Я и Царь

Только что покинув улицу рабочего района, посреди такой же я и очнулась. Только в этот раз было темно и стоял несусветный мороз. Волею неведомых таблеточных сил на мне был какой-то тулуп и какие-то валенки, но холод забирался и под них. Варежек не было. Мороз щипал лицо так, что хотелось обвязать его шарфом, как в детсаду. Я побрела. Побрела куда, сама не зная. Просто стоять было холодно. Снег под ногами скрипел словно в детстве: его не посыпали реагентами и даже не убирали. На проезжей части, справа от меня, мелькнули сани. Потом конка. А после пролётка извозчика. Холодно, должно быть, так, в открытом экипаже-то, подумала я, глядя на неё, но седока не разглядела. Была абсолютная темень: то ли уличного освещения еще не изобрели, то ли оно не работало почему-то, то ли в этот район оно всё ещё не дошло. Который сейчас час? Учитывая зиму, это может быть шесть вечера, и полночь, и шесть утра… Какой год? Какой город?.. Ни на один из этих вопросов я не могла отыскать ответ. Внешность прохожих указывала на эпоху Николая II… Хотя, учитывая, только что виденных мной гимназистов с айфоном, уверенной ни в чём уже нельзя быть… Я шла дальше. Куда и зачем? Непонятно. Во все прошлые мои путешествия таблетки закидывали меня в места и моменты, где государь находился совсем со мной рядом. Но что же теперь? Где он есть? И где я? Да и знала бы — что мне с того? Я хотела встретить — ну так встретила. Хотела научить его, как избежать революции, — ну так научила! Кто бы мог подумать, что спасение монархии обернётся таким безобразием в наше время?.. Я — и работница! Даже подумать-то оскорбительно… Кстати, интересно, в этом, старом, мире, кто я? Вместо шляпки — дешёвый платок. Тулуп наподобие извозчичьего. Валенки вместо кареты… Опять не графиня. Тупые таблетки! Мне вдруг снова страшно захотелось к себе домой. В тот, нормальный XXI век, в котором я депутат, а не фабричная девушка. К служебной машине. В вычищенную домработницей спальню с видом на Кремль… Блин, какого чёрта я должна быть населением?!.. Может, не стоило мне вмешиваться в ход истории? Может, всё должно идти своим чередом? Может, такова судьба России? Может, Государь погиб не зря?.. Ведь, если бы он не погиб, у меня бы не было моей служебной машины и квартиры, а? Его жертва была не напрасной… Затем я подумала, что можно было бы встретить царя и попросить его не прислушиваться к тем советам, которые он получит в день смерти Столыпина. Тогда всё пойдёт, как и было. Потом меня кто-нибудь поколотит или действие таблеток само кончится и я вернусь обратно, в свой нормальный мир. И Николай Александрович, разумеется, навсегда останется моим героем. Вот только где мне найти его? Судя по виду этих угрюмых улиц, он вряд ли где-нибудь рядом. Если б только знать, в каком я городе! Но не спрашивать же, в самом деле, у прохожих! Ещё не хватало в дурдом загреметь… Я дошла до поворота. На углу стоял лоточник с кренделями: фуражка с большой горкой снега, затасканный белый фартук поверх еще более затасканного тулупа и неожиданно задумчивые глаза из-под (тоже неожиданно) очков. Кренделей — полный лоток, и судя по их виду, давно остыли. Но продавцу всё равно. — Простите, — сказала я. — Сударь! — старалась сгодиться за здешнюю. — Не подскажете мне, как пройти к вокзалу? — К которому? Значит, большой город! Это неплохо. — К ближайшему. — Ближайший — Московский. — Лоточник кивнул, указав направление. — А Финляндский? — спросила я наудачу. — Тот подальше. Лучше взять извозчика. Да надо-то куда вам? — Самой бы знать, — вздохнула я, готовясь к обороне от дальнейших недоуменных расспросов, но таковых не последовало. По улице проехала богатая коляска, и лоточник вперился глазами в неё, совершенно забыв обо мне. Ну и к лучшему. Я пошла дальше. Теперь я хоть знаю, что я в Петербурге. Прошло минут десять. Тащиться, не зная, куда мне порядочно надоело. Между тем, на одном из домов я заметила вывеску «Чайная». Может, зайти? Хоть погреюсь. А там, в спокойной обстановке, может, и соображу что-нибудь дельное. Я зашла. В простом, по-бедняцки оформленном маленьком помещении, оклеенном полосатыми обоями и освещённом керосиновыми лампами по стенам, стояло девять столов, вокруг одного из которых теснился десяток людей, остальные же были свободны. За прилавком томился буфетчик в клетчатой рубашке. На вопрос мой, сколько стоит чай, он сказал, что три копейки порция. Я уселась за свободный столик, стала рыться по карманам… Увы, тщетно! В этот раз таблеточная магия не бросила мне даже алтына. «Прогонят», — печально подумала я. Но прошла минута, другая, третья, а буфетчик не требовал от меня сделать заказ и даже вовсе как будто забыла обо мне. Всё его внимание было приковано к многолюдной компании за центральным столиком. Навалившись на прилавок, он следил за ней увлечённо, словно болельщик за футбольным матчем. Что там такое у них? Я прислушалась. — Бастуем, бастуем, а без толку, — бросил один незнакомец. — И что теперь?! — буркнул другой. — Позволять теперь всяким Тетявкиным тявкать на нас? — Надо нам держаться друг за друга! — В Англии тред-юнионы, а мы чем хуже? — Всех не поувольняют! — Вот именно! — А святой отец дело сказал! Если всей толпой навалимся, переможем! — Не примет… — Примет, примет, ещё как! Иначе все увидят, что он с господами против народа! — Узнает, как нам плохо, так тогда уж мастерам не поздоровится! — Лишь бы принял… — Да примет, не русский он, что ли?! В дверь влетел ещё один любитель чаепитий. Сбросил кожух и остался в рубахе под горло, сапогах и штанах, в них заправленных, — точно, как и остальная компания. — Ребзя! — крикнул он. — Всё! Есть! Фарфоровый встал! — Урааа! — закричали все вместе. — Ура! — крикнул буфетчик за компанию. — Теперь весь Петербург забастовался! — Будут знать! — А ты-то завтра с нами? — поинтересовались у новоприбывшего. — Да я и не знаю… — Пошли! — Вместе будем! — Завтра время новое начнётся! Носом чую! — А не примет? — Да хватит уже! — Примет, ясно? — Нас много! А против толпы не попрёшь! — Дело верное! — Где подписаться? — спросил новоприбывший. — В Новопрогонном! Там столы стоят прямо на улице! Уйма народищу! — Можно и крестик поставить. — Ступай, пока можно! — Нет, стой! Они сами придут сюда скоро. И батюшка тоже. Подпишешь на месте. — …Да примет ли?.. — Вот ты заладил! — Да хуже японца, чесслово!.. — Угу. Хуже мастера. О чём шла речь? Понятия не имею. Всё, что я поняла, это то, что рабочие то ли бастуют, то ли только будут это делать. Очевидно, что сами они до этого додуматься не могли бы, так что явно действовали по наводке вражеских сил. Блюдце с печеньками, соседствовавшее с самоваром на столе рабочей компании, красноречиво об этом свидетельствовало. Я, очевидно, попало в гнездо заговорщиков! Предатели! Отродье большевистское! Немецкие шпионы!.. Не успела я закончить свой этот внутренний монолог и составить план действий, как в чайной появилась ещё парочка рабочих. У одного была кипа бумаги. Другой неожиданно закричал: — Товарищи! Не поддавайтесь монархической пропаганде! Попы всё врут! Знайте, что пока стоит самодержавие, жизни нашему брату не будет! Не верьте царю! Покупайте газету «Искра»! — Вставаааааай, проклятьем заклеймёёёёёё… — запел второй. Допеть не дали. — Поди к чёрту! — раздалось из-за стола. — Шуты гороховые! — На батюшку-царя бочку катят! Ишь, каковы! — Да кто вас сюда звал?! — Шпионы! — Япошки! — Научим их, ребята, уму-разуму! Рабочие повскакивали. Агитаторы, сообразив, что сейчас будет драка, решили не дожидаться её и ретировались. В дверь им вслед прилетел подстаканник. — Ну тихо, ребята, не надо! — воскликнул буфетчик. Рабочие успокоились. А они, кажется, не так уж плохи, решила я. Вот только кто они? Что происходит?..