Несбывшаяся мечта

Оказалось, что моё приключение среди звёзд не заняло и двух секунд. Все заметили, как на миг я вспыхнула ярко-голубым светом, а потом сияние пропало. По словам Сейи и остальных, я никуда не исчезала из комнаты, всё время была рядом с друзьями. Я рассказала девочкам про золотое веретено, за которое цеплялись миры, и про то, как вселенные освободились прямо на моих глазах. Все слушали, затаив дыхание, даже Харука не стала меня перебивать. Хотару, дослушав, вдруг обняла меня, проговорив: — Спасибо, Усаги. Раз ты встретила среди этих миров Малышку и простила её, я уверена: она непременно возродится. Сила твоего сердца поможет ей! Я тоже искренне верила в возвращение Чибиусы. Чуть позже мы с Сейей попрощались с остальными и вышли из квартиры Харуки. Тайки и Ами последовали за нами, и я услышала, как Рей, Минако и Мако хором прокричали нам вслед: — Удачного свидания!!! Вчетвером мы отправились в парк Китаномару, но, немного побродив по аллеям, вскоре разошлись по двое. Мы с Сейей прекрасно понимали, что Ами и Тайки хотят побыть наедине. Да и нам, признаться честно, хотелось того же. Так хорошо было просто идти, держась за руки, иногда останавливаясь в укромных местах под деревьями, чтобы соприкоснуться губами. Я наслаждалась каждым мгновением чудесного вечера. Даже после победы над Галаксией мне не было так легко. — Я познакомлю тебя с родителями! — вырвалось у меня в какой-то момент беседы. — Опять?! — не на шутку перепугался Сейя. — Ага, — я засмеялась. — На сей раз приведу тебя в облике юноши. Согласен? Сейя громко закашлял. — Да, это страшно, — заметила я. — Но надо собраться с духом и поддержать друг друга в тот день, когда знакомство произойдёт. — И зачем ты только привела меня в облике Воин? Что-то теперь будет, — Сейя покачал головой, а я улыбнулась. — Одно из двух: или мои родители поверят в историю о том, что где-то там у тебя есть сестра-двойняшка, или мой отец правильно заподозрит твой истинный пол… — Пронзив рентгеновским лучом отцовской интуиции? — уточнил мой взволнованный возлюбленный. — Несомненно, — я старалась за шутками скрыть собственную тревогу. Я сама уже сотню раз пожалела, что тогда привела Воин к себе. Да ещё в мужской одежде! Моя прихоть привела теперь к серьёзным осложнениям. — Нам не дадут благословения на брак! — разволновался Сейя. — Дадут, но придётся сочинить объяснение поубедительнее, — подмигнула я. — Ты сможешь? — он с надеждой смотрел на меня. — Если ты меня поддержишь, — я прижалась к его плечу, и он нежно обнял меня. — Знаешь, кажется, я уже придумал правдоподобную историю о том, куда делась моя сестра-двойняшка. Только надо будет согласовать все детали этой истории, чтобы не проколоться. Ты готова выслушать? Я кивнула. И Сейя начал излагать придуманную им версию событий. Я шла, слушала его, а потом вдруг подумала о том, что мне сегодня непременно придётся извиниться перед Луной. Ведь до сих пор я ей так ничего и не рассказала. Я знала, что Луна обижена, но не могла себе представить насколько! *** — Держи. Это тебе, — я поставила перед Луной бэнто с кусочками угря и вкуснейшими сосисками-осьминожками, приготовленными моими руками. В кои-то веки я ничего не испортила, и еда получилась действительно аппетитной. Но моя хвостатая подруга даже не повернула мордочку в мою сторону, изображая из себя неподвижную статую. — Не дуйся, — я осторожно уселась на постель рядом с ней и погладила кошку по спине. Луна продолжала молчать и даже не пошевелилась. — Я сейчас всё объясню… — Мы перестали быть подругами, — большие карие глаза, полные упрёка, наконец, устремились ко мне. — Да, конечно, я — лишь кошка. Будь я человеком, ты бы откровенничала со мной. А так… Зачем? У тебя есть те, с кем ты делишься радостями и горестями, а про меня можно не вспоминать! Можно прогонять в мансарду, игнорировать, когда решается судьба Хрустального Токио… — Прости! — я всё острее ощущала свою вину. — Я так спешила поговорить с девочками, что про тебя забыла. Я очень волновалась, и именно потому что решалась судьба галактики и всех нас! — Понимаю, — Луна обиженно махнула лапой. — Уж куда было про меня вспоминать! Но покинув квартиру Харуки, ты не пришла ко мне. Я узнала обо всём от Артемиса, а ему рассказала Минако. Ты где была до столь позднего часа? — С Сейей. В парке Китаномару. Впереди откровенный разговор с родителями, и меня эта беседа пугает. Сейя успокаивал меня и придумывал подходящее объяснение для моих папы и мамы. — Ясно, — Луна отнюдь не смягчилась по отношению ко мне. — Как часто Воин теперь намеревается тут ночевать? — После того, как я приведу её в облике Сейи и познакомлю с родителями, полагаю, с Воин в женской ипостаси мне лучше встречаться… в другом месте. Не то родители заподозрят неладное. Одним словом, не беспокойся, в мансарду тебе больше уходить не придётся! — Хм. Но если между вами всё зашло настолько далеко, полагаю, вскоре вы поженитесь? — Нет, не скоро ещё. Мне и Сейе надо сначала школу закончить, в университет поступить… если у меня это получится, — при мысли о собственной невысокой успеваемости мне снова стало грустно. — В общем, будем встречаться до наступления совершеннолетия, лишь потом поженимся. Луна хмыкнула. — Радует, что ты способна здраво рассуждать и думать об учёбе. Я опасалась, что любовь затмила для тебя всё. Скажи, неужели у тебя совершенно не осталось сожалений по поводу расставания с Мамору? — неожиданно спросила Луна. — Нет, — я пожала плечами. — Мы освободились от власти Серебряного Кристалла и можем любить тех, к кому влечёт сердце. Если Артемис рассказал тебе нашу историю, значит, ты должна понимать: для всех стало только лучше после того, как Сецуна забрала обратно Серебряный Кристалл. — А я сожалею, — внезапно произнесла Луна, спрыгивая на пол и явно намереваясь уходить. — Но не столько о том, как сильно изменится мир из-за вашего с Мамору расставания, сколько о том, что мы с тобой перестали доверять друг другу. Если с Ами, Рей, Минако и Мако ты хоть чем-то делилась, то для меня происшедшее стало полной неожиданностью. Почему ты не пригласила меня к Харуке-сан? Почему ни разу не говорила о том, что с тобой творилось? А я ведь много раз спрашивала, всё ли с тобой в порядке! Но ты притворялась, будто ничего не происходит. — Я была в смятении, — я пыталась оправдаться, но не находила подходящих слов. — Сецуна постоянно заставляла меня почувствовать себя виноватой за мою любовь к Сейе. Я боялась, что узнав правду, ты тоже будешь на стороне Сецуны, начнёшь убеждать меня снова полюбить Мамору, вспомнить о долге воина. Я бы этого не вынесла! Ведь даже сейчас, когда я примирилась с остальными, ты осуждаешь меня за мои чувства. Разве нет? — Нет, я не осуждаю, — покачала головой Луна. — Лишь пытаюсь понять, как так вышло, что ваша с Мамору сильная любовь вдруг в одночасье исчезла. Впрочем, наверное, мне незачем спрашивать. Спокойной ночи, — и кошка направилась к выходу из спальни. — Вовсе не в одночасье! — я вскочила на ноги и торопливо заговорила, глядя ей вслед, — Видимо, Артемис рассказал тебе не всё! Но ты сердишься, и мне это не нравится! Я расскажу о случившемся, не буду утаивать ни единой мелочи. Но если ты будешь продолжать сердиться и не станешь слушать, мы так никогда не помиримся! А я не хочу быть с тобой в ссоре! Пожалуйста, останься. Луна остановилась, не дойдя до выхода. Потом вернулась и уселась на стул напротив. — Что ж, говори. Я слушаю. И я начала рассказывать. Сначала Луна слушала меня, ничем не выдавая своих эмоций. Когда же я дошла до повествования об исчезновении Юмико, Луна вдруг быстро перепрыгнула со стула на кровать и устроилась со мной рядом. Дослушивала мою историю она уже на моих коленях. Я тихо гладила её по спине и улыбалась: Луна больше не сердилась, а, значит, всё хорошо. — Впредь никогда не молчи о важных вещах, ничего от меня не утаивай! — наконец, заявила Луна. — А если я начну ворчать или не понимать чего-то, просто объясни свои чувства, как сейчас. Я обещаю, что смогу тебя понять! Гораздо обиднее твоё молчание и недоверие. Я радостно кивнула и протянула ей блюдце с угощением. — Знаешь, я старалась. Чуть все пальцы себе не порезала. И даже ни одного кусочка не положила себе в рот, соблазнившись угощением. Будешь? — С удовольствием, — промурлыкала Луна и принялась с аппетитом уплетать рыбу и сосиски. Лёд был сломан. Мы с Луной снова обрели доверие, чуть было не потерянное за эти дни. *** На следующее утро в школе я заметила, как странно на меня косятся одноклассницы, а многие завистливо и осуждающе шепчутся по углам, указывая на меня пальцем издалека, но никто не подходил и не говорил со мной прямо о происходящем. Секрет такого подозрительного поведения открылся очень скоро. Вошедший в класс Сейя, громко поздоровавшись со всеми, приблизился ко мне и, не стесняясь никого, обнял за плечи, а затем во всеуслышание объявил: — Все, кто в в половине седьмого смотрели на «Ниппон Телевижн» моё интервью и хотят задать мне вопросы, можете не трудиться спрашивать. Сказанное мной — правда. Через месяц я снова начинаю выступать, но не в составе группы «Три Звезды», а с сольным проектом, как и мой друг Тайки Коу. И второе: мы с Усаги действительно помолвлены. Больше комментариев не будет. Не советую следить за нами после занятий, пытаясь сделать фотографии. Проявите к нам уважение, которое мы испытываем к вам. Я всё сказал, спасибо за внимание! Хорошо, что, договорив это, Сейя встал за моей спиной, приобняв за плечи. Я бы точно упала, ибо колени мои подогнулись от всех этих новостей. На мой испуганный взгляд, Сейя ответил весёлым подмигиванием и шёпотом на ухо: — Я считаю, нечего делать из помолвки тайну. Скоро я начну выступать и ездить по разным городам. Пусть поклонницы знают: я занят. Мне никого, кроме тебя, не надо. Основные трудности, из-за которых мы скрывали отношения, решены. Оставшееся — сущие мелочи. Мы справимся. Бесспорно, я тоже считала, что основные проблемы уже позади. Кроме предстоящего разговора с родителями… Его я по-прежнему боялась! И всё-таки внезапное решение Сейи рассказать в интервью по телевидению о нашей помолвке, смутило меня. Но вскоре смущение прошло, когда я заметила, как смотрят на меня одноклассницы. В их глазах из посредственности я внезапно превратилась в героя дня! Уже ради этого стоило поставить всех в известность о том, что Сейя — только мой. Да и в самом деле — к чему скрывать? Пусть думают, что хотят. Всё равно придёт день, и каждая из них встретит свою судьбу и перестанет завидовать чужой любви. Им просто надо немного подождать… *** — Мы не слишком спешим? — обнажённая Сецуна стояла посреди спальни Мамору, прикрывая скрещёнными руками грудь, дрожа от волнения и боясь сделать хоть шаг вперёд. — Ведь прошло всего несколько дней после разговора у Харуки… — Шутишь?! Сколько веков ты оставалась одна? Сколько веков я ничего не помнил и думал, будто люблю другую? Мы не спешим, а наоборот, безнадёжно отстали во времени! — Мамору привлёк Сецуну ближе, перебирая пальцами длинные пряди её волос. — Не бойся… Позволь себе быть счастливой. Ничего не сломается во вселенной от того, что ты станешь счастлива. Миры — не стеклянные шары. Они способны меняться. Мы построим другой Токио — не Хрустальный, а наш собственный. И в этом новом Токио, каким бы он ни получился, я всегда буду с тобой. Широкая постель, усыпанная рубиново-алыми лепестками роз, напоминающими праздничные фонарики, слегка прогнулась под их телами. Погружаясь в сладость мягких губ, Мамору чувствовал, как всё встало на места. Нет бесконечного расстояния до души любимой, нет холода и ощущения рвущихся струн, нет внутренней боли и чувства вины от того, что его прикосновения нежеланны. Женщина, дарящая ему сначала робкие, а потом всё более смелые ласки, женщина, с которой с первого мгновения близости стало так легко, слившаяся с ним в одно целое с запрокинутой головой и протяжным стоном, принадлежала лишь ему с начала времён. Она была его истинной судьбой. *** Каково быть хорошей девочкой, интересовавшейся исключительно наукой, но не обращавшей внимания на чувства? Любовь казалась ей чем-то далёким: тем, что всегда для других, но никогда — для неё. Даже находясь в теле Тайки, Творец ощущала себя именно такой девочкой, выучившей много сложных слов и трудных формул, но совершенно не умеющей сделать первый шаг в отношениях. — Я не умею целоваться, — преодолев внутреннее сопротивление, заявил Тайки, дойдя вместе с Ами до широкой поляны с раскидистой сакурой. Сейчас они с Ами здесь вдвоём, но Тайки ещё помнил то время, когда с Сейей и Ятэном они застали конец лета в парке Китаномару. В этом самом месте было полно школьников с учителями, пенсионеров и малышей с воспитателями из детских садов. Жаль, они с Сейей и Ятэном не видели, как сакура цветёт весной. Наверное, это красиво. — Не умеешь? — Ами подняла голову и посмотрела прямо в глаза Тайки с вопросительной улыбкой. — Совсем, — Тайки окончательно смутился. — Даже не знаю, с чего начать. Боюсь сделать всё неправильно, потому что… У меня никогда и ни с кем не было близких отношений. — Так и я не умею, — просто и без стеснения заявила Ами. — Как и ты, я не влюблялась, если не считать первой любви к Рио. Но мы с ним не целовались. — Ты была влюблена? — заинтересовался Тайки, слегка прикасаясь к руке Ами. Его успокаивали эти прикосновения. — Расскажи о Рио. — Я думала, будто влюблена. Мне нравилось так думать. Наверное, я влюбилась, глядя на Усаги и Мамору. Мне хотелось такой любви, как у них, и я вообразила, что встретила свою судьбу! Рио уехал учиться в Америку, а я осталась ждать… Потом поняла, что мои чувства к нему скорее похожи на дружбу. И Рио понял то же самое, находясь вдали от меня. Он встретил в Штатах девушку, которую полюбил по-настоящему, и приехал сказать мне об этом. А я рассказала о тебе. — Обо мне?! — Тайки ощутил, как сердце наполняется тёплой радостью от слов девушки. — Конечно. С тобой всё произошло наоборот. Я пыталась отрицать свои чувства, забыть о них, но, вопреки всему, думала о тебе постоянно с тех пор, как мы расстались. Я должна была сказать Рио правду, и я это сделала. — Ох… А у меня и того не случалось, — вздохнул Тайки. — Я всегда оставался один. И вообще на чувства смотрел как на блажь или глупость… — Но теперь ты так не считаешь? — насторожилась Ами. — Нет! Теперь я думаю, каким глупцом сам был, — Тайки усмехнулся. — Отвергал самое важное. Спасибо, что пробудила меня, Ами. Только вот… что тебе делать с таким неопытным парнем? Я сейчас чувствую себя слоном в посудной лавке, который боится сделать лишний шаг. И даже не знает, куда идти. — Но я вовсе не требую от тебя делать какие-то шаги лишь потому, что я сама вдруг набралась смелости! — вдохновенно заговорила Ами. — Настоящая любовь вовсе не требует соблюдения правил и поспешных решений. Пусть всё идёт своим чередом. Однажды то, чего мы оба не умеем, просто случится. — И правда, — Тайки хлопнул себя ладонью по лбу, рассмеявшись. — Я настолько заморочился вопросами правильного и неправильного, что забыл: чувства — не наука. Тебе придётся почаще напоминать мне об этом. Я иногда бываю жутким занудой! Ами сделала шаг к Тайки и обняла его, прижавшись к его груди щекой. — Обещай, что если вдруг соберёшься на Кинмоку, возьмёшь меня с собой. Не оставишь больше одну. Она приподняла голову, глядя на Тайки в наступающих сумерках, и юноша склонился над ней, тихо, словно боясь навредить, трепетно прикоснулся к Ами губами, приподняв большим пальцем её подбородок. — Я планирую остаться на Земле, пока мы оба не закончим школу и университет. Но если вдруг на Кинмоку за это время возникнут трудности, я почувствую это. У меня имеется такая способность. И тогда мы отправимся с Сейей исправить ситуацию, но лишь на время. Потом я вернусь. Хотя потеря сразу двух воинов для Кинмоку будет ощутимой… — А что если ты отправишься туда не с ним, а со мной? — неожиданно предложила Ами. — И вообще… Если вашей принцессе всё ещё нужны два сейлорвоина, я могла бы стать вторым, когда закончу университет. Ведь и на Кинмоку живут люди, которым нужна медицинская помощь. Я могла бы лечить их. А Сейя и Усаги пусть живут на Земле. Почему-то мне кажется, Сейе здешняя планета больше нравится, да и Усаги не захочет навсегда переселяться куда-то. — Ты готова оставить Землю ради меня? Жить на Кинмоку и стать одной из хранительниц Оливии?! — А почему нет? Сецуна однажды сказала мне: «Наш дом там, где сердце». И это правда. Я только теперь поняла смысл тех слов. Настоящий дом Сецуны всегда был в Хрустальном Токио из-за любви к Мамору-сан и Чибиусе. А мой дом — там, где ты. Кроме того, никто не запретит мне прилетать сюда и навещать моих подруг. Ведь это возможно? — На самом деле, — задумчиво промолвил Тайки, — такие полёты небезопасны. Легче всего их совершать, когда через галактику летят четверо и более воинов, соединяя свои силы. Двое и даже трое сейлоров рискуют. Можно погибнуть в пути. Однако, я уверен, Оливия сделает всё, чтобы придумать быстрый и безопасный способ перемещения с Земли на Кинмоку. — И я могла бы помочь ей! Я многое знаю и умею! — заметила Ами. — Конечно, ты поможешь, — улыбнулся Тайки. — Мы поговорим об этом позже. А сейчас пора возвращаться! — И всё же дай слово не улетать без меня, — Ами словно заранее чувствовала что-то. И Тайки поклялся, лишь бы успокоить её. Он проводил Ами до дома, но на обратном пути до квартиры сердце его будто сжалось невидимым ледяным обручем. Тоска по родине нахлынула внезапной, разрушительной волной. «Вернись! — звенел в ушах надрывный стон. — Вернись, Творец!» «Неужели… Кинмокусей?» — не поверил себе Тайки. В последний раз он слышал такой призыв, когда они покидали родную планету, спасаясь от Галаксии. Теперь это началось снова. И даже сильнее, чем тогда! Но почему? Тайки торопливо вошёл в квартиру и включил свет. Сейи не было. Наверное, ещё не вернулся после прогулки с Усаги. Тайки уселся за стол и попытался сосредоточиться на сочинении новой песни, но всё было напрасно. Сминающий разум призыв планеты звучал всё громче. «Нельзя ждать. Я должен лететь. Если во время войны с Галаксией я слышал зов Кинмоку, подобный шёпоту, то сейчас это оглушительный набат. Значит, планете требуется незамедлительная помощь! Оставлю записку. Сейя объяснит Ами, почему я пропал, а я постараюсь быстрее вернуться. Надеюсь, мне удастся добраться невредимым». Тайки схватил ручку, вырвал лист из блокнота, уселся за стол и начал торопливо писать: «Я вынужден немедленно лететь на Кинмоку! Мне кажется, там стряслась беда. Прости, что не дождался твоего возвращения. Передай Ами, что я скоро вернусь». Положив лист на видное место, юноша приготовился перевоплощаться в Сейлор Творец, как внезапно голос планеты стал тише, превратившись в шёпот: «Мне ничего не угрожает. Возвращайся, когда пожелаешь, Творец, а моя поддержка всегда будет с тобой». Тайки замер на месте, прислушиваясь к себе. Никакого чувства опасности или тревоги внутри больше не было. Волнение исчезло. «Как странно! — подумал юноша. — Что бы всё это могло означать? Непременно спрошу у Оливии, когда мы с ней снова увидимся». Разорвав записку, Тайки заварил себе чай и приступил к сочинению песни. *** — Погоди… Это ведь Сейя Коу, участник музыкальной группы «Три Звезды», распавшейся три месяца назад?! Я отметила, что папа неплохо информирован. Тогда почему он удивляется? — Да, Сейя. Он учится со мной в одном классе и теперь будет выступать с сольными проектами. Совсем скоро он вернётся на сцену. Что-то не так? Шинго утратил дар речи и вытаращил глаза. Мама ахнула и прижала краешек фартука ко рту. Только мой спутник сейчас не смущался, ибо выглядел сногсшибательно в своём новом ярком костюме и знал об этом. Сейя поклонился и вручил маме пышный букет из фуксий. Мама пролепетала слова благодарности, почему-то смутившись окончательно, словно была одной из фанаток «Трёх Звёзд», и пригласила Сейю за стол. Я собралась пройти следом, но меня у дверей столовой поймал за руку отец. — Усаги, что это значит? — Как, папа? — я состроила невинное лицо. — Ты сам вчера сказал: «Давно мы не ужинали с твоим молодым человеком. Пригласи его завтра». Я и пригласила. — Но это НЕ ТОТ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, — отец едва удержался от того, чтобы не прокричать последние слова на весь дом, но вовремя взял себя в руки. — Усаги, ты помолвлена с Мамору-сан. Где он?! — С Сецуной, — спокойно ответила я, внимательно наблюдая за тем, как очки отца едва не съехали вниз по переносице, но папа их ловко поймал на полпути до пола. — Мейо-сан работает на кафедре физики в университете, где учится Мамору, — пояснила я. — Они собираются пожениться, как только Мамору получит диплом и устроится на работу. Думаю, в данный момент они обдумывают вариант совместной покупки дома, чтобы жить там после свадьбы. — Теперь всё ясно. Бедная моя девочка! Мамору изменил тебе с Сецуной! — прогремел отец, выпрямляясь в полный рост и сжимая кулаки. — Да как он посмел?! Да я его… — Не надо, пап, — я успокаивающе погладила отца по плечу. — Мамору начал встречаться с Сецуной после того, как я сообщила, что собираюсь замуж за Сейю. И мы все вчетвером счастливы! Всё в порядке. Кажется, отец был со мной категорически не согласен. С его губ слетел странный звук, похожий на отчаянный стон. Он достал из кармана платок и вытер пот со лба. Некоторое время отец молчал, потом промолвил: — Знаешь, дочка, в следующий раз, когда надумаешь внезапно сменить жениха, сообщи нам с мамой заранее. А то, как вижу, есть вероятность, что венчаться ты будешь с кем-то, кого мы в день твоей свадьбы увидим впервые. — Нет, что ты! — я крепко стиснула его руку. — Такого не случится, папочка! Я выйду замуж только за Сейю! — Когда-то то же самое ты говорила про Мамору, — задумчиво почесал затылок отец. — Эх, ладно. Был и я в семнадцать лет… непостоянным. Что ж, идём ужинать! Я вздохнула с облегчением. И тут краем глаза приметила Луну, спускавшуюся вниз по лестнице. Кошка, глядя на меня, укоризненно качала головой. *** — Как думаешь, мои родители поверили истории о том, будто Файтер, с которой они познакомились в прошлый раз — сестра-двойняшка Сейи, уехавшая по обмену в Соединённые Штаты? — Мне кажется, поверили. Прозвучало вроде убедительно. Да и Тайки подтвердит, если его спросят! И твои подруги не выдадут нас. Не переживай, Оданго. — А я переживаю… — Зря! Твои отец и мама были так удивлены моим появлением вместо Мамору, что не думали уже больше ни о чём. Куда больше их обеспокоила новость о том, что у тебя новый жених. Они ведь придерживаются традиционных взглядов? — Угу, — вздохнула я. — И ещё каких! Отец бы ужас что устроил, если б узнал, чем мы с тобой занимаемся по вечерам в отеле. Мы сидим бок о бок на постели в том самом полюбившемся номере, завернувшись вместе в длинное покрывало. Так приятно ощущать рядом с собой тёплую, нежную Воин… За те несколько дней, что мы провели вместе, я постепенно перестала смущаться её ласк и осмелела сама. И теперь уже большой вопрос, кто из нас направляет игру, когда мы остаёмся наедине. Воин удивляется моей фантазии. А я и сегодня хочу её удивить! — Превратись в Сейю, — прошу я, раскрывая плед со своей стороны и осторожно кладя ладонь Воин на свою грудь. — Ты ведь сумеешь? Она вспыхивает, пугаясь моей просьбы. — Нет! — Почему? — Я не сдержусь… — И не сдерживайся, — я улыбаюсь. — Мне нужна вся ты — и в женском, и в мужском облике. — А если вдруг у нас появится ребёнок? А нам ещё учиться! Нельзя, Оданго… Ведь и так же хорошо. — Может быть лучше. И я позаботилась обо всём, не переживай. Ребёнок непременно родится после свадьбы, как и положено. Но не раньше! — Когда ты успела позаботиться? — поражается Воин, поняв, что я имела в виду. — Верь мне и сделай, как я прошу. Обними меня, приласкай… и превратись. Пожалуйста. Воин ещё колеблется, но я успокаиваю её, хотя сама волнуюсь, наверное, больше. Но я хочу познать, каково это — быть вместе с тем, кого я увидела тогда в аэропорту, ещё не догадываясь, что за обликом Сейи скрывается Воин. Ещё не догадываясь, что меня ждёт… Меня осторожно укладывают на мягкие простыни и начинают ласкать — руками и губами, как мы обе привыкли, как мне нравится больше всего. Губы Воин нежные, словно шёлк, горячие и умелые. Они знают меня лучше, чем я сама… Я подаюсь навстречу, смотрю в её глубокие синие глаза, и в тот миг, когда моё тело вспыхивает, став податливым и влажным, я прошу: — Превращайся… сейчас. Очертания её тела медленно изменяются. Лицо Сейи с алыми от смущения щеками появляется надо мной. Юноша обнажён и весь дрожит, боясь прикоснуться, словно перед ним святыня, а я чувствую себя взрослой, опытной соблазнительницей, и от этого ощущения кружится голова, словно я каталась на карусели. Откуда во мне такая смелость сегодня? Сама не понимаю. — Оданго… Ты уверена? И тогда, приподнявшись, я обхватываю его всем телом, притягивая ближе, тону в нём, разделяя с ним счастье. Он желает меня так сильно, этого невозможно не почувствовать. Страх и стремление стать с ним одним целым борются во мне, но желание побеждает. Я не чувствую боли, когда, не имея сил сопротивляться моим прикосновениям, Сейя со стоном, широко распахнув глаза от удивления, оказывается внутри и начинает двигаться в одном ритме со мной — сначала медленно, потом всё скорее. Кажется, мы всегда были частью друг друга, с тех пор, как сотни миллионов лет назад в Галактическом Котле родились наши души. Сейя дрожит, его дыхание срывается. Я слышу его шёпот о том, какая я красивая сейчас, и о том, как хорошо ему и как нестерпимо он желал этого момента… Он целует мои губы, его руки бродят по моей спине, лаская пылающую кожу. Наши пальцы переплетаются, когда прекрасный миг уже неотвратим. Мне кажется, будто наша любовь озаряет не только нас двоих, а всю вселенную вспышкой, сравнимой лишь с рождением сверхновой. А потом мы лежим рядом, не выпуская один другого из объятий и ожидая, когда дыхание снова успокоится. Это волшебство — просто быть с ним… — Спасибо, — шепчет Сейя, целуя мою ладонь. — Я был готов ждать сколько угодно, но ты подарила мне счастье сегодня… Спасибо, Оданго! — А ты не заскучаешь однажды со мной? — вдруг с улыбкой спрашиваю я, выскальзывая из-под него и ложась сверху. — С чего бы мне скучать?! — он обнимает меня, продолжая другой рукой ласкать плечи и живот. — Ну… Ведь мне не дано превращаться, как ты. Я навсегда останусь лишь девушкой. Наверное, это скучно. Сейя смеётся, на сей раз запечатлевая поцелуй на моей груди. — Даже боюсь представить, что ещё мы бы натворили, если бы и ты умела превращаться! Не хочу даже думать, не искушай, — он обхватывает меня за шею и целует в губы — на сей раз без желания и страсти, просто с теплотой и заботой. — Я люблю тебя. — И я тебя. Больше всего на свете, Сейя! *** В начале осени я и подумать не могла, что однажды это случится. Как жаль, что нет машины времени! Нельзя вернуться в прошлое и сказать Усаги, чьё сердце разрывалось от страданий: «Не плачь, твоя невозможная мечта однажды станет явью». А, впрочем, может, к лучшему, что машины времени нет. Ведь даже того вечного мира, где Усаги плачет в хрустальной клетке идеальной жизни, больше не существует. Я исправила ту вселенную, благодаря вере в меня любимых людей. И теперь нас ждут вселенные, где все истинные мечты рано или поздно воплотятся в реальность.