It's Halloween time

Я стоял у входа в Кофейник и вот уже как десять минут с переменным успехом то хотел войти, то не хотел. В итоге за меня всё решила компания Псов, с хохотом подошедшая к Кофейнику. Уже наклюкались. — Отодвинься, если не проходишь, — рявкнул кто-то. А пройти по-одному, а не всей толпой сразу они не пробовали, не? Да и легко говорить им, ходячим. — Как я проеду, если вы меня зажали, — огрызнулся я. — Ты мне не хами. Давай или проходи, или едь обратно, но вход нам тут не загораживай. Так как до них не дошло, что выехать назад я из-за них же не мог, мне всё-таки пришлось заехать вовнутрь. Сколько здесь было народа! Все суетились, курили, танцевали, разговаривали и всем не до меня. И слава богу! Так глядишь и живым остаться можно. Главное, быть начеку и не наткнуться на Стервятника. — Эй, Курильщик! — меня передёрнуло. Ток, мне показалось, пробежал даже по ногам. Однако я тут же выдохнул. Это был Лэри. — Ты это кем оделся? Этим вопросом он изводился ещё когда я выпрашивал у него сапоги. — Никем. — Нет, Курильщик, как раз-таки кем… И тут до меня дошла вся глупость моего положения. Целую неделю мучился и изводил себя, вчера вон чуть ли не жизнью рисковал (причём не только своей, бедный Горбач), а сейчас что? Мнусь, стесняюсь. И все жертвы понапрасну. Не так себя надо вести в подобном костюме, ой не так… — Стервятником, — парировал я довольно жалко. Бедный бандерлог с памятью аквариумной рыбки уже забыл, что́ спрашивал у меня. — Я в костюме Стервятника, — пришлось разжевать. Мда, не получилось произвести фурор. — Да я понял. Не тупой. Сильно сомневаюсь в последнем. Лэри, всё ещё в ступоре, ушёл, а я поехал покорять своим внешним видом Кофейник. И не боялся я больше Стервятника. Ну что он мне сделает? Подумаешь, убьёт, ха… Я решил присоединиться к четвёртой. Со своими всё-таки проще. Все они, кроме Лэри, сидели за столом у окна и что-то обсуждали, не очень увлеченно, поэтому в их беседу я только внес оживление, а не помешал. — Привет, — я поздоровался и вклинился между Горбачом и Толстым. Специально подальше от Табаки, чтоб тот не дотянулся в случае чего. — Мать моя женщина! — закричал Табаки. Другой реакции я от него и не ожидал. — Курильщик, ты с дуба рухнул? — Может и рухнул, — я пожал плечами. Он молча вытаращился на меня, словно надеясь, что это лишь галлюцинация. Через несколько секунд, ибо больше просидеть в тишине Шакал не способен, в одном месте у него опять включился пропеллер. — Ты уже видел его? Хотя глупый вопрос, если бы видел, то здесь не сидел бы. Лорд, прикрываешь сзади, Сфинкс и Горбач, вы по бокам. Я еду впереди. Быстрее, Курильщик, быстрее! — Куда, Табаки? — спросил я. — Без разницы! Подальше от Стервятника! — Я никуда не поеду. — Курильщик, тебе жить надоело? Я опять пожал плечами. Говорить «нет» нельзя было, тогда он заставил бы меня уехать, а если б я ответил, что да, надоело, то быструю и болезненную смерть он бы мне сам устроил, не дождавшись помощи Большой Птицы. — Идиот, — на выдохе протянул Табаки. Тихо, уже без истерики, меланхолично, если это слово вообще применимо к Шакалу. Я взял стакан, налил в него из бутылки стоявшей на столе какую-то вязкую тёмно-зелёную жижу (боюсь даже представить, из чего она) и выпил залпом. Она оказалась горькой. — Тебе какой гроб: красный или синий? — подал голос Лорд. — Мы с Табаки считаем своим священным долгом позаботиться об исполнении последней воли бесчестно погибшего. — Розовый. Со стразами, — огрызнулся я. — Завещание уже написал? — Успокойся, тебя всё равно в нём нет. Точно также как и Табаки. Лорд фыркнул и уехал. Скатертью дорожка. — Было бы что завещать, — ехидно заметил Шакал. — Да уж найдётся. — Курильщик, всё, что можно найти у тебя — это портретики, на которые ты истратил половину всех тропических лесов Бразилии. Не думаю, что Стервятнику может понравиться его кривая рожа, разрисованная сердечками. — Что за бред ты несёшь, Табаки? Мой голос предательски дрогнул. Мне было лень ползти до мусорки в коридоре, поэтому неудачный портрет я выбросил в эквивалентное ей место — на пол в четвёртой. Неужели Шакал его подобрал? Но про какие, к чёрту, сердечки он говорит? — Тебе виднее, — он полез в один из многочисленных карманов (Табаки умудрился пришить их даже к костюму индейца) и вынул оттуда скомканную бумажку. Моё сердце пропустило удар. Это был мой портрет Стервятника, только почему-то обведнный в рамочку из сердечек. — Твоих рук творение? — Лицо — моих, а сердечки — нет, — я нервно сглотнул. Вот уж компромат так компромат, мда. — Так мы тебе и поверили, — ухмыльнулся Шакал. Его можно было понять. Я б тоже не поверил, что портрет нарисовал один человек, а сердечки, с тем же самым нажимом и карандашом той же мягкости, другой. Боже, неужели это я сам? Неосознанно? Положение моё было глупое. Все за столом, даже, казалось, что и Слепой в том числе, вытаращились на меня. Ждали каких-то оправданий. А мне и сказать-то было нечего. — Бред какой-то. Насчёт портрета ничего сказать не могу, но переоделся я точно не из большой любви к нему. — А почему тогда? — Шакал навис надо мной словно следователь над загнанным в угол преступником. — Да по приколу! По приколу, понимаешь?! Больно нужен мне твой блядский Стервятник, не люблю я его! — я не выдержал и заорал. Мне бы стоило быть повнимательнее и остановиться, заметив каменные выражения лиц моих соседей, но я, как героиня американской комедии, остановился слишком поздно, лишь услышав за своей спиной не очень вежливое: «Кхм». Сердце опять пропустило удар. Второй, третий. Наверное, оно подумало, что где-то на полпути, в артериях, образовались пробки и кровь вынуждена стоять у сломанного светофора. Находясь уже в полуобморочном состоянии, я медленно обернулся. Наверное, картина перед глазами Большой Птицы развернулась великолепная: Табаки сжимает его увитый сердечками портрет, а я, узнаваемо переодетый в него же, ору о своих чувствах к нему же. Не хватает только подписи: «Страшный суд Курильщика. Смешанная техника (кровь, мясо, мозги)». За Стервятником находился Лорд с не то чтобы сильно сочувственным выражением лица. Это он-то и привёл Большую Птицу сюда. Козёл. Шакал присвистнул от такого поворота событий. — Курильщик? Я даже не понял с какой интонацией он сказал это, а смотреть ему в лицо мне было страшно и стыдно. Большая Птица развернула моё кресло и покатила меня по направлению к выходу. — Стервятник, он не со зла! Прости его, это лишь шутка. У него отвратительное чувство юмора, но не более того, — закричал нам вслед Горбач, за что я ему искренне благодарен, несмотря на бессмысленность этих слов. В реалиях Дома завещание не кажется чем-то странным, поэтому у меня оно тоже было. И так как Горбач был одним из немногих людей здесь, которые меня понимали, я распорядился разделить всё своё имущество напополам между ним и Македонским. А после того, как сильно мне помог Горбач с подготовкой, Македонского я вообще собирался вычеркнуть, но забыл. — Стервятник, если ты его хоть пальцем тронешь, я тебя кастрирую! — возопел Шакал. — Курильщик мне нужен живым и здоровым, я собирался принести его в жертву на Самайн! И тебе, Табаки, спасибо. Но уже поздно. Весь Кофейник проводил нас тяжёлым взглядом. Мы поехали влево по коридору, туда где находились спальни. — Красивый костюм. Тебе идёт. — Спасибо, — сдавленно ответил я. — Только волосы лучше сними. Я стал послушно отпутывать от головы накладные волосы. Спустя минуту они уже лежали у меня на коленях. Стервятник кинул их на пол. — Это Габи… — Плевать. Они висят как сопли. Что на тебе, что на Габи. Возразить я не смел. Мы въехали в спальню третьей. Никого, кроме нас не было, все были или в Кофейнике, или оприходовали рекреацию на первом этаже. Стервятник сел на свою кровать, закинул руки за голову и прислонился спиной к стене. Я сидел напротив него. — А ты красиво рисуешь, Курильщик. — Спасибо, — тихо ответил я. В комнате повисла тишина, которая мне не понравилась. — Это правда не я обвёл твой портрет сердечками. Я нарисовал только… — Я знаю. Я удивлённо взглянул на него. — Это сделал я, — спокойно произнесла Большая Птица. Я чуть не подавился воздухом. Чего?! Может быть у меня галлюцинации? — Когда сегодня утром пришёл к вам в четвёртую. Даже специально положил портрет рядом с вещами Табаки. — Но зачем? — Чтобы он устроил истерику. Шакал никогда не отличался непредсказуемостью, — усмехнулся Стервятник. От его объяснений я, кажется, запутался ещё больше. Голова гудела от шока. — Я всё равно не понимаю зачем, — признался я. — Всё ты понимаешь, Курильщик. Просто боишься себе признаться. Он резко встал с кровати и нагнулся ко мне. С такого положения я мог разглядеть каждую крапинку его жёлтых глаз. Они не были просто жёлтыми, они переливались всеми цветами осени: оранжевым, охрой, карим. А ресницы его были белыми-белыми как первый снег в конце ноября. Теперь я не понимал, как мог считать его глаза отвратительными. Я в жизни не видел ничего более завораживающего. Его зрачки расширились и я не удержался от того, чтобы не выдохнуть прямо ему в лицо. Стервятник счёл это знаком, что меня всё устраивает и нагнулся ещё ближе. Его влажные бледные губы накрыли мои. Я немного опешил, поэтому сопротивляться не смог. Впрочем, я не сильно об этом жалел. Да, я с ужасом признал себе, что Стервятник мне нравится. Не знаю, сколько длился этот поцелуй — минуту, две или вечность, но в конце концов моё дыхание сбилось и мне нехотя пришлось отстраниться. Второй поцелуй был настойчивее, и у меня наконец-таки почти получилось побороть свою робость. Я запустил руку в его волосы, и с губ Большой Птицы сорвался стон. — Ой, — раздалось где-то за нашими спинами. — Уходим отсюда. Я думал, что Стервятник резко отстранится, сделает вид, будто никто ничего не видел, но нет. Медленно, с убийственным взглядом он развернулся к говорившему. Кто бы там ни стоял, я не завидовал им. А стояла там четвёртая, почти в полном сборе. Слепой, Сфинкс, Лэри, Лорд, Горбач и во главе всей процессии — Табаки. — Спасать пришли? — хриплым полушёпотом спросил Стервятник. Меня передёрнуло от его интонации. А мне казалось, что он со мной злобно говорил. Нет, по сравнению с его загробным голосом сейчас, мне он вообще колыбельную пел. — Ну мы переживали, — тихо ответил Табаки, а потом, удивившись собственной робости, повысил голос и добавил наглости. — А ты бы что подумал, если б кого-то из твоих Птичек вот так укатили?! — Сгиньте. Дважды повторять им не пришлось. — А это тебе ещё повезло, — вдруг сказал я и, встретившись с удивлённым взглядом Стервятника ответил: — Помнишь последнее обещание Табаки, когда ты увёз меня из Кофейника?