Is this love?

…is love a future of your kind?

      Она всегда преклонит перед ним колени. Милая Холли, почему же ты так необыкновенно глупа?       Бывшая постоялица детских приютов, маленький щенок, пострадавший от жестокости ребят постарше, и девочка, которая совсем не умеет постоять за себя. Холли мечтает о старшем брате или отце, который бы смог защитить её от нападок бездушных детей.       Она не особенная. И не единственная, кого дразнят в детских приютах. Это происходит почти с каждой сиротой и не считается чем-то неправильным и бесчеловечным. Детские безобидные игры, не больше.       Но Холли всегда воспринимает издёвки ребят слишком близко к сердцу. Девочка не понимает, по какой причине людьми управляет такая полная бесчувственность. И когда ей наконец исполняется восемнадцать лет, она прощается с этим ужасом, творящемся за стенами покрашенного яркими красками детского дома.       Ей по душе работать в баре на Кэйрн-стрит, ведь что может быть лучше бесплатного освежающего пива по пятницам и нескончаемых песен из восьмидесятых? Ежедневное протирание стаканов рваной тряпкой совсем не утомляет и не надоедает. Если бы не старина Вэл, то валялась бы Холли где-нибудь у обочины и просила милостыню. А так у неё есть дряхлая, но собственная кровать на втором этаже и какой-никакой заработок.       Новости о неком «Отце» и его приспешниках быстро разлетаются по районам. Люди моментально хватаются за автоматы и прячут острые ножички в массивных ботинках. Но Холли никогда не дотронется до оружия, ведь воин из неё никакой, да и слепая вера в то, что постояльцы или другие работники бара если что смогут её защитить, немного успокаивает. От завсегдатаев часто можно услышать последние новости о семейке Сид, из-за чего интерес юной особы неустанно растёт. Ей хочется узнать, как выглядят члены «пришибленной» семьи и по какой же причине они так усердно стараются изменить мир.       Около года продолжаются эти игры с автоматом наперевес. Холли по-прежнему подрабатывает в баре, не зная иной жизни. Но однажды несколько пуль пробьют деревянные стены, чужие сапоги затопчут мирную землю и тот самый Отец согреет в своих тёплых руках.       Глаза цвета райской надежды разглядывают с нескрываемой заинтересованностью. — Я могу спасти тебя.       Шепчут припухшие губы, шершавые ладони заботливо касаются костистых плеч, а в воздухе стойко задерживается запах переспелых абрикосов.       …как ты обнимешь меня, словно ребенка…       Он даёт своей любви ровно столько, сколько Холли не получает в течение двадцати лет. Джозеф протягивает к ней мокрые от воды руки, призывая принять божественные дары, а та тем временем постепенно ступает босыми ногами по влажному берегу. Аккуратно входит в реку, полностью намачивая одежду и следует прямо к Сиду. Ни сомнений, ни желания вернуться назад, ни страха. И дело далеко не в Блажи.       Её воспалённый рассудок какое-то время мечется в агонии, но вскоре всё проясняется. И кажется, что она всё та же девочка Холли без фамилии, да отсутствие сопротивления перед эдемщиками слегка обескураживает.       Он даёт ей всё: убежище, еду, мнимую свободу. Нездоровую привязанность. — Твоё сердце, дочь моя, окрашено в цвет чёрной скорби, оттенок серого одиночества… Раскрой его, окуни в чистые воды и Врата Эдема будут для тебя открыты.       Холли проникается к Джозефу, ведь никто не заботится о ней лучше, чем он. И подобное помешательство заставляет закрыть глаза на многочисленные смерти, на принуждение к наркотикам и правила полного повиновения.       Она считает себя избранной. Сид много проводит с ней времени, будто в этом мире больше ничто и никого не существует. Тёплые пальцы скользят по девичьим розовым щекам, а её посиневшие губы из-за холодного ветра расплываются в блаженной улыбке.       …ты молишься на меня, словно я твоё солнце… — Спасибо, Отец. Вы оберегли меня от голодной и мучительной жизни. — Я всегда буду рядом с тобой, дитя моё.       Девушка не осмелится сбежать или противостоять Джозефу. Оно и ей абсолютно не нужно, ведь кров, тёплая пища и благосклонность лидера многого стоят.       Ласковые поцелуи в лоб согревают в холодные ночи, а страшные сны больше не закрадываются в белокурую голову. Рядом с Джозефом безопасно.       …ты целуешь меня так, что я на все готова…       Её смех красит порой бессильные дни. Она сияет, подобно маленькому солнышку, и слишком часто просит уложить спать. О, милая, милая, Холли.       Он не усомнится в её верности, ведь глаза цвета зелёных хризантем глядят с благоговейным восхищением. Этого пока достаточно.       …ты делаешь так, что мне необходима твоя рука в моей…       В один дождливый день она посещает Джозефа. Снова рассказывает истории из своего детства, а тот в свою очередь внимательно слушает. С большим пониманием старается отогнать от девушки прилипшие к стенкам сердца чувства и избавляет от боли. — Я, кажется, люблю Вас, Отец, — её голос приятно дрожит.       …мысли, что ты лучший человек, опасность, которую я не осознаю…       Холли тянется к запретным губам и без капли стеснения целует так давно желаемые уста. Сид не отвечает на поцелуй, несмотря на то, что где-то в солнечном сплетении приятными волнами разливается тепло. Мужчина вежливо отстраняет девушку от себя, немо давая понять, что это было лишним. — Прошу прощения, — искренне извиняется Холли, пряча смущённый взгляд за чёлкой. — Всё в полном порядке, — Сид приподнимает пальцами её подбородок, всматриваясь в чистое лицо. — Вы не любите меня? — сердце пропускает пару ударов.       Джозеф долго молчит, ведь это первый человек, кто задаёт ему подобный вопрос. Он на пару мгновений теряется, но вскоре отвечает: — Я учусь любить каждого.       Холли хлопает светлыми ресницами и поджимает губы, будто пытается спрятать поцелуй Джозефа где-то внутри себя. — Я имею в виду совсем другое.       Мужчина вопросительно изгибает бровь, но не убирает пальцы с её лица. — Мой брат Джейкоб теряет рассудок, когда такая же, как ты, переступает порог его дома. Мой брат Джон теряет бдительность, когда юная дева околдовывает его и смеет засесть в его голове. Их губы молчат, но я всё вижу. Всё мне известно.       Холли совсем не понимает, о чём говорит Джозеф. — Такие, как ты, красивы, пленительны. Подобны ангелам. Но мне не удастся поддаться.       Холли делает шаг назад, из-за чего рука Сида опускается вниз. Она осознаёт, что никакая она не особенная. Джозеф любит её в такой же равной степени, как и остальных. Вся пелена перед глазами постепенно растворяется, и от понимания того, что Холли несколько лет живёт в иллюзиях слишком сильно бьёт по слабому сердцу. — Я понимаю, но разве любовь — это не будущее? — выдавливает из себя девушка и замолкает. — Мне… пора идти.       Её фигура удаляется всё дальше, и остаётся блеклый силуэт, который так же сливается с домами, дождём и рыхлой дорогой. Сид остаётся стоять на крыльце, переводя взгляд на стул Холли. Они любят сидеть возле дома, вдыхая свежий воздух.       Той глупой девушки нет несколько дней. Никаких вестей, никаких рассказов, никаких улыбок. Джозеф поначалу склоняется к тому, что девочка не может смириться с отказом и просто-напросто стесняется возвращаться к нему, но на четвёртый день беспокойство маленькими шажками всё же закрадывается в душу.       Он посылает одного из помощников наведаться в домик, где ранее Холли жила, но никаких её следов нет.       Джозеф недоволен тем, что Холли смеет так себя вести. Ему кажется, что она предала его.       Пару раз ему приходится самостоятельно обойти некоторые места, но ничего нигде нет, что связано с ней. И однажды, когда солнце только-только начинает садиться, мужчина возвращается на берег реки. Вдалеке он видит, как некая особа, так сильно похожа на милую Холли, входит в воду. И по неясному желанию Сид быстрыми шагами идёт до незнакомки, чьё тело уже давно плывёт по маленьким волнам. Он поворачивает её к себе лицом и с ужасом признаёт тот факт, что перед ним та самая. По его рукам течёт девичья кровь, шея изуродована, а кривой окровавленный нож проплывает мимо. Холли ещё пару секунд жива, но Джозеф никак не может спасти девушку. На пальцах навсегда останется её святая кровь.       Раз в месяц он приходит на берег реки, не понимая зачем. Но ему не хочется быть похожим на братьев. Не хочется быть слабым.       …то, как я должен умолять тебя…       Это любовь?