Несбывшаяся мечта

Ей стоило бы разбудить водителя и взять машину или дождаться рассвета и приказать снарядить вертолёт, но Оливия не имела сил терпеть так долго. Ей нужны были ответы немедленно! Вернувшись во дворец, сбросив испачканную одежду, наскоро приняв душ, она расчесала свои длинные волосы и быстро заплела косу. Пальцы летали, умело укладывая пряди. Она справилась меньше, чем за минуту. Подобрав косу наверх и укрепив её заколками, принцесса принялась переодеваться. Льняная рубашка, удобные штаны и плотный жакет, прикрывающий грудь — вот и всё необходимое для путешествия верхом. Остановившись на миг перед зеркалом, Оливия посмотрела на себя, решительно промолвив своему отражению: — Я не покину обитель, пока не добьюсь от наставницы правды! До храма звёздного ветра не так далеко, если выбрать хорошо отдохнувшего коня, натренированного ездить по извилистым лесным и узким горным тропам. На рассвете Оливия будет там, куда ей необходимо попасть. Самое трудное — убедить старую монахиню заговорить. Принцесса утешала себя мыслью, что новая наставница куда мягче и добрее, и, судя по рассказам Воин, сочувствует людям. Она не откажется помочь. «Если потребуется, — размышляла Оливия, спускаясь по лестнице вниз, — буду на коленях умолять о помощи, терпя любую боль, как бы сильно меня ни наказывали. У наставницы ведь не поднимется рука убить будущую королеву своего народа? А пока я буду жива — не отступлю!» Уверив себя в благоприятном исходе задуманного, Какю покинула дворец и двинулась в сторону конюшен. Внезапно позади послышался хруст гравия и чьи-то торопливые шаги. Кто-то настойчиво догонял её. Оливия ускорила шаг, но не успела оторваться от преследователя. В мгновение ока ей преградили путь. — Целитель?! — щёки принцессы вспыхнули, когда она узнала ту, кто помешала ей уехать незамеченной. Телохранительница молча смотрела на Оливию, скрестив руки на груди. На Целитель не было надето ничего, кроме полупрозрачной рубашки, незастёгнутой у ворота, и узких чёрных брюк, в которых она выступала в облике Ятэна Коу на празднике по случаю восстановления планеты. Кое-как зашнурованные кроссовки, судя по всему, надевали второпях на босу ногу. Именно эта маленькая деталь почему-то больше всего тронула Оливию: беспокоясь о ней, Целитель, как всегда, забыла о собственном комфорте. — Прости, что разбудила. Я сильно шумела? — принцесса состроила виноватое лицо. — Ты вообще не шумела. У меня слух хороший. Говоришь, мы подруги? Так куда ты собралась посреди ночи одна, не сказав мне ни слова? — хмуро спросила Целитель, и Оливия поняла, что совершила огромную ошибку, задумав тайный побег. Теперь не осталось другого выхода: только чистосердечное признание. — В храм звёздного ветра. Есть неотложные вопросы к старшей наставнице. — Настолько неотложные, что ты забыла, который час, хотя с утра можно было бы без проблем долететь на вертолёте? — Я не могу ждать ни минуты! Это очень срочно. Прости. Целитель по-прежнему не двигалась с места и не меняла позу, загораживая Оливии путь к конюшне. — Я еду с тобой. — Но… в горах в это время года уже довольно холодно! — Оливия с беспокойством посмотрела на подругу. — Тебе стоит переодеться. — Неужели волнуешься? — усмехнулась Целитель. — За меня? Какю осеклась, поняв, что и правда, волнуется. Больше, чем могла ожидать! Медленно, словно поломанные колёсами машин цветы на обочине дороги, забытые в далёком детстве мечты выпрямлялась, поднимали голову, постепенно распускаясь золотыми бутонами неизведанного счастья. «Никакой боли и страданий, никаких терзаний… Только тепло и блаженство. Что со мной происходит?!» — удивлялась принцесса, невольно улыбаясь собственным непривычным чувствам. — Значит, так, — не дождавшись ответа, твёрдо произнесла Целитель. — Одну тебя в горы я не отпущу, даже если ты прикажешь мне убираться прочь. Можешь потом наказать, когда вернёмся: запереть на несколько суток в одиночной камере или переселить на окраину государства в бараки для бедных — мне без разницы. Сейчас я беру двух коней и еду с тобой. Переодеваться не буду. На сахарниц* мне плевать, а от ночной прохлады я страдаю куда меньше, чем ты думаешь. К наставнице тоже вместе пойдём. Если уж накажет за неподходящие вопросы, то обеих. — Целитель, — растроганно прошептала Оливия, — спасибо. — Пожалуйста, — послышалось в ответ. — Подожди немного. Я коней оседлаю быстро. С детства умею. Ну, ты помнишь! Конечно, Какю помнила. Точнее, только теперь возникло ощущение, что она вспоминает всё больше забытых деталей, связанных с их совместным прошлым. Неужели ритуал мог так подействовать, что она забыла, как Целитель подарила ей букет ярко-рыжих ромашек, когда им обеим было по десять? И как успела подхватить её на лету, когда они скакали через лес, и норовистый жеребец внезапно сбросил Оливию. Она бы расшибла себе лицо и, возможно, переломала руки, если бы её не подхватила Целитель. Та успела втянуть Оливию в своё седло и даже поймала за повод едва не убежавшую лошадь принцессы. Им тогда было по тринадцать… Только сейчас Оливия понемногу вспоминала стёртые кусочки собственного прошлого. Однажды, заехав на высокую гору и оставив коней пастись, лёжа на спине, они смотрели на облака, и Целитель в каждом облаке искала сходство с лицом Оливии и сердилась, если не находила. Какю смотрела на неё и думала, что Целитель милая и добрая. Хотелось коснуться её руки или поцеловать длинные волосы, но Оливия боялась это сделать, потому что думала, будто такие чувства — предательство по отношению к Воин. Принцесса тихо выдохнула. Прошлое нельзя изменить, но можно исправить будущее. Ради этого она сейчас и собирается поговорить с наставницей. *** По дороге к храму, развеселившись, Оливия беззлобно подтрунивала над Целитель, яростно отмахивавшейся от липнущих со всех сторон сахарниц, сверкавших зелёными крыльями. — Я же говорила: надо было переодеться в тёмное, — забавлялась Оливия. — Приедешь перепачканная, испугаешь монахинь, и нас прогонят. — Ага! А ты бы от меня сбежала, если бы я пошла переодеваться, — Целитель ловко отодвинула колючую ветку, оказавшуюся на пути Оливии, чтобы та не поранила лицо. — Вот уж нет, — смеялась Какю. — Вот уж да! В детстве ты постоянно сбегала. Одна либо с Воин. А я, как идиотка, ждала тебя… И почти всегда — напрасно. — Извини, — машинально вырвалось у Оливии. Принцесса внезапно захотела рассказать про сосуд с землёй и кровью, выкопанный ею пару часов тому назад под старой оливой, но прикусила язык. Рано. Целитель и так всё услышит скоро. И, наверное, всё поймёт. *** Монахини не стали их останавливать. Наоборот, указали безопасную тропинку, ведущую к Древу. — Вы бы не пришли с пустяковым вопросом, принцесса, — улыбнулась одна из юных послушниц, когда Оливия вежливо поинтересовалась, возможно ли беспокоить старшую наставницу в столь ранний час. — Конечно, ступайте! Когда Целитель и Какю поднялись к Древу, небо над горизонтом посветлело, но солнце ещё не взошло. Оливия медленно приблизилась к старой женщине, слившейся со стволом гигантского растения, и смиренно поклонилась, хотя монахиня, сидя с закрытыми глазами, не могла её видеть. — Доброе утро, уважаемая наставница! — заговорила Оливия, а Целитель, встав рядом с принцессой, приготовилась разделить наказание вместе с ней, если монахиня вдруг рассердится. — Я прошу прощения за беспокойство, но никто, кроме вас, не сумеет мне помочь. Я знаю, некогда мои родители связали меня ритуалом с одной из моих телохранительниц. Я вспомнила об этом нынешней ночью и нашла доказательства, что всё это действительно случилось в прошлом, а не привиделось мне. Я выкопала из-под оливкового дерева в королевском саду золотой сосуд, обвитый ветвью оливы, внутри которого была земля, смешанная с водой и, похоже, с моей кровью. Совершить тот ритуал моих родителей убедила ваша предшественница. Я уверена: в результате ритуала моя жизнь изменилась, но только вы можете сказать, что именно и зачем со мной было сделано! Наставница, не открывая глаз, тяжело вздохнула и подняла руку. Целитель быстро загородила собой принцессу, желая уберечь от возможной атаки, но старая монахиня и не думала нападать. — Подойди сюда, дитя, — проскрипела старуха. — Позволь к себе прикоснуться. Хочу узнать, разорвано ли заклятье после того, как ты выкопала и опустошила сосуд? Если нет — я помогу тебе освободиться. Обещаю, что не причиню вреда. — Погоди, — Целитель остановила Оливию, смело сделавшую шаг вперёд, — а что если она наложит новое заклятье, крепче прежнего? — Не думаю, — улыбнулась принцесса. — Наставница мне не враг. — И всё же прежняя наставница насоветовала твоим родителям что-то сделать с тобой. Явно недоброе, ты сама сейчас сказала! — Прежде чем делать выводы, нужно всё узнать. Если старшая служительница из храма звёздного ветра дала такой совет моим отцу и матери, значит, на то у неё были важные причины. — Причины действительно были, — заговорила вдруг монахиня, перебив Целитель и принцессу. — Много миллионов лет назад одна сильная королева с далёкой планеты, впав в заблуждение по поводу того, что является благом для вселенной, перекроила будущее мира по-своему. Она отдала часть своей души и свою судьбу другой девушке, способной дарить силу исполнения истинных мечтаний всем живым существам вселенной. Та девушка — принцесса Мира Мечты — обретя ещё один магический кристалл, стала поистине непобедимой! Она превратилась в сейлорвоина, равного которому не рождалось ни на одной из планет галактики. Королева была довольна результатом, но она не ведала, что собственная душа той девушки заснула, как и Мир Мечты. Из-за угасания Голубой Звезды истинных мечтаний во вселенной нарушился баланс света и тьмы. Вселенная не могла не отреагировать на случившееся. Будучи живым существом и желая себя защитить, вселенная приняла меры. В Галактическом Котле стали вызревать силы Хаоса, всё яростнее нападавшие на сердца и души людей, чьи мечты не были защищены уже никем, кроме принца Гелиоса, пытавшегося сохранить хоть какие-то крохи Миры Мечты. Так вселенная пыталась дать понять людям, что они вступили на неверный путь. Но люди, к сожалению, не понимали ничего… Примерно в то же время Галактическом Котле родилось семя Древа Жизни, в котором силы добра и зла смешались воедино. Семя занесло вместе с одним из астероидов на Кинмоку, где оно, — наставница указала рукой на крону, едва шевелящуюся от ветра над её головой, — прижилось и выросло. Древо нашли монахини храма звёздного ветра, и оно подарило им способность знать обо всех событиях, как прошлых, так и будущих. Мне кажется, вселенная желала, чтобы хоть кто-то через Древо Жизни узнал правду о том, как был изменён мир. А, узнав, исправил это. Но ни у кого не было достаточной мудрости задать вопросы о благе вселенной, а старшие наставницы могли лишь отвечать о том, о чём их спрашивали. Печально, но сложилось так, что возможностями Древа воспользовались те, у кого не было цели спасать вселенную. Наши короли и королевы всегда желали защитить только Кинмоку. Их можно понять: другие миры так далеко, они словно и не существуют… Какое нам дело до происходящего за много световых лет отсюда? Однажды моя предшественница, отвечая на вопрос короля и королевы о будущем Кинмокусей, увидела, как Галаксия через несколько лет нападёт на этот мир, практически уничтожив его. Старшая наставница поняла: один сейлорвоин планету не спасёт, хотя всегда прежним королям хватало одного помощника. Наставница сказала: нужны трое, чтобы Кинмоку не уничтожили безвозвратно. К тому времени уже родились три девочки, потенциально способные стать защитницами планеты, о чём наставница сообщила королю и королеве. Одна из девочек родилась в семье сестры прежней наставницы. Её звали Воин. Других двух будущих защитниц звали Творец и Целитель. Но наставница также увидела: недалёк день, когда Воин и Творец покинут Кинмоку, чтобы найти свою настоящую любовь. Судьбе невозможно сопротивляться, она непреодолимо тянет к себе… Девушки, к которым потянуло бы души Творец и Воин, жили на другом краю галактики, но истинные мечты тех девушек были изменены вмешательством королевы, исправившей будущее вселенной по своему усмотрению. Существовала вероятность, что Воин и Творец, придя к своим возлюбленным, будут отвергнуты. Наставница опасалась, что путешествие на другой край галактики и отчаяние от разбитой любви истощат души Воин и Творец. У них не останется сил вернуться обратно, и они погибнут на чужой планете. Задачей наставницы было сохранить жизнь сейлорвоинам Кинмоку любой ценой. Именно поэтому она предложила королю и королеве создать для Воин и Творец искусственную связь с кем-либо, кто является неотъемлемой частью планеты, через ритуал с кровью и ветвью оливы, чтобы обе девушки никогда не захотели покидать свою родину… — Так значит, — сердце Оливии колотилось всё сильнее, — тот ритуал, проведённый между мною и Воин, заставлял её привязаться ко мне? — Всем сердцем и душой, дитя моё. Предыдущая наставница была уверена, что поступает верно. Ведь что может быть выше самой главной цели — спасти планету и сохранить жизнь тем, кто защищает её? — Но… Воин всё равно полюбила другую, — с горечью произнесла Оливия. — Никакой ритуал не помог! — Та, другая — её настоящая судьба, — улыбнулась наставница, и Целитель поразилась тому, что эта старая женщина, сама не познавшая любви, способна говорить о чужих чувствах с уважением. — Наш мир — не единственный. Их много, как и душ, живущих там — несчётное множество. Но только в одной вселенной родилась девушка, способная преодолеть силу заклятья. Она и спасла всех… Возможно, сама вселенная, пожелав избавиться от искусственных миров с мёртвыми мечтами, влила свою энергию в душу той девушки. Как знать? Но мечты той, кто сначала носила имя Юмэ, затем Серенити, и, наконец, Усаги, оказались сильнее воли королевы, изменившей миры, сильнее ритуала с землёй и кровью! Её душа так отчаянно жаждала быть вместе с Воин, что усилия всех, кто желал разлучить их — и в прошлом, и в будущем — пропали даром. Такая невероятная внутренняя сила доступна немногим. Любовь той девушки, несмотря на разделявшие их расстояния, заставила Воин решиться на то, что любому человеку показалось бы безумием: покинуть родную планету, путешествовать в одиночку — ведь на поддержку своей подруги Творец она поначалу и не рассчитывала! — в чужой мир, где, возможно, её не ждали. Туда, где, возможно, её отвергли бы. Но Воин решила бороться, и она выиграла свою битву. — Выиграла? Вы хотите сказать, Усаги и Воин сейчас вместе? — глаза Оливии широко распахнулись от удивления. — Да, вместе. Кроме того, благодаря огромной любви Усаги-сан, Мир Мечты снова возродился, и во вселенной восстановилась гармония. Больше нет дисбаланса между силами добра и зла. Мечты людей снова начали исполняться. — Невероятно, — поражённо прошептала принцесса. — Усаги сделала это одна?! — Не одна. Её поддерживали подруги и твоя Воин, которая тоже сильна. Будь это не так, ритуал земли и крови подчинил бы её разум полностью, заставив не замечать вокруг никого, кроме тебя. Однако даже после ритуала Воин смотрела по сторонам, словно чувствовала: её настоящая судьба где-то далеко. Она не обманулась фальшивой привязанностью, хотя привязанность эта выросла в ней к шестнадцати годам, как и хотели твои родители. Но когда Воин и Усаги столкнулись на Земле, магия ритуала перестала иметь какое-либо значение для той, кто столько лет оставалась связанной с тобой. Душа Воин освободилась. — Но почему же на меня магия продолжала действовать?! — недоумевала Оливия, наконец, подходя ближе к наставнице и склоняясь под протянутой ею рукой. — Ты сама выбрала это, — пояснила монахиня, мягко касаясь волос девушки. — Поддавшись внушению родителей и позволив магии захватить себя, ты с детства вбила себе в голову, что, кроме Воин, не можешь полюбить никого. Знаешь, какова магия собственного внушения? Она в тысячу раз сильнее чужих заклятий! Связь того ритуала давно прервалась — в день, когда на Земле Воин и Усаги впервые встретили друг друга. Ты же окончательно разрушила последние крохи магии, опустошив сосуд, выкопанный из-под корней оливы. Сейчас тебя ждёт твоя истинная судьба, и ты сама знаешь, кто это. Ты всё вспомнила, дитя. Обретение счастья на долгие годы зависит теперь от того, желаешь ли ты сама продолжать цепляться за прежние иллюзии или позволишь своему сердцу исцелиться? Твоё сердце очень хочет исцелить себя… Дай ему этот шанс. Неожиданно Оливия упала на колени и зарыдала. Она плакала и плакала, чувствуя, как вместе с этими слезами её покидает обида на всю вселенную за то, что Воин покинула её. — Не цепляйся за старое. Отпусти, — монахиня гладила Оливию по голове, а с другой стороны перед принцессой на колени встала Целитель, крепко обняв свою любимую и прижав её к себе. — Нет ничего более, что удерживало бы тебя от счастья. Теперь вопрос в том, позволишь ли ты себе быть счастливой? — Да, позволю, — прошептала Какю сквозь утихающие слёзы. — Но, скажите ещё кое-что важное, наставница: каким ритуалом мои родители связали Сейлор Творец? — О, — рука монахини вздрогнула и откачнулась назад, — с Творец всё сложнее. Её привязали не к человеку, а к планете. — Как?! — испугалась Оливия. — Зачем?! Неужели Творец обречена любить Кинмокусей больше кого бы то ни было? Больше мужчины и женщины?! — Верно. Это было сделано потому, что магия ветви оливы может существовать лишь в двух формах: привязанности к человеку — и это заклятье крови или к планете — и это заклятье неба. Но если кто-то из живущих на Кинмоку уже связан заклятьем крови, то ещё одного живущего можно привязать только заклятьем неба. А если применены оба заклятья, то третьего человека никак привязать нельзя. Для третьего магия ветви оливы потеряет силу. Но третьего привязывать и не требовалось, и ты сама знаешь почему. Однако теперь Творец не сможет долго быть вдали от Кинмоку. Как бы сильно она ни любила свою девушку с Земли, надолго вместе они не останутся. Магия ритуала притянет Творец обратно в самое ближайшее время. Связь с планетой сильнее всего, её не преодолеть. Ритуал вынудит Творец отвергнуть любовь Ами-сан ради возвращения на Кинмоку. Самое печальное, ни Творец, ни её любимая даже не поймут, почему так вышло. — Нет! — Оливия в отчаянии стиснула руки. — Это же несправедливо! Едва обретя своё счастье, моя подруга может его потерять? — Увы. Пока не разрушена магия, всё так и случится. — Разве нет способа разорвать эту связь? — не сдавалась принцесса. — Теперь, когда Мир Мечты возродился, каждый, кто решит помочь другому осуществить его заветную мечту, будет получать поддержку Голубой Звезды. Но тому, кто задумает освободить Творец от последствий магического ритуала, придётся нелегко. — Как сделать это? — в глазах Оливии вспыхнула решимость. — Ради подруги я готова на всё. — И я! — мгновенно подхватила Целитель. — Если мы с принцессой можем помочь Творец обрести счастье, мы сделаем это! Прошу, скажите, что от нас требуется? — Сосуд с кровью Творец, обвязанный ветвью оливы, находится на пике Вэлла Астры — самой высокой горы Кинмоку, — заговорила монахиня. — Это ближайшая к небесам точка планеты. Подняться туда на вертолёте невозможно — там дуют слишком сильные, порывистые ветры. Вертолёт непременно разобьётся о скалы. Кроме того, наверху мало кислорода, поэтому долго там оставаться нельзя, иначе вы погибнете… И да, самое главное: магия, связавшая душу Творец, такова, что для её уничтожения нельзя пользоваться никакой другой магией и даже вашими способностями сейлорвоинов, иначе последствия могут быть непредсказуемыми. — Значит, просто понадобится снаряжение для альпинистов! — ничуть не смутилась Оливия. — И я знаю, где его найти. — Не будь столь беспечна, дитя моё. Восхождение на Вэлла Астра очень опасное, — предупредила наставница. — Не страшно. Да, я никогда прежде не забиралась так высоко, однако ближайший друг моего отца учил меня подниматься в горы. Я много тренировалась под его руководством, будучи подростком, и ещё не потеряла сноровку. Справлюсь. — Сосуд наверняка вмёрз в камни, — задумалась вдруг Целитель. — Его придётся открыть? — спросила она, обращаясь к наставнице. — Да, сосуд надо извлечь и опустошить, вылив содержимое на землю. Тогда магия разрушится. Но вы должны успеть подняться на гору до того момента, как Творец почувствует необходимость вернуться на Кинмоку и покинет Ами, а случится это уже довольно скоро… В течение двух-трёх дней, как я вижу. — Стоит поспешить, — сделала вывод Целитель, затем обернулась к Оливии. — У друга твоего отца найдётся второй комплект снаряжения? Принцесса во все глаза смотрела на свою подругу, а потом крепко схватила руки Целитель в свои и улыбнулась. — Конечно, найдётся! Мы непременно сделаем это вместе! Целитель смотрела на Оливию и думала о том, что ради счастья принцессы, Творец и Воин она готова спуститься даже в жерло вулкана, если потребуется. *** Когда они достигли вершины, Целитель благословляла все звёзды всех галактик за то, что самая высокая гора Кинмоку ниже земного Эвереста почти на два километра. Будь Вэлла Астра сравнимой с Эверестом, неизвестно, удалось бы им добраться к цели невредимыми. Друг Его Величества, которого все почему-то за глаза звали Чёрным, хотя его волосы были белы как снег, да и кожа не отличалась смуглым оттенком, узнав о намерении Оливии и Целитель подниматься на такую внушительную высоту, заявил, что тоже пойдёт с ними, и это не обсуждается. Оливия пыталась отказаться, но пожилой мужчина коротко рубанул: — Что я буду за друг семьи, если позволю тебе погибнуть в горах, хотя имел возможность помочь? И не спорь. Пусть ты много раз радовала мои глаза, показывая свою ловкость на крутых подъёмах, но Вэлла Астра — самая опасная гора. Даже бывалые альпинисты погибали там от холода, от удушья или просто потому, что, когда мутилось сознание на большой высоте, некому было поддержать и помочь. Что говорить о юной девушке, всего год назад начавшей заниматься альпинизмом? Про твою подругу я даже говорить не хочу. Сдаётся мне, она до чёртиков упряма и до костного мозга предана тебе, а в гору полезет ради тебя и впервые в жизни. Так? — Чёрный сурово взглянул на Целитель, и та под его давящим взором не посмела солгать. — Так. — Но ты не отступишь, даже рискуя умереть? — задал ей мужчина следующий вопрос. — Нет, разумеется. — Это очень глупо, но ты большая молодец, — как-то странно похвалил Целитель Чёрный, почёсывая щёку, заросшую густой щетиной. — Я не откажу тебе, потому что уважаю смелых, но при одном условии: моих приказов в горах слушаться беспрекословно. Делать всё, что я говорю, иначе мы можем пропасть уже на четвёртом километре подъёма. Думаю, ни одной из вас такого исхода не хотелось бы? Целитель и Оливия отрицательно замотали головами. — Хорошо. Вы обе получите снаряжение и мою помощь. Сначала Целитель злилась, что этот самодовольный, надутый индюк мужского пола вздумал ими командовать, словно он здесь являлся королём, а они с Оливией — лишь его придворными пажами. Но потом девушка поняла, как сильно ошибалась. Убедиться в правоте Чёрного ей пришлось как раз на четвёртом километре подъёма, когда уступы Вэлла Астры стали настолько узкими и крутыми, что некуда было поставить даже носок ботинка, оставалось просто висеть на верёвке над бесконечной пропастью внизу, подтягивая себя вверх по миллиметру и упираясь коленями в склон. Ледяной ветер продувал куртку и штаны насквозь, руки немели от прикладываемых усилий, но Целитель стискивала зубы и упрямо ползла выше и выше. Чёрный страховал их, поднимаясь последним. Один раз Оливия едва не сорвалась. Её удержала страховка. Ещё пару раз в опасных местах оступилась Целитель, но удержалась, благодаря «проклятому надутому индюку», поддержавшему её снизу. А ещё раз, на пятом километре подъёма, Целитель и Оливия повисли над пропастью вдвоём, обнявшись, держась за канат всего одной рукой и пытаясь заставить себя вскарабкаться на ближайший уступ, где можно было присесть и немного передохнуть перед началом подъёма на почти неприступную вершину. На последних двух километрах началось самое трудное: одышка, головокружение и тошнота, сменяющиеся нереальными ощущениями лёгкости и полёта над собственным телом, которое казалось безжизненной куклой, набитой ватой. Иногда мерещилось какое-то сияние вверху, напоминающее гигантскую фигуру с выпученными красными глазами, но тогда Чёрный снизу кричал, чтоб они обе не засыпали и двигались дальше. Судя по всему, пожилой мужчина страдал теми же симптомами, но брал себя в руки из последних сил и заодно уговаривал девушек терпеть и не сдаваться. — Если мы наверху не задержимся надолго, то ничего страшного не случится. Нам хватит кислорода, чтобы закончить задуманное. Опасно там оставаться на много часов. Можно заснуть навсегда. Но мы непременно сделаем дело и вернёмся. Крепитесь! Оливия крепилась. Ни слова жалобы Целитель не услышала от неё за всё время их путешествия. Да и сама Целитель не собиралась ныть. Преодолевая себя, стискивала зубы, молчала и старалась не смотреть вниз — туда, где самые высокие вершины вековых деревьев давно остались позади, а впереди не наблюдалось ничего, кроме камней и снега. — Всем вместе на пик не взобраться, — прокричал Чёрный, когда их опасное мероприятие уже приближалось к финалу. — Там есть место для одного — не для троих. Может, позволите мне выкопать заколдованный сосуд, а опустошать его будете потом? — Нет, — решительно ответила Оливия. — Творец — моя подруга. Я должна сама освободить её. Целитель никогда не забудет того, как она стояла на предпоследнем уступе под самым пиком, глядя на Оливию, взобравшуюся на самый верх горы, и с замиранием сердца следила за каждым движением принцессы, готовясь её ловить, если та сорвётся. Когда Оливия устала разбивать куски льда острым молотком, который принёс в своём рюкзаке Чёрный, Целитель поменялась с ней местами и продолжила работу. Так они сменяли друг друга несколько раз, пробивая отверстие в ледяной шапке горы в поисках сосуда. Наконец, Целитель наткнулась на искомое и извлекла сосуд. — Этот? — задыхаясь, спросила она у Оливии, показывая ей небольшую поцарапанную, помятую ёмкость с закупоренным горлышком, перевязанным увядшей оливковой ветвью. — Да! — глаза Оливии под стёклами защитных очков заблестели. — Он самый. Такой же, каким был и мой! Целитель осторожно передала сосуд и молоток Чёрному. Он убрал оба предмета в свой рюкзак, а потом трое путешественников осторожно двинулись в обратный путь. Найдя первый же широкий безопасный уступ, уселись на нём передохнуть. Оливия развязала оливковую ветвь и вынула пробку из сосуда. Затем перевернула его и вылила тёмную жидкость на серые камни под своими ногами. — Будь счастлива, Творец, — с улыбкой прошептала принцесса. — Отныне тебе и Ами ничто не помешает быть вместе. Чёрный и Целитель молча положили ей руки на плечи — каждый со своей стороны. *** Одуряющий запах сырных лёпёшек из печи и хорошо прожаренного на костре мяса, пряный горячий глинтвейн и чувство выполненного долга — что может быть прекраснее? Оливия раскраснелась в тепле и склонилась головой на моё плечо, а я не удержалась и обняла её. Да и как тут удержаться, если счастье рядом? Мы сидим на широкой лавке в маленькой бревенчатой хижине возле Звёздного Хребта, где у очага хлопочет давняя знакомая Чёрного, угощающая нас плотным ужином после трудного восхождения. Нам повезло: мы успели спуститься до захода солнца. Не пришлось ночевать на полпути до подножия. Хозяйка охает, слушая наш рассказ, и щедрой рукой ставит на стол столько снеди, что и за год не съесть. Улыбается, твердя, что мы не уйдём, пока не уничтожим всё до крошки. Знакомая Чёрного, приютившая нас — всего лишь добрая старая женщина, потерявшая в давней войне, случившейся ещё до нападения Галаксии, мужа и двух сыновей. Но она не озлобилась, а свято верит: однажды их души возродятся, и она их снова встретит. А пока у неё совсем никого нет, она живёт ради путников — таких, как мы. Готовит, пускает переночевать, слушает грустные и весёлые истории, ухаживает за немолодой кобылой, стадом из семи коз, за многочисленными кроликами и утками. Она не выглядит несчастной, несмотря на своё одиночество. А я смотрю на неё сейчас и думаю о том, смогла бы я так же улыбаться чужим людям, если бы потеряла Оливию? И понимаю: нет, не смогла бы… Оливия — весь мой мир. Потеряв её, я сломаюсь. Значит, вдова горца сильнее меня, несмотря на то, что я — сейлор, а она — обычный человек. Выходит, не стоит подчас так уж кичиться своими способностями… Я пью глинтвейн и вдруг ловлю себя на том, что рука пригревшейся под моим боком, уже засыпающей Оливии сползла на моё колено. Меня обдаёт жаром, и я еле сдерживаюсь, чтобы не склониться и не поцеловать её — в щёку, в висок, в затылок — куда угодно! Лишь присутствие в хижине посторонних усмиряет мой порыв. Но вот нас отправляют спать в комнату наверху, и здесь, оставшись с Оливией наедине, не сдержавшись, я склоняюсь над ней и задаю вопрос, который мучил меня с того момента, как мы побеседовали с монахиней. — Наставница сказала: теперь, когда магический ритуал разорван, ты знаешь, кто твоя настоящая судьба. Ты не скажешь своей верной подруге имя счастливчика, чтобы я знала, к кому ревновать и кого втайне мечтать убить? Я хотела, чтобы сказанное выглядело как шутка, но, наверное, голос мой прозвучал довольно свирепо. Оливия некоторое время растерянно смотрела на меня, а потом вдруг рассмеялась. Её смех звучал, словно переливы чистого ручья в лесу. — Себя убьёшь? — вдруг спросила она, и в её глазах я впервые увидела нежность и желание. — Неужели после всего, через что мы прошли, ты уничтожишь наше будущее столь нелепым образом? Я онемела. — Себя? Что ты имеешь в виду? Оливия ничего не ответила. Вместо ответа случилось то, о чём я мечтала с тринадцати лет, но мужественно скрывала от всех. Приподнявшись на локте, Оливия потянулась ко мне и прикоснулась своими губами к моим — мягко, робко, дрожа от волнения… Но для меня и этого тихого прикосновения было достаточно. Я обхватила её за плечи, внезапно перевернувшись на спину так, что она оказалась сверху. Я крепко прижала Оливию к своей груди, наслаждаясь ароматом её прекрасных волос, зарываясь в них лицом, жадно целуя их, осторожно перебирая пальцами. Постеленная нам кровать с соломенным матрацем и подушкой, набитой душистыми травами, прикрытая сверху лишь старым одеялом, была бедной и простой. Но для нас в ту ночь — клянусь всеми звёздами галактики! — это скромное ложе показалось лучше и удобнее роскошной королевской постели, потому что мы впервые разделили его с нежностью и любовью.