Ещё один год жизни позади, а у меня всё так же на первом месте стоит вопрос, что же сегодня покушать.
День не задался с самого начала — проснулась я от того, что пошёл дождь. И я бы радовалась ему, честно, но не когда он капает с небес мне в лицо. Представьте себе моё негодование, когда я проснулась не от тёплых касаний Лейлы, а от ощущения ледяной воды на моём прекрасном лике. Не думаю, что такое пробуждение понравилось бы кому-либо.
Но буду искать плюсы — не придётся умываться! И да, я у мамы оптимист!
Через раз, да кое-как.
Сегодня мы с другими детьми из трущоб договорились сыграть в прятки. И да, это я предложила их. К моему удивлению, здесь знали в основном догонялки, да казаков разбойников, на местный лад «бандиты — караванщики». Иномирный менталитет-с, так сказать.
Когда я проснулась, то заметила, что мама уже ушла, и это стало ещё одним катализатором плохого настроения. Бывали и такие случаи, когда она приходила домой вся в синяках и засосах. Не самое лучшее зрелище, должна признать. Наверное, с первого такого прихода я и начала пытаться вспомнить заклинания для лечения. Да, это было тяжело, да это было в какие-то моменты даже больно, но зато теперь я могу залечивать, пускай и мелкие, но ранки по типу синяков и царапин! Неплохой прогресс за два года, хочу сказать.
Но ведь это не сравнится с темпами развития из первой жизни, не так ли?
Дождавшись окончания небесного плача, я наконец выхожу из «дома». В последнее время крыша совсем продырявилась, надо будет отыскать на свалке досок и попытаться её закрыть. Хотя, если учитывать, что Алибаба с мамой живут вообще в своеобразной палатке, то я с Лейлой ещё шикуем! А Касим с Мариам так вообще! Они живут в доме, похожем на «избушку» бабушки Зеры.
Бабушка… К сожалению, она умерла. Пускай этого и следовало ожидать, как ни как, но мы живём в трущобах, где большая смертность, но это происшествие было неожиданностью не только для меня.
Для всех. Эта добрая старушка помогла не одной семье и матери одиночке. В трущобах её все уважали и ценили, старались огородить от болезней, помогать кто как мог. И от того её смерть стала ещё большей неожиданностью, чем кто бы мог представить. В трущобах был траур. Хах, тогда все люди более-менее состоятельные, были в диком замешательстве. Но для меня смерть бабушки была не только неожиданностью и горем. Я тогда впала в депрессию, которую и Алибаба, и Касим, и Мариам, и мама, и даже Система пытались излечить.
Дело в том, что я часто бегала помогать Зере с детьми. Ох, в первые разы она меня гнала в зашей, говоря, что негоже маленькому неусидчивому дитя помогать старушке. Но я добилась своего — она доверила мне присмотр за детьми от шести месяцев и до двух лет. Да, некоторые дети уходят от бабушки и в год, но некоторым нужно время, чтобы окрепнуть.
Позже Зера стала мне рассказывать сказки и истории про другие страны. Они были такими волшебными! Потом я их пересказывала ребятам, они им тоже очень нравились. А в какой-то момент, оказалось, что Зера тоже видит рух. Ох, в тот роковой день она мне мозги проела на тему того, что мне не следует светить своим даром. Как она выразилась, у меня аномально много рух. И если бы не тот факт, что они мои, она бы могла принять меня за маги. Наверное, с тех пор она называла меня ласково «маленькая маги»? И пускай мы обе знали, что это не так, никто же не запрещал ей говорить это в шутку. К тому же, это была наша общая тайна.
Перед смертью бабушка Зера хотела меня научить управлять рух, чтобы я смогла колдовать. Как она сама говорила, в бурной молодости она была волшебницей и много путешествовала, а потому было бы печально, если бы её знания не передались хоть кому-то. Но, видимо, не судьба.
И перед тем, как я смогла выбраться из депрессии,
она ко мне пришла. Каково же было моё удивление! Именно благодаря её словам и подзатыльникам я стала вести себя как обычно. Но не думаю, что следует кому-то рассказывать про эту историю из моей биографии.
Я иду к месту встречи и слышу странные голоса. Погодите… А разве это не Касим и его папаша?!
— А ведь знаешь, Мариам уже может идти работать шлюхой. На вино должно хватить, — чёртов пьяница. Да какое право он вообще имеет распоряжаться чужой жизнью?! Я приостановилась в переулке, по которому шла до того, как застала их разговор.
— Ты не посмеешь… — голос Касима тихий, но от того ещё более угрожающий. Только не говорите мне, что он… — Сдохни! — Касим вытащил клинок и быстро подбежал к отцу, имя которого я даже не помню.
— Касим… — я шепчу и он предсказуемо не слышит меня. Мальчишка отшатывается от истекающего кровью тела и его заметно трясёт.
— Знаешь, паршивец… Кха!.. Ты такой же мусор как и я… Потому что в тебе течёт моя кровь… — надеюсь, это его последние слова.
— Нет… — Касим смотрит на свои руки безумным взглядом. Он начинает шептать в неверии отрицания, что он не убийца, но это правда. Должна ли я помочь ему?
Касим бежит к ручью и пытается смыть багровую кровь с рук. Моё первое убийство было примерно таким же…
***
Тогда мне было лет восемь. Большинство скажет «Да она ещё совсем ребёнок!». Но в том месте, где я выросла, так не считали.
С раннего детства, чуть ли не после того, как мы научились ходить, нас начинали тренировать. Кому-то повезло и их определили на корпус лекарей, кому-то нет. Среди неудачников была и я. Нас заставляли держать оружие, управлять маной, преобразовывать её в заклинания. Убивать.
О-о-о, в нас вдалбливали не только способы убийства монстров… Людей тоже. Уже в том нежном возрасте, несмотря на условия, в которых я росла, у меня было чёткое осознание — убивать людей нельзя, это плохо. Каждая жизнь ценна. Но как уже можно было догадаться, людям из организации было на это плевать.
В прошлом мире существовали «аномальные», на которых не действовала ментальная магия и нам говорили их убивать. И я задавалась вопросом: «Зачем мы тогда спасаем людей? Чтобы убивать неугодных?». Кажется, в тот момент я попала прямо в точку — ведь не просто так меня убили те дебилы? А ведь я просто не разделяла взгляды на умерщвление невинных.
И всё же, тогда мне было восемь. На первый взгляд, это была ещё одна тренировка, каких до этого у нас было множество. Но эта начала отличаться, стоило зайти в подземную площадку для боёв.
Железные двери закрылись, каждому в руки переместили по маске. Как нам сказали: «Сегодня вы будете играть за команды. Ваша группа — красные». А дальше начался кошмар.
После того, как мы надели те злополучные маски, всё помещение осветили красными и синими лампами. С противоположной стороны открылась дверь и в помещение зашла команда синих. Нам сказали: «Убейте противника», и понеслась.
Среди всех детей было всего несколько тех, кто не слушался надзирателей беспрекословно, и я была одна из них. Но нас было меньшинство. Начался бой.
Я оборонялась, стараясь не убивать, тогда я ещё не понимала, что в будущем мне придётся это делать, и потому старалась сохранять жизни товарищей. Но я не смогла.
Сзади я почувствовала жуткую жажду убийства. На автомате я применила заклинание «водяное копьё», выставив то перед нападавшим. Ребёнок не успел увернуться, хоть и пытался, и потому по инерции напоролся на него в районе печени.
Я развеяла заклинание и поспешила помочь неудавшемуся атакующему. Сняла маску чтобы, по телосложению, девочке было легче дышать. И замерла. Это была одна из моих немногочисленных подруг — Елена. А в том месте мы называли друзьями детей, заменивших семью.
Тот день навсегда отпечатался у меня в памяти. От шока я позабыла все заклинания, все формулы. Я находилась в ступоре. И когда я очнулась, было уже поздно — Лена умерла. Её глаза остекленели, кожа побледнела, дыхание остановилось, а последними словами, донёсшимися до меня словно через толщу воды, были:
— Живи… Ты не виновата…
Как же я себя корила! И меня всё ещё съедает это чувство вины. Жаль, что время не вернуть вспять, хотя, была бы моя воля, я бы это сделала!
В тот день меня никто ни осуждал, ни поддержал в трудную минуту. И после так же. А мне этого так не хватало в тот момент. С тех пор я стала ещё тщательнее выбирать друзей. Хотя, кого я обманываю? Я закрылась. Закрылась в себе, абстрагировалась от общества, боясь вновь обжечься, но появилась она. Как лучик солнца, она разогнала мою тьму — Ира.
***
Похоже, теперь моя очередь быть для кого-то спасителем, Ира?
Когда Касим перестал смывать кровь и начал смотреть в пустоту, я, наконец, подошла к сгорбленной фигуре мальчишки. Когда я коснулась его плеча, он вышел из транса и обратил на меня внимание. Среди детей я прослыла не очень общительной, но Касим, Мариам и Алибаба знают меня, а я знаю их. И раз всё так сложилось, мне надо помочь другу. Другу… Какое это необычное слово. Казалось бы, простое сочетание звуков, но оно несёт в себе так много смысла.
— Ты меня презираешь? — Касим отвёл взгляд.
— Глупый, — я потрепала его по волосам собранными в дреды. — Почему я должна испытывать к тебе такие тёмные чувства? Мы же семья, — он с неверием, наконец, поднял на меня глаза.
— Но ведь, я убил отца…
— А ты хоть раз считал этого человека своим отцом?
— Нет… — буркнул он.
— Хах… Ладно-ладно, прости, — я подняла руки в примирительном жесте, когда он посмотрел на меня с обидой. — Тебе не стоит всё держать в себе. У тебя есть я, Мариам, Алибаба, мама Анис… Ты не один.
Касим расплакался. Ну что за мальчишка. Я опустилась на колени и обняла его. Если у человека нет того, кто поддержит в трудный момент, то ему будет тяжело со всем справиться в одиночку, это прописная истина, которую не надо даже произносить вслух. И если это так, то я буду тем самым человеком для ребёнка, что стал для меня словно младший братишка.
Истерика у Касима получилась долгой — около часа, а может и дольше. Но я понимаю, что ему нужно выпустить из себя всю эту печаль и отвращение к самому себе. Из-за того, что мне никто не дал выплеснуть эмоции от потери близкого человека слезами, я на долгое время закрылась в себе и ушла в депрессию. Люди в организации заметили это поздно — ещё бы чуть чуть, и моё тело начало бы давать отрицательные результаты. Если бы не это, мне бы не помогли специальные психологи. И я не хочу, чтобы Касим ушёл в себя. Насколько бы его отец не был бы отвратительным, но он остаётся его отцом. Тем, кто дал кров и жизнь. И как бы мальчик это не отрицал, но он был благодарен этому человеку ещё и за Мариам.
Когда Касим успокоился, он попросил никому об этом не рассказывать, а особенно сестре и Алибабе. Я его понимаю — если я ещё и приняла его убийство, то вот они могут и отрицательно это воспринять. А могут и положительно — они дети, и от того их реакции труднее предугадать.
Касим решил пойти на прятки со мной — как он сам сказал, ему надо развеяться и игра должна помочь. Этот мальчишка человек азартный, и потому ему всегда было легко забыться в игре.
В будущем надо будет проконтролировать его и не дать погрязнуть в казино или подобных местах на местный лад.
***
Под конец игры Касим и впрямь повеселел.
А может это просто хорошая актёрская игра.
Когда солнце окрасило небо в оранжево-розовые тона, все дети начали расходиться, и мы с Касимом не исключение. Распрощавшись с ребятнёй, я подумала проводить пацана до дома. Как он сам решил, они с Мариам ещё поживут в доме около трёх дней, и раз отец не придёт, они решат, что он не вернётся. А в трущобах это обычная практика, когда люди не возвращаются. А вот, что они будут делать после — решат потом вместе. Но я его обнадёжила, что двери моего дома с Лейлой всегда открыты для брата с сестрой. Тогда он посмотрел на меня с такой благодарностью, что я аж зарделась. Это так смущает.
Подойдя к дому Касима, я зашла и поздоровалась с Мариам. Девчушка сияла как начищенная монета, прося рассказать ей какую-нибудь сказку. Подумав, я решила ей поведать историю про храброго ниндзя, в чьём мире стать Хокаге — сравни титулу сильнейшего человека. Пускай Касим и старался сделать вид, что ему не интересно, но я-то видела как он прислушивается. Главное, что он пока не слишком много думает о сегодняшнем происшествии. Ему надо время, чтобы осознать всё и принять, а то, сколько прошло с момента убийства, пока ещё слишком мало.
Перед тем как уйти, я бросила на него взгляд, стараясь им передать, что он всегда может со мной поделиться переживаниями, зная, что дальше меня они не уйдут. И кажется, у меня получилось.
Захлопнув дверь, я пошла к маме смотря на звёзды. Сегодня они особенно прекрасны, а бабочки рух как всегда очаровательны в своём танце. Надеюсь, маленькие птицы Касима никогда не окрасятся в чёрный.
Но тогда почему у меня такое отвратительное предчувствие?
