Возвращение в Эльдорадо

Слишком реальные сны приходили к Мигелю всё чаще; после первого прошло всего несколько месяцев, Мигель успел прийти в себя, отвлечься на повседневные заботы и решить, что это всё последствия общения с Мауи, который, конечно, бог, но мог со своим крюком и намудрить. Но когда после очередного тяжёлого дня он коснулся головой подушки, а очнулся в незнакомом месте… это не могло быть случайностью. Дважды в одну реку не входят и на одну красотку не западают, как сказал бы Тулио. Больше видений с ним Мигель не получал, всегда находил что-то новое. Природу своих путешествий он не до конца понимал, поэтому надеялся встретить других богов и существ, на них похожих, чтобы пристать к ним с расспросами. Щенячий взгляд должен был сработать. На этот раз незнакомое место находилось где-то в лесу. Светила полная Луна, отражаясь в зеркальной глади небольшого озера в центре поляны. Сильно пахло хвоей и рыбой. И неудивительно — на берегу озера лежала перевёрнутая корзинка, из которой выглядывал рыбий хвост. Остальная рыба исчезла в желудке существа, что спало рядом. Со стороны оно выглядело как чёрная кошка-переросток с крыльями. Мигель уже привык, что люди его не замечали, поэтому совершенно не таился. Зря. Существо открыло глаза. — Э-э, — промычал Мигель. — Привет? Глаза были зелёными и умными. Слишком умными для сгустка тьмы. Мигель оглянулся в надежде, что хозяин существа — не мальчик, а уже подросток, болтавший о чём-то со светловолосой суровой девушкой, — обратит внимание на беспокойство своего питомца и отвлечёт его. Тогда был шанс сбежать. — Беззубик, тише, — вздохнул подросток и поманил существо к себе. Беззубик мотнул плоской головой и дохнул на Мигеля дымом из пасти. — Здесь больше никого нет, не волнуйся. Может, тебе приснился плохой сон? Беззубик тяжело вздохнул, словно человек, который не может объяснить непоседливому ребёнку, как опасно играть с огнём. На Мигеля он смотрел подозрительно и всем своим видом говорил «я тебе не доверяю». — Иди сюда, — подросток хлопнул рядом с собой по земле, и Беззубик, махнув хвостом так, что едва не снёс Мигелю голову, устроился под боком у хозяина. Задремавшую девушку он легонько отпихнул в сторону, чтобы показать, видимо, кто здесь главный. Мигель сел возле почти потухшего костра и подпёр подбородок кулаком. Наблюдать такие мирные картины ему нравилось больше, чем убегать от агрессивных кокосов или прятаться на улицах шумных жутких городов. Кем бы ни был Беззубик по своей природе, он оказался намного умнее большинства людей. В темноте его глаза слабо мерцали, чёрная шкура вздымалась и опускалась в районе живота, как кузнечные меха. — Ты защищаешь их, я понимаю, — сказал ему Мигель. Беззубик тихонько заворчал. — Прости, что потревожил тебя. У меня самого под присмотром целый народ, хотя я безответственный бог и не знаю даже, правильно ли поступаю. Беззубик вытянул лапы и положил на них морду. Он внимательно слушал, единственный, кто мог видеть человека в золотой накидке, которая в свете Луны казалась аккуратно сложенными крыльями. Мигель медленно протянул к Беззубику руку, просто так, по наитию, хотя и осознавал опасность. Зубов, вопреки прозвищу, у существа хватало. На ощупь он был шершавый и плотный, как старая кожа. Под ней билось огромное сердце и ворчал, нагреваясь, ещё не выплеснувшийся на врагов жар. Мигель ожидал, что его руку сожжёт до костей одним лишь дыханием, но Беззубик легко ткнулся носом в подставленную ладонь и отвернулся, говоря этим, что нежности на сегодня закончены. — Спасибо. Высоко в небе летали странные птицы. Мигель смотрел на них с земли и гадал, похожи ли они на Беззубика или других созданий, которых он видел в своих снах-реальностях. Спустившись ниже, птицы превратились в таких же крылато-хвостатых монстров, кто-то о двух головах, кто-то о трёх, некоторые дышали льдом, а другие напоминали летающую бочку с пивом. — Драконы мигрируют, — пояснил своей спутнице подросток. Он потыкал в щёку Беззубика пальцем и предложил: — Полетаем вместе с ними? Так вот что он такое! Дракон, о которых во времена Мигеля складывали легенды путешественники и моряки. Мир, где драконы и люди жили вместе, бесстрашно забирались на их спины и взмывали выше облаков, казался настоящим чудом. Мигелю захотелось проследовать за Беззубиком и его всадниками — но как? Представить какое-нибудь животное… птицу. Да, птицу. Сказать проще, чем сделать. Подросток вместе с девушкой уже устроились в седле на спине дракона, а Мигель всё ещё сжимал кулаки и подпрыгивал, надеясь вспомнить то правильное ощущение. Может, Моана была права и ему недоступен дар перевоплощения? Гуляешь по мирам — молодец, хватит с тебя, так мог бы сказать Аид, встреть его Мигель ещё хотя бы раз. — Беззубик, что такое? — всадники заволновались, когда их дракон вдруг припал на передние лапы и медленно раскрыл крылья. Мигель следил за ним, как приворожённый, и невольно начал повторять. Со стороны это выглядело глупо, но лучше уж так, чем остаться на земле в одиночестве. — Беззубик, да хватит, почему ты… Ай! Дракон взмыл в воздух без предупреждения, вырвав у своего всадника стон боли. Получить по заду седлом не слишком приятно, но Мигелю было не до проблем незнакомых подростков. Он не верил собственным глазам. Из плеч вместо рук выросли огромные крылья с золотыми перьями. Они волочились по земле и были ужасно тяжёлыми, но стоило разбежаться и сделать несколько взмахов, как тело наполнилось незнакомой лёгкостью. Руки-крылья понесли Мигеля в небо, к облакам, и позволили парить в потоках ветра рядом с драконами, которые беспокойно фыркали, однако не пытались поджарить странную птицу. — Ты хороший учитель, — искренне сказал Мигель Беззубику в уверенности, что уж этот-то дракон его прекрасно понимал. — Без твоей помощи я бы никогда не увидел такой красоты! Вид с высоты птичьего полёта — это не то же самое, что с крыши, пусть и самой высокой в Мадриде. Мигель мог лететь куда угодно, пикировать вниз и касаться ногами воды. Из моря выпрыгивали косяки рыб, которых драконы хватали прямо на лету. Беззубик дохнул огнём, пустив по воде пылающий «блинчик», и Мигель громко расхохотался в ответ на его выходку. Жаль, что Тулио всего этого не видел. Приземлившись на скользком валуне, Мигель вытянул перед собой руки. Они не растаяли в воздухе и не лишились перьев. Они были слишком… реальны, чтобы по-прежнему верить в то, что Мигель просто видит во сне другие миры, никак на них не влияя. При этом Мигель не боялся изменений, которые с ним происходили. Сначала было немного тревожно, но со временем и магия, и сны, и странные гости превратились в обыденность. Он начал встречать на улицах призраков прежних вождей: тонких и толстых, злых и добрых, и каждый из них давал советы и желал поговорить, только их никто из живых не слышал. Мигель стал для них спасением и отдушиной. Кроме детей и просителей по пятам теперь ходили и другие, отмахнуться от которых было намного сложнее. Мигель учился, Мигель страдал головной болью, Мигель желал удавить их всех подушками и хотел, чтобы Эльдорадо процветало, причём все эти желания невозможно было удовлетворить сразу, одним лишь щелчком пальца. Приходилось выбирать. Волны с грозным шипением бились о валун. Море было серым, холодным, вдали виднелись горбы льдин и целых айсбергов. Суровое, жестокое море, в котором ходили на причудливых длинных лодках племена таких же суровых людей. Мигель не знал их имён, но считал, что те, кто не побоялся подружиться с драконами, заслуживали уважения просто так. Море шипело, плевалось ледяными каплями, море шептало о чём-то злым, рокочущим голосом, только Мигель не мог разобрать слов. Он вспоминал встречи с призраками — всегда на границе вечера и ночи, всегда в таинственных сумерках. Старые вожди садились в круг и рассказывали о былых временах, о походах и сражениях, неурожае и роскошных свадебных обрядах. Многие интересовались делами живых, другие просили провести их к потомкам. Отец нынешнего вождя ворчал, что сын вырос слишком мягкотелым и что жрец поступал правильно, на что Мигель резко перебил его и впервые приказал держать своё мнение при себе. Больше призрак не приходил. — Там Иккинг, смотри! — над головой Мигеля пронеслись, как два метеора, всадники на драконах. И те, и другие были совсем ещё крохами, но дети уже умели держаться в седле и почти не сползать драконам на хвосты. Мигель проводил их добродушным взглядом и встал, пока крылья не впитали в себя влагу. — Что ж, и мне пора дальше. Переход между мирами не сопровождался громом и молниями. Он вообще никак не выдавал себя, кроме едва заметного скачка цвета. По сравнению с серо-стальным миром драконов, город, куда занесло Мигеля неудачным поворотом крыла, мог ослепить буйством и насыщенностью красок. Неизвестный художник не пожалел палитры, щедро раскрашивая дома, улицы и небеса. Повсюду летали странные конструкции, отдалённо напоминавшие воздушный шар Рапунцель. Мигали с прямоугольных плит живые картины, висели ярко-красные фонарики, надписи на которых Мигель не смог прочесть, сколько бы ни бился. Незнакомый язык и люди, такие разные, что и от них тоже рябило в глазах. Мигель с трудом увернулся от огромной конструкции, поднялся выше и неуклюже приземлился на паривший очень высоко шар. Он был мягким и достаточно прочным, чтобы выдержать когти. Сам факт того, что вместо ног у него вдруг выросли птичьи лапы, не вызвал у Мигеля ничего, кроме смешка. Ну и курица же он теперь! Даже воздух здесь был другим: насыщенным и острым, каким-то искусственным. Пахло жареной курицей в необычном соусе, маслом и ещё чем-то, названия чего Мигель знать не мог, хотя и желал разобраться. Возможно, бог опытнее и старше сумел бы объяснить, как выбирать миры и не оказываться в таких неловких ситуациях, но что уж теперь поделать. Со своего насеста Мигель видел двигавшиеся по венам-дорогам точки, изучал смешных, суетливых людей, прислушивался к грубой и не слишком приятной, но всё-таки музыке. Его привлёк огонь. Возле большого стеклянного здания, сверкающего ночью не менее ярко, чем днём, подростки в нелепой одежде развели костёр и кидали в него разноцветные шары. Результат — взрыв, изменение цвета пламени, превращение его в густое розовое нечто — они записывали в тонкие коробочки, куда постоянно пялились, будто держали в руках артефакты, способные изменить мир. — Отчасти это так, — прозвучал за спиной голос. Мигель увидел парня: он выглядел уставшим, но довольным. На щеке выделялся след от сажи. — Эти дети правда могут изменить мир. И меняют его каждый день. Ты разве не в курсе, какой сейчас год? Мигель почему-то смущённо переступил с лапы на лапу, попытался спрятать крылья, но ничего, конечно, не вышло. Среди всего этого нового, удивительного, невероятного он выглядел как дубинка рядом с недавно изобретённым порохом. — Не волнуйся, это нормально, — рассмеялся парень и протянул Мигелю руку. — Я и сам забывал собственное имя, не то что год… когда был жив. Тадаши. Мигель коснулся крылом руки и вздрогнул от жара, что хлынул сквозь перья прямо в кровь. — Мне жаль, — пробормотал он с горечью. — Я бы хотел спасти всех, но это невозможно. Тадаши серьёзно кивнул, однако печаль быстро стекла с его лица. Он заряжал позитивом, несмотря на то, что дети, проводившие эксперименты, проходили сквозь него. — Важно не то, сколько человек погибло, а сколько получилось спасти, — уверенно сказал Тадаши. Он облокотился на перила, скрестил руки на животе. Поза его выглядела расслабленной, и Мигель чувствовал: это не притворство, Тадаши на самом деле не чувствовал ни обиды, ни ненависти к тем, кто остался жить. — Я не жалею о том, что бросился в огонь. И кстати, видишь этого мальчишку в растянутом свитере? Мигель проследил за взглядом Тадаши. Мальчишка, на которого тот указывал, хвастался друзьям интересной реакцией пламени на очередной цветной шар, а с ним рядом стоял огромный белый… ну, наверное, человек. — Это Хиро, мой младший брат. Уверен, он станет таким крутым учёным, каких ещё не видел мир! И вместе с Беймаксом он спасёт столько людей, сколько сможет. Ты не должен делать такую сложную работу в одиночку. Кем бы ты ни был, человек-птица. Мигель взглянул на свои крылья и хмыкнул. — Меня зовут Мигель и я бог… но это неважно, верно? Тадаши поправил призрачную кепку. — Именно. В университете — месте, где собралось больше детей и подростков, чем Мигель видел за всю свою жизнь — он снова заметил кого-то очень похожего на Тулио. Догнать его оказалось ничуть не проще даже с крыльями. Летать было неудобно из-за множества железных грохочущих монстров и людей, непрерывным потоком текущих по улице. Едва не потеряв Тулио из вида, Мигель нагнал его в тупике между двумя зданиями. — Стой! Почему ты от меня бегаешь? Мы же расстались друзьями… Тулио повернулся к Мигелю лицом. Оно не было ни жуткой маской, ни мордой чудовища, ни ликом мертвеца. Просто лицо лучшего друга, который смотрел сквозь Мигеля и грустно улыбался. Словно знал что-то, но не мог сказать. Не хотел говорить. — Объясни, пожалуйста, я не понимаю! — взмолился Мигель, и тогда Тулио исчез. Пропал: без вспышек, запаха серы и жутких предсказаний. Голова раскалывалась, Мигель сполз по стене на землю и прижал руки-крылья и пылающим вискам. Не хватало Аида, который столкнул бы глупого божка в пропасть и прочитал лекцию, пока Мигель не рухнул бы обратно на свои мягкие подушки. Но Аид был, вероятно, слишком занят, поэтому надо было разбираться со всей этой чертовщиной самому. К счастью, вернуться в Эльдорадо Мигель теперь мог в любой момент, стоило лишь пожелать. Он опустился на площадь перед храмом, когда над городом начинало разворачиваться полотно ночи. Вспыхнули первые звёзды, но было ещё слишком светло, чтобы играющие с мячом дети не заметили птичьих лап и крыльев. Мигель застыл в нелепой позе, как цапля, или как вор, который только что вынес набор столового серебра и услышал за спиной рычание сторожевого пса. — Бу! — нашёлся он наконец, когда сообразил, что детей не прогнать вежливым «зайдите, пожалуйста, попозже». Они и теперь не испугались, но от резкого звука подскочили и, визжа от восторга, понеслись рассказывать родителям. Предчувствуя наплыв желающих прикоснуться к святым перьям, Мигель устало вздохнул и поднялся наверх, где и сел, вытянув гудящие ноги. — Не знаешь, что делать? — старики-вожди были тут как тут, их и звать не требовалось. Они сели рядом с Мигелем и с интересом принялись трогать призрачными пальцами крылья. Их прикосновения обдавали холодком, словно со всех сторон налетели снежинки. — Не знаю. — Бог не может «не знать», — капризно протянул один из первых вождей Эльдорадо того времени, когда это был не цветущий город, а крошечная деревенька в окружении гор и джунглей. — Ты или боишься добраться до правды, или ещё не готов к ней. В конце концов, кто, кроме тебя, способен на невозможное? — Может, вы сами? — парировал Мигель. На стариков он не злился, просто слишком устал. — Вместо того, чтобы брюзжать и сыпать советами, могли бы связаться со своими пра-пра… сколько-то там раз правнуками и помочь им. — Ну нет, мы своё отпомогали! — И умерли мы слишком рано, дай нам отдохнуть хоть теперь. — Ты ещё молодой и вообще бог, а мы обычные люди. — Выглядите глубокими стариками, — проворчал Мигель. — Целую жизнь прожили, а туда же: мало. — В наше время дожить до тридцати — подвиг, — назидательно сказал один из вождей. — Не будь к нам так строг! — добавил второй. Мигель взмахнул крыльями, как если бы спорил с Тулио, который сел на любимого коня (не Альтиво) и не желал останавливаться, даже когда было очевидно, что план обречён на провал. — Я устал, — буркнул, надеясь, что старики не будут преследовать его хотя бы в спальне. — Приходите завтра. — А ты бы всё-таки поискал выход, — донеслось в спину тихое, похожее на шелест ветра, а не на человеческую речь. — Возможно, ответ у тебя прямо под рукой. Под рукой? Под рукой у него одеяла и подушки, смятые до безобразия. А вместо рук — гладкие перья, которыми невозможно ничего взять, только неловко взмахивать ими и ронять хрупкие золотые статуэтки. Одну из таких он и расколотил. — Мы всё уберём, — на звон прибежали девушки, менявшие воду в купальне и каждое утро приносившие свежие фрукты. Откуда они брались, Мигель не понимал, какие-то волшебные девушки, бесшумные и вежливые. — Не напрягайтесь, бог. — Если я не буду сам наклоняться за осколками, то стану такого же размера, как вождь, — хмыкнул Мигель, наклонился и только после вспомнил, что вообще-то крылат и хвостат. Девушки, однако, не убежали в ужасе. — Как прикажете, господин, — они смотрели на крылья с интересом, но не решались попросить о большем. Убрав самые крупные осколки, они ушли, а остальное Мигель смёл крылом под коврик у входа. А когда лёг на подушки, то почувствовал, как что-то твёрдое упёрлось в бок. С трудом достав это что-то, он едва не хлопнул себя по лбу. Компас, подарок Марины, как он мог о нём забыть! И хотя на суше он был бесполезен, интуиция подсказывала, что не просто так к нему являлся Тулио. Возможно, стоит проведать команду Синбада и выяснить, доставили ли они друзей на Фиджи, как обещали. Легко ли найти в открытом море корабль? Смотря какой вам нужен. После разговора с вождём и людьми, для которых он придумал легенду о постепенном пробуждении истинной сущности, Мигель отправился якобы спать, а на самом деле улетел. Он догадывался, что если те же служанки заглянут к нему под утро, то увидят пустую постель, а не спокойно спящего бога. Но это было уже совершенно неважно, ведь компас вёл его также точно, как звёздный крюк. Он, кстати, с неба пропал, чтобы не смущать мореплавателей. Как мило с его стороны. Корабль с алыми парусами стоял в порту, но не Фиджи, а Тортуги. Невидимый для всех, Мигель прошёл по грязным улицам, миновал квартал красных фонарей и остановился возле бара, откуда доносились пьяные песни. На улице под навесом он увидел Марину. — Привет, — она вздрогнула и развернулась так быстро, что будь Мигель чуть менее предусмотрителен, то лишился бы глаза как минимум. Кинжал Марина убрала неохотно и лишь после того, как внимательно изучила лицо Мигеля. Тогда лишь её лицо озарила улыбка. — Мигель! Каким ветром тебя к нам занесло? — Попутным, — усмехнулся он в ответ и обнял Марину. — А где твой капитан? — Пьёт, как всегда, — усмехнулась Марина и показала большим пальцем за спину, где кутили остальные пираты. — Но ты-то… Нашёл то, что искал? Мигель кивнул. Плечи Марины были горячими, она сама была слегка навеселе, но внутри у неё билось два сердца, вместо одного, и Мигель даже не удивился, когда понял, что именно почувствовал. — Теперь ищу Тулио. Он случайно не с вами? Марина вопроса не ожидала. — Нет… Нет. Мы высадили их с Чел и лошадью на Фиджи, дали немного денег. Потом уплыли, сам понимаешь, нам нет смысла долго задерживаться на одном месте. — А где же эти Фиджи? — Карту дать? — Да, пожалуй. Получив карту, он перепрыгнул через перила веранды и собрался спускаться вниз, в ночь, к порту, когда услышал удивлённый голос Марины: — На чём же ты поплывёшь? Я не вижу корабля. Обернувшись к ней, Мигель улыбнулся, аккуратно спрятал карту за пазуху и взмахнул руками. Крылья подняли его в воздух быстрее, чем кто-либо успел поднять шумиху. Впрочем, даже если один из пьяных пиратов и сумел рассмотреть крылатую фигуру, то принял её за слишком живую фантазию. Возможно, он видел не Мигеля даже, а какую-нибудь сексапильную красотку с рыбьим хвостом. На Фиджи Тулио тоже не оказалось; они уплыли спустя месяц, а куда — неизвестно. Следуя за компасом, Мигель метался по островам и морям, заглядывал в каждый трюм, сваливался на головы капитанам и убегал, едва те отдавали приказ схватить наглеца. Корабль с чёрными парусами стоял в лагуне возле красивого тропического острова. Пираты грузили на борт добро и не обращали на Мигеля внимания. Он же рассматривал их с интересом, ведь не каждый день встретишь настолько мерзких и грубых типов. Они бы не понравились никому из уже встреченных Мигелем принцесс. — Наглый чернявый парень с красоткой на лошади? — переспросил матрос, ходивший по палубе так, словно у него по венам вместо крови текло дешёвое вино. — Ага, видал. Но если хочешь знать больше, то надо заплатить, смекаешь? Мигель с улыбкой вложил в крепкую ладонь несколько золотых. Парень был трезв, как солдат королевской гвардии. — Был пару недель назад на одном острове тип… Богатый, что сам дьявол! Такого жулика даже убивать жалко, слишком хорош. И девка у него ничего, хотя и гордячка, люблю таких. Жил в шикарном особняке на берегу, иногда вылазил горло промочить. На выпивку не скупился, вот я его и запомнил… И наш капитан тоже, он любит, когда попадаются сговорчивые богачи. Лицо Мигеля потемнело. — Что вы с ним сделали? Парень отшатнулся и прижал к груди кулак с монетами. Подведённые сурьмой глаза расширились. — Не-не, ты тут не зверствуй, дружище! Он жив и здоров, по-прежнему на том острове со своей женщиной, мы его только по деньгам потрясли и всё! Честь по чести. Вообще лучше у капитана спроси, он тут как бы главный. — Как бы?! — рявкнул капитан, такой типичный грязный пират, и рядом не валявшийся с Синбадом в одной таверне. Он треснул парня эфесом сабли по затылку, точнее, попытался треснуть: тот ловко уклонился и сбежал на фок-мачту. — Не слушай его, парень, совсем умом тронулся этот Джек… Ну, чего тебе? — Продать компас хочу, — поддался вдруг наитию Мигель и покачал перед капитаном компасом на цепочке. — За карту сокровищ и бутылку отдам, так уж и быть. — Где я тебе лишнюю бутылку-то возьму, чудила? А карту на, забирай, у нас этого дерьма полный трюм. На самом деле карта Мигелю была нужна как собаке пятая нога, но он должен был торговаться — таковы правила. В итоге стребовав с капитана несколько бесполезных вещиц, Мигель ушёл, а на палубе после Джек обнаружил несколько золотистых перьев, которые тут же вставил в нечёсаные волосы. Мечта Тулио сбылась в полной мере: был и дом, и деньги, и красавица-жена. Мигель приземлился на крышу особняка и засвистел, оценив размах. Друг не мелочился и сколотил за каких-то полгода целое состояние. Не сравнить с золотом Эльдорадо, конечно, но сам Мигель мог по пальцам одной руки сосчитать, когда всерьёз им пользовался. Во дворе Тулио не было видно, скорее всего ушёл к соседям, зато на скамейке в тени густых мандариновых деревьев сидела Чел. Не изменив своим вкусам, она всё-таки заплела волосы в причудливую причёску и надела на ноги туфельки со шнуровкой, которая заканчивалась на границе между кожей и туникой. — Прекрасно выглядишь, — Мигель не хотел её пугать. Чел вздрогнула, подскочила и взглянула на Мигеля… так, как смотрели жители Эльдорадо в самом начале их с Тулио божественного пути. — Господи, — прошептала Чел и рухнула на колени. — О нет, — вздохнул Мигель и спустился вниз, чтобы поднять её, отряхнуть тунику и успокоить хотя бы немного. — Чел, милая, что такое? Ну оброс я немного перьями и лапы отрастил, но это не значит, что ты должна мне кланяться! Немного успокоившись, Чел села рядом с Мигелем на землю и потрогала крыло. — Так ты не знаешь легенду про Пернатого Змея? — спросила она, когда Мигель ворчливо отобрал у неё крыло и закутался в них, как в одеяло. — Кого? — Ясно, — Чел закатила глаза. — Когда вы с Тулио появились, мы решили, что вы — воплощение божества по имени Пернатый Змей. Жрецы всегда твердили, что он должен носить бороду и ездить верхом на неведомом животном. Мы ведь не знали, что здесь многие так выглядят! — Но меня ты сейчас испугалась, — нахмурился Мигель. — Только из-за моего вида? Чел кивнула. Она не выглядела смущённой, скорее встревоженной. — Я знала, что вы с Тулио обманщики, но теперь… Ты изменился, Мигель, причём намного сильнее, чем мы. И у тебя глаза жёлтые. — Правда?! Не то чтобы Мигелю было дело до цвета глаз, но пугать друга он не хотел. Вроде бы ничего не изменилось больше, откуда ещё и эта ерунда вылезла?! — Как у птицы, — закончила мысль Чел. — Вот поэтому и Пернатый Змей. Мудрый и справедливый правитель, который охраняет Эльдорадо и не позволяет злу проникнуть в город. — Мне… Мне надо это переварить, — Мигель закрыл лицо руками-крыльями, глубоко вдохнул. — А Тулио в порядке? — Да что ему сделается! — рассмеялась Чел, явно обрадованная сменой темы. — Он доволен и счастлив, постоянно вспоминает тебя и жалеет, что тут нет ни одного приличного музыканта. Говорит, что местная музыка — смерть для ушей. — Могу его понять. Вас никто не обижает? Пираты? — Те, кто пытались, быстро уплыли: Тулио от них откупился. Чел охотно рассказала про их приключения, не менее захватывающие, чем путешествие самого Мигеля. Тулио вместе с Чел и Альтиво пересёк несколько морей, побывал в плену ещё два раза, едва не женился на залётной красотке, но в итоге осел вместе с любимой здесь, отгрохав на честно украденные деньги приличный дом. Островитяне называли его не иначе как «дон Тулио», и это ему невероятно льстило. — Вот как? — Мигель облегчённо вздохнул. — Ни землетрясений, ни болезней, ни каннибалов? — Почему ты так переживаешь? — Чел прижала ладонь ко лбу Мигеля, обеспокоенно свела брови. — Всё правда отлично. Мы не голодаем, приключений получили столько, что на три жизни хватит. Если скучаешь по Тулио, то просто прилетай почаще. Договорились? — Ладно, — Мигель тепло улыбнулся и, махнув на прощание по щеке Чел крылом, улетел. К Эльдорадо подступало утро, вождь и люди расстроятся, если не найдут своего обожаемого бога на месте. Так себе оправдание, но Мигелю нужно было обдумать всё случившееся в одиночестве. Полёты, другие миры — это было понятным и привычным, но почему тогда тупая игла не желала покидать сердце? Оно чувствовало беду, но молчало. Первый звоночек появился, когда Мигель заметил в волосах вождя седые волосы. Он не усох, как многие, но стал двигаться заметно медленнее и уже не так проворно, как раньше. Чаще сидел вместе с Мигелем на ступенях храма, любовался восходами и закатами, а вниз его несли на носилках, потому что тысяча шагов — это много для восьмидесятилетнего старика. Второй звоночек прозвучал в ночи, такой тихий и ласковый, каким мог бы быть голос любящей матери. Мигель проснулся и на бегу обернулся птицей, чтобы успеть — а куда и зачем, он подумал уже когда ворвался в дом к Таннабоку. — Вождь… Седая, как и муж, жена почтительно отступила, позволяя Мигелю встать на колени перед ложем старика. — Время летит так быстро, — прошептал Таннабок. Он улыбался даже сейчас, когда смерть стояла у изголовья, нетерпеливо помахивая знакомым мечом. Мигель гневно взглянул на Танатоса, и тот покорно исчез. На время. Только на время, которого у вождя не осталось. — Я счастлив, что прожил столь долгую и прекрасную жизнь, дорогой мой Мигель. Надеюсь, вы не будете слишком строги к моему сыну. Обещаю, он станет добрым вождём… — Прекрати, — Мигель с трудом проглотил комок. Руки Таннабока дрожали. Он больше не мог сжать Мигеля в объятиях, от которых трещали рёбра. — Пожалуйста, не надо. Ты был мне почти как отец. — И это славно, — рассмеялся Таннабок тихо и слабо. Ветра от его дыхания не хватило бы даже на то, чтобы потревожить опавший лист. — Значит, всё это было не зря. Люди уходят быстро и просто. Раз — и нет их, только дребезжит что-то в душе, разрывается на части. Мигель закусил губу изнутри, чтобы не заорать, чтобы не броситься на Таннабока, закрывая его ещё тёплое горло от меча. Танатос отряхнул меч от крови и растворился во тьме, а вместо него появился Аид. — От выражения твоего лица молоко во всём городе скисло, — поморщился он. — Взбодрись! Иди, проводи своего друга как полагается. Сидит он, понимаешь ли, страдает! Мигель хотел ему врезать, правда. Но услышал за спиной знакомый густой смех и сумел удержать эмоции. Таннабок, такой, каким он знал его при жизни, сидел в кругу других мёртвых вождей и пил вино из золотого кубка. Невидимый для собственной жены и сына, он махнул Мигелю и торжественно сказал: — Я всегда верил, что ты — бог. Мигелю оставалось лишь вытирать глаза и думать, что лучше бы этот добрый толстый человек прожил ещё тысячу лет с уверенностью, что его обманывает профессиональный жулик и артист. После смерти вождя Мигель с изумлением понял, что время — штука относительная. Для него оно тянулось медленно, как расплавленный сахар, а вот люди, которых он помнил молодыми и здоровыми, начинали медленно затухать. Повесив на шею сыну Таннабока ожерелье вождя, Мигель ощутил укол вины перед всеми, кто стоял возле храма и смотрел на него с восхищением. В отличие от них, он сам не постарел ни на день, а в бороде не появилось ни единого седого волоска. — Это нормально, — утешал Таннабок. — Богам положено жить вечно и провожать тех, кому пора отправиться на покой. — Но я не хочу никого провожать, — горько откликнулся Мигель в один из вечеров. — Прощаться слишком больно! Таннабок промолчал, и в его молчании Мигель ощутил безысходость. Люди уходили, а значит, скоро придёт черёд и Тулио. Он по-прежнему жил на острове, обзавёлся роскошной бородой и тремя красивыми детьми. В гости Мигель прилетал как можно чаще, иногда являлся другу во снах, но по утрам тот не мог вспомнить ни одного сновидения. Чел подтверждала: крылатого бога видит только она, та, в ком ещё текла кровь жрецов. Дети же Тулио смотрели сквозь Мигеля и не реагировали, даже когда он менял несколько обличий подряд. — Скоро, — он опустился перед домом спустя почти сорок шесть лет со дня расставания на «Химере». Чел, не девушка, но женщина с влажными тёмными глазами в которых плескались черти, медленно вышла к нему на встречу. — Спасибо, что прилетел. — Разве я мог иначе? Чувств было слишком много, чтобы показывать их; Мигель застыл, как мошка в смоле, сохранился таким же молодым и сильным, а все, кого он любил, отправлялись в другой мир. С некоторыми он мог поговорить после, кого-то проводить или убедиться, что там никто не будет их обижать. К Тулио он прилетел задолго до. Хотел прогнать всех, кто посмеет приблизиться раньше срока. Тулио постарел: седые волосы обрамляли сухое лицо. Пропали живость и задор, он сидел в кресле и водил пальцем по строкам толстой книги, написанной от руки. Заглянув ему через плечо, Мигель прочитал: «История, написанная Тулио для лучшего друга Мигеля…». — Не знал, что ты вёл дневник. — Он не слышит тебя, — Чел печально улыбнулась, а Тулио мгновенно отреагировал: — Хватит притворяться, будто Мигель здесь! Неужели ты не понимаешь, что делаешь этим только хуже? Чел пожала плечами и вышла, не желая спорить. На запястье у неё позвякивал потемневший серебряный браслет. — Жаль, — Мигель сел возле кресла Тулио и закрыл глаза. В камине, несмотря на жаркое лето, горел огонь, а ноги Тулио укрывал плед. Сам Мигель давно не чувствовал ни жара, ни холода. Отголоски и воспоминания помогали изображать, будто ему горячо, но в реальности с его телом случилось что-то, не поддающееся человеческому разумению. Наверное именно такими представляли жители Эльдорадо своих богов: бессмертными, вечно молодыми и неуязвимыми. Дом Тулио был как будто собран из кусочков мозаики. Тут лежал искусно украшенный камнями охотничий рог, там — ружьё, на полу расстелили мягчайший ковёр, а на стене повесили карту мира, настолько же условную, насколько и красивую. Мигель мог разгромить её в пух и прах, но ему было лень шевелиться. Рядом с птичьей лапой повесила голову тряпичная кукла — оставила внучка Тулио, чернявая бойкая девочка. Его дети давно выросли и завели собственные семьи. Он стал основателем целого рода, подумать только! Иногда Мигелю приходило в голову, а не были ли некоторые из миров, куда он попадал, возможным будущим его собственного времени? Тот мальчишка с гитарой и его предок появились не просто так. Хотя может, это всего лишь совпадение, чтобы Мигель поверил, что после смерти душа друга совершит множество перерождений и когда-нибудь снова вернётся к нему. — Жаль, что ты не слышишь. Мне так много нужно тебе рассказать. — Мне тоже, — откликнулся Тулио, но к словам Мигеля это не имело никакого отношения. Скорее всего, их мысли просто совпали. Так бывает. Неделя понадобилась Мигелю, чтобы попрощаться. Он не желал отпускать, но знал, что не сможет вечно прогонять смерть. Рано или поздно ей надоест уступать, и она либо совершит жатву как можно болезненней, или позовёт своего владыку, и тогда Мигелю придётся держать ответ перед Аидом. А он всё ещё был слишком молодым и неопытным богом. — Способ обойти смерть? — Чел не подала виду, что удивилась. Она тоже была немолода, но старела медленней. Связь с Эльдорадо и визиты Мигеля придавали ей сил. — Да, наверное, есть. Ты наверняка знаешь его сам. — Откуда бы? — удивился Мигель. — Ты же разговариваешь с вождями, — рассуждала Чел вслух, ничуть не боясь, что соседи посчитают её сумасшедшей. — Значит, их души не нырнули в шибальбу и не достались этому… Аиду, как ты его называешь. — Понять бы, от чего это зависит… — Как же, — Чел прижала палец ко лбу Мигеля. — Всё просто: те, кто умер в Эльдорадо, остаются в нём. Это не просто город золота, а место, где вера в богов сильна как никогда. Мигель вздрогнул и стукнул кулаком о ладонь. Крылья он убирал, мешались. Звук вспугнул несколько птиц с веток, но Чел не шелохнулась и не изменилась в лице. — Осталась сущая мелочь, — добавила она ровным голосом. — Привести туда Тулио. Вернее, заставить его захотеть вернуться в Эльдорадо. — И ты поможешь мне сделать это? Впервые щенячьи глазки не сработали: Чел легко, но уверенно оттолкнула лицо Мигеля от себя, встала, скрестила руки на груди. Она не злилась и не волновалась — размышляла, и от напряжения вокруг по-прежнему красивой фигуры закружились невидимые золотые бабочки. — Попытаюсь, — вытянув руки вдоль тела, Чел расслабилась на несколько минут и колыхалась, будто листок, с которым играл ветер. — Мне не хочется принуждать его, ведь он сам выбрал жизнь без Эльдорадо. Мы должны уважать его выбор. — Да, но… — Ты ведь не стал бы спорить, останься я после смерти здесь, с ним? Мигель задумался, но ответил быстро: — Нет. Но ты вернёшься в Эльдорадо, я чувствую это слишком хорошо, чтобы беспокоиться. — Вот именно, — улыбнулась Чел. — А у Тулио всегда есть план. С ним ни в чём нельзя быть уверенным. Этим же вечером Мигель услышал с улицы тихое ржание. Лошадей на острове не держали, только коз в северной части, где травы и деревья были сочнее. Одна из них могла легко забрести сюда в поисках еды, но тем, кто потревожил покой неторопливых сумерек, была совсем не коза. — Альтиво! Если бы не едва заметное синее свечение, Альтиво можно было бы принять за живого коня. Такая же наглая морда, гордая поступь, лощёная шкура и уверенность в себе животного, которое носило сначала кровожадного воина, а затем двух богов-обманщиков. Мигель крепко обнял Альтиво, погладил между ноздрей, помня, что коню нравилась эта нехитрая ласка. — Ты пришёл проводить Тулио? — он тоже чувствовал холодок, которым тянуло из дома. Как ни грустно было это признавать, но всё закончится сегодня ночью. Змея сожрёт собственный хвост, Танатос перережет горло, а затем кто-то из богов начнёт заново плести нить жизни, чтобы однажды родился человек — другой, новый, совсем не похожий на прежнего Тулио и всё-таки знакомый до последней линии на ладони. — Пошли вместе, дружок. Тулио знобило: он метался по кровати, Чел не успевала поправлять одеяло и менять холодные повязки. Мигель склонился над ним, рефлекторно оттесняя Чел. Не потому что она мешала, а потому что крыльям не хватало места возле кровати. Прохладные перья коснулись вспотевшего лба. От них к Тулио потекло золотистое свечение, но даже оно не могло справиться со смертью, оттянуть её на день, два или десяток лишних счастливых лет. — Эй, партнёр, — у Тулио слезились глаза, он щурился и часто моргал. Но рассмотрел ведь! — Ты выглядишь так нелепо… Курица-переросток. — Сам как будто лучше, — проворчал в ответ Мигель. — Постарел, поседел, и где же твоя хвалёная харизма, а? — Пропил всю! — Неправда, ты никогда не пил больше, чем нужно. Они заглянули друг другу в глаза — жёлтые птицы и прозрачные старика — и негромко рассмеялись. — Спасибо, что пришёл. — Спасибо, что не гонишь. Тулио положил ладонь поверх мигелева крыла. Он устал, так смертельно устал от хорошей жизни, что Мигелю невыносимо захотелось вытащить его по-прежнему лихую и молодую душу из умирающего тела, посадить на коня и увезти в Эльдорадо. Через несколько лет к ним присоединится и Чел, они будут вместе плясать на площади, пить вино из золотых кубков и… — Отличное предложение, — хмыкнул Тулио, хотя Мигель не произнёс ни единого слова. — Но у меня есть план получше. — Ну конечно. У тебя всегда есть план! Тулио выставил перед собой палец, приказывая замолчать. Чел, бесшумно сидевшая рядом, прыснула. — План такой: мы садимся в лодку, забираем золото и Чел и плывём в Испанию. Мигель печально улыбнулся. — Богаче тебя на острове нет, а самая красивая женщина — здесь, рядом. Зачем что-то ещё? — Нет, ты не понял! — с трудом замахал руками Тулио, задохнулся и несколько мгновений хватал ртом воздух, как рыба. Сердце Мигеля пропустило удар, но меча возле горла Тулио так и не появилось. — Я хочу уйти красиво: не как бог, а как человек. Без всяких твоих спецэффектов, взрывов и крылатых коней. Альтиво возмущённо заржал, но Тулио его, конечно, не услышал. — Хорошо, — согласился Мигель. В спину ему дохнуло холодом, скрипнула половица. Из уважения или по другой причине Танатос решил обозначить своё появление. Обычно он приходил молча. — Будет так, как ты хочешь. Никаких крыльев. Только ты, лодка, Чел и золото. — И Эльдорадо, — тихо добавила Чел, словно Мигель мог забыть. Тулио хотел было возразить, что не нужно ему никакое Эльдорадо, но по тоске в глубине его глаз Мигель уже и так всё прекрасно понял. Когда голова Тулио бессильно упала на подушку, а Танатос вытер меч о покрывало, Мигель закрыл Тулио глаза и медленно встал. — До встречи, — ладони Чел, которыми она вцепилась Мигелю в плечи, дрожали. — Я буду ждать тебя. — Не обманешь? — Боги не лгут. Рассвет занимался над Эльдорадо. В пока слабых солнечных лучах город казался не золотым, а самым обычным — деревянным, каменным, после — стальным, мимо него пробегали стремительно века и тысячелетия, и всем этим переменам Мигель был свидетелем. Он знал, что однажды по этим улицам будут ходить настоящие туристы, а далеко на юге растянутся топкие болота Луизианы, а ещё дальше построят удивительный город Франсокио, в котором дети будут каждый день менять мир. Но сейчас это был знакомый и любимый Эльдорадо: с гигантскими птицами и черепахами, золотыми бабочками и игрой в мяч, с чудесными людьми и храмом бога, который ел золотые яблоки, плевал костями в вазы на несколько ступеней ниже и был возмутительно, невозможно счастлив. — Мазила, — послышалось сзади ехидное, и Мигелю захотелось вскочить, придушить его, стукнуть вазой по голове, поднять в небеса и превратить в смешного кролика с огромными ушами. Вместо всего этого Мигель флегматично выплюнул последние кости, встал, отряхнул юбку и развернулся к Тулио так, чтобы солнце отразилось в круглой короне на голове. — С возвращением в Эльдорадо, партнёр.