Только если с тобой

— Вау, — нарушил долгое молчание Гарри, — Ты такой… Темный лорд, — с придыханием произнес он и полез обниматься. Драко в очередной раз пытался не грохнуться в обморок. Взяв себя в руки, блондин заикаясь произнёс: — З-з-зельев-варение, — видимо взял себя в руки не до конца, — п-после ис-стории м-магии, м-милорд. Слизеринец хорошо помнил рассказы отца о Темном лорде. — Так! — шуточно возмущаясь, Гарри стукнул по столу. — вообще-то если кто-то здесь и будет твоим лордом, то это буду я. — На слизеринца взирали две удивлённые пары глаз, но он лишь заливисто рассмеялся, — Ладно ладно, понятно же, что это шутка. На это утверждение Томас лишь приподнял бровь и скептически посмотрел на мальчика. Тот лишь беспечно улыбнулся. Наконец выпустив своего Лорда из объятий, Гарри наколдовал Темпус. Томас, который уже снял с себя иллюзию, нахмурился: — У нас ещё двадцать три минуты. Драко, — съежившийся Малфой боязно обернулся на голос. — О Мерлин, ты теперь всегда на меня так будешь реагировать? Сейчас я твой однокурсник, так что имей в виду, тебе придётся делать вид что я просто Томас. — блондин закивал точно китайский болванчик, а Гарри, согнувшись пополам, прыснул со смеху. — Так вот, Драко, у тебя остались ещё какие-то вопросы. — В-всего од-дин, — все еще пытаясь совладать с голосом ответил Малфой. — В общем, на завтраке Гарри назвал вас…эээээ…тебя? — и после кивка продолжил, — эээээ…Астаматиус Септем-Вивит, а как тогда зовут Гарри? Зеленоглазое чудовище лишь задорно улыбнулось, и выставив левую ногу вперёд, торжественно произнесло: — Габриэль Игнотус Поттер-Певерелл-Слизерин-Мракс или же как основатель нового рода Габриэль Септем-Вивит. Пока Малфой пребывал в смешанном состоянии абсолютного шока, недоверия и зависти, Томас, смотря на весь этот фарс, лишь тяжело вздохнул: — Выпендрёжник. Гарри лишь вновь заливисто рассмеялся: — Ой, кто бы говорил, — и процитировал, — «Меня же все сейчас знают как Темного лорда Волдеморта». Это видимо семейное. — хохотнув, добавил он. Томас же в ответ лишь довольно улыбнулся. Тут в его памяти, всплыл кусочек из их жизни, когда Гарри жил в прошлом: /*Воспоминание* — Это невыносимо! — воскликнул Севенс, отшвыривая от себя толстенный фолиант. Томас, читающий другой толстенный фолиант, неодобрительно посмотрел на Гарри. — И что же тебя не устраивает? — подняв бровь в своей излюбленной манере спросил он. — Почему мы не можем просто делиться друг с другом воспоминаниями о прочитанном, — пояснил своё негодование маг. — Это бы существенно облегчило нам жизнь, понимаешь? Не пришлось бы читать так много, например. — Лентяй. — Я не лентяй, просто экономлю время. — возразил Гарри. Томас возвел светлые очи к небу, видимо вызывал к Мерлину. — Ну… Так почему бы нам не попробовать? — продолжая свою идею, хитро сверкнул глазами Севенс. И они попробовали…/ *** -…что мы даже перестали практиковаться в анимагии. — донесся до ушей Томаса хнычущий голос Малфоя, который выдрал его из воспоминаний о прошлом, — А ведь у меня даже начало получаться. — не унимался блондин. — И ты молчал??!! — завопил Гарри, — Ну и? В кого ты превращаешься? — не мог сдержать своё любопытство мальчик. — Так стоп. — окончательно пришел в себя Томас, — Получается, ты и Малфой… занимались анимагией? На что получил немного нервный утвердительный кивок. — И ты молчал??! — частично пародируя Гарри, частично будучи ужасно злым за то, что ему никто ничего не рассказывал, завопил Томас. В кабинете повисла тишина. Её нарушил Севенс: — То есть ты, — юноша сделал театральную паузу, — за свою долгую жизнь, длящуюся уже в течение шестидесяти пяти лет… — Шестидесяти шести, — не понимая к чему клонит его супруг, исправил Томас. -… Не перебивай меня!!! Так вот, за свои шестьдесят шесть лет, — опять пауза, не предвещающая ничего хорошего, — Так и не научился анимагии??! — Не ори на меня!!! — завопил синеглазый. — У меня не было на это времени! — Ах да, точно, — почти по змеиному прошипел мальчик, — Ты же пытался стать безтелесным духом, разбив душу на Много! Маленьких! Кусочков! — Я очень боялся умереть… — сползя по стеночке на грани шепота проговорил Томас. Его глаза остекленели. Он вспоминал, как после проведения ритуала раскаяния и собрания души воедино он поузнавал о крестражах чуть больше и ужаснулся тому, что сам чуть не вынес себе смертный приговор — настолько были ужасны последствия. Гарри, секунду назад кипящий как чайник, осекся: — Том, о Мерлин, — испуганно проговорил он подсаживаясь рядом, — Прости меня пожалуйста, я не хотел. — Всё нормально. — устало ответил Риддл, положив свою голову ему на плечо, — Всё в прошлом…