***
Сидя напротив шефа с чашкой кофе в руках, Мартен устало откинулась на спинку стула. Теперь её форменный пиджак был расстегнут, а узкие лаковые туфли аккуратно стояли на полу чуть в стороне. — Так толстяк называет тебя Луизой? — с насмешкой подмигнул ей Кесседи, доставая из внутреннего ящика стола небольшую жестяную коробку. После ухода Маргулиса его голос стал заметно теплее, а глубокая морщина на лбу разгладилась, отчего дряблое рябое лицо Кесседи стало казаться немного моложе и приятнее. — При всём уважении, сэр, вас это не касается, — ответила Мартен, протягивая руку. Открыв крышку, Кесседи положил на её ладонь три маленькие блестящие шоколадки и сказал с неприкрытой иронией: — Ещё как касается, детектив. А что, если этот неповоротливый кусок дерьма и есть мой новый будущий зять? — Даже если так, — Мартен невольно улыбнулась, — это всё равно не твоё дело. — Ты же шутишь, пупсик? — Кесседи театрально вскинул брови. — Господи, Лу, пощади! Уж лучше твой бывший муж или тот очкастый зануда из управления! Они-то, по крайней мере, свой член не только в зеркало видели. Он рассмеялся, заставив щёки Мартен вспыхнуть от неловкости. — Папа! — Она резко отставила кружку. — Что? — тот снова хохотнул, подмигивая. — Я произнёс запретное слово, что ли? Ты уже вроде не маленькая, и потом, мы же коллеги-копы. — Ты знаешь, что! — сердито взглянув на него, Мартен застегнула пиджак. — И вообще, спасибо за кофе, но мне пора писать отчёт, а то ещё сплетни пойдут. Я сама добилась места в Отделе. — Я знаю, — Кесседи кивнул. — Ты самостоятельная и независимая женщина, верно? — Вот и оставим всё, как есть. — Она встала и, болезненно скривившись, сунула ноги в чересчур узкие туфли. — Люблю тебя, пап. — Слежу за тобой, пупсик. — Кесседи указал на неё пальцем. Мартен, едва заметно прихрамывая, пошла к двери, но вдруг остановилась и, развернувшись, произнесла, задумчиво потирая подбородок: — Ещё один вопрос. Генри Баркер, он точно застрелился? Просто его мать уверена, что это был кто-то из наших. — Точнее не бывает, милая. — Кесседи взял со стола какую-то папку и принялся сосредоточенно листать страницы, давая понять, что ей действительно пора. — Я видел это собственными глазами. Возможно, у такой боевой мамаши в голове не укладывается, что её сынок трусливо покончил с собой. — Он же спасал брата, ты сам это сказал. — Мартен пожала плечами. — Трогательная версия, не так ли? — неохотно оторвав взгляд от страниц, Кесседи сдавленно хмыкнул. — Лу, ты же помнишь, я служу в полиции с семнадцати лет. Сначала бегал курьером, потом ловил пьяниц, наконец меня поставили патрульным, и только когда я женился на вашей с Питером маме, получил повышение до младшего детектива. Я говорю это к тому, что, как понимаешь, кое-какой опыт у меня имеется. Сейчас мне пятьдесят семь лет, и двадцать семь из них прошли здесь, в Особом отделе. И вот что я тебе скажу, — он немного помолчал и небрежно отложил папку на край стола, внимательно уставившись на дочь. — Знаешь, какие бандиты становятся самыми опасными отморозками? Гомики. Они часто работают парами и валят всех подряд ради своих любовников, потому что их жизнь для парней вроде Генри Баркера дороже свободы, чести, сострадания. В камерах они дают друг другу романтические клятвы, что-то вроде «грохнуть любого, кто попытается нас разлучить». Они братаются на крови, делают парные наколки и прочую миленькую хрень, а на деле оставляют за собой горы трупов, потому что только так можно оставаться не пойманными какое-то время. Это крайне циничные и жестокие сукины дети, Лу, которые ни к кому не испытывают ни жалости, ни уважения. Вот потому-то я был против того, чтобы моя дочь занималась этими козлами, «золотыми мальчиками Баркер», как их прозвали местные газетные писаки. Но ты же сама всё решаешь. Теперь ты хотя бы поняла, в какое дерьмо вляпалась. Не выдержав его пристального, тяжёлого взгляда, Мартен невольно отвернулась. Она уже направилась к двери, когда Кесседи снова окликнул её всё тем же спокойным, но жёстким тоном: — Увидишь Баркера или Кацмана — сразу стреляй на поражение. Штат разрешил нам живьём их не брать.***
Когда Мартен зашла в большой, заставленный рабочими столами кабинет, её напарник неуклюже печатал двумя пальцами на старенькой пишущей машинке. Кругом царила суматоха, обычная для полицейского участка, независимо от дня недели гудевшего как пчелиный рой. — Узнала что-нибудь новенькое? — Маргулис достал платок и устало вытер пот со лба. К полудню жара усилилась, и Мартен с тоской посмотрела на давно вышедший из строя вентилятор. — Да, — она быстро огляделась, — кое-что полезное о гомосексуалистах. Услышав ответ, Маргулис сморщился так, словно перед его носом раздавили вонючего древесного клопа. — Матерь божья, — пробурчал он, в который раз ослабляя галстук. — От проклятой жары Кесседи, видно, совсем рехнулся. — Слушай, Джон, — Мартен взяла стул и села рядом. — То дело о засаде в ювелирном, оно же должно быть в архиве, так? Маргулис рассеянно кивнул. — Вроде как должно, ведь два года прошло, — он почесал в затылке. — По инструкции дела положено сдавать через двенадцать месяцев… А что ты там хочешь найти? — То, что хочу, вряд ли там есть. — Она машинально пожала руку поздоровавшемуся с ними молоденькому курьеру. — Мне нужно узнать, кто сообщил о готовящемся ограблении. Хотя уверена, что по бумагам шеф имя не проводил. Его личные информаторы — священные коровы, к которым нельзя даже приближаться. — И это правильно. — Маргулис наконец нашёл на клавиатуре букву «З». — Хочешь всегда быть в курсе дел — прикорми своего стукача. Полицейский и его информатор — это же почти супруги. Откровенность и доверие при правильном финансировании. Хорошего стукача днём с огнём не сыщешь. Я вот тоже за своих держусь, хотя эти засранцы и дорого мне обходятся. Мартен понимающе хмыкнула. Видимо, добавить к сказанному ей было нечего. — По твоему вопросу, Луисита, — подал голос из-за стола в углу худощавый пожилой латиноамериканец, — насколько мне известно, в рапорте Кесседи упоминалась анонимная записка. — Ты в этом уверен, Марио? — Мартен резко развернулась к нему. Детектив отложил недоеденный сэндвич и внимательно посмотрел на неё поверх очков. — Вроде её подкинули в наш ящик для жалоб, и адресована она была шефу Особого отдела, но без уточнения. Видно, аноним не знал ни фамилии, ни должности нашего комиссара. Листок самый обычный, печатали на машинке, так что почерк сверить по базе не удалось. — А отпечатки? — Мартен нахмурила лоб. — Ничего, — Марио развел руками. В этот момент по сосредоточенному лицу Мартен словно пробежала тень. Она обернулась к напарнику, с подозрением прищурившись. — И что, такая масштабная операция была проведена из-за какой-то паршивой анонимки? Маргулис принуждённо кашлянул, а Марио вернулся к своему недоеденному сэндвичу. — Видишь ли, — он неохотно поднялся и, подойдя к раскрытому настежь окну, плеснул в стакан воды из графина, — где-то за месяц до того ограбления Генри Баркер со своим братцем обчистили бакалейный в Батон-Руж. Угнали там грузовик, спешили побыстрее свалить из города. За рулём вроде был младший. В тот день улицы патрулировал сын местного шерифа — Тони Маршал. Свидетели говорят, что, заметив летевшую на всех парах машину, патрульный, как и положено, поднял руку, а мерзавец Генри, не долго думая, прошил его автоматной очередью. Тони и двое случайных прохожих скончались на месте. Парню было всего двадцать шесть — спортсмен, душа компании, отец двух маленьких девочек. Словом, жаль его, беднягу… Не говоря уже о старике и чернокожей женщине, которым просто не повезло оказаться рядом. Возвратившись за стол со стаканом в руке, он тяжело перевёл дух. — Тони был единственным сыном Джона Маршала. Поймать его убийц любым способом — такую задачу поставило перед Кесседи начальство. Генерал Готц лично взял под контроль проведение операции. Кто же знал-то, что так всё хреново получится… Маргулис с шумом опрокинул в себя стакан. Его рапорт был едва начат, а навыки печатания на машинке давались толстяку с большим трудом. — Знаешь, я бы помогла тебе с бумажками, — встав со стула, Мартен положила руку на его плечо, — но мне нужно кое-что проверить. — Хочешь сказать, пойдёшь куда-то без меня? — Маргулис недовольно скосил на неё глаза. — Угу, — Мартен кивнула, — хочу поговорить со Спенсером — их средним братом. С прошлым он вроде как завязал, может, чего и выясню. — Это вряд ли, — Маргулис хмыкнул ей вслед, — парень он не из болтливых, так что с ним ты только время зря потратишь.***
Спустившись с чердака, Вуди сразу пошёл к задней двери дома, выходившей на дворик с небольшим покосившимся сараем, ржавыми детскими качелями и пустой собачьей будкой. Немного пройдясь по всё ещё залитому солнцем пятачку, он сел на пороге и от нечего делать принялся швырять камешки по качелям, которые при метком броске издавали неприятный гулкий лязг. Было нестерпимо жарко, и Вуди, стянув с себя майку, бросил её на пол, оставив лежать прямо посреди кухни. — И какого хрена ты тут торчишь? — подойдя к нему, Эллис, дыхнув крепким перегаром, грузно уселась рядом. — А если копы тебя увидят? Хочешь всех нас под монастырь подвести? — Не увидят, — Вуди тряхнул головой, отгоняя назойливую мошкару, — с улицы эта часть двора не просматривается. — Гляди-ка, какой умник. — Эллис протянула руку, а Вуди молча достал из кармана пачку и выдал ей папиросу. — Как там мои мальчики? Небось, последними словами орут на друг дружку, паршивцы. Хотя орать — это больше по части твоего парня, Спенсер при мне только раз голос-то повысил. На отца огрызнулся. Так я сопляка рукояткой револьвера по щекам отходила — с тех пор брани от него больше не слышала. Эллис хмыкнула и, завалившись на дверной косяк, достала зажигалку. — Рукояткой? Серьёзно? — уставившись на неё, Вуди брезгливо скривил рот. — Ну да, — брови Эллис взлетели вверх, — молодая была, горячая. Сейчас бы просто кулаком по зубам хорошенько врезала, да и все дела. Наблюдая за выражением лица Вуди, Эллис хрипло расхохоталась и тяжело хлопнула его по плечу. — Да шучу я, принцесса, видел бы ты сейчас свою рожу! — она закурила, с наслаждением выпуская дым. — Ага, очень смешно, — Вуди опять недовольно поджал губы, — прямо сто лет так не ржал. — Ой, да брось ты хандрить, — рука Эллис легко пробежала по его волосам, — всё у вас нормально будет. Спенсер своё дело знает — по части мокрухи он же у нас ёбаный профи. Эд, между нами, стрелок довольно средний, но для прикрытия задницы Спенса сгодится и он. — Угу, — Вуди мрачно кивнул, — если только сам его и не грохнет. — Не дури! — рявкнула Эллис, сердито насупившись. — Даже думать о таком не смей. Мои парни — богом поцелованы, горой стоят за семью и друг друга никогда не подставят. Я сказала — ты услышал. Точка! Она резко встала и, вышвырнув во двор тлеющую сигарету, тяжёлыми шагами направилась в дом, прихватив с пола всё ещё влажную от пота майку.***
Наблюдая за тем, как Эд, стоя перед зеркалом, небрежно расчёсывает мокрые волосы, Спенсер взглянул на часы. — Занятный приятель у тебя. — Он снова прислонился спиной к стене. — Мать действительно хочет, чтобы он участвовал? — Хочет, — ответил Эд, не оборачиваясь, — а тебя в этом что-то не устраивает? — Кроме того, что он бесполезен — ничего. Эд сунул расчёску в карман брюк и раздражённо дёрнул щекой. — Я тоже против её затеи, Спенс, но Вуди не стоит недооценивать. — Уверен? — Спенсер спокойно посмотрел ему в глаза. — На все сто, — Эд прошёлся по чердаку и, достав из шкафа свежую сорочку, быстро надел её, не застегивая. — Он ради меня застрелил охранника. Впервые убил человека, и знаешь, так хладнокровно, словно жука прихлопнул. Я думал, по первому-то разу его там истерикой накроет — ничего подобного. Нагнулся, забрал ключи от камеры… Короче, Вуди не так прост, как кажется. Он сел на матрас, отвернулся к слуховому окну и продолжил говорить, быстро и сбивчиво, словно всеми силами пытаясь совладать с нервами: — Его отец и дядька громили банки в Луизиане и Арканзасе. Сам он только сейфы вскрывал, есть у этого салабона такой талант. Говорит, любой сейф щёлкнет в два счёта. Кодовый замок с несколькими комбинациям, хитрые ключи — чушь собачья, ему, говорит, и полчаса за глаза хватало. Это если сейф прямо из стены не выдирать, а если с собой прихватить, то вообще плёвое дело. Два года назад их повязали в Новом Орлеане. Третьего марта Вуди стукнуло восемнадцать, а пятого всю компанию накрыли. Попадись они копам чуть раньше, он не получил бы строгача, а тут совсем сопляк и сразу в Анголу на трёшник. Дядьку его за старый огнестрел пожизненно заперли в Каммингз Фарм, а отца упекли в дурку. Он покусал конвой и хорошо так измордовал одного из копов при аресте. Сказал потом, что голоса ему приказали. Мельком взглянув на брата, Эд кисло усмехнулся. — Его отца зовут Ариэль Кацман? — спросил Спенсер безразлично. — Да, это он, походу, — Эд отрывисто кивнул. — Я с ним работал. Конкретно двинутый мужик. — Угу, Вуди мне говорил. Повисла пауза, заполнить которую ни тот, ни другой, похоже, не стремились. — А он не говорил, что это, возможно, наследственное? — наконец спросил Спенсер, снова взглянув на часы. — У Ари-то голоса в башке тоже не сразу появились. Не боишься, что пацан прирежет тебя однажды? Явно поймав дежа-вю, Эд насупился и ответил со злой усмешкой: — Нет. Я вообще нихрена не боюсь, Спенс, и тебе не советую. Так что, может, обсудим план? Если он у тебя есть, конечно. — Я никуда не пойду с вами, Эдди. — Спенсер скрестил руки на груди. — Я тут, потому что мать попросила о помощи. Честно говоря, мне насрать, как вы выберетесь, но вот твой план я бы послушал, — он натужно улыбнулся, — если он у тебя есть, конечно. Или как обычно надеешься, что старшие братья вывезут всё за тебя? — Ты за меня нихрена не вывозил! — сжав кулаки, Эд вскочил на ноги и ринулся к нему. — Разве? — Спенсер тоже поднялся, напряжённо вытянув шею. — Может, ты просто не обо всём знаешь? — А ну цыц! — громкий голос Эллис заставил Эда замереть на месте. — Брейк, по разным углам! Устроили тут сраный петушиный бой! Нашли время, долбаные ублюдки! Она подошла и от души влепила по звонкой затрещине сначала одному, потом другому сыну. — Прижали уже задницы, кому сказано! — скомандовала Эллис, сипло и быстро дыша. — Я же как чувствовала, поганцы! И каково это, заставлять старуху карабкаться сюда по ёбаной лестнице?! Думаете, сдохну я, и кто-то другой о вас, долбоебах, будет заботиться?! Плюхнувшись на табурет, Эллис принялась тяжело обмахиваться подобранной с пола газетой. Глядя на мать, парни угрюмо молчали. Эд снова опустился на матрас, а Спенсер явно неохотно занял место рядом с ним. — Спенс, — громко рявкнула Эллис, кивнув в его сторону, — заканчивай лить на нас своё дерьмо про «не хочу» и «не буду». Если явился сам, значит, поможешь этим двум кретинам. А ты, Эд, — она перевела взгляд на младшего сына, — иди, что ли, трахнись и остынь, нечего тут на всех кидаться, точно ты малолетка безмозглая. Раз не можете сами договориться, будете обсуждать дела при мне. Она грубо ткнула в Эда указательным пальцем. — Тащи уже сюда своего жидёнка. Пацан тоже в деле, так что нехер ему там на крылечке-то штаны протирать. Эд поднялся и с недовольным видом медленно поплёлся вниз. Проводив его долгим холодным взглядом, Спенсер твёрдо, но спокойно сказал матери: — Я с кем попало работать не стану. — Станешь, куда ты денешься?! — зло нахмурившись, Эллис упёрла руки в бока. — Как стемнеет, возьмёшь засранца на пустырь, покажешь, как стрелять. Ему вроде не впервой. Дурное дело нехитрое, а жить захочет — быстро научится.***
Оказавшись внизу, Эд сразу направился в кухню. На главном крыльце дома — старом и покосившемся — Вуди сидеть бы не стал. Во-первых, его бы заметили, во-вторых, если у соседей на крыше дежурит снайпер, он мог бы в два счёта снять любого оказавшегося за дверью. Обо всём этом Эд хорошо знал: отец рассказал им про засады ещё в детстве. Подойдя к обеденному столу, как всегда заваленному и заставленному всякой всячиной, он отыскал хлебницу и, отломив кусок от чёрствого домашнего хлеба, отправил его в рот. Услышав, что кто-то вошёл, Вуди, всё ещё сидевший там, где его оставила Эллис, быстро обернулся. Увидев Эда, он лишь молча сдвинулся ближе к косяку. — Жрать охота, — сев рядом, Эд машинально провёл тыльной стороной ладони по его ключице. — Ага, — Вуди нервно дёрнул плечом, — так давай, пошли своего брательника за хот-догом. Чуть поёрзав, Эд задрал голову и ответил, щурясь на солнце, заходящее за соседские крыши: — Послать-то можно, только вряд ли побежит, — он сипло кашлянул, прочищая горло.— Грёбаный Спенс как всегда крутого из себя корчит. Короче, он нам не доверяет, а идти с нами к Титчу вообще не собирался. Так прямо и заявил, типа, расхлёбывайте сами своё дерьмо, а я умываю руки. — А чего припёрся тогда? — Вуди развернулся к нему лицом. — Вот сам у него и спроси. — Теперь ладонь Эда скользнул вниз по его голой спине.— Может, из-за ма, а может так, поглумиться. Спенс же и раньше так делал, типа, попросишь у него совета или просто дело какое надо обмозговать, а он тебе вместо помощи весь мозг отымеет без вазелина. А сам, хоть с виду и не скажешь, в душе явно ржёт, как лошадь, потому что очень уж любит эта гнида других дураками-то выставлять. — А ты, типа, умный у нас? — Снова стряхнув его руку, Вуди ядовито усмехнулся. — Чего сказал? — Эд свёл брови к переносице. — А тебе чего, два раза всё повторять нужно? — смачно сплюнув в песок, Вуди придвинулся почти вплотную. Хотя со стороны всё выглядело как начало ссоры, хамский тон обоих парней никак не соответствовал блеску в глазах и странным, блуждающим улыбкам на лицах. — А ты, типа, развалишься? — спросил Эд, чуть отклонившись назад. — Может, и не развалюсь, проверить хочешь? Оба замолчали, сверля друг друга взглядами. От духоты на раскрасневшемся лице Эда выступила испарина, а его волосы, светлые от природы, свисали на лоб тёмными слипшимися прядями. Вуди жара, казалось, совсем не мучила, и даже в такое пекло он как-то умудрялся выглядеть бодрым и полным сил. — Ладно, пошли наверх, — Эд с мягкой улыбкой потрепал его по щеке, — а то ма опять разойдётся. Знаешь, уже достали эти её вопли. Он быстро встал и протянул Вуди руку. — Как нам страшно-то, когда мамочка ругается, — тот язвительно хмыкнул, крепко ухватившись за его ладонь. Когда он поднялся на ноги, пространства между ними почти не осталось. Макушка высокого широкоплечего Эда едва не упиралась в верхнюю перекладину дверного проема. Стоять так явно было неудобно, но он почему-то всё равно не двигался с места. — Слышь, можно я тебе врежу? — Эд широко оскалился, чуть склонив голову набок. — Ну, попробуй, — Вуди тоже улыбнулся, с вызовом вскинув подбородок. Теперь они стояли так близко, что почти касались друг друга. — А может, мне лучше тебя трахнуть? — резко притянув Вуди к себе, прошептал Эд ему на ухо. Шёпот перешёл в лёгкие касания губами мочки уха, но Вуди отстранился, хотя намного мягче, чем до того. — Так ты давай уже, определись, чего там больше-то хочется, — он дразняще медленно провёл языком по солёной от пота щеке. — Знаешь, — Эд обнял его сильнее, — лучше всё-таки трахну. Поцелуй получился скомканным и торопливым. — Ага, шагай давай наверх, мамкино сокровище. — Высвободившись из тесных объятий, Вуди быстро кивнул в сторону лестницы. — Как решим всё с твоим отмороженным брательником, может, и трахнешь. А может быть и нет, там видно будет. Он подмигнул Эду с какой-то странной, рассеянной улыбкой. Трое парней и Эллис Баркер сидели на чердаке уже почти сорок минут, но никак не могли прийти к согласию. Эллис как всегда спорила больше всех, хотя ничего дельного предложить не могла. Раньше все преступления её муж и старшие сыновья проворачивали сами — она лишь искала «клиентуру» для наводки. Как ни странно, когда дело касалось совместной работы, Спенсер и Генри, с трудом выносившие друг друга в обычной жизни, легко находили общий язык. С Эдом вышло наоборот: на все его предложения брат отвечал решительным «нет», находя весьма разумные аргументы. — Ладно, хрен с тобой, — Эд в очередной раз прошёлся по чердаку, нервно тиская папиросу. — А если завалимся прямо туда? В долбаное казино. Титч каждый вечер бухает там с братвой и шлюхами да в покер режется. Где-то в полтретьего ночи он снимает кассу и отваливает. Охрана при нём, конечно, но там только два тупых амбала. Может, ещё парочку девок очередью зацепим, тут уж как фишка ляжет. Он остановился у окна и замер, уставившись на присутствующих в ожидании ответа. — Очередью? — сидящий на матрасе Вуди хмуро взглянул на него исподлобья. — У тебя чего, «Томпсон» где-то заныкан? Или, может, у него есть? — он кивнул на Спенсера. — Что-то не похоже, чтобы ваш мистер Крутой Киллер так работал. Ты больше не налётчик, мужик, а сраный беглый каторжник. Его пушка и наш ствол — это всё, что есть. Он выразительно развёл руками, а Эд, набычившись, снова принялся выписывать замысловатые восьмёрки среди стопок газет, старой мебели, мешков с ветошью и прочего хлама. — «Томпсон» легко достать, — неторопливо прикуривая, Эллис чиркнула спичкой. — В городе полно лихих ребят, с которыми мы уже имели дело. Жаль, платить им пока нечем. Вот если ещё и казино обчистить… — она выжидающе посмотрела на среднего сына. — Достать можно, — выдержав долгую паузу, наконец согласился Спенсер, — только тут в другом проблема — стрельба в самом центре города, где полно копов и свидетелей. Допускаю, Титча мы убьём, но что будет сразу после? Уличная погоня на моём пикапе? Рискую показаться занудой, но скажу: легаши изрешетят нас пулями на первом же перекрёстке, если, конечно, охрана Титча не сделает этого раньше. — Ну, а ты, умник, — лицо Эда исказила злая гримаса, — сам-то что бы сделал? — Взорвал бы его машину, например, — он пожал плечами, — или застрелил в тихом месте без свидетелей. Убить человека несложно, Эдди, сложность заключается в тщательной и продуманной подготовке. Если бы вы с Генри это понимали, работали бы гораздо чище и продуктивнее. И ещё одно — я не оставляю свидетелей, так что лихие ребята из города отменяются. Парни торопливо переглянулись, а Эллис, выпустив дым, тяжело прокашлялась, но так ничего и не сказала. — Слышь, походу, мы тебе вообще не нужны, — потупившись, кисло хмыкнул Вуди. — Что ж, — по губам Спенсера скользнула едва заметная улыбка, — ты мне там точно не нужен. — Хочешь сказать, сам его не завалишь, а у нас нихера не выйдет? — Эд снова остановился, уперев руки в бока. — Так что же нам делать?! Не сегодня, так завтра копы придут сюда с ордером, в камеру смертников я лично не собираюсь, и что дальше?! Мне пулю себе в лоб пустить, как… Он осёкся и, быстро взглянув на мать, добавил уже спокойнее: — …кретин какой-нибудь. Давай так: я признаю, что ты тут самый умный, признаю, что ты сто раз вытаскивал из дерьма мою жопу, и даже скажу за это спасибо. А ты просто засунешь куда подальше своё ёбаное упрямство и поможешь нам грохнуть этого козла. — Он подошёл к сидевшему на табурете Спенсеру и, присев на корточки, заглянул в его лицо. — Клянусь, больше ты меня не увидишь, и я до самой смерти ничего у тебя не попрошу. Это последний раз, Спенс, точно последний. Эд выглядел вполне искренним, когда обещал это, но лицо Спенсера оставалось спокойным и непроницаемым. — Чушь собачья! — гаркнула Эллис, поднимаясь со стула. — Что ещё за «последний раз» такой?! Ты что, Моисей, молящий отпустить евреев из Египта?! Он твой родной брат! Родной! Мы — семья, и пока я жива, вы оба, насрав на принципы, старые склоки, гордость или Иисуса, останетесь ёбаной семьёй! Подойдя к люку в полу, она обернулась к Спенсеру и взволнованно сказала: — Они убили моего мужа, убили моего дорогого мальчика, а завтра они убьют ещё одного моего ребёнка, нет, даже двух моих детей — мелкий паршивец теперь тоже в доле. И ты позволишь копам сделать это с нами? — Она тяжело опустила ногу на ступеньку. — Генри из-за тебя калекой остался, а Эд ещё мальчишкой взял твою вину и отсидел ни за что. Вспомнил? А теперь катись к чёрту, дорогой сынок, мы тут и сами управимся. Когда шаги Эллис стихли, Спенсер тоже встал и, посмотрев на Вуди, указал на выход. — Надень что-нибудь, ты пойдёшь со мной. — Куда это? — Вуди явно удивился. Он перевёл взгляд на Эда, но тот лишь молча кивнул. — Расскажу по дороге. — Спенсер небрежно стряхнул соринку с рукава пиджака. — Мне нужно знать, насколько хорошо ты стреляешь.***
Несколькими часами ранее Луиза Мартен подошла к дому Спенсера Баркера. Солнце было ещё высоко, и от страшной жары ей хотелось пить, но содовая, которую она захватила из маленького магазинчика в центре, нагрелась, а тёплой глотать её было неприятно. Когда дверь открылась, она показала удостоверение и коротко представилась: — Офицер Мартен, полиция Шривпорта. Стоявшая на пороге Кристин Баркер выглядела испуганной. — Что-то случилось? — Кристин сильно побледнела. Сообразив, что муж хозяйки — бывший преступник, Мартен внутренне перевела дух. На самом деле, этой женщине было из-за чего волноваться, и Мартен решила успокоить её как можно быстрее. — Нет-нет, всё в порядке, я пришла не по поводу вашего мужа, — она тепло улыбнулась. — О господи, — Кристин виновато улыбнулась в ответ. — Честно говоря, вы меня напугали. Проходите в дом, там не так жарко. Они вошли в прихожую, куда тут же вбежала Саманта. — Бабушка вернулась? — она радостно подскочила на месте, но поняв, что ошиблась, тут же смущённо потупила глаза. — Сэм, иди к себе, — мягко, но строго попросила Кристин и тут же добавила, обратившись к Мартен: — У нас недавно были гости, моя… мама заходила на обед. Я даже со стола убрать не успела. Прошу прощения, но мы не могли бы поговорить на кухне? — Конечно, — Мартен с готовностью кивнула, — не стоит беспокоиться, это мне надо извиняться, что явилась вот так. А ваш муж, он дома? Кристин немного замялась и ответила уже не так уверенно: — Боюсь, сейчас он отдыхает. Вернулся после ночной смены, только пообедал… Я бы не очень хотела его будить, но если это необходимо… Она отвела глаза, но Мартен и тут поспешила сгладить неловкий момент. — Я понимаю, не стоит будить мистера Баркера, тем более, что я ненадолго. Когда они вошли на кухню, Кристин усадила Мартен на стул, а сама занялась тарелками. — Немного лимонада? — она надела передник. — Спенсер страшный чистюля, бардак просто сводит его с ума. Так что посуду лучше помыть, пока он отдыхает. — О, понимаю, — Мартен кивнула, — моя мама была такой же. Как часто шутил отец: «Встанешь ночью по нужде, вернёшься, а постель уже заправлена». Кристин вежливо рассмеялась её шутке. — Так что же вас привело, офицер? — она поставила на стол стакан домашнего лимонада. Отхлебнув, Мартен тяжело выдохнула. — Вы, конечно, уже слышали, что три дня назад Эдвард Баркер сбежал с каторги со своим приятелем? Полиция ищет беглецов, но пока, увы, безрезультатно. Она посмотрела на Кристин, которая после упоминания деверя сразу помрачнела. Но такую реакцию было легко списать на волнение и возможную неприязнь Кристин ко всему неблагополучному семейству Спенсера. — Да, я же читаю газеты, — она насухо вытерла тарелку полотенцем. — Но сюда они не приходили, если вы об этом. Спенсер не позволил бы — у нас ребёнок, а беглые бандиты и половые извращенцы не лучшая компания для маленькой девочки. — Я понимаю, — Мартен снова кивнула, — но, возможно, мистер Баркер что-то слышал о них или предполагает, где они могут скрываться? Вы же наверняка это обсуждали. В ответ Кристин только покачала головой, продолжая быстро мыть посуду и машинально протирать её полотенцем. — Мой муж очень замкнутый человек, офицер, — она поджала губы, — кроме того, он не любит говорить о своей семье. Эти люди и без того достаточно испоганили ему жизнь. Если бы не их гнусная шайка, уверена, Спенсер мог бы далеко пойти. Он умный и решительный, открыл бы своё дело, начал бы честно зарабатывать. Все деньги в их семье уходили на оружие, взятки судьям, выпивку для Эллис и кутежи их старшего брата. Этот сукин сын, наверное, целое состояние на своих любовников спустил. Деньги-то были общими, а Спенсер с их общака почти ничего не имел. Потом он стал работать сам, много чего натворил, но вовремя одумался. Мой муж не такой, как другие Баркеры, и он точно не стал бы помогать ни одному из своих чокнутых братьев. Внимательно слушая Кристин, Мартен, несомненно, заметила, как дрожали её тонкие пальцы, и с какой злостью в голосе говорила она о своей непутёвой родне. — А как вы познакомились со Спенсером? — зачем-то спросила Мартен и поднесла к губам стакан. — В ресторане. Подруга позвала меня поесть чего-нибудь вкусненького, а я, дурочка из захолустья, заказала банановый мусс и шоколадный торт, словно никогда не ела ничего лучше. В тот вечер Спенсер тоже был там. Он пригласил меня танцевать и мы немного поболтали, — Кристин грустно хмыкнула. — Хотя болтала в основном я, а он просто слушал, но тогда мне этого было довольно. Он проводил меня домой, а наутро явился уже с цветами. Кристин замолчала и, убрав тарелки в шкаф, устало села на стул. — Очень романтично, — Мартен обернулась. Отметив идеально чистую гостиную, она спросила, не сводя глаз с зачехлённой пишущей машинки: — Вы работали секретарем? — Когда-то пыталась учиться на машинистку, а с чего вы взяли? — на лице Кристин появился едва заметный румянец. — Машинка. — Мартен кивнула в сторону комнаты. — Как-то не посмела вообразить, что в доме живёт писатель. — Ах да, — Кристин махнула рукой, — надо бы её продать, да всё времени не найду. Вам, наверное, уже пора? Жаль, что ничем не помогла, но если я что-то узнаю… — Вы бы очень помогли нам, миссис Баркер, — сказала Мартен, вставая, — да и своему мужу тоже. Вот моя карточка, телефон общий, но вы всегда можете позвать меня или оставить сообщение. Когда они вошли в прихожую, оказалось, что запертая до того дверь одной из комнат на втором этаже теперь слегка приоткрыта. Она могла распахнуться и от сквозняка, но тогда в кухне был бы слышен хлопок. Мартен ещё раз поблагодарила Кристин и покинула дом. В такую жару возвращаться в участок ей вовсе не хотелось, но пришлось, потому что Кесседи не любил ждать, а отчёт сам себя не напишет.