***
Сидя в машине у входа в дешёвый мотель, Спенсер от нечего делать разглядывал рекламный буклет, который ему вместе со сдачей утром сунули на заправке. На титульной странице была изображена счастливая домохозяйка, демонстрировавшая новое средство для борьбы с термитами. Пролистав буклет от корки до корки, Спенсер взглянул на часы. Вуди Кацман опаздывал почти на шесть минут, но, вопреки предупреждению, машина оставалась на месте. Когда Вуди наконец подошёл к пикапу, его можно было принять за мертвеца, восставшего из могилы: волосы, руки и одежда перепачканы землёй, к башмакам прилипли комья сырой глины и трава. Его хмурое лицо сложно было назвать довольным, возможно, поэтому Спенсер ничего не сказал про опоздание. Они обменялись короткими взглядами, и Вуди, сняв куртку и штаны, принялся торопливо вытряхивать из них грязь. — Оденься и залезай уже, — велел ему Спенсер, проверив зеркало заднего вида, — это всё равно бесполезно. Воровато оглядевшись, Вуди быстро натянул брюки, а грязную куртку просто бросил в высокую траву на обочине. — Ну, пиздец! — усевшись на сидение, он удивлённо присвистнул. — Что-то не так? — Спенсер повернул ключ зажигания. Салон и кузов пикапа были тщательно вычищены и отполированы до блеска, и даже ночная темнота не могла этого скрыть. — Да тут чище, чем в сраной аптеке! — он сделал размашистый жест. — Может, мне того, ботинки снять? — Зачем? — спокойно спросил Спенсер, когда машина тронулась с места. — В бардачке есть специальные мешки, знаешь, как в операционных. Никто не будет возражать, если ты просто наденешь их на ноги и под задницу себе подложишь. — Ты совсем, что ли, больной? — судя по вытянувшейся физиономии, такого Вуди никак не ожидал. — Расслабься, — Спенсер поменял передачу, — вообще-то, это шутка. Повисла небольшая пауза, после которой Спенсер услышал сдавленный смешок. — Вот дерьмо! — Вуди хлопнул себя по карману брюк. — Курить-то у тебя тут хоть можно, псих? Спенсер молча кивнул. Они ехали по шоссе, слабо освещённому редкими фонарями и тусклым светом луны, кое-как пробивающимся сквозь свинцовые тучи. По пути им не попалось ни одной машины, и только у поворота на какую-то заброшенную ферму Вуди заметил средних размеров грузовичок. Окраины города ночью казались заброшенной, вымершей землёй, от этого чувство опасности притуплялось, а кажущаяся бесконечной дорога клонила в сон. — И далеко ещё? — выпуская дым, Вуди высунул голову в окно. Ему явно нравилось, как ветер обдувал его лицо, бледное и влажное от изматывающей жары. — Увидишь. — Спенсер прибавил газу. — Кстати, у тебя славная мордашка, но в плане перепихнуться мужики меня не интересуют. — Чего? Вуди резко отшатнулся от окна. Теперь на его бледных щеках проступил румянец, не заметить который было просто невозможно. — И какого хрена ты мне это сказал? — он внимательно уставился на Спенсера, даже забыв про папиросу — пепел грозил упасть на обшивку сидения. — Экономлю наше время. — Спенсер забрал у него окурок и тут же вернул, стряхнув в пепельницу на подлокотнике. Не найдя, что ответить, Вуди молча отвернулся. Выкинув окурок, он закрыл окно и прижался лбом к холодному, кристально чистому стеклу. Через какое-то время пикап съехал с шоссе и они оказались в небольшом поселении. На улицах захолустья стояла такая же темень. Даже напрягая зрение, им едва ли удалось бы рассмотреть что-то, кроме мелькающих силуэтов домов и деревьев. — Расскажи про свою танцовщицу, — зачем-то попросил Вуди после относительно долгого молчания. — Там нечего рассказывать. — Спенсер свернул с широкой грунтовки, петляя среди тёмных дворов. — Она была красивая? — снова обернувшись, Вуди хищно усмехнулся. — Она и теперь красивая, — Спенсер на секунду скосил на него взгляд, — судя по снимкам, почти не изменилась. — И как её зовут? — Полина Войцеховска. Эту фамилию в Шривпорте и окрестностях знал каждый. Даже законопослушный гражданин, никогда не имевший дел с преступным миром, хотя бы раз в жизни ходил на скачки или собачьи бега. У южан свои развлечения: на западе любят родео, северяне обожают бокс и футбол, а юг просто помешан на бейсболе и скачках. Лошадки Вита Войцеховски считались лучшими во всей Луизиане. — Ну нихрена себе, — присвистнул Вуди. — Она его дочь, что ли? — Сестра, — ответил Спенсер и, подумав, зачем-то добавил: — младшая. В образовавшейся тишине было слышно, как гудит мотор и мелкие камушки бьются об обшивку. — А знаешь что? Эта девка правильно сделала, что кинула тебя, — голос Вуди больше не казался насмешливым. — Серьёзно? — Угу, — он кивнул, — ты же зануда, ещё и на чистоте помешан, нахрена ей, спрашивается, такой мужик двинутый нужен? — Воистину так, — Спенсер легко улыбнулся, не отрывая взгляда от дороги. — Да пошёл ты, — Вуди невольно хохотнул, показав средний палец. — Просто ты срать хотел на моё мнение, вот и всё. — Даже не знаю, как бы это сказать… — не скрывая иронии, протянул Спенсер. — Уж скажи как-нибудь, я пойму. — Скрестив руки на груди, Вуди вальяжно откинулся на спинку сидения. Выражение его лица можно было счесть безразличным, но в голосе угадывалось нечто вроде досады или хорошо скрываемой злости. — Ответ «как это верно» подойдёт? — тон Спенсера чуть смягчился. — Да, спасибо, меня он вполне устроит, — улыбнулся Вуди, копируя его «вежливость». — Отрадно это слышать. — Спенсер покачал головой. — Знаешь, за сегодняшний вечер я, кажется, сказал больше, чем за весь прошлый год. — В таком случае, ты не очень-то разговорчив. Вуди снова отвернулся к окну и медленно дыхнул на стекло, отчего крошечная его часть тут же запотела и стала мутной. — Кстати, у тебя тоже нет шансов. На случай, если вдруг передумаешь. Он нарисовал пальцем короткий зигзаг в виде молнии. — Замётано, — хмыкнул Спенсер, притормаживая у обочины. — Пожалуй, набью-ка я слово «никогда» у себя на груди, чтобы не забыть в случае чего. Выйдя из машины, парни оказались на вершине небольшого холма, сразу под которым находился пустырь, густо поросший высокой травой. Внизу легко можно было различить длинный деревянный столб — индейский истукан, украшенный лентами, — и небольшой сарай, видимо, служивший местом для жертвоприношений. — Ну и как мы его грохнем? — Вуди рассеяно осмотрелся, вытирая о штаны ладони, вспотевшие от жары. — Аккуратно, — Спенсер быстро сошёл с дороги и направился вниз, — надеюсь. Постояв ещё немного у машины, Вуди неохотно поплёлся следом. Трава местами доходила им до подбородка, спускаться в темноте было трудно, к тому же, им досаждала мошкара, плотным облаком роящаяся над склоном. — А ты знал, что в кавалерии не было жеребцов? — с трудом поспевая за Спенсером, окликнул его Вуди. — Одни кобылы, и мне всегда было интересно, почему. — Без понятия, честно говоря, — тот смахнул с лица паутину, — по кобылам я не большой специалист. — Ага, — Вуди оглянулся, проверяя, как далеко они успели зайти. — А я вот всё думаю, у кого бы спросить. Теперь на фоне чёрного грозового неба тёмно-синий пикап был почти неразличим. — Вызови дух генерала Картера на Хэллоуин. — Спенсер указал на деревянный столб. — Нам туда, если ты ещё не сообразил. В самом центре пустыря оказалась круглая хорошо выкошенная площадка. Видимо, люди приходили на это место довольно часто — у подножия истукана даже стояло блюдо с фруктами и заветренными кусками куриного мяса. — Мы на земле чокто, — отряхнувшись, сообщил Спенсер, — копы сюда не суются. Формально это частная собственность, и для ареста им нужен ордер или разрешение совета племени. Ночью получить его вряд ли удастся, а утром нас здесь уже не будет. Он встал напротив Вуди и вытащил из пиджака револьвер. — То есть мы с тобой, типа, в чужой вигвам вломились? — Тот протянул руку. — Типа, хуже. — Спенсер вложил револьвер в его пальцы. — Осквернили святилище. В ответ Вуди лишь сдавленно хмыкнул, а Спенсер добавил, кивнув в сторону сарая: — Видишь те шкурки? Недалеко от входа были вбиты короткие шесты, на которых, как скальпы на копьях, болтались тушки мелких животных, связанные вместе. Луна едва освещала поляну, но парни, немного привыкшие к темноте, уже могли неплохо различать очертания удалённых предметов. — Думаю, задача ясна. — Оценивая расстояние, Спенсер слегка прищурился. — Если попадёшь — ты в деле. — А если нет? — сжав рукоятку, Вуди медленно вытянул руку. — Посмотрим. Буквально через секунду тишину пустыря взорвали гулкие звуки выстрелов. Кое-где из густых зарослей выпорхнули перепуганные птахи, а прямо перед ногами Спенсера в траву на противоположной стороне лужайки беспокойно прошмыгнул опоссум. Хотя издалека громкие хлопки вполне можно было принять за первые раскаты грома, опустив револьвер, Вуди заметно насторожился. — Всё нормально, ночью сюда не придут. — Спенсер уверенно направился к кольям. — Да хоть бы и так, — буркнул Вуди, озираясь по сторонам, — я вроде вооружен, остальное меня не колышет. Подойдя к шестам, Спенсер внимательно осмотрел все шкурки по очереди. — Зря, — возвращаясь, он извлёк из кармана носовой платок и тщательно вытер руки, — потому что у меня для тебя плохие новости. — Ой, да ладно, — в голосе Вуди послышалась досада — раза три я по ним точно попал! — Три из шести? — Спенсер скомкал и отшвырнул платок в сторону. — Притом, что колья стоят смирно, а парни Титча будут довольно резво передвигаться. — А ничего, что парни Титча раз в двадцать шире, чем эти штуки? Теперь Вуди смотрел на него с вызовом, так же, как в первый день их знакомства. Но эта злость была односторонней: Спенсер как всегда выглядел невозмутимо. — Подойди, — он поманил пальцем. — Зарядить сможешь? — А сам-то как думаешь? — приблизившись, Вуди взял с его ладони три патрона и сунул их в барабан. Спенсер забрал револьвер и, развернувшись, быстро выстрелил по шестам два раза правой и один раз левой рукой. Пули перебили верёвки, и связки шкурок одна за другой попадали на землю, словно перезревшие яблоки. Кислое выражение лица Вуди моментально изменилось: было заметно, что эта почти цирковая демонстрация меткости возымела на него сильный эффект. Спенсер убрал револьвер и сказал без всякого вступления, будто продолжил прерванный разговор: — Короче, так: плана у меня нет. Обычно для выполнения заказа мне нужен месяц, ну или хотя бы недели две. Клиента необходимо изучить, понять его привычки, выяснить, где он бывает, с кем и как проводит время. Словом, собрать информацию. Сейчас у меня есть максимум три дня, а значит, придётся импровизировать. То есть возможны случайные жертвы, что противоречит установленным мной правилам, — сделав паузу, он очень внимательно посмотрел на Вуди. — Так вот, хотя мы друг друга почти не знаем, в роли этой самой жертвы я меньше всего хотел бы видеть именно тебя. Понимаешь, куда клоню? В некотором смысле, даже Эд устроил бы меня больше. Возможно, Спенсер ждал хоть какого-то ответа, но Вуди тут же отвёл глаза, явно не находя, что сказать. Обычно язвительный и несговорчивый, сейчас он просто стоял, пялясь на траву, в глухом напряжённом молчании. — Мне нужно подумать, — Спенсер тронул его за плечо, — а пока что пойдём отсюда. Нам лучше вернуться до рассвета.***
Они оставили пикап у мотеля, перебежали шоссе и быстро направились к забору, огораживающему двор Эллис Баркер и ещё нескольких соседних домов. Поскольку в темноте найти лаз было непросто, Спенсеру пришлось показывать дорогу. Гроза, собиравшаяся всю ночь, так и не разразилась, а вот духота лишь усилилась, поэтому, бегом добравшись до места, оба сбивчиво и тяжело дышали. — Запомни, лаз прямо под новыми досками, — остановившись, Спенсер устало хлопнул ладонью по забору, — отец их почти не обтесал, так что нужно просто приглядеться. — Угу, приглядеться… в потёмках… — тут же проворчал Вуди, смахивая испарину. — Может, ему стоило придумать чего поприметнее? И какого хрена мы вообще так неслись? Он лениво присел на корточки и стал шарить под забором в надежде найти нору и прикрывающую её, покрытую ржавчиной решётку от водостока. — Хотел проверить, как быстро ты бегаешь, — глядя на его недовольную физиономию, Спенсер невольно усмехнулся. Наконец найдя, что искал, Вуди поднялся и с усилием отпихнул решётку ногой. Всё ещё пытаясь отдышаться, Спенсер опёрся спиной о забор и закрыл глаза. Его голова была чуть запрокинута, и Вуди, стоявший рядом, мог хорошо видеть выпирающий кадык и крупную каплю пота, медленно стекавшую по шее от виска. Выражение лица Спенсера было почти расслабленным, но прерывистое сбивчивое дыхание и странная полуулыбка навели Вуди на мысли о вещах, вообще-то совсем не уместных в подобных обстоятельствах. — Судя по тому, что я тут, а не в грёбаной Анголе, — он приблизился и, плотно прижавшись к Спенсеру, осторожно слизал каплю с его шеи, — бегаю я весьма неплохо. — Мы же вроде договорились? — Спенсер открыл глаза, но не сделал ничего, чтобы заставить его отстраниться. — Тогда вали. — Вуди накрыл ладонью ширинку его брюк. — Тебя как бы никто не держит. Какое-то время они стояли рядом, тяжело дыша. Вуди в спешке ласкал член Спенсера через плотную шерстяную ткань, а лицом быстро и неуклюже тёрся о гладковыбритую шею и подбородок. — Нет, не держит, — мягко отстраняясь, Спенсер мазнул губами по его щеке. — Просто не хочу, чтобы новый отказ выглядел слишком грубо. — А тебе не похер? — Вуди убрал руку, отступив на шаг. Теперь он снова казался злым и напряжённым, но Спенсер лишь усмехнулся в ответ, указав на свой пах: — Очевидно же, что нет. Но мы это уже обсуждали. Взглянув на его член, заметно выпирающий из штанов, Вуди поджал губы. — Я мог бы тебе просто отдрочить. — Нет, спасибо, управлюсь как-нибудь сам с божьей помощью, — бросив взгляд в сторону шоссе, Спенсер покачал головой. — Хотя, может, однажды я об этом пожалею. Уходя, он легко хлопнул Вуди по плечу. — Передай привет Эду от меня. — Непременно, — он выдавил из себя ответную улыбку, — а ты жене от хер знает кого. Он снова надел подобранную у обочины брезентовую куртку и, застегнув все пуговицы, лёг животом на траву. — Спокойной ночи, Вуди, — отойдя на несколько шагов, Спенсер почему-то снова обернулся. — Сладких снов, Спенсер, — уже из норы язвительно отозвался тот. Когда Вуди, торопливо приняв душ, вернулся на чердак, то застал Эда крепко спящим на матрасе. Наверху было жарко, и, полностью голый, он лежал рядом со скомканным одеялом. Вуди скинул с себя полотенце и, стараясь не разбудить, осторожно лёг рядом лицом к стене.***
Кристин Баркер устало взяла с прикроватной тумбочки пилюли от головной боли. Было около четырёх часов утра, а ей так и не удалось сомкнуть глаз. Сначала, обеспокоенная долгим отсутствием мужа, она ждала его, лёжа в кровати без сна, а когда Спенсер наконец появился, ему вдруг приспичило заняться любовью. Отказать Кристин не посмела, тем более, секс у них в последнее время бывал не так уж часто. На её счастье, всё закончилось куда быстрее, чем ожидалось. — Теперь мы можем поговорить? — Кристин повертела пилюли в руках и почему-то вернула на тумбочку. — Я тебя слушаю, — явно неохотно отозвался Спенсер, не оборачиваясь. — Как всё прошло? — губы Кристин нервно дрогнули. — Они уедут из города? Когда ты спал днём, ко мне приходили из полиции. Я сказала, что ты ничего не знаешь. — Ты правильно сделала, милая. — Спенсер лениво перевернулся на спину. — Завтра с утра я уеду на целый день, хотелось бы немного поспать, если ты не против, конечно. Не получив ответа на свой вопрос, Кристин забеспокоилась ещё больше. — Могу я спросить, куда ты едешь? — она повернулась к мужу лицом. — Просто я надеялась, что твой единственный выходной мы проведём все вместе. Сводили бы Сэм в парк, поели мороженого, или можно зайти к тёте Бет, она давно ждёт нас на пирог с языком. Мы ведь семья, Спенсер, это нормально — делать что-то вместе. Кристин сверлила взглядом профиль мужа, но поддерживать разговор Спенсер явно не собирался. — Да, детка, для семьи это вполне естественно, — он устало закрыл лицо ладонями. — Сходим в парк как-нибудь в другой раз. От досады Кристин хлопнула кулаком по одеялу и резко повернулась спиной. Она ждала хоть какой-то реакции на своё недовольство, но когда через пару минут послышался тихий храп, глаза Кристин наполнились слезами. Она встала с постели и, накинув халат, вышла из комнаты, прихватив сигареты. В гостиной было темно, поэтому пришлось зажечь свечу. Кристин подошла к большому резному секретеру и, открыв один из ящиков, достала бумагу для письма и перьевую ручку. Прихватив всё это, она прошла на кухню, плотно прикрыв за собой дверь. Уже сидя за столом, Кристин нервно закурила и, немного подумав, стала писать беглым бисерным почерком: «Офицеру Особого отдела Луизе Мартен лично в руки». Так начиналось её письмо. «Я, Кристин Джоан Баркер, проживающая по известному Вам адресу, хочу сообщить, что разыскиваемый полицией Эдвард Баркер, а также его подельник находятся в доме Эллис Баркер на тридцать второй улице бывшего французского предместья. Оба бандита вооружены и, насколько мне известно, собираются совершить убийство одного из высокопоставленных членов местной игорной мафии. Прошу принять меры по их немедленной поимке, потому что завтра может быть уже поздно. За предоставленную информацию я настоятельно прошу не впутывать в это дело моего мужа Спенсера Баркера». Кристин поставила дату и подпись. Перечитав заявление несколько раз, она потушила сигарету, согнула листок втрое и сунула его в карман халата.***
Ровно в десять утра Луиза Мартен сидела в комнате для допросов, внимательно вчитываясь в заявление, принесённое Кристин Баркер. Сама Кристин, надушенная и причёсанная, сидела напротив в лёгком шёлковом платье и нервно курила одну сигарету за другой. — Так вы сможете устроить мне встречу с тем журналистом, Луиза? — выпустив дым, она поёжилась, словно от порыва холодного ветра. — Я оставила дочку у соседки и, честно говоря, свободна только до вечера. — Да, — оторвавшись от своих размышлений, Мартен рассеяно кивнула, — думаю, это возможно, но… Вы не хотели бы сначала рассказать вашу историю мне? Не для протокола, просто я хочу понять всё, что вы пережили за эти годы. Та анонимка, — она сделала паузу, — её тоже прислали вы? И кто этот член мафии, о котором идёт речь? Кристин подняла глаза и сказала безо всякого смущения: — Я не знаю, кто этот человек, имени не запомнила. А про остальное… Наверное, это выглядит подлостью с моей стороны? — будто обороняясь, она скрестила руки на груди. — Сначала подслушать разговор, а потом настрочить анонимку на своих ближайших родственников. Я ведь знала, что их либо надолго упрячут в тюрьму, либо убьют, но, клянусь могилой матери, я ни о чём не жалею и сделала бы это ещё раз. Потушив сигарету, она тут же достала новую. В комнате заметно потемнело из-за густых грозовых облаков, уже который день упорно не желавших проливаться на землю долгожданным дождём. Даже в полумраке Мартен видела, как дрожали пальцы Кристин. Понимая, какое нервное напряжение та, должно быть, испытывала, Мартен сказала как можно мягче: — Ну что вы, миссис Баркер, кто я такая, чтобы вас осуждать? По моему мнению, вы всё сделали правильно. Но Спенсер ведь ни о чём не знает, верно? — Нет, — Кристин грустно улыбнулась. — Он считает, что Генри по пьянке проболтался одному из своих любовников, который за старые обиды решил свести с ним счёты. Такое вполне могло произойти — в нетрезвом виде язык у этого мерзавца был точно помело. — Он часто пил? — зачем-то спросила Мартен. — Генри? — Кристин округлила глаза. — Да он вообще не просыхал. Не помню, чтобы этот тип хоть раз был трезвым в моём присутствии. Спенсер другое дело, он совсем не пьёт и даже к сигаретам не прикасается. Я просто не могла упустить такого парня. Она немного помолчала и, выпустив дым, заговорила, глядя на гладкую пластиковую столешницу: — Помните, вы спросили, как мы познакомились? Мартен кивнула, подперев голову рукой. — Вообще-то я тогда солгала. Мой отец был алкоголиком, мама тяжело болела, денег вечно не хватало, но она как-то умудрялась платить за мои занятия танцами. Когда мне исполнилось восемнадцать, я поступила в кордебалет варьете «Дикие козочки». Не скажу, что это была какая-то дыра, нет, но платили там мало, да и обстановочка: каждый пьяный урод норовил зажать тебя в углу или за зад ущипнуть… Хотя я всё равно не увольнялась, чёрт его знает, почему, — Кристин сделала глубокий вдох. — Полина. Она была звездой нашего заведения. Публика боготворила её, богатые влиятельные мужчины осыпали цветами и подарками, а простые девчонки из подтанцовки втайне ненавидели, притворяясь её лучшими подружками. Я тоже не была исключением, бегала за Полиной, как собачонка, старалась услужить, терпела капризы, сопровождала везде, где она хотела, словом, была как служанка при прекрасной принцессе. Спросите, зачем я это делала? Даже не знаю, возможно, хотела погреться в лучах чужого успеха… Кристин смахнула со лба выбившийся локон. — Я ей завидовала ещё и потому, что эта дрянь уж слишком нравилась мужикам. Я ведь симпатичная жещина, стройная, чистоплотная, умею со вкусом одеваться, но толпы поклонников за мной не ходили даже в юности. А Полину обожали. И Спенсер обожал её, я всегда это знала. Стоя в кулисах до начала представления, мы с девочками часто выглядывали в зал посмотреть, что за публика собралась. Мои товарки приглядывали себе кого посолиднее, чтобы вечер не пропал зря, а я искала взглядом лишь одного человека. Спенсер любил сидеть в углу за отдельным столиком: спокойный, высокий, красивый, всегда одетый с иголочки. На каждое выступление Полины он приносил огромную корзину чайных роз — она очень любила эти чёртовы розы. Он никогда не заказывал спиртное, только содовую, и наши официантки строго следили, чтобы стакан был идеально чистым. Тогда я понятия не имела, чем занимается этот парень и откуда у него столько денег на цветы и подарки. А когда узнала, что он тоже Баркер, просто не могла поверить, слишком уж сильно он отличался от пьяного нахала Генри, его любовника-брата и всей их гнусной шайки. Тогда я, хоть и звучит смешно, решила, что спасу Спенсера из этого ада, просто женив на себе. Думала, если окружу его любовью и заботой, наши жизни тут же изменятся к лучшему. Пока она говорила, Мартен наверняка думала о том, что спать в эту ночь ей, как и многим офицерам в участке, скорее всего не придётся. Операция по захвату требовала чёткой подготовки, тем более, что для её отца избавление мира от бандита и убийцы Эдварда Баркера было делом чести. Заявление Кристин, принятое и запротоколированное по всей форме, развязывало руки полиции, но на лице Мартен читалось какое-то смутное беспокойство. — Полина не любила Спенсера, — продолжала Кристин, видимо, полностью погруженная в себя. — Хотя они знали друг друга с самого детства, эта дрянь только играла с ним, как кошка с мышкой, то подманивая, то отгоняя. Думаю, за столько лет она знатно поистрепала его нервы. Но Спенсер никогда не показывал своих эмоций — говорит, мать отучила. В общем, однажды Полина встретила театрального агента из Нью-Йорка Гарри Губермана, который на вполне понятных условиях пообещал ей бродвейскую сцену и хороший контракт. Губерман пригласил Полину в ресторан, а она, опасаясь идти одна, позвала Спенсера на правах старого друга и меня, чтобы развлекать его в случае необходимости. Не знаю, чем он думал, когда соглашался, но у нас получилось что-то вроде неудачного двойного свидания. Вечер прошёл ужасно: Полина всё время флиртовала с заливавшимся соловьём Губерманом, Спенсер сидел с лицом каменного истукана, а я ужасно нервничала, не зная, как обратить на себя его внимание. В конце концов я так перебрала шампанского, что Спенсеру пришлось везти меня домой. Как только мы зашли в прихожую, я — совершенно неопытная девчонка — сама бросилась к нему на шею. В этот вечер я наконец потеряла невинность и вроде как завела своего первого кавалера. Не могу сказать, что чувствовала сильную страсть или любовь с его стороны, но я была счастлива и тому, что Спенсер Баркер теперь принадлежал мне. Потом я забеременела, и он был вынужден сделать предложение. Длинная, ослепительно яркая молния и последовавший за ней первый раскат грома заставил обеих вздрогнуть. Извинившись, Мартен отошла к окну и полной грудью вдохнула свежий прохладный ветер, пахнувший озоном и влагой. Плотно закрыв рамы, она вынужденно вернулась за стол. — Вы пожалели, что вышли за него? — Да нет, дело не в этом. — Кристин поёжилась, чиркая зажигалкой. — Когда мы расписались, Спенсер снял дом, тот самый. Помню, я работала в саду, подстригала кусты, когда за моей спиной возникли Эллис Баркер и её старший сын. Спенсера не было дома, и я, находясь почти на пятом месяце, совершенно не ждала гостей. Я и поздороваться толком не успела, как эта пьяная бабища накинулась на меня чуть ли не с кулаками. Она начала орать, поносить меня последними словами, назвала шлюхой, давшей мужику до свадьбы. Я ужасно растерялась, это было днём, и соседи — приличные скромные люди — могли всё слышать и составить обо мне то ещё мнение. Я начала плакать, умоляла их уйти, но мерзавец Генри вместо того, чтобы оттащить свою ненормальную мать, замахнулся на меня и сказал, что если я не сделаю аборт, он своими руками вырежет из моей матки этого ребёнка. Я не знала, что делать, Эллис схватила меня за волосы, потащила в дом… — подбородок Кристин дёрнулся, будто она собиралась заплакать. — Хорошо, что миссис Хоттер, случайно проходившая мимо, пригрозила вызвать полицию. Только тогда они ушли, а я ещё часа два рыдала, держась за живот. Спенсеру я ничего не сказала, даже не знаю, почему. Просто решила, что так будет лучше. Больше в его отсутствие они не приходили, только Эд забегал иногда перехватиться алкоголем для матери — я давала. Эда я не боялась, просто, зная о его наклонностях, находиться рядом было омерзительно. — Думаю, после того, что вы пережили, нелюбовь к свекрови и деверю вполне понятна, — Мартен сочувственно покачала головой. — Вы об этом хотели поговорить с Теннеси Тёрнером из «Вечернего вестника»? Они сидели в кабинете около получаса — вообще-то уже пора было подписывать протокол и отпускать Кристин к дочери, но на улице лило как из ведра и Мартен решила ещё немного поговорить с ней. — Да, примерно об этом. — Кристин стряхнула пепел. — Хочу, чтобы люди поняли, за что я их убила. Взгляд Мартен сделался настороженным, но она тут же пояснила: — Конечно же, не своими руками, но я сделала это вполне осознанно. Когда стало известно о смерти Генри Баркера и аресте Эда, я была на седьмом небе от счастья. Правда, в душе я просто ликовала. Эти мерзкие извращенцы вообще не должны рождаться. Спать со своим родным братом — как такое вообще может прийти в голову психически нормальному человеку? Нет, в случае этой парочки Господь явно ошибся, позволив им ходить по земле, а я исправила эту ошибку, — она лучезарно улыбнулась впервые за всё время беседы. — Правда, оставалась ещё старая ведьма Эллис, но применять крысиный яд или что-то подобное я, разумеется, не могла. Я же не преступница. Хотя после её смерти многим людям дышать стало бы легче. Эта мразь была наводчицей у своих сыновей и им подобным, а полиция — не в обиду вам, Луиза, — много лет закрывала на всё глаза. Но сейчас момент настал, моё терпение лопнуло. Надоело прятаться, надоело, что на моё мнение и понимание жизни тому же Спенсеру глубоко плевать. Они, видите ли, его семья! А кто же тогда, чёрт возьми, мы с Сэм? Домашние питомцы или живые куклы, которых можно кормить и одевать, но чьи убеждения и душевные потребности никого не интересуют?! Заметно разволновавшись, она сделала паузу, но уже через секунду сказала спокойно и чётко: — Даже если муж бросит меня теперь, через какое-то время он поймёт — я сделала это ради нас. Думаю, перечитав несколько раз моё интервью в газете, Спенсер одумается и вернётся. Семейство Баркер с детства сосало из него кровь, а я лишь положу этому конец. Кристин упрямо поджала губы. Мартен вдруг спросила, силясь заглянуть ей в глаза: — А тот мальчик, Вуди Кацман, лично вам он ведь ничего не сделал. Следствие вообще сомневается, что убийство тюремного охранника его рук дело. До получения срока он вскрывал сейфы для своего отца, можно сказать, стал жертвой неблагополучной семьи, как и Спенсер. Возможно, нам придётся убить и его. — Одним бандитским выродком меньше. — Кристин открыла сумочку и, достав пудреницу, принялась торопливо приводить себя в порядок. — Отбросы вроде них никогда не одумаются, а мой муж совсем из другого теста. Как бы там ни было, в душе Спенсер хороший и честный человек. Когда все формальности были соблюдены и Кристин Баркер ушла из отделения, Мартен ещё долго сидела за столом с каким-то странным выражением лица. Заметив это, Маргулис подошёл к ней и спросил, шутливо помахав ладонью перед глазами: — Эй, офицер, уже грезишь о сержантских нашивках, что ли? Так пока рано, этих сукиных детей надо ещё из берлоги выкурить. — Да нет, я так, просто задумалась, — она рассеянно почесала лоб. — То-то и оно, что уж слишком задумалась, — поднял брови Маргулис, кивнув в сторону кабинета начальника. — Скоро общее собрание, а ты вместо подготовки рапорта ворон тут считаешь. Если Кесседи это увидит, на операцию отправят кого угодно, кроме тебя, и тогда прощай повышение. Она поднялась и, собрав в стопку папки, лежавшие на столе, ответила с открытой уверенной улыбкой: — Я вела это дело, Джон, а значит, меня нельзя отстранить. Помахав перед ним заявлением Кристин, Мартен отправилась готовить рапорт.***
Было восемь часов утра. В такую рань на пустых трибунах ипподрома находились только два человека: Вит Войцеховский — холёный лысоватый мужчина средних лет в щегольском небесно-голубом жилете и белых теннисных брюках — и Спенсер Баркер, одетый как всегда строго, но по-своему элегантно. Вит держал маленький театральный бинокль, в который то и дело заглядывал, наблюдая за тренировочными заездами своих жокеев. Время от времени к ним подходил молоденький официант, предлагая хозяину и его посетителю холодное шампанское или содовую со льдом. — Не хочешь водички, Спенс? — спросил Вит, отпивая шампанское из изящного вытянутого бокала. — Спиртное не предлагаю, хотя твоя матушка, пожалуй, сочла бы это за оскорбление. — Сочла бы, вероятнее всего, — неопределённо улыбнулся Спенсер, взяв с подноса стакан. Несмотря на то, что небо с самого утра было затянуто серыми тучами, влажный душный воздух давил на всё вокруг с какой-то невероятной тяжестью. — Пойми меня правильно, парень, я знал, что это будешь ты, — сказал Вит, когда официант в очередной раз скрылся где-то в недрах трибун. — Нет-нет, я уважаю твои желания и принципы, ты вроде завязал, но дело есть дело, а малыш Эдди для него не очень-то годится. Титч задолжал мне кучу денег, отдавать не хочет, и с этим дерьмом давно пора разобраться. Он пригубил ещё шампанского и, поднеся к глазам бинокль, с показным безразличием перевёл взгляд на арену. — У меня есть одно условие, — Спенсер тоже взглянул на лошадей, готовых начать очередной забег. По пухлым губам Вита пробежала самодовольная усмешка. — Возможно, ты хотел сказать, просьба? — уточнил он, не отвлекаясь от просмотра. — Назовём это пожеланием, — Спенсер тактично улыбнулся в ответ. Тем временем внизу маленькая крапчатая лошадь вырвалась вперёд, обогнав почти на круг действующего чемпиона — белого поджарого иноходца. Вит довольно ругнулся и азартно хлопнул ладонью по деревянной перекладине перил. — Какова малышка, а?! — он весело подмигнул, указывая на крапчатую. — Ставлю сто к одному, что завтрашние бега запомнятся многим. Спенсер молча кивнул, словно невзначай переведя взгляд на громадные круглые часы, висевшие прямо напротив трибун. — Ладно, Спенс, чего ты хочешь? Денег? — на лице Вита появилось недовольно-кислое выражение. — Я беру этот заказ, Вит, — Спенсер выглядел как всегда невозмутимо, — но паспорта и координаты перевозчика нужны прямо сейчас. Ты знаешь, как я работаю, проколов не будет. Времени у них слишком мало, так что мне нужен аванс. Выслушав его, Вит задумчиво почесал подбородок. — Сделка состоится в любом случае? — он прищурился, внимательно изучая его лицо. — Сам сказал, времени у ребят в обрез, а если копы накроют их раньше, что тогда? — Я выполню условие, Вит, — Спенсер кивнул, — пара чистых паспортов мне не помешает. — Что ж, твоему слову можно верить, — Вит на секунду задумался, но на всякий случай добавил: — Тем более, некоторые справедливо считают, что у меня длинные руки. Забег закончился, и он благосклонно поаплодировал своим жокеям. — Мне нужна всего неделя, — Спенсер откинул с лица длинную челку, растрепавшуюся от внезапного порыва ветра, — обычно времени уходит больше, но это особый случай. Вит посмотрел на небо и, накинув на плечи висевший на спинке стула белый пиджак, поднялся, давая понять, что разговор подошёл к концу. — Так любишь своего брата? Честно говоря, никогда не думал, что у вас есть хоть что-то общее. — Нет, — Спенсер тоже встал, — дело совсем не в нём. Вит усмехнулся и жестом велел следовать за собой. Отъезжая от ипподрома, Спенсер на всякий случай ещё раз проверил документы, лежавшие во внутреннем кармане пиджака. Примерно минут через двадцать он заехал на почту и послал телеграмму в дом собственной матери со следующим содержанием: «С прискорбием сообщаю о безвременной кончине Грегори Титча. С.Б.». Наконец-то разразившаяся жуткая гроза застала его в оружейном магазине. На деньги, оставшиеся от сверхурочных, Спенсер купил револьвер новой улучшенной серии и пачку патронов. На часах было ровно двенадцать дня: до отправления пустой цистерны в Мексику оставалось менее суток.***
После общего собрания Особого отдела, на котором присутствовали не только генерал Готц, но даже конгрессмен Тьюлип собственной персоной, шеф велел Луизе Мартен зайти к нему в кабинет для разговора. При этом его угрюмое и усталое лицо не сулило последней ничего хорошего. Примерно понимая, куда он клонит, Мартен тяжело перевела дух и вошла, полная решимости отстоять своё право на участие в операции. — Вызывали, сэр? — она приняла неприступный вид. — Да, присядь-ка, офицер, — Кесседи нахмурил брови. Любой, кто достаточно хорошо его знал, легко бы понял, что Кесседи испытывал неловкость и дискомфорт. Предстоящая беседа обещала быть непростой, но Мартен как могла настраивала себя на победу. — Напомни, сколько сахара ты кладёшь в кофе, а то я пью несладкий. — Он подошёл к электрической кофеварке — подарку Отделу от управления полиции штата. — Нисколько. — Мартен энергично отодвинула стул и села напротив, скрестив руки на груди. — Начинай уже меня отговаривать, хотя это всё равно бесполезно. Своё участие в штурме я заслужила. — А никто с этим и не спорит, Лу, — недовольно рявкнул Кесседи, поставив на стол две большие чашки. — Ты свою работу сделала — собрала данные, разговорила свидетельницу — какая разница, кто пристрелит или притащит этих сволочей в участок? Пристально глядя на него, Мартен насупилась. — Если это всё моя работа, почему я должна отсиживаться за чужими спинами? — она выпрямилась и закинула ногу на ногу. — Потому что я всего лишь слабая женщина? Тогда что я вообще делаю в полиции? Помню, как ты грозился, что если я сдам экзамен и успешно пройду подготовку, поблажек из-за моего пола не будет. Но то, что ты делаешь сейчас, это даже не поблажка, а ущемление меня в правах. Не допустишь до операции — подам рапорт вышестоящему начальству. Это моё первое серьёзное дело, папа, и я доведу его до конца! Встав со своего места, Кесседи покраснел, как рак. — Нет, пупсик, это меня ты доведёшь до конца своим ослиным упрямством, — он раздражённо всплеснул руками, — отправлюсь в крематорий прямо из этого чертового кабинета! Да, я убежден, что тебе, девчонке, нечего там делать, и можешь считать меня грёбаным мужланом, но я против! Запретил бы любой из сотрудниц, а не только своей дочери. Подумай, что бы сказала мне твоя мама, будь она жива! Все эмоции Мартен легко читались по лицу: зрачки сузились, а рот приоткрылся так, словно она кипела от возмущения. — Мама тут ни при чём. Я хочу хорошо делать свою работу, а ты — на минуточку, мой начальник, — вместо поддержки суёшь палки в колёса! Мне нужно во всём разобраться, кто из них виновен, отчего и почему! Убить всех разом — чего уж проще! — она замолчала, а потом сказала уже более спокойным тоном: — Мне нужно быть там, понимаешь? Я должна хотя бы попытаться не превращать всё в бессмысленную бойню. Мартен действительно рассчитывала убедить отца, но выслушав её, тот лишь устало схватился за голову. — С такими суждениями, девочка, тебе надо было становиться адвокатом, а не сыскарём! Бойню там устроят как раз они — Эд Баркер и его дружок. Это они будут лупить по вам без предупреждения из чёртовых стволов, увидишь, рука не дрогнет. А ты со своими метаниями и сомнениями схлопочешь пулю первой, потому что это война! Они враги, рядом — друзья, вот единственное, что ты должна знать! Теперь щёки Мартен пылали, а в глазах появился упрямый блеск. — Мне нечего тебе сказать. Она встала и, развернувшись на каблуках, зашагала в сторону двери. — Офицер Мартен, как начальник отдела я отстраняю вас от операции, потому что морально вы к ней не готовы! — зычный голос Кесседи тут же прогремел за её спиной. Она остановилась и, несмотря на сильную досаду, взяла себя в руки и произнесла как можно спокойнее: — В таком случае, я вынуждена подать рапорт генералу. Думаю, мы оба знаем, каким будет его решение. Когда дверь за ней закрылась, Кесседи в сердцах ударил кулаком по столу.***
Вернувшись домой лишь под вечер, Кристин Баркер взглянула в зеркало и, торопливо поправив прическу, прошла в гостиную в надежде застать там мужа. Спенсер сидел на диване, наблюдая за тем, как их маленькая дочка играет на ковре с новой нарядной куклой. — О, милая, это папа тебе купил? — Кристин подхватила на руки радостно подбежавшую к ней Саманту. — Как её зовут? — Сэм, как и меня. Видишь, какая она красивая? — Саманта чмокнула мать в щёку и, быстро высвободившись, вернулась к игре. — Как замечательно, — Кристин невольно взглянула на Спенсера, который молча наблюдал за ней с каким-то странным выражением лица. От его взгляда она почувствовала неловкость и смутное волнение. — Пойди пока к себе, детка, нам с твоим папой нужно поговорить. Обернувшись к отцу, Саманта скорчила недовольную рожицу, но тот весело подмигнул и кивнул ей, подтверждая просьбу матери. — Как прошёл твой день? — немного робея, спросила Кристин, когда Саманта поднялась наверх. Ощутив внезапный озноб, она обхватила себя руками. Хотя она шла под зонтом, чулки и подол платья промокли, а в комнате было довольно прохладно. — Неплохо, а твой? — Спенсер кинул ей плед. — Да так, — Кристин быстро завернулась в него, — ничего особенного, вообще-то… Спенсер встал и, подойдя ближе, осторожно положил ладони на её плечи. От прикосновения Кристин вздрогнула и оттого ещё больше смутилась, пряча глаза. — Вот и отлично, — Спенсер мягко улыбнулся, — я рад, что у тебя всё в порядке, Крис. Не зная, что сказать, она рассеянно усмехнулась: — А что должно быть не так? Всё ещё глядя на неё, Спенсер тихонько подул на её волосы, отчего один из локонов легко откинулся назад. — Мне нужно идти, — сказал он всё так же ласково. — Кстати, ты просила открыть банковский счёт на твоё имя. В секретере документы — сейчас там около тридцати пяти тысяч, но со временем будет больше. Поняв, что происходит, она сначала оцепенела, а уже через секунду её глаза наполнились слезами. — Тебе нельзя уходить, — Кристин судорожно вцепилась в его пиджак, — только не сейчас! Это… — задыхаясь от слёз, она с трудом проговаривала слова. — Это опасно, опасно, ты понимаешь или нет?! Переменившись в лице, Спенсер с силой убрал её руки, стараясь не причинить боли. Совершенно ослабевшая, Кристин села на ковер. Хватаясь за его ноги, она рыдала, умоляя остаться, но Спенсер, казалось, больше её не слышал. — Береги мою дочь, Крис, — сказал он уже в прихожей, — деньги буду высылать раз в месяц. Прощай, милая. Когда дверь за ним закрылась, Кристин жалобно заскулила, закрыв лицо руками.***
Во дворе было темно, но Эд, внимательно наблюдавший за улицей, видел и большую бронированную машину, перекрывшую тротуар, и быстрые передвижения снайперов в пуленепробиваемых жилетах. То, что брать их живыми никто не рискнёт, парни знали ещё накануне побега, и теперь им оставалось либо бежать, ища укрытие, либо обороняться до последнего. — Ма, походу, тебе ноги надо делать. — Эд вскинул обрез и, разбив стекло прикладом, высунул дуло в окно. — Их там человек восемь, а у нас всего два ствола. Эллис со старым охотничьим ружьём подошла к сыну и тяжело опустила ладонь на его плечо. — Нет. Вы, ребятки, бегите, а я останусь, прикрою вас тут, — она обернулась к Вуди, молча стоявшему у стены. — Из этого дома у меня только одна дорога — на кладбище. Рыскать по лесам, как загнанная лисица, в свои-то годы я не собираюсь. А вы ещё молодые, глядишь, что-то и выгорит. Титч мёртв, а значит, ксивы у вас будут. Эд лишь покачал головой: он хотел что-то сказать, но шум с улицы ему помешал. — Миссис Баркер, у нас ордер и постановление на арест, подписанные прокурором! — донёсся до них высокий женский голос. — Откройте дверь по-хорошему, и тогда никто не пострадает! Я даю слово, что до суда все вы получите неприкосновенность! — Лучше отвали, долбаная сука, — Эллис наугад пальнула в окно из ружья. — Иди отсоси вашим козлам, что застрелили моего ребёнка и поджарили мужа! Мне твой грёбаный ордер до одного места! Даю слово: первый же, кто войдёт в эту дверь, получит пулю в лоб! Так и не дав сыну договорить, Эллис поспешила наверх с неожиданным для грузной пожилой женщины проворством. В ответ на стрельбу копы дали по дому несколько коротких автоматных очередей. Эд едва успел укрыться за комодом, наводя прицел. — Вуди, твою же мать, что ты там застыл?! — Он приготовился стрелять. — Вали к сараю, время ещё есть! — Ага, — Вуди машинально кивнул, — я тебя тут не брошу! Наверху раздался звон разбитого стекла, и уже через секунду Эллис открыла огонь по снайперам, окружившим дом. Кто-то пронзительно вскрикнул, и новые автоматные очереди не заставили себя ждать. — Уматывай, кому говорят! — паля по всем подряд, заорал Эд. — Мне всё равно так и так подыхать, а ты всё, что было в Анголе, на меня вали, может, ещё срок скостят! Где-то минут пять он яростно отстреливался, прикрывая мать. Пули копов изрешетили дверь, пол и стену, Эд вертелся как уж на сковородке, а Вуди по какой-то непонятной причине даже не пытался найти укрытие. Он просто стоял в углу, бледный и безучастный ко всему происходящему. — Эдвард Баркер, какого хрена вы двое ещё здесь?! — с чердака раздался грозный голос Эллис. Взглянув на Вуди, Эд резко махнул рукой в строну, приказывая убираться. На крыльце послышались тяжёлые шаги: кто-то принялся ломать дверь, и Эд пару раз шмальнул по ней из обреза. — Всё бесполезно, Эдди, — тихо прошептал Вуди, забирая нож со стола. — Они нас-таки достали. После выстрела в дверь стрельба возобновилась с удвоенной силой. От грохота гудело в ушах, а едкий пороховой дым разъедал глаза и горло. В какой-то момент Вуди показалось, что копы ослабили натиск, но тут одна из пуль просвистела слишком близко, отрикошетила от сундука и угодила прямиком в голову Эда. Вуди вздрогнул, а тот ничком рухнул на пол без единого стона. — Эд! Господи, да очнись ты! — Вуди не помня себя подлетел к нему и, перевернув на спину, стал трясти, будто это могло чем-то помочь. Пуля вошла ровно над виском, крови почти не было. Поверить, что Эд погиб от такой маленькой дырочки, он никак не мог. — Эй, нет-нет, не надо так, слышишь! — Вуди крепко сжал его голову. — Просто открой глаза! Открой уже свои ёбаные глаза! Он сжал кулак и несколько раз саданул им по груди Эда. Стрельба прекратилась, но по входной двери начали крепко колотить ногами: железная задвижка грозила вот-вот сломаться. В этом грохоте, гуле голосов и вое сирен Вуди вдруг услышал тихие, едва уловимые шаги. — Оставь его, сынок. — Рука Эллис быстро и ласково прошлась по его волосам. — Мой мальчик теперь свободен. Ни одна мразь уже не посадит Эдди на электрический стул. Ты ступай, я уж сама о нём позабочусь. Эллис склонилась над сыном и произнесла со странной улыбкой: — Мой милый мальчик, какой же он у меня красивый, — её хриплый голос дрогнул. Она заставила Вуди встать на ноги и, коротко обняв, добавила, кивнув на дверь кухни: — Уходи, пока можешь, я их задержу. Вуди попытался возразить, но Эллис прижала палец к его дрожащим губам. — Ты должен жить за нас, детка. За всю нашу семью. Иди. Она снова притянула его к себе, быстро расцеловала на прощание и с силой толкнула в сторону кухни. — Эллис Баркер, если ты жива, лучше добром открой чёртову дверь! — раздался снаружи зычный мужской голос.— Дом окружён, этим щенкам бежать некуда. — Хрена с два я её открою. — Эллис быстро перезарядила ружье. — Давай, легаш, поднажми, мы с Эдди тебя тут прямо заждались. Вуди ещё раз взглянул на Эда, распластавшегося на полу, и выбежал из гостиной с прихваченным обрезом. У задней двери тоже стояли копы, пытавшиеся её взломать. Вуди подбежал к маленькому слуховому окну под потолком, практически не заметному снаружи, и, подтянувшись на руках, повис, напряжённо прислушиваясь и разглядывая двор. Занятые взломом, трое парней в пуленепробиваемых жилетах не заметили шума. Сарай находился всего в нескольких шагах, и Вуди нужно было лишь добраться до него, не привлекая ничьего внимания. Он влез на окно, аккуратно спустил одну ногу за другой и стал медленно сползать по стене. — Чёртова развалюха, — услышал он голос одного из копов, — я думал, это будет намного проще. — Давай, Бобби, поднажми, — буркнул другой, — стрельба вроде стихла. Может, они внутри все уже передохли. Надо бы пустить вперёд кого-то из местных. Не станет же эта старая курва стрелять по собственным соседям. Носки башмаков Вуди наконец достали до земли. Чтобы не издавать никаких звуков, он осторожно, как балерина, развернулся на цыпочках. — От этой швали можно ожидать чего угодно. Гражданскими лично я бы не рисковал, — сказал тот, который Бобби, и с разбегу высадил дверь плечом. Похватав пушки, парни с криками вломились в дом, а Вуди, воспользовавшись моментом, опрометью метнулся к сараю. Уже закрывая за собой лаз большой картонной коробкой, он услышал отборную брань Эллис и громкие выстрелы. Из-за того, что фонарик остался в доме, ползти пришлось в кромешной темноте. С прошлого раза земля кое-где обвалилась, но ни страха за свою жизнь, ни прилива адреналина Вуди не чувствовал. Когда он выбрался наружу, первым его желанием было бежать, куда глаза глядят. Вуди достал из-за пазухи обрез и уже рванул с места, как вдруг услышал громкий сердитый окрик. — Стоять! — голос явно принадлежал женщине. — Подними руки так, чтобы я их видела! Вуди услышал характерный щелчок взведённого курка. — Медленно развернись и положи оружие перед собой, — судя по тону, дамочка не шутила, — а потом пни его ко мне. Он повернулся и тут же зажмурился от яркого света, бьющего в глаза. Из-за того, что женщина включила фонарь, рассмотреть её было почти невозможно. — Я сдаюсь, — Вуди швырнул обрез на землю, — прекратите это. — Вуди Кацман, так? — выключив фонарик, она подошла и ловко выхватила наручники из-за пояса. — Ты арестован и имеешь право хранить молчание. Всё, что ты скажешь, будет использовано против тебя в суде. Держи руки перед собой и не трепыхайся. Вуди не сопротивлялся. Он послушно протянул руки и позволил ей застегнуть браслеты. — В доме стреляли только двое — Эдвард и его мать, — сказала она уже не так сурово. — Если будешь сотрудничать, я помогу тебе избежать пожизненного срока в каком-нибудь Алькатрасе. Вуди молча кивнул. Он вдруг заметил позади неё хорошо знакомый силуэт: высокий худощавый парень в строгом костюме. Кажется, он сжимал револьвер. Узнав Спенсера, Вуди перевёл взгляд на женщину-копа, совсем ещё молодую на вид, и произнёс глухо и почти безразлично: — Мне жаль, мисс. — Раскаяние — это хорошо, — она небрежно ткнула в него пистолетом, принуждая идти вперёд, — чистосердечное признание всег… Она не успела договорить. Раздался хлопок, и резко побледневшая девушка, тяжело осев на траву, завалилась набок прямо у его ног. Вуди нагнулся и зачем-то осторожно поправил светлые волосы, некрасиво упавшие ей на лицо.***
Спенсер быстро свернул с шоссе, и теперь пикап, подпрыгивая и раскачиваясь, мчался по лесу. Белый как полотно Вуди всю дорогу сидел молча и с отрешённым видом пялился на приборную доску. Обрез лежал у него на коленях, а на скрещенных запястьях всё ещё виднелись следы от слишком тугих наручников. — Мы не могли за ними вернуться, ты же понимаешь. — Чтобы не врезаться в дерево, Спенсер заложил крутой вираж. — Похорон не будет, но безымянная могила для таких, как они, уже кое-что. — Надеюсь, тебя зароют так же, — голос Вуди дрожал совсем как его пальцы. Ещё немного углубившись в чащу, Спенсер остановил машину и вышел из кабины. Он обошёл пикап, открыл противоположную дверцу и силой заставил Вуди вылезти наружу. — И что дальше? — тот уставился в пустоту перед собой. В больших карих глазах отчётливо читалась боль, которую он почему-то не хотел или просто не мог выплеснуть. Вместо ответа Спенсер обхватил ладонями его лицо и вдруг резко вжал Вуди спиной в бампер грубым поцелуем. Хотя Вуди явно не ожидал подобного, он сразу ответил, и через секунду Спенсер почувствовал у себя во рту горячий влажный язык. Когда их руки соприкоснулись, Спенсер обхватил его пальцы и торопливо прижал к своему ремню. Быстро справившись с пряжкой и пуговицами, Вуди прервал поцелуй и, сунув левую руку себе в штаны, опустился на колени. Стянув бельё Спенсера, Вуди крепко обхватил уже твёрдый член и начал сосать, глубоко проталкивая его в горло. Спенсер запрокинул голову и закрыл глаза, а левую руку положил на затылок Вуди, задавая темп. Через пару минут оба уже тяжело дышали, почти готовые к разрядке. — Кончи мне на лицо, — почти простонал Вуди, всего на миг выпустив член изо рта. — Прямо на лицо, Спенс! Спенсер размашисто дёрнул бёдрами и крепко сжал в кулак его волосы. Они ускорили темп, Вуди уже едва не давился, но продолжал сосать, исступлённо и старательно. Наконец Спенсер резко отстранился, и как только первые капли спермы брызнули на щёки, нос и губы Вуди, тот сдавленно вскрикнул и тоже кончил в собственный кулак. Обессиленный, со спущенными штанами, он упал на траву и принял позу эмбриона, мелко дрожа всем телом. Спенсер застегнул брюки и молча сел рядом, положив руку ему на плечо. Вуди начал рыдать, сначала беззвучно, а потом в голос, грязно ругаясь и меся кулаками воздух. — Ничего, парень, — Спенсер порывисто притянул его к себе и крепко обнял, поглаживая по спине, будто маленького перепуганного ребёнка, — это ничего.***
Спенсер проснулся в машине рано утром. Недавно поднявшееся солнце ещё не припекало, и ставшая привычной жара пока не ощущалась. Он перевёл взгляд на Вуди, который спал на соседнем сидении, положив руку под голову. — Эй, — Спенсер легко толкнул его в плечо, — извини, что так рано, но тебе, похоже, пора. Вуди с трудом открыл глаза и, потерев их пальцами, рассеянно осмотрелся. — Цистерна в Мексику отходит ровно в шесть двадцать пять, — Спенсер взглянул на часы, — у тебя всего сорок минут. Я подброшу тебя до перекрёстка, а дальше наши пути разойдутся. Зябко поёжившись, Вуди насупился и отвёл взгляд к окну. — Ксив и мест в машине ведь всё ещё два, так? — он неловко кашлянул в кулак. — Мы могли бы поехать вместе. Если научишь меня стрелять, сейфы будем щёлкать как долбаные солёные орешки. Спенсер, казалось, ждал этого предложения. Он опустил глаза, явно тяготясь темой разговора. — Вуди, я ведь завязал, забыл? — Угу, — тот хмыкнул, — скажи это Титчу и его парням. Или дело во мне? — теперь он смотрел прямо и открыто. — В некотором смысле, — Спенсер кивнул. — Слушай, Спенс, я ведь не дурак, и руку и сердце тебе не предлагаю, — Вуди нервно вскинул подбородок. — То, что было вчера, это… — Ничего не меняет, — тут же перебил его Спенсер, — ты это хотел сказать? Повисла напряжённая пауза, во время которой Вуди пытался найти ответ, но никак не мог подобрать нужных слов. — Дерьмо, я не знаю! — он бессильно откинулся на спинку сидения. — Ты, типа, пытался помочь… и… — Я тоже, — не дослушав, Спенсер повернул ключ зажигания и завёл мотор. — Так что пока оставим всё, как есть. Кстати, отлить не хочешь? Сейчас, как бы, самое время, — он кивнул в сторону леса. — А ты прямо мастер менять темы, — открыв дверцу, Вуди недовольно дёрнул пряжку ремня. — Какое ещё пока? Пока что? Хотя его злость была очевидна, Спенсер выглядел сдержанным и спокойным. — У меня остались кое-какие дела в Шривпорте, — он перевёл взгляд на свои руки, грязные от земли и машинного масла, — очень возможно, я дам о себе знать, когда их решу. Вуди неопределённо хмыкнул и, быстро выйдя из машины, встал к ней спиной. Пока он делал свои дела, Спенсер достал из кармана платок и принялся тщательно оттирать перемазанные ладони. P.S. Грегори Титч был убит в церкви св. Марка во время крестин племянника в августе 1939 года. Кроме самого Титча и двух его охранников никто из находящихся в церкви не пострадал. Спенсер Баркер и Вуди Кацман работали вместе два с половиной года. В 1941 Вуди арестовали во время нападения на букмекерскую контору. Он получил тридцать лет каторги, но отсидел только пять из них, скончавшись в тюремном лазарете от воспаления лёгких. Спенсер Баркер был застрелен в 1946 патрульным полицейским, опознавшим в уличном прохожем знаменитого бандита. Кристин Баркер выпустила книгу о своём муже и его семье. Будучи вполне обеспеченной женщиной, она снова вышла замуж и родила двух сыновей. Кристин умерла в возрасте 92 лет. Её дочь Саманта выучилась на адвоката и сделала неплохую карьеру в качестве государственного защитника. Сержант Джон Маргулис ушёл из полиции в августе 1944. В том же году он отправился добровольцем на Западный фронт. После окончания войны Джон женился и открыл магазинчик по продаже велосипедов. Нилл Кесседи подал в отставку вскоре после гибели дочери. Остаток дней он провёл на своём ранчо, занимаясь разведением лошадей.