Восемь плюс четыре. До весны.

Дурацкое утро дурацкого понедельника, по мнению Таси, не задалось с самого начала. Каникулы закончились слишком быстро, и осознание этого факта далось ей крайне сложно, когда наступило утро понедельника, и пришло время возвращаться в любимую школу. Неделю назад она беззаботно гуляла по улочкам Парижа вместе с папой, а уже сегодня была вынуждена сидеть за партой и «получать знания». До следующих каникул, как и до Нового года, оставалось ещё 4 недели. Целых 4 недели, которые наверняка будут тянуться мучительно долго. Лишь мысль о вечерней тренировке грела ей душу и немного поднимала настроение этим дурацким утром. - А ещё у нас скоро соревнования. Ты же меня отпустишь? - поинтересовалась Тася, покорно дожидаясь, пока мама её заплетёт. - Посмотрим, - на автомате отозвалась девушка. - Ты всегда так говоришь, - возмутилась она, не понимая, почему нельзя дать ответ прямо сейчас, - Почему нельзя сразу ответить «да» или «нет»? - Нет, - развела руками та, внимательно посмотрев на дочь, - Такой ответ тебя устроит? - Почему «нет»? - продолжала Таисия, теперь не понимая, чем она руководствовалась, когда принимала это решение. - Вот видишь, - усмехнулась Пелагея, именно это и ожидая услышать, - У тебя сразу возникает ещё миллион вопросов... - Но почему нельзя? - растерянно спросила девочка, сглотнув ком, подкативший к горлу. - Тась, мы уже сто раз это обсуждали, - тяжело вздохнула она, меньше всего желая начинать эту тему снова, - Тренировки и соревнования только в том случае, если это не мешает учёбе. На соревнования вы уезжаете не меньше, чем на четыре дня. Что из этого следует? - Из этого следует, что меня уже достала твоя учёба, - выпалила Тася, вырвав свои волосы у неё из рук и вылетев из гостиной, где они и находились всё это время. - Поль, жуй, не отвлекайся, - сказал Дима, развернув дочь к себе и принципиально не став вмешиваться в то, что сейчас произошло. С надеждой посмотрев на него, Пелагея как раз-таки хотела услышать его мнение на этот счёт, не зная, как реагировать, и оставшись стоять с расчёской в руках. Времени на очередной разговор по душам у них просто не было, поэтому она не стала даже пытаться догнать дочь и что-то ей объяснить. А доплетать Тасину косу пришлось Диме, потому как пересекаться с мамой та категорически отказалась, как и разговаривать с ней. Её мнение насчёт того, что это утро - самое дурацкое из всех, которые были и могли бы быть, полностью разделяла Полина, которая давно разлюбила просыпаться рано по утрам и ходить в садик. Зато в отличие от Таси, с ней можно было легко договориться с помощью одной любимой конфеты. Остановившись на парковке школы и развернувшись назад, чтобы попрощаться с дочерью, Поля получила в ответ лишь громкий хлопок дверью машины и спешно удаляющуюся в сторону школы дочь. Попытка не увенчалась успехом. Впрочем, сегодня явно был не тот день и не тот повод, когда у неё есть время потакать Тасиным желаниям и думать насчёт правильности своего решения. Они действительно не раз это обговаривали, и вопрос с соревнованиями был давно закрыт, потому что Поля по-прежнему делала всё возможное, чтобы переубедить дочь и заставить её сменить вид деятельности на менее травмоопасный. Ей вполне хватило тех переживаний и бессонных ночей из-за травмы мужа, а если подобное произойдёт ещё и с Тасей, она этого просто не переживёт. Да, именно об этом она и подумала, выезжая со школьной парковки по направлению к студии, где была запланирована съёмка. Весь день Тася проходила в ещё более упадническом настроении, чем то, что было с утра. Все её мысли были заняты грядущими соревнованиями, к которым она так усердно готовилась, но разве маму это волновало? Разве ей важно, какие чувства она испытывает в тот момент, когда её мечту просто берут и душат голыми руками? Дают возможность чему-то научиться, но не дают шанс попробовать хотя бы на чуть-чуть приблизится к своей мечте. Чувство обиды на маму засело где-то глубоко внутри и не хотело выходить наружу, словно кто-то насильно удерживал его там. С Димой, который и должен был везти её на тренировку, она тоже особо не разговаривала, понимая, что даже он не способен повлиять на маму в этой ситуации, не говоря уже о папе, что определённо понимал её и поддерживал, но, увы, ничем не мог помочь. Как бы он ни пытался разговаривать с бывшей или же нынешней на тот момент женой, как бы ни уговаривал её, она всё равно поступала так, как считала нужным, и обычно это было далеко не в Тасину пользу. Им чудом удалось отвоевать у неё разрешение просто ходить на тренировки после прошлого раза, и это уже была их маленькая победа. - Ну, не грусти, Тась, - сказал мужчина, пытаясь её подбодрить, - Ну, может, к следующим соревнованиям она передумает и отпустит тебя... - Да кто меня вообще возьмёт на следующие соревнования, если я эти пропущу? - недовольно отозвалась девочка, уставившись в окно. - Всё равно не нужно так из-за этого расстраиваться, - настаивал он, подъезжая к спортивной школе, где она занимается. - Ты ничего не понимаешь! - отчеканила она и, не попрощавшись, вылетела из машины, вновь громко хлопнув дверью. Он действительно не очень разбирался во всём этом, а главное, всё ещё предпочитал не вмешиваться конкретно в эту ситуацию, точно зная, что Поле виднее, как поступить, даже если Тасе кажется это ужасно несправедливым. Тасю ему, безусловно, было по-настоящему жалко, но вряд ли его мнение кого-то волновало и могло что-то изменить. К тому же, в их отношениях с Полей наконец-то наступила настоящая идиллия, когда ни о каких разборках и ссорах не шло и речи, и ему хотелось продлить этот момент, как можно дольше, пока очередное что-то не вернёт всё на свои места. Так как забирать Тасю должен был Ваня, задерживаться возле школы он не стал, почти сразу уехав и отзвонившись своей благоверной, что ребёнок благополучно доставлен на тренировку. Дальше оставалось только заехать в магазин и можно было ехать домой, дожидаясь там возвращения всех обитателей квартиры, которые, как правило, подтягивались часам к восьми. Забирать Полину сегодня была Полина очередь, поэтому сразу после окончания съёмок она планировала ехать в сад. Отработанная схема, известный сценарий, где никто ещё ни разу не лажал за все два месяца, однако именно сегодня система была вынуждена дать сбой. Со слезами на глазах по второму кругу репетируя свой номер, Тася до последнего оттягивала момент, когда ей всё-таки придётся сообщить тренеру о том, что ни на какие соревнования она не едет. Двойной аксель, что каждый раз до ужаса пугал Пелагею в исполнении дочери, она прыгнула почти так же, как и обычно, но не сумела приземлиться, подвернув ногу и свалившись прямо на лёд. В тот момент всё вокруг поплыло перед глазами, а голоса и звуки смешались и превратились в сплошной шум, за которым уже ничего не было слышно. Последнее, что она почувствовала, - это острая боль, буквально пронзившая ногу насквозь. Обычному падению никто значения не придал, но ровно до тех пор, пока ни через секунду, ни через две, ни через четыре Тася не поднялась и даже не пошевелилась. Она пришла в себя уже на кушетке медицинского кабинета, впервые в жизни потеряв сознание и придя в себя благодаря нашатырю. - Ты чего меня так пугаешь? - испуганно глядя на неё, спросила тренер, - Голова не кружится? - Нет, - прохрипела она, всё ещё не до конца понимая, что произошло, - Нога очень болит... - Надо звонить родителям и ехать в больницу, - заключил врач, разведя руками. - Только позвоните папе, а не маме, - тут же оживилась Тася. - А мама где? - уточнила женщина, обнаружив в своём телефоне как раз только её номер. - На гастролях, - уверенно заявила она. - Папин номер помнишь? - спросила та, разумеется, поверив ей на слово. Утвердительно закивав, девочка мгновенно продиктовала номер отца, давно выучив номера родителей наизусть. Все эти минуты, больше смахивающие на вечность, она помнила смутно. Помнила папино испуганное выражение лица, больницу, рентген, какую-то странную штуку, что надели ей на ногу вместо гипса, как выяснилось позже, а главное, огромную капельницу, которая шла впридачу, как «профилактика после обморока». Отдельная палата клиники, куда Ваня и повёз дочь, уже давно перестав доверять бесплатным больницам и другим медицинским учреждениям, была чем-то похожа на номер в дорогом отеле, по стоимости таковой и являясь. Все эти полтора часа Тася молчала, лишь изредка отвечая на вопросы врачей, а после продолжая так же безэмоционально смотреть куда-то в потолок или в стену. - Мама уже подъезжает, - сказал мужчина, присев на край кровати, - Как ты? - Нормально, - равнодушно ответила она, никак не реагируя на него. - Почему ты сказала тренеру, что она на гастролях? - неуверенно спросил он, неохотно вспоминая, как ему самому пришлось звонить бывшей жене и сообщать эту новость. Но ответа не последовало, а продолжать эту тему он не стал, без труда догадавшись, что она не хочет об этом говорить. Тишина, повисшая в воздухе, продлилась недолго, потому что буквально через несколько минут в палату влетела Пелагея, по звукам и скорости больше напоминая ураган или торнадо. - Поля... Поль, спокойно! - вовремя успев перехватить её до того, как она почти оказалась возле Таси, едва не задыхаясь от слёз, застилающих глаза, - Тихо, слышишь меня? С ней всё нормально! В следующую секунду в палату вошёл Дима, чисто физически не сумев врубить такую скорость, которую ей позволял в себе нащупать материнский инстинкт. - Так, давайте выйдем и не будем пугать ребёнка? - предложил Телегин, понимая, что эта картина выглядит довольно страшно, если не знать подробностей, - Поль, успокойся, пожалуйста! У неё разрыв связок... И вряд ли после этой фразы можно было успокоиться, поэтому она молча уткнулась лицом Диме в грудь, ежесекундно всхлипывая и вздрагивая. Крепко прижав её к себе, он посмотрел на Ваню, дав понять, что слушает его, несмотря на её состояние. - Врач сказал, что есть хорошая альтернатива гипсу, и выглядит не так устрашающе, поэтому ей закрепили на ноге фиксатор. Недели две на ногу наступать не получится, а дальше надо делать снимок... В общем, на ближайшие пару месяцев о тренировках она может забыть, - заключил он, подводя к самой плохой новости, - Но она об этом ещё не знает... Он упорно старался отводить взгляд в сторону и не смотреть на то, как она прижимается к Диме, как тот её обнимает и пытается всячески успокоить, и как она ищет поддержку исключительно в нём, просто-напросто не замечая бывшего мужа. Он с трудом сдерживался, чтобы не вырвать её у него из рук и не сжать в своих объятиях до хруста и без того больного позвоночника. Он сдерживался, и этого нельзя было не заметить. - Сегодня посоветовали оставить её в больнице, всё-таки стресс плюс обморок... А завтра можно будет забрать домой, - наконец, закончил Ваня. - Вы езжайте, а я останусь с ней, - заявила Поля, оторвавшись от Димы и шмыгнув носом. - Я пойду попрощаюсь тогда, - хмыкнул Телегин, вернувшись обратно в палату и оставив их наедине. - Может, тебе привезти что-то из дома? - уточнил он, снова прижимая её к себе. - Не надо, - отмахнулась она, шумно выдыхая и нервно вздрагивая, - Полину нужно срочно забрать, мне уже звонили из садика. - Я за ней сейчас поеду, - кивнул Билан, не зная даже, как будет объясняться перед ребёнком за такой их проступок. - Покорми её и забери спать к себе. Она явно расстроится, когда узнает, что мы с Тасей не приедем сегодня, - проговорила блондинка, считая это немаловажным моментом. - Всё будет хорошо, - заверил он, куда больше переживая за неё и за Тасю, - Только позвони мне перед сном, ладно? - Позвоню, - согласно кивнула она, чмокнув его на прощание в губы и сделав это именно в тот момент, когда из палаты вышел Ваня. Едва заметно махнув ему рукой, Дима быстро зашагал по коридору в сторону выхода, понимая, что времени уже очень много, и Поля уже заждалась их. Развернувшись лицом к бывшему мужу, она выжидающе посмотрела на него, догадываясь, что он хочет что-то сказать. - Я хотел ей сегодня рассказать о переезде, - невесело усмехнулся он, удивляясь тому, как сложились обстоятельства, - Уже всё решил, согласился и почти начал собирать вещи, а теперь понял, что никуда я не уеду. Если бы это случилось, а меня бы не было в городе, я бы сошёл с ума. - Если бы не ты, я бы давным-давно сошла с ума, - подметила она, боясь даже представить, что бы делала без него. - Это, оказывается, так страшно, когда тебе звонят с незнакомого номера и говорят, что твой ребёнок упал на тренировке, повредил ногу и потерял сознание. Все 33 года жизни проносятся перед глазами за секунду. Я всегда боюсь, что её кто-то обидит; что она ещё такая маленькая, и хочется её от всех защищать, а по сути она ведь и через десять лет, и через пятнадцать будет для меня такой же маленькой, как сейчас. И всю оставшуюся жизнь во мне будет жить этот страх, что её в любой момент может кто-то обидеть, а меня не будет рядом, и я не смогу её защитить... - Я не разрешила ей поехать на соревнования: она спросила сегодня утром, отпущу я её или нет, и я ответила «нет». Она ушла, обиделась и больше со мной не разговаривала. А я просто боюсь за неё; боюсь, что с ней что-то случится на этих дурацких соревнованиях, которые того не стоят, а она обижается и не понимает, что я хочу как лучше. И что в итоге? Мы всё равно стоим в коридоре больницы и в который раз это обсуждаем. Это всё, конечно, хорошо, Вань, но иногда её нужно защищать от нас самих, потому что мы думаем, что так лучше, так правильней, а на самом деле так лучше для нас, а не для неё... На самом деле мы просто хотим, чтобы нам было спокойно, и неважно, что от этого рушатся её мечты и планы. Я всегда говорила, что разрешу своему ребёнку самостоятельно выбрать то, чем он хочет заниматься, а в итоге запрещаю ей идти к своей цели, хоть и прекрасно знаю, как она этого хочет. Почему наши страхи и опасения оказываются на первом месте, а то, чего хочет она, - на втором? Почему ты не говоришь мне, что пора остановиться и просто не мешать ей? Почему, Вань?..