Лисица

Джон Симко намного выше ростом, выше просто до неприличия, и, чтобы смотреть ему в глаза при разговоре, майору Хьюллету приходится запрокидывать голову так, что начинает болеть в затылке. Даже учитывая эту сложность, он смотрит на Симко будто бы свысока, а тот всё говорит, говорит этим своим отвратительным голосом, смотрит мутными бесцветными глазами не то в душу, не то сквозь, не то и вовсе куда-то мимо. Майор лишь выше задирает голову – того и гляди, свалится с неё напудренный парик – сильнее кривит тонкие, исполосованные линиями губы, демонстрируя, как сильно, как искренне ему отвратителен этот человек, весь его вид, голос, слова, само его здесь присутствие. Майору очень хочется в это верить. Разговор, нет, монолог идёт о каком-то шпионе, о котором сам Хьюлетт, правда, ни сном, ни духом. Но разве убедишь в этом упёртого капитана, уверенного, что все кругом что-то скрывают, уверенного в собственной способности докопаться до любых тайн, пусть даже и несуществующих. - Я не знаю ничего об этом вашем Калпере, капитан. – В который раз безуспешно заверяет майор, приближаясь на шаг, видно, надеясь, что так его будет лучше слышно. Но Симко не хочет ничего слышать, и, пользуясь моментом, собственным ростом, тем, что о их встрече никто не знает, он толкает Хьюлетта в кресло, усаживается верхом, попутно сбрасывая дурацки-зелёный мундир на пол, а красный, майора, намеренно оставляя на нём, лишь слегка сдёрнув с плеч. Ловкие пальцы развязывают нашейный платок, освобождая горло, расстёгивают верхние пуговицы жилета и рубашки. Хьюллет не помогает, но и не сопротивляется тоже, просто откидывается назад, ловит воздух приоткрытыми губами. Уже не первый их разговор заканчивается так, даже не второй и не третий. Их разговоры почти всегда заканчивались так с того самого момента, как Симко перестал носить красную форму. И если поначалу Хьюлетт был против, яростно против, то вскоре предпочёл всё это, очень похожее на грех, беспорядкам в городе, которые капитан мог устроить одним махом. Неспешный, кажется, даже последовательный в своих действиях, Симко с пол-оборота обращался в смерч, сносящий всё на своём пути. Те препятствия, что можно было бы обойти, он предпочитал просто и быстро уничтожить, и, похоже, сейчас препятствием ему виделось спокойствие Сетокета или, может, и сам Сетокет. Майор и представить не мог, что там творится в его безумной рыжей голове. Поэтому, если то, что происходит сейчас, способно удержать его, успокоить, вернуть былую полусонную неспешность, то Хьюлетт согласен на это, как на меньшую из возможных цен. В такие моменты Симко кажется ему зверем, добравшимся до желанной добычи, готовым эту добычу разодрать сейчас же, искусать и затем съесть, как лисица. На мгновение майору мерещится в его кучерявых волосах пара остреньких лисьих ушек с чёрной шерстью на концах. Капитан едва ли не облизывается в предвкушении, и не хватает только рыжего с белым хвоста, нетерпеливо хлещущего его по бёдрам. Симко склоняется, припадает к открытой шее, целует, целует, а затем кусает до крови, до багрового отпечатка, и его тут же оттягивают за волосы, дёрнув за курчавый рыжий хвост, перевязанный чёрной лентой. - Я же просил не кусаться. – Слишком устало и равнодушно говорит майор и тогда отпускает, позволяя неторопливо слизывать с оставшейся отметины красные капли. – Ты и твои варвары уберётесь из города завтра же. Нет здесь никакого шпиона. А шпиона и правда нет, об этом Хьюлетт знает наверняка, по крайней мере, он верит в это. Просто капитан с удивительным рвением гоняется за призраками. Или нет? Интересно будет затем узнать, кто же из них двоих всё же ошибается. Потому что если призрак есть, Симко его поймает. - Именно так мы и сделаем, майор. – Не отрываясь бормочет Джон и разочарованно стонет тогда, когда его снова вынуждают отстраниться, всё так же, за волосы, словно майор одним этим жестом пытается уверить себя, что ситуация всё ещё под контролем. Будто Симко известно, что такое контроль, ха. - Ты серьёзно? – Хьюллет намеревается было выровняться в кресле, но этого сделать ему не дают, толкнув в неприкрытые мундиром плечи. - Майор Андре хочет видеть моих солдат в Нью-Йорке немедленно, но затем я вернусь и продолжу. – Он возвращается к исцелованной шее, затем переходит к губам и отстраняется от них тут же, не встретив ничего, кроме безмолвной покорности. – Мне так не нравится, и ты это знаешь. Майор в ответ смотрит едва ли не оскорблённо, мол, а чего ты ожидал? Взаимности? Сейчас? Симко смотрит недолго, будто и впрямь пытаясь понять, чего ожидал, и тогда сдаётся, уткнувшись носом в чужое плечо, прикрывает бесцветные глаза и будто бы расслабляется, как уставшая от бесконечной охоты лисица, пригревшаяся на груди у того, кого намеревалась было сожрать. Майор, вздрогнув, чуть неуверенно кладёт ладонь на чужой затылок, гладит осторожно, не уверенный до конца, что лисица не отгрызет ему за это руку по локоть. Капитан ёрзает, устраиваясь поудобней, и стоит только Хьюллету открыть рот, бросает короткое, капризное: - Молчи. Хьюллет не говорит ни слова, лишь вдыхает-выдыхает дрожаще, и тогда снова принимается перебирать пальцами вьющиеся пряди. В комнате тихо, опасный зверь дремлет в кресле, пристроив голову на плече у майора, на полу валяется мерзко-зелёный мундир с одним эполетом на правом плече. Хьюлетт с горькой усмешкой думает о том, что если шпион и есть, было бы неплохо ему скрыться прямо сейчас, потому что другого шанса может и не представиться.