами, чтобы внимательно смотреть, что там незнакомый мужчина пел на ухо девочке. Вот как оно так получилось? Он же не мог?! Или всё-таки… Нет, ерунда. Наверное, дело в заклинании-песне. Рапунцель поделилась с ним настоящей тайной, о которой мало кто знал, да и магия всегда была штукой непонятной и сложной. Кто знает, как она работала на самом деле. — Мне показалось, — мотнул головой Мигель, устало потёр переносицу. Голова немного кружилась и руки до сих пор тряслись, как у древнего старика. Он нервно рассмеялся, вспоминая их с Тулио маскарад. Ведь тогда они притворялись богами и не думали, как будут выкручиваться, если к ним придут люди в надежде на исцеление или возвращение из мёртвых. Вулкан не извергается дважды, они же не были даже сносными лекарями, чтобы помочь, а не сделать ещё хуже. Вот там их обман и раскрылся, Цекель-кан был бы счастлив. Прогулочное настроение почти рухнуло в шибальбу, но в последний момент Мигель заметил лавку, из которой шёл такой аппетитный запах, что пройти мимо было невозможно. Запоздало он сообразил, что пропустил завтрак, а значит, ходить ему голодным до обеда (чопорный дворецкий сразу предупредил, что на кухню гостей пустит только через свой труп). Нет уж, путешественник может быть голодным только если у него отвалились руки и отсох язык! — Привет! — солнечно улыбнулся Мигель суровому мужчине за прилавком. — У меня нет денег, но я мог бы чем-нибудь вам помочь, потому что ужасно хочу есть! — Ну так бери пирог и ешь, — хмыкнул мужчина в густые усы и протянул Мигелю горячий пирог с какой-то странной белой штукой. Штука комкалась и на вкус была немного кисловатой, но попадались и сладкие ягодки, которые исправляли ситуацию. В сочетании с хрустящей корочкой и влагой, которая натекла из белых комочков, можно было от наслаждения проглотить не один кусок, а целую сотню. — Нравится? — Потрясающе! А что это? — Творог с изюмом, — чем бы ни был странный творог, его Мигель никогда не пробовал. Возможно потому что такие продукты в море быстро портились, а нести в рубахе что-то, кроме яблок, было трудновато. — Хочешь ещё? Тогда разгреби вместе со мной снег, вон сколько нападало. — С радостью! И Мигель чистил, сдирая тонкую коварную корку льда с мостовой, делал огромные кучи снега, в которые тут же прыгали бесстрашные дети. И выбросил мусор, и приладил новую ножку к скамье, и даже постоял за прилавком, заманивая покупателей сквозь всё ещё падающие хлопья обещаниями неземного блаженства. — А этот — с ленивой вишней, — в награду он получил кусок ещё более ароматного лакомства: в лодочке из свежего теста лежали тёмно-красные ягоды, перемешанные со всё тем же творогом. Кисло-сладко и обалденно вкусно. — Запей глинтвейном, прогреешь кости и не заболеешь. Видно, что не из наших краёв. — Гнил… чем? — Глинтвейн. Подогретое вино со специями, на пустой желудок сносит на раз-два, но как добавка к сытным пирогам отлично согревает и даже лечит простуду. Улыбка Мигеля немного потускнела. Он вспомнил случай с девочкой и взглянул на свою руку, испачканную вишнёвым соком. Получится ли повторить? Или ему тогда показалось и на самом деле золотое свечение было… ну, как там, зрительной галлюцинацией, вот! Придумал себе волшебство и сам в него поверил, молодец какой Мигель, самостоятельный парень. Тулио посмеялся бы над ним, тут и голову на плаху класть не нужно. — О чём задумался? — Да так… А вы не боитесь магии? В смысле, ваша королева ведь может то, чего не может больше никто. Мужчина задумчиво покрутил усы. — Ну и вопросы ты задаёшь, конечно… На то она и королева, чтобы мочь. По мне так будь она хоть ведьмой с болот, если при ней мы не знаем бед и всегда уверены в завтрашнем дне, то пускай. — А как же та беда два года назад? — удивился Мигель. — Когда весь город был заморожен? — Разнюхал уже? Да, было дело. Холода ударили в середине лета, вот мы и не готовы оказались. А зимой королева всегда что-то интересное для детей придумывает, летом — помогает пережить жару, старается она, в общем. Молодая ещё, даже если чего-то не получается, всегда есть шанс исправить. Мигель подумал и согласился. Мужчина рассуждал просто и здраво, как любой горожанин, занятый своим делом и не думающий про всякие глобальные проблемы. — Значит, зря она столько лет пряталась в замке… Мужчина вытер стойку чистой тряпкой, стряхнул крошки с неё в снег. — Выходит, зря. Мы ж любили её родителей, хорошие были король с королевой. Помогли бы, чем смогли. Вот тебя, незнакомца, накормил, а юная принцесса чем хуже? Что колдует, так это с любым случиться могло. Облегчение накатило вместе с глотком глинтвейна. Вино правда не пьянило, а лишь согревало, и Мигель вдруг почувствовал, что совсем не переживает из-за странного свечения. Действительно. С кем не бывает! — Спасибо огромное! — крикнул он на прощание и побежал дальше, готовый с новыми силами знакомиться с Эренделлом, влюбляться в него и не желать отпускать. В города, особенно чужие, влюбляешься обычно с первого взгляда. Ничего удивительного не было в том, что вернулся в замок Мигель уже когда на улицах зажглись фонари и повылазила стража. По привычке избегая освещённых мест, он добрался до ворот и начал вытряхивать из себя снег: сперва из волос, потом куртки и сапог, которые промокли и не подарили своему хозяину простуду только благодаря вину, согревшему на весь день. Тем неприятней было услышать: — Не брал я ничего! И ответное: — Да неужели? И узнать в этих голосах Тулио и Эльзу, причём невероятно злую Эльзу, способную в пылу эмоций сотворить нечто ужасное. — Эй, что стряслось? — Мигель успел встать между ними, но по напряжённым позам понял, что безнадёжно опоздал. — Перестаньте и объясните спокойно! — Ваш друг украл браслет Анны, — выплюнула Эльза, окинув Мигеля уже знакомым ледяным взглядом. Она старалась вести себя хладнокровно и благородно, но эмоции прорывались сквозь ледяной барьер. Эльза стояла прямая, будто проглотила весло, и полная такой невероятной мощи, что у Мигеля загорелись щёки от трещавшего в воздухе мороза. Дыхание вырывалось густыми облаками. — И хотя он отрицает, я уверена, что никто, кроме него, не мог этого сделать. — Она могла просто потерять свою побрякушку! — Возмутился Тулио совершенно искренне. — Это не «побрякушка», — отчеканила Эльза. — А последняя вещь, которая осталась от нашей матери. Проявите уважение, если вообще знаете, что значит это слово. Мигель повернулся к Тулио, заглянул ему в глаза. — Ты правда не брал браслет? — Ну что ты хочешь, чтобы я сделал?! — всплеснул Тулио руками и ответил Мигелю таким же выразительным прямым взглядом. — Нет, не брал. Он мне понравился, врать не буду, но семейные ценности — это святое. — Он не брал, — теперь Мигель повернулся к Эльзе, а та, словно ждала этого, криво улыбнулась. — Вы оба не вызывали у меня доверия. Сегодня приходил капитан корабля из Короны и рассказал, чем именно вы занимались в королевстве моей кузины. Да уж, прекрасные у Рапунцель друзья! Мигель мог поклясться, что Эльза хотела уколоть побольнее и их, и выбор Рапунцель, и даже Юджина, который ну никак не вписывался в образ идеального принца. — Мы не желали вам зла, — попытался хоть немного успокоить её Мигель, даже шагнул вперёд с раскрытыми навстречу ладонями, но Эльза отшатнулась от него, а из её ладони брызнули синие огоньки. Они попали на пол и заморозили его, превратив в каток. — Кажется, нам пора бежать, партнёр, — пробормотал Тулио и потянул Мигеля за рукав. — Не думаю, что нам тут рады. С горечью Мигель опять вспомнил ночной разговор. Как от одного недоразумения отношение к людям может так резко измениться? Без доказательств вины, без беседы с глазу на глаз, просто по щелчку у королевы будто закоченело сердце. — Подожди, давай разберёмся, ведь если не ты взял браслет, то… — Уходите, — потребовала Эльза. — Уходите! — Без Чел я никуда не уйду! Уж не знаю, что там тебе взбрело в голову, но не считай себя тут самой главной! Тулио тоже вспылил, и Мигель мог его понять. Жаль, что не успел остановить, прежде чем тот приблизился к Эльзе… вот этого делать точно не стоило. Эльза махнула в его сторону рукой так, как сделала бы на её месте любая испуганная девушка. Сгусток льда полетел Тулио прямо в голову. Он не смог бы уклониться, но тут на него прыгнула Чел и закрыла собой. Откуда она появилась, Мигель не увидел, да это было и не важно. Лёд попал Чел в затылок и впитался в голову, не нанеся на первый взгляд никакого вреда. — О нет! — Эльза вскринула и в ужасе прижала руки к груди. — Нет, прости, я не хотела! Из коридора выбежала Анна и застыла. Переводя взгляд с сестры на медленно осевшую на пол Чел, она не понимала, что происходит, а когда поняла — тоже побледнела, как первый снег. — Кристофф! — крикнула она. — Кристофф, нам нужна твоя помощь! Мигель рухнула на колени рядом с Тулио и Чел. Она казалась спящей, но лицо её было белым, ресницы и губы покрылись инеем. Осторожно коснувшись плеча Чел, Мигель почувствовал дрожь: несмотря на тёплую кофту, она тряслась от пробирающего до костей озноба. — Что такое?! — Кристофф вместе со Свеном вбежали с улицы. Судя по их реакции, такое уже случалось раньше, но Мигель был слишком напуган, чтобы вытряхивать правду прямо сейчас. — Ох чёрт… Быстрее, неси её в сани. Чем раньше привезём, тем лучше. — Куда ты собрался её везти?! — прорычал Тулио, отобрать у которого Чел можно было только отрезав ему руки. — К тем, кто поможет, — коротко ответил Кристофф и взглянул на Анну в поисках поддержки. — Не волнуйся, это не смертельно. И хорошо, что не в сердце. Эльза и Анна поспешили за ними. Они молчали, когда Тулио бережно укладывал Чел в сани, молчали, когда Кристофф запрягал Свена, и ожили лишь после того как Мигель сел между ними и задал прямой вопрос: — Два года назад ты поранила кого-то своей магией? — Меня, — выдохнула Анна. Она нервно теребила косу, в которой выделялся единственный седой локон. — Дважды. В детстве и потом… Но Эльза не со зла! Эльза хорошая и не хотела… — Но сделала, — безэмоционально перебила её Эльза. Она словно съёжилась и старалась занимать как можно меньше места. — Навредила близким людям. Твой друг разозлил меня, но я не должна была… Магия снова вышла из-под контроля! Мигель подумал, как было бы здорово, будь Чел здорова. Она бы обязательно нашла верные слова, чтобы поддержать Эльзу и вернуть ей уверенность в себе. Но Чел замерзала изнутри, а рядом с юной королевой сидел только он. — Чел сильная, она справится, — сказал Мигель тихо. Протянул Эльзе раскрытую ладонь. Она вздрогнула и посмотрела на него взглядом загнанного в угол зверя. — Не бойся. Просто прикоснись и пойми, что твоя магия — часть тебя. Она может пугать, но не настолько ужасна, чтобы ты сама боялась её. Медленно, преодолевая свои страхи и сопротивление хлеставшего их по лицу ветра, Эльза вложила ладонь в руку Мигеля. Ничего не произошло. Пара искорок уколола кожу, создав на ней морозный узор, но и только. Они быстро растаяли. — Видишь? — Мигель лизнул капли воды и ободряюще улыбнулся. — Всё в порядке. Но перед Тулио извинись потом, пожалуйста. Он очень любит Чел. — Да… — низко опустила голову Эльза. Мигель мог поклясться, что на её щеках проступил бледный румянец. — Я знаю. Мне очень стыдно. Она не стала даже отчитывать его за «ты» по отношению к особе королевской крови, и это было хорошо. Лучше, чем всё, на что Мигель мог рассчитывать. Всего за четверть часа они заехали в чащу леса. Там, среди глубоких сугробов и уханья сов, скрывалась небольшая полянка, на которой снега почти не было. От земли веяло теплом, и Мигель сбросил куртку, чтобы не промокнуть в ней насквозь. Самые разные камни — большие и маленькие, круглые, кривые, мшистые старые и совсем молодые, на которых зелень только начала пробиваться сквозь крошечные трещинки — подкатились к ногам незваных гостей. — Добро пожаловать, королева, — из самого старого и мохнатого камня сложился смешной нелепый человек. Он подошёл к уложенной на землю Чел и озабоченно цокнул языком. — Вы так неосторожны… Надеюсь, с возрастом это пройдёт. А ты не трясись, всё хорошо будет с твоей женщиной, — ткнул он толстым пальцем в Тулио. — Её берегут и любят боги, осколок ничем ей не навредил. Ну помёрзнет пару месяцев, пройдёт до свадьбы. Каменный тролль склонился над Чел и начал выводить над её головой руками странные пасы. Из грубых ладоней к вискам заструилась прозрачная, похожая на туман магия. Мигель во все глаза смотрел, как лицу Чел возвращаются краски, на губах вместо инея застывают капли влаги, а дрожь уходит в землю, смешиваясь там с едва различимым дыханием всё ещё спавших троллей. Эта магия была иной, чем у Эльзы. Ненавязчивой и мягкой, полной уважения к силам природы, из которых она и появлялась. Смотрел бы вечно, но Чел уже пришла в себя и Тулио кинулся её обнимать, и Мигелю пришлось тоже. Он был счастлив, что с ней ничего не случилось, но как же хотелось расспросить троллей про их чудеса! Это же, чёрт возьми, настоящие живые каменные тролли! — Благодарю вас, Пабби, — церемонно поклонилась старому троллю Эльза. — Не знаю, чем могу загладить свою вину… — Ой, да ладно тебе, ваше величество, — хмыкнул Кристофф, которого тролли встретили как родного и тут же сгрудились вокруг него и Анны, восторженно пища. — Что ж ты как не родная? Мы все одна семья, а родственники помогают другу другу просто так. — Но… — Глупенькая, не плачь, тебе радоваться надо, — проворчала Бульда, протянула Эльзе платок из лопуха и грузно потопала к Мигелю. — И ты сюда иди, вижу ведь, что интересно. — Очень, — улыбнулся Мигель, не в силах поверить, что на самом деле оказался в таком удивительном месте. — А как… — Долина Живых Камней, — ответил Кристофф, словно прочитал мысли. — Собственно, все тролли — и есть живые камни. Их можно потрогать! Дети отхлынули от его ног и побежали к Мигелю, протягивая к нему свои пока крошечные ручки. Это было до того непривычно и странно, что Мигель не заметил внимательного взгляда, которым его окинул старый тролль. — Прекрасные у вас друзья, королева, — повторил он точь-в-точь слова самой Эльзы. — Правда хорошие. Друг за друга горой. Не нужно таких друзей обижать. — И что мне сделать, чтобы загладить вину? — здесь Эльза вела себя совсем не так, как во дворце. Облик немного растерянной девушки шёл ей намного больше, чем неприступной суровой королевы. — Например, дать нам лодку или корабль, — предложил Мигель. На его плечах сидело сразу четверо маленьких троллей, и все они были до безобразия счастливы. — Мы поплывём дальше и вряд ли вернёмся сюда… — Не зарекайся, мальчик, — хмыкнул Пабби. — Твоя дорога только начинается. И поплывёшь ты совсем не туда, куда захочет твой друг и его женщина. Мигель удивлённо моргнул. — Вы о чём? — Сам узнаешь, когда придёт время, — отмахнулся Пабби, оставив Мигеля мучиться любопытством. — Эх, молодые, всё вам сразу на блюдечке подавай, а у меня кости старые… — Нет у тебя костей, ворчун! — расхохотался Кристофф, чем сменил тему, но Мигелю-то хотелось узнать больше! Он печально вздохнул, смирившись с тем, что волшебные существа не спешили раскрывать ему свои тайны за одну обаятельную улыбку. Пока Тулио благодарил старого тролля и ревниво оберегал Чел от более молодых, к Мигелю подошла Эльза. — Если вам правда нужен корабль, я дам вам его, — сказала она. — Куда вы хотите отправиться? — Не знаю, — пожал плечами Мигель. — Как можно дальше. — Завтра утром из порта уходит торговое судно в Сиракузы. Это почти на другом конце света, если посмотреть на карту. — Правда? Вместо ответа Эльза нарисовала прямо в воздухе морозную карту. Она сияла и переливалась, но на ней нетрудно было разобрать крошечные движущиеся точки и острова, и океаны, и даже пики замков, которые немного выступали над поверхностью карты и тянулись ввысь. — Вот здесь, — одна из точек вспыхнула особенно ярко. — Месяц пути с остановками, вы сможете сойти в любой момент. Это всё, что я могу. — Спасибо, — от души поблагодарил Мигель. — Ты хороший человек. И правитель. — Не стоит… — Просто помни об этом. Может, мы расстаёмся и не лучшими друзьями, как с Рапунцель, но я рад, что оказался здесь. Эльза улыбнулась немного печально и устало, но в глазах у неё была оттепель. — Если когда-нибудь дорога приведёт вас сюда снова, ворота моего замка будут открыты. — Того, что в столице или того, что изо льда? — уточнил Мигель со смешком, и с облегчением увидел, как родилась на губах Эльзы искренняя и тёплая улыбка.