Начать с начала

Пробуждение даётся с трудом: сон не желает отступать и веки опять налились свинцом. Прохлада не дарит ощущение бодрости, а наоборот, вынуждает сжаться в комочек, сохраняя тепло. Царящая вокруг тишина вместе с ночным мраком усердно создают иллюзию безопасности: никого не вижу - значит и меня не видно. Что же, пусть будет так. Морфей ласково раскрыл махровые объятья и окутал спокойствием и безмятежностью. Тело от долгого пребывания в одной позе занемело, каждое движение сопровождается уколами тысячи иголочек, безжалостно "гуляющих" по коже. В воздухе витает едва уловимый аромат горящей смолы и дерева. Почему так холодно? Подтянув к себе руки, пытаюсь согреть их дыханием, но это явно не лучшая идея, так как пальцы окоченели и совершенно потеряли чувствительность. И дышать трудно, словно ребра стянули корсетом и усталость, проникшая ночным татем в каждую клеточку, заставляет вновь закрыть глаза. Откуда запах сырости? Нужно подняться, нужно... Перевернувшись на спину, стягиваю с себя вонючую шкуру, мех которой клочьями остается на пальцах. Теперь понятно, почему такое зловоние стоит в носу. "Откуда она здесь?" Очередной вопрос заставил поднять из памяти череду пикантных воспоминаний. Черт! Значит, это был вовсе не сон. Вот хрень-то какая, я действительно вытворяла все эти вещи. Единственное желание, которое может быть уместно в данной ситуации, - это веревка и мыло. Хочу провалиться куда-нибудь, исчезнуть, испариться, лишь бы не видеть эту бледную и надменную рожу. "Ту самую, которую так страстно целовала?" - вредная подружка вновь подала голос. - Заткнись, ты ни хрена не понимаешь, черт! - ладони протирают заспанные глаза, словно от этого будет легче взбодриться. Хватит уже самой с собой разговаривать. Перевернувшись, облокачиваюсь на руки и теперь окончательно понимаю причину, из-за которой так сильно замерзла — голая, я, черт возьми, абсолютно голая! С огромным трудом подымаюсь на четвереньки и подползаю к ближайшей стене, на которой находился небольшой крюк с подвешенными и соединенными между собой цепями. Внутри цепей был помещен маленький светильник, формой повторяющий очертания раскрывшегося бутона тюльпана, и искусно вырезанный из полупрозрачного минерала навсегда ушедшим в неизвестность хозяином домика. Внимательно разглядываю комнату в поисках вещей, под низенькой лавочкой: в дальнем конце комнатки валялась майка, превратившаяся из белого цвета в грязно-серую. Вытащив её от туда и приложив неимоверные усилия, отбрасываю с огромным разочарованием в сторону: вещь бесполезна - начиная с горловины и далее по всей длине ткань разорвана. В таком же состоянии оказалась и пройма рукава. Чуть дальше, в скошенном проеме между двумя помещениями лежали брошенные лосины и одиноко белевший носок. Шлепанье босой ноги под бесшумный аккомпанемент другой заставляют стыдливо сморщиться, но другого выхода нет. Обшарив каждый уголок временного пристанища, я так и не нашла олимпийку с таблетками в карманах. И слово в довершение всех бед желудок болезненно сжался и громко заурчал. Каким образом была снята вся одежда, если на ноге остался почти зашнурованный ботинок? Хороший вопрос, от которого прошелся мороз по коже. Да быть такого не может! Гром и молния, все кары небесные и чума на мою глупую голову. Когда? Как? Почему я ничего не помню? Под слюдяным абажуром пламя дрожит, словно играя, - замирает, и вновь пускается в первобытный танец. От резких движений в глазах потемнело, и на несколько секунд словно выпадаю из реальности. Все, хватит валяться, нужно подняться на ноги, поэтому цепляюсь за стыки декоративных каменных плит, коими были выложены стены и полы комнатки. С трудом, но все же встаю и снимаю светильник со стены и в его слабом свете начинаю внимательно разглядывать собственное тело, начиная с нижней части бёдер и заканчивая коленями. Даже если и было что-то, обязательно должны остаться следы. "Чисто", - с облегчением выдыхаю и прислушиваюсь к собственным ощущениям, боясь подтверждения самых худших мыслей. Ожидание легкой, ноющей боли в животе не подтвердилось, никаких других чувств, кроме усталости в теле не было. Значит, сегодня репродуктивные органы эльфа останутся на том самом месте, которое им уготовила мать-природа. Но все же, словно не доверяя себе, провожу кончиками пальцев по внутренней поверхности ног. Нет, сухо. Кроме светло-розовых полос от расчесов больше никаких следов. "Люди для него равны домашнему скоту, а эльф не зоофил", - тихий голосок с ехидством выплюнул в темноту последнюю фразу. - И к чему сия тема поднялась? - как же она мне надоела. " К тому, что не слишком ли много чести для тебя?" Ожившая совесть не унимается, продолжает терзать логикой и правильностью суждений. - А может для него? Почему именно я в проигрыше? - обидчиво бубню в ответ. От нескольких шагов в ногах появляется легкая дрожь, и первая судорога сводит мышцы ступни. "Потому что эльф умеет держать себя "в руках". Ну да, конечно! Смелый, сильный, волевой, суровый, сдержанный и практически идеальный - он полная противоположность мне: слабой и истеричной особе. На ладони красуется багровый шрам: безобразная, широкая с буграми полоса уродует кисть. Ожоги практически зажили: большая часть травмируемой конечности покрылась тонкой кожей розового цвета. Лишь небольшие участки остались без видимой регенерации, хотя застывшая лимфа прозрачной пленочкой выполняла роль биологического барьера для инфекции. Ощупав лицо, с облегчением подмечаю, что отеков нет. Значит все не так уж и плохо, как казалось раньше. "Ты в отличной форме, милая! Просто красавица, правда, без штанов..." Вот дрянь! Ну сколько можно: - Чего ты хочешь? - уже не сдерживаясь, практически кричу в пустоту. "Того же, чего и ты", -подружка говорит на ухо, словно мед льет. Её шепот сравним с дуновением майского ветра: легкого, теплого и несущего аромат цветущих вишен. Её слова - это нежные белые лепесточки, кружащиеся в затейливом танце, исполняемым перед тем как устлать землю праздничным ковром. Так чего же я хочу на самом деле? Раньше казалось, что знаю. Но с момента появления в моей жизни эльфа все смешалось, перепуталось и стало подобно каше-размазне. Вроде бы знаешь, что находится в тарелке, но желания есть нет. Да и чем - ложкой или вилкой? Внимательно разглядев одежду на наличие повреждений, стягиваю ботинок. Лосины с легкостью позволили ногам нырнуть внутрь, а ведь раньше их натягивала с трудом. Ткань в коленях и паху собралась безобразными складками. Похудела! С таким трудом набранные килограммы жировой ткани, делающие фигуру приятно округлой в нужных местах, начисто слетели, словно их и не было вовсе. Теперь я вновь нелепый подросток, с угловатыми формами, торчащими бедренными костями и ребрами, которые можно с легкостью посчитать под натянутой кожей. А ведь совсем недавно так по-детски радовалась купленному в магазине узенькому коктейльному платью, которое соблазнительно облегало филейную часть. Видимо, ему придется пылиться в шкафу до тех пор, пока зад не приобретет ту форму, которая изначально предполагалась для винтажного «Валентино». Оставаться надолго здесь бессмысленно, а встретиться с "Его Высочеством" желания нет и в помине. Прислонившись ухом к двери, прислушиваюсь к тому, что за ней происходит. Вроде бы никого. Робко приоткрываю скрипучую привратницу ровно на такое расстояние, которое позволит высунуть голову, чтобы оглядеться. Напротив, в кольце из аккуратно выложенных камушков, весело потрескивали поленья, объятые жадными языками огня. Тишина, гробовая тишина вокруг давит своей тяжестью на плечи. Еще раз озираюсь в поисках ушастого, и, стараясь не шуметь, выхожу на крыльцо домика, прижав к груди руки. Рядом с костром на большом валуне оказалась небрежно брошенная куртка. Ботинки, плохо зашнурованные, то и дело норовили соскочить с босых ступней. Так как второго носка не нашла, то оставшийся с ноги стянула. Ступенька, вторая... замираю в нерешительности, словно дверь, некогда служившая "Хлое под кайфом" преградой, сможет защитить от всех угроз и напастей "Риту Солано". Где-то раздаются шаги, их обладатель не старается быть скрытным: уверенная поступь и четко размеренный шаг под тяжестью веса хозяина выдают уверенного в себе воина. Ругаясь под нос, прячусь обратно в домик, при этом больно стукнувшись плечом об косяк. Что, собственно, он здесь делает? Почему не свалил куда подальше? Сердце опять выбивает под грудью легкую чечетку. Интересно, чем он сейчас занят? Опустившись на колени, подглядываю в маленькую щелочку в стыке толстых досок. Ну конечно! Как всегда сосредоточен и хмур. "Интересно, эльф когда-нибудь улыбается?" "Нет, он родился с кислой миной на лице", - бестактно прерывает мои мысли подружка. - Заткнись! - упс, кажется, вслух сказала. Черт, черт, черт! Не заметил? Опять припадаю к щели и от боли чуть не вою. В руках принца оказалась зажатой тушка маленького зверька, похожего на ласку, только чуть большего по размеру и весу. Молодая самка оказалась не столь внимательной, как её родичи в стае, и быстрый полет копья внезапно прервал жизнь животного. Сейчас, именно в эту минуту, в её плоти умирало не рожденное потомство. Пытаясь вырваться наружу, крохотные и не до конца развившиеся зверьки толкали нежными лапками мертвые ткани организма матери."Да прекрати же ты это, идиот!" - почти сорвалось с языка но... в последнюю минуту малыши нервно рванулись и навсегда замерли. Их сердечки больше не бились. Маленькая трагедия большой и несправедливой жизни безмолвно угасла в тишине подземелий. "Все как всегда и без изменений", - печально вздыхаю и закрываю глаза. Под ресницами на долю секунды задержалась соленая капелька и быстро стекла по щеке вниз. Знал ли он на кого охотился? Скорее всего, нет. В этом животном эльф видел лишь пищу, под мягкой шкуркой было вкусное мясо, которое и представляло интерес для принца. На одной чаше весов - ужин, на другой - жизнь зверька и её не успевших появиться на свет детенышей. Гиря ужина склонила весы на свою сторону. Вот так прерывается жизнь миллионов существ из-за меха и мяса. Печально. Ради забавы их убивают и таксидермисты делают муляжи столь высокого качества, что звери кажутся живыми. Извечная борьба хищников и их жертв безбожно извращена, вывернута наизнанку и красиво обставлена атрибутами холеной жизни. Держать в домах набитые соломой трупы для поддержания престижа и собственного тщеславия разве не бред? Хотя как на это посмотреть. Тем временем эльф аккуратно "чулком" снял лоснящуюся шкурку и выпотрошил тушку, выбросив отбросы подальше в сторону от костра. Нанизав крупные кусочки на деревянные шпажки, ушастый, с присущей ему небрежностью, поворачивал их, дабы мясо не подгорело. Аппетитный и ароматный запах мгновенно долетел и до меня, вызвав обильное слюноотделение и болезненный спазм желудка с недовольным урчанием. Когда я в последний раз ела? Вроде бы недавно, но когда именно? Облокотившись о дверь, поджимаю под себя ноги и нервно грызу оставшиеся ногти на руках. Вредная детская привычка, так и не прошедшая со временем, выдает настоящее настроение: страх, опасение, стыд, сомнение и смущение. Рано или поздно выйти отсюда придется, только как: гордо, словно ничего не было, или же "побитой собакой", поджавший хвост, проскользнуть мимо. Первый вариант нравится больше, поэтому, сжав остатки воли в кулак, накидываю на плечи старую шкуру, служившую не так давно одеялом, и делаю шаг навстречу собственным страхам. Замерев в нерешительности перед дверью, прикасаясь только кончиками пальцев к шершавым доскам, жду. Старое дерево служит щитом, который, словно читая мои мысли, самостоятельно, с легким протяжным скрипом отходит от наличника. Совсем чуть-чуть. Но в появившуюся маленькую щелочку ударной волной "влетает" настроение эльфа. Оно обескураживает и заставляет впасть в ступор: "Очнулась". И не вопрос, но и не констатация факта. Одно единственное слово оказалось способным заставить дрожать осенним листом на ветру. Быстро захлопываю дверку и упираюсь в неё ладонями. "Действительно считаешь, что он войдет сюда?" - тихий голосок, словно удав, сжал в стальное кольцо робкие попытки быть решительной. Они трещат по швам и рассыпаются, так и не реализовавшись в действительность. В едва горящем свете, делающим комнатку похожей на огромную янтарную бусину, становится заметным пар, исходящий от дыхания. Он легкой дымкой клубится возле груди и бесследно растворяется в золотисто-бархатном освещении полупрозрачных светильников. Оставаться закутанной в шкуру, пропитанной сыростью, крайне неразумно. Пещерный холод безжалостно вытянет остатки тепла и наполнит организм дрожью, плавно переходящую в непроизвольные судороги мышц. Поэтому, несколько раз глубоко вдохнув, замираю, перед тем как открыть дверь. Раз, два, три - словно оголенный нерв внутри груди что-то дергается и трепещет, застыв в ожидании... Вроде бы дверные петли не так надрывно и жалобно скрипят и воздух не столь сильно пропитан ароматом жареного мяса, да и эльф... не замечает моего присутствия! Сидит себе на камне спокойно возле огня, переворачивая шпажки. Первый шаг, давшийся с таким трудом, плавно переходит в другой. Аккуратная змейка следов медленно движется от гномьего жилья к лежащей куртке. Упорно продолжаю делать вид, что не замечаю вальяжно рассевшегося Нуаду. "Задрав" нос, шествую, именно шествую, с таким видом, что и самой становится смешно. С какой стати решила выделываться, не знаю, но чувствую, что поступаю правильно. Продолжая держать марку, блин, такая вся холодная и неприступная, словно скала, прохожу мимо принца и украдкой бросаю на него любопытный взгляд. Серая восковая маска застыла в одном выражении, и ни одна морщинка не нарушает нарочитую идиллию спокойствия и отстраненности. Странно... совсем недавно, относительно, конечно, но под этой черствой коркой пылали чувства, весьма яркие и красочные. А сейчас напротив сидит мумия, иссушенная, покрытая бинтами противоречий и эмоциональной скупости. Многовековые мощи, некогда живого и страстного бунтаря, сидят и греются у костра. Как же ему не идет все это... аж скулы сводит. "Какое тебе дело до него?" - опять подает голос невидимая вредина. Точно началось раздвоение личности и причина тому длительное пребывание в одиночестве и кислородное голодание. Не все пути подземелий насыщены свежим воздухом, многие из них наполнены смесью с низким содержанием кислорода и метана. Доковыляв до валуна, протягиваю руку к куртке и натыкаюсь на острие меча. "Какого хрена!" Яростный взгляд мечет молнии и натыкается на невозмутимое спокойствие мраморной статуи. Рука, легко удерживающая оружие, не дрогнула в зависшем противостоянии человека и эльфа. - Это. Моя. Вещь, - спокойный голос буквально пропитан злостью. - И. Я. Её. Надену. Копье по-прежнему находится на том месте, где и было минуту назад. Пытливый взгляд янтарных глаз, выдает море противоречивых друг другу эмоций. Поэтому, повернувшись спиной к белобрысому, весьма грациозно скидываю шкуру на землю и с такой же элегантностью отвожу в строну смертоносное жало. Не ожидавший подобного поворота событий, эльф убирает копье, но продолжает внимательно наблюдать. "Чего ты так напрягся? Вряд ли я спрятала в штанах клинок, разве не видно?" - мысленное послание осталось без ответа, но внимание с голой спины было переведено на горящие брёвнышки, плотно прижатые друг к другу. Некоторые из них, видимо, оказались сырыми, потому что всякий раз, когда пламя вспыхивало, было слышно тихое шипение вперемешку с пыхтением. Горячие языки жадно лизали предложенное угощение, заставляя головешки искриться и медленно оседать на землю, освобождая место для нового "куска пирога". Который так щедро и подбросит эльф. Оторвав у куртки то, что раньше называлось рукавом, быстро надеваю вещь и застегиваю молнию до подбородка. К наиболее холодным участкам моментально подходит тепло, ровно 36,6 градусов по Цельсию. Кайф, балдеж, эйфория. Единственное что сейчас омрачает настроение, так это левая рука: ожоги, даже когда полностью заживут, будут заметными. Усталость вновь берет свое, и легкая испарина предательски выступает на лбу. Плохи мои дела, а точнее хреновы. В таком состоянии вряд ли быстро доберусь до троллевого рынка. Еще "друзья" из прошлого подвалили, так некстати. Что б их всех за ногу! Кое-что из исчезнувших вещей я уже нашла, очередь за остальными. Вернее, за одной, но очень важной "мелочью". И где она может сейчас находиться? Естественно у него! Ах, как хотелось избежать всякого общения с эльфом. Желательно вообще его не видеть, но мои желания видимо не учитываются судьбой, поэтому какая разница - здесь Нуада или нет. И не важно, какую ересь несла до этого, сейчас я в сознании, полностью контролирую собственное тело и разум. Подобное не повторится, поэтому вряд ли ушастый будет напоминать о прошлых выкрутасах. Он все-таки принц, и надеюсь, что полученное воспитание не позволит белобрысому намекать о недавних событиях. - Где остальное? - даже спиной чувствую возникшее напряжение, от которого еще чуть-чуть и заискрится воздух. Это мое право забрать чехол и нет уважительных причин, по которым Нуада станет препятствовать возвращению их законному владельцу. Хотя вряд ли он даже догадывается, что простой кусок железа является на самом деле порталом между мирами. Короткий кивок головой в противоположную сторону указывает нужное направление. За россыпью булыжников и гальки лежал чехол, аккуратно обмотанный ремнями. Стальные заклепки и замочки отсвечивают золотом, на котором весело играют отблески костра. Несколько шагов забирают столько сил, сколько вообще может потребоваться при беге на марафонскую дистанцию. Подняв с земли чехол, дрожащими от усталости руками застегиваю его на ноге. Неприятная тяжесть давит на колено, словно старается одновременно раздавить и раскрошить сустав. Случайно упавший в сторону взгляд задерживается на знакомом шприце. Яркая вспышка озаряет сознание, позволив на долю секунды подать "дряни" голос. Все тело охватило желание, моментально расширились зрачки и участился пульс. Похотливая мымра внутри меня довольно застонала и изловчилась вырваться из железных тисков самоконтроля. От предвкушения у неё затряслись ручонки и слюнки закапали на землю, стекая струйками по одежде. Она бесстыдно танцует под сопровождение судорожного дыхания и эротично виляет задницей, снимая с себя то немногое, что называется одеждой. "Хочу, хочу, хочу!" Завораживающая хрипотца и томное произношение слов из уст блудницы обещают получить наслаждение от дозы, ради которой и жизни не жалко. Вновь ощутить легкость, головокружительную невесомость и неограниченную свободу. Снова появится вседозволенность, отпадут полностью сомнения и ограничения, которые в обычной жизни являются непреодолимой преградой. "К чертям твои табу!" - сучка на коленках подползает к той части мозга, которая отвечает за контроль поведения и медленно вгрызается в него, желая тем самым убрать со своей дороги отчаянно сопротивляющуюся "правильную Хлою". - Не смей! - донесшийся откуда-то далеко голос словно предупреждает о возможных последствиях. Кайфующая зараза моментально ощетинилась и протяжно завыла. Она все еще желала получить эльфа и сейчас не могла определиться с выбором: ширнуться или же оседлать белобрысого. Даже не помню, как пластик с драгоценным содержимым оказался в руке. Зато очень даже хорошо чувствую химический запах вещества, так как колпачок слетел обнажив иглу. Когда человек понимает, что подсел на наркотик? Тогда, когда не в состоянии отказаться от очередной порции и сила воли покидает разум. Сейчас в руках находится то самое, что совсем недавно могло отправить к праотцам. У меня есть воля, есть силы сопротивляться желаниям, и я не стану очередной жертвой наркотического безумия. Без тени сожаления выбрасываю в костер шприц и отворачиваюсь в сторону, чтобы не видеть как пламя поглощает остатки некогда "вселенской радости". "Обнаженная мерзость" по-волчьи взвыла, готовая голыми руками достать из огня шприц. Железные решетки сдерживают рвущуюся наружу стерву, за сотнями замков и дверей практически не слышно яростных воплей. Я выиграла бой, победила свои страхи и слабости, "шалунья" больше не возьмет вверх, ей не место в этой жизни и даже после неё. Этот порок удалось изжить, сохранив свое истинное лицо. Принц сидел по-прежнему на своем месте, и лишь подрагивающие желваки на лице выдавали внутреннее напряжение эльфа. Так или иначе, он догадался, что причина недавней вакханалии крылась на стальном кончике иглы. Но, будучи не до конца уверенным и сомневаясь, что каких-то три миллилитра могут свести с ума, предпочел собственными глазами убедиться в действии препарата. "Побочный эффект" вызывал в душе Нуады двоякие чувства: отвращение и интерес. Ему так же было сложно забыть ощущение "подъема", пусть не в полную силу, как у меня, но "вторая половинка" легко подсела на адреналиновое блаженство. Как все принадлежащее человеческому миру являлось для эльфа омерзительным, так и это вещество представлялось в отрицательном свете, но игнорировать возможности препарата сын покойного короля не мог. - Мир сильно изменился в твоё отсутствие, - и почему слова звучат не как констатация факта? Словно раскаяние от его смерти действительно касается меня. Почему из всех живых и неживых существ судьба связала именно с ним? Почему сделанный выбор не приносит удовлетворения и покоя? Опять "почему", больше "для чего", скупая ухмылка вскользь промелькнула на губах, освободив место для печали. Гнетущая атмосфера и слабость вновь заставляют опуститься на землю. Ну и видок! Волосы выбились из косы и всклочены, тощая, словно жердь, побитая и униженная. И этот сидит... делает вид, что не замечает меня. Интересно, сколько еще будем играть в "гляделки" втихаря? - Почему не уйдешь? - отвернувшись спиной в сторону, почти вполоборота к огню, жду ответа, которого так и не последовало. Тепло, распространяемое костром, даже издалека является мощным щитом против пробирающего до костей холода подземных глубин. Сон вступает в свои права, медленно обволакивая и засасывая в пучину безмятежности. Иногда он прерывается, и тогда я вижу озабоченное лицо Нуады. Принц по-прежнему остаётся рядом, хотя и не видит больше смысла. Почему? Этим вопросом эльф озадачивался не меньше меня и даже больше. Его четко устоявшийся внутренний мир был основательно пошатан с появлением человека. И связь была не такой как с родной сестрой, а совершенно иной: надрывной, раздражающей и в тоже время вызывающей смятение, ведь некоторые мои поступки ставили эльфа в состояние эмоциональной спутанности. Мда, особенно последние... Все, чем он дорожил, во что верил и ради чего рисковал собственной жизнью — растворилось во времени. Зато то, с чем боролся, стало неотвратимо преследовать: дышать, думать, чувствовать и видеть его глазами. Следовать тенью, подглядывать, бросать вызов, игнорировать и... помогать. Хотя последнее не совсем верно: помогла, отвела в сторону противника, прикрыла спину, но сделала это в первую очередь ради себя самой. «Из-за тебя я уязвима", - он запомнил эту фразу. Каждую букву, произнесенную человеком и переходящую в слог, принц выгравировал в памяти и в течение всего времени после нападения размышлял над ими. Значение их не давало ему покоя, так как в простом на первый взгляд предложении заключалась сама суть возникших между нами противоречий. Мы оба привыкли отвечать только за себя, доверять только собственным глазам и инстинктам, нести ответственность за промахи... и победы тоже. Довериться кому-то означает подставить спину под смертельный удар. Как легко в далеком прошлом бывшие соратники становились предателями, ищущими только собственную выгоду в противостоянии двух цивилизаций. И эта легкость всегда поражала эльфа, отравляла душу горьким привкусом разочарования. Единственное существо, с кем можно было говорить и слышать в унисон стук сердца, - была родная сестра. Она знала и понимала брата как ни кто другой в этом мире. Чувствовала его каждой клеточкой тела, знала самые сокровенные тайны, разделяла физическую боль и плотскую радость. Та единственная, что словом могла заставить подняться, когда полностью оставили силы, вдруг стала недосягаема. Нуала, словно узор на замерзшем окне, растаяла, осталась лишь прозрачная дымка от связи, которая их соединяла. Принцесса перестала слышать брата, хотя каждое слово было произнесено отчетливо – для чутких ушей. Прекратила внимать просьбам, хотя понимала, о чем он ей говорит. И сейчас эльф просто не был готов принять все как есть, смириться с чужим присутствием, пусть даже с таким. Он живет прошлым, цепляется за него, как утопающий за соломинку и другого пути не видит. - Ты прав, Нуада, в этом вся суть, - сменив неудобную позу на более комфортную, я пытаюсь прекратить поток мыслей. Эльф не ставит блоки, он перестал скрываться и делать для женского любопытства ограничения. Но почему-то "бродить" по его сознанию желания нет. В свою очередь, я так же "открыта" для ушастого и не потому, что добровольно делаю первый крохотный шажок навстречу, нет! Просто устала прятаться, все косые башни рано или поздно падают, и момент для этого "падения" весьма подходящий. Но в ответ... пустота? Пустота! Мы так и сидим друг перед другом, переглядываясь через пламя костра. У каждого своя беда и радость, боль и печаль. Серые глаза смотрят в упор на теплый янтарь эльфийских. "Преданный один раз во всем ищет подвох". Мои слова для принца словно пощечина, звонко отпущенная и заставляющая отвернуться. Это правда, от которой не скрыться и не убежать. Слишком часто эльфа предавали, слишком глубоко ранили скупые на эмоции "брат мой!", не несущие за собой ничего, кроме учтивости. Как сын, как брат, как воин, как мужчина, в конце-концов, он хотел большего. Давал, но не получал ничего взамен. И вина людей заключалась лишь в том, что они стали третьей и, к сожалению, основополагающей стороной в этом конфликте. Рано или поздно бунтарь восстал бы против своего родителя, его власти и решений. Противостояние двух королей, одного по праву провозглашения, другого по праву порождения, оказалось катализированным агрессией человечества. Слишком долго принц был просто принцем, время для молодого монарха пришло давно. Вот он - король без королевства, правитель без подданных, одинокий и озлобленный, возрожденный и мертвый одновременно: - Ты когда-нибудь любил? - спонтанный вопрос, не имеющий за собой никакого подвоха, вгоняет эльфа в ступор. Почему ему так трудно дается ответ, что за причины, по которым принц отказывается даже вспомнить образ возлюбленной? "Так кто же она?" - Кем был для тебя тот мужчина? - подставив под руку колено, Нуада подбросил пару поленьев в костер. Зайчики от огня пляшут на его щеках, придавая лицу теплый оттенок. Что ж, раз у нас вечер откровений или же день, не знаю, то почему бы и нет. Сейчас представился хороший момент для беседы, возможно, она положительно повлияет на наши дальнейшие взаимоотношения: - Кайл был моей парой, - вот так просто и легко озвучиваю одну из самых больших проблем. Причину, из-за которой пошел разлад с советом, в результате чего я была просто вынуждена дать обеты. Натянув лежащую рядом шкуру под самую шею, внимательно наблюдаю за реакцией эльфа. Он не удивлен, но и осуждение тоже не отразилось на суровом лице, лишь легкое недоумение проскочило и спряталось в уголках глаз. "В моем мире браки заключаются не на небесах и расчет их прост. Целью любого союза является получение потомства: рождение здоровых физически и психически детей. А Кайл - носитель рецессивных генов, и его наследственность мне подходила". Увы, даже сейчас неприятно вспоминать поведение несостоявшегося жениха и слова, обращенные к старейшинам, произносились с осуждением, подтверждаясь презрением, которое читалось не только в глазах Кайла. Его требования были просты и имели место быть. Другое дело, что хотелось именно мне. Может, если в тот злополучный вечер я смогла бы переломить собственную гордость и согласиться на требования предводителей кланов - принять лизоблюда как мужа и господина, вышло бы все по-другому? Одно неверное решение потянуло за собой череду других, которые изменили жизнь до неузнаваемости. "Любила его?" Вот те на! Оказывается, любопытство не только мой порок: - Хм, ну что за вопрос! - добровольно принявшие целибат и отказавшиеся от прошлого, становятся отверженными. Такие не живут, а лишь существуют. Этот закон неизменно соблюдается тысячи лет, и исключений нет ни для кого. "Семья?" Видимо, сегодня действительно день откровений: - Я последняя... единственная чистокровная, побочные линии не в счет, - даже не дав договорить, эльф, снова и снова задаёт вопросы, нетерпеливо ожидая ответов. Зачем использует речь, если может просто "увидеть"? Неужели решился поверить? Сейчас, именно в эту минуту, он снизошел до того, чтобы принять слова такими, какие они есть, без подозрительности, без желания обличить в них ложь! Странно, совсем не чувствую себя на допросе: ушастый не касается тем прошлого, деликатно обходя болезненные воспоминания. Его интересовало лишь одно: каким способом я оказалась в этом мире и почему согласилась помочь. Принцу трудно, действительно трудно поверить, что человек решился вернуть их за столь ничтожную плату. Привыкший к неудержимой алчности людского рода, всепоглощающей жадности, равнодушию, лицемерию и в крайней степени изворотливости он с удивлением слушал мою версию рассказа. Серьезное выражение лица менялось на слегка ироничное; глубокая складка на переносице постепенно исчезала. Даже не сомневаюсь, что Содрох проболтался Нуаде о нашем договоре и эльф сравнивал эти рассказы, сопоставляя данные, ища в них различия и неточности. Вопрос — ответ, снова вопрос. За короткое время принц задал не меньше десяти похожих, но с одинаковым смыслом, словно пытался найти скрытый подтекст, скрупулезно собирая мелкие детали событий прошлого и подмечая для себя что-то важное. Задевало ли это? Нет, я давно привыкла к такому "тайному" прессингу. С раннего детства, воспитываясь старейшинами, я знала о постоянном контроле со стороны клана телепатов. Девичьи мечты высмеивались и осуждались, запрещались детские шалости и даже куклы. Да, у меня не было игрушек. Не было красивых платьев, воздушных шариков и торта на день рождения, так же как и подарка, оставленного под елочкой на Рождество. Увлечения книжными героями и заинтересованные взгляды в сторону противоположного пола моментально пресекались. Становясь девушкой, я знала свои обязанности, кому и что должна в отношении семьи, делалась расчетливой, сдержанной и холодной. Но, иногда мечтая по вечерам, представляла его: прекрасного и отважного принца, слово сошедшего со страниц популярного любовного романчика. Моего придуманного бесстрашного героя, каменную стену и любовь как в сказке: «жили они долго и счастливо и умерли в один день». Глупо, наверное... Особенно глупо об этом думать, зная имя человека, который будет рядом. Уж кто-кто, а Кайл меньше всего подходил на роль мужчины моей мечты. Поэтому в день, когда члены совета с собравшимися кланами объявили официально о скором заключении брачного договора между нашими семьями, я огорошила всех присутствующих неожиданным решением. Унижение, которому подверглась семья Кайла, требовало откупа, также его требовали старейшины, поэтому большинство финансовых счетов перешло в чужое распоряжение. Я уходила в том, в чем была одета, имея лишь при себе документы и пару сотен кредитов в кармане. С момента произнесения первого обета: отказалась от места в совете как его полноправный член. Произнеся второй: утратила право быть матерью, любить и разделить с мужчиной ложе. Озвучив третий: лишилась возможности вернуться в семью побочной ветви и более не могла поддерживать с ними родственные связи. С этого момента я стала для них пустым местом. Даже сейчас в памяти стоит образ испуганной Марго, которая со слезами на глазах провожала юную отступницу до ворот. Передав дарственную на имя Зои, я окончательно лишилась последнего - имени рода, теперь я человек без прошлого, а значит и без будущего. Быть всегда одной - тяжкое наказание. Иногда эльф бесцеремонно будил, снова задавая очередной каверзный вопрос. Он пытался понять все грани нашей связи, найти ту самую, за которую нельзя переступать. Я уже устала повторять слова ангела смерти о том, что переход через миры исказил процесс возрождения, сделав то, что сейчас мы имеем. Зачем же вновь и вновь терзать мозги занудством? Какой в этом смысл? Словно играя с копьем, принц случайно порезал ладонь и теперь внимательно разглядывал, как порез быстро заживал. Сомневаясь в увиденном, он недоверчиво обхватывает обоюдоострый наконечник и сжимает широкую ладонь в кулак. Под стекающие оранжевые струйки, отчетливо видимые из-под темной рукоятки копья, на моей ладони расплываются витиеватые узоры. - Прекрати! - это уже слишком. Одно дело терпеть боль, вызванную поединком, и совсем другое дело – раны, нанесенные эльфом самому себе. Мужчина сидел, по-прежнему сжимая копье и не давая порезу затянуться. "Хватит!" Ноль реакции. - Какого черта ты делаешь? - очередной узор расплылся, превращаясь в большое пятно. Чтобы согреться, я давно сменила позу и пододвинулась ближе к огню. Находясь в опасной близости от пламени, довольно резво подымаюсь на ноги, задевая при этом намеренно одно из бревнышек. Подцепив носком ботинка и подбросив горящее поленце в воздух, перекидываю его в сторону эльфа. Увернувшись, белобрысый не разжимая руки, так же подорвался вверх. Не давая возможности ему снова нанести рану, выхватываю из костра обгоревшую наполовину длинную щепу и, не обращая внимания на боль, швыряю её из последних сил в противоположную сторону. Достигнув цели, дерево ударяется об выставленный вперед защищенный наручами локоть и в воздух вырываются сотни искорок. Короткого замешательства вполне достаточно. - Сколько можно?! Я не просто батарейка, а живой человек, и тебе придется научиться меня уважать. Все еще интересно, каков тот мир? - не успев договорить, хватаюсь за голову эльфа. "Что ж смотри, именно этого ты добивался". Бессвязные отрывки и картинки разрушенных городов, стоны умирающих людей, которым уже не помочь, беспрепятственно проникают в его разум. Воспоминания, где в каждом доме, в каждой больнице, мимо которых я проходила, ежеминутно раздавались мольбы о прекращении страданий. Я слышала их, всякий раз сдерживая слезы. Генная болезнь, вызывающая необратимые последствия, неотвратимо меняла человеческий организм. Мутации, вызванные распыленными в воздухе доз протогена, были сродни действию СПИДа этого мира, только протекали в сотни раз быстрее. Клетки пожирали друг друга и не подвергались делению. В короткие сроки люди погибали в страшных муках. Сотни сменялись тысячами. И самое страшное, что могло произойти - произошло. Протоген, гонимый ветрами, мутировал, оставляя за собой шлейф из человеческих смертей. Я намеренно выбирала из памяти самые болезненные отрывки. Людей, чьи просьбы не могла выполнить, отчаянные взгляды, от которых отворачивалась, плачь матерей, качающих на руках холодные тела детей. Безутешное горе женщин, которые вмиг постарели, но так и не смирились с их смертями. Все сразу и разом обрушилось на ушастого, повергая в шок. Словно стараясь спрятаться, он на четвереньках отползает в сторону, при этом норовя избавиться от возможных атак. "Ну, каково это?" - эльф перехватывает мою руку и со всех сил отталкивает в противоположную сторону. "Да ни фига ты не отделался". Поднявшись на ноги, настигаю белобрысого. Ухватив его за белоснежные пряди, наматываю их на кулак и с силой запрокидыванию тяжелую голову назад. Принцу трудно противостоять, а я намеренно "атакую" его сознание, закидывая туда самые страшные и болезненные воспоминания. То, от чего даже у видавших виды воинов застывала кровь в жилах. Окруженные песчаными бурями некогда процветавшие мегаполисы, словно картинки диафильма, сменяли друг друга. Там, где раньше было тепло -стояла стужа. Голод, вызванный изменениями климата, солнечная радиация, выжегшая континенты, иссушенные русла рек и водоемов. - Смотри на это, эльф, и собственный мир покажется тебе раем, - отпустив волосы, даю вернуться его голове в прежнее состояние. - Твое постоянное нытьё достало. Люди - такие, люди - сякие. Уничтожить, растоптать все следы их цивилизации, пройтись карой небесной по городам, вернуть свое право первородства. А дальше что? Что, черт тебя дери, я спрашиваю?! - уже не сдерживаясь, я кричу на пытающуюся встать королевскую особу. "Почему не пробудил механических воинов во время Второй мировой? Почему не напал на них, когда люди были уязвимы? О, ты ждал, ждал, когда они, словно бешеные собаки, перегрызут друг другу глотки, - не сдерживаюсь и сплевываю себе под ноги. - Как много в этом ожидании чести. Неужели так трудно понять?» - отпустив белоснежные волосы, протягиваю ему руку, помогая подняться. Но она так и остается протянутой, не более того. Конечно же, вот глупая, этот жест выглядит как признание его поражения, поэтому быстро убираю руки за спину: - Твой отец знал или догадывался, что войной не исправить собственные ошибки. Да и сестра-близнец права - "зеленые луга не вырастут на людской крови". В ней нет правды, нет жизни для твоего народа, - встретившись взглядом с принцем, опускаюсь на корточки - в войне всегда страдают невинные". Словно всматриваясь в собственное отражение, замечаю, как мы с ним похожи. Действительно похожи: оба упрямые, честолюбивые, отчаянные настолько, что это отчаяние граничит с безумством, только смелости мне не хватает. Да, труслива - и с трудом признаю это. "Не понимаешь?" - Как же те, кто не может за себя постоять? Маленькое дети, чьих сил не хватит, чтобы защититься? Кто отстоит их права? Кто вернет им детство, ласку матерей и заботу отцов, ушедших воевать? Кто вернет им право быть счастливыми? Ты, эльф, или же твои гоблины и тролли способны на это? А не рожденные? Да, да, я говорю за тех, кто и слова не сможет промолвить. Как же их право родиться и прийти в мир, не в светлый, красочный, а наполненный шумом битвы и криков раненных и умирающих?! Разве младенцы достойны подобной участи, за какие грехи им придется страдать?! Неужели и вправду веришь, что, уничтожив большую часть человечества и оставив жалкую горстку исковерканных ужасом воины малышей, - возвратишь былое величие предков? - черты моего лица меняются, становятся некрасивыми от омерзения и презрения к существу, которое лежало, распластавшись под тяжёлым взглядом уставших глаз. - Ты породишь новый круг ненависти, заставишь их нежные сердца очерстветь, наполниться злобой и страхом, но уже к твоей расе. Они не будут молчаливыми и безропотными рабами, не станут вытирать с ног грязь в угоду вашему самолюбию. Они вырастут и дадут новое продолжение, которое будет презирать и бояться. Бояться и люто ненавидеть. Ненавидеть и убивать, - мой голос эхом разносится по пещере, удваиваясь и утраиваясь, создавая тем самым жуткую какофонию звуков. "Уничтожив человечество, ты взвалишь на себя непосильную ношу. И если Ваше Величество согласно платить, то стоит поинтересоваться желанием своего и так малочисленного народа. Готовы ли они к подобному, согласны уплатить такой долг своим богам на добровольной основе?" Отвернувшись спиной, отбрасываю обратно в костер полено и, разведя в разные стороны руки, вдруг протяжно закричала: -Эгегей! Есть здесь еще кто-нибудь? – забияка-эхо подхватило первые слоги и на перебой раскидало сотнями голосов в пустоту: "кто -нибудь", "кто-нибудь", "кто-нибудь". Повернувшись вокруг, с нарочитым удивлением вновь бросаю эльфу: - Никого, представляешь, Нуада, никого. Мы здесь совсем одни. Надо же! Видимо, слуги и подданные разбежались в разные стороны, словно крысы с тонущего корабля! Почему Гофмейстер и Содрох просили вернуть Нуалу? Почему не тебя? - оправившийся принц успел подняться на ноги и угрожающе сжал руки в кулаки. Внезапно, поддавшись порыву, его ладонь вновь ухватилась за тонкую шею, больно сжав её в стальных объятьях пальцев. Кровь шумными толчками билась в виски, сжатое горло грело от нехватки воздуха, налитые кипящей злостью глаза смотрели в безмятежное серое спокойствие. "Ты безумен... Безумен, слышишь меня? Безумен настолько, что упиваешься этим, словно дорогим вином, смакуя каждую капельку". - Я не сестренка, молчать не буду. И чтобы заткнуть мне рот, потребуется немало усилий. Слышишь?! А теперь отпусти, я приказываю тебе... - хватка невольно ослабла. То ли эльф опешил от наглости, то ли задумал очередную пакость, но дыхание вновь вернулось в обычный ритм. Словно читая мысли ушастого, бросаю в ответ: "Ты прав, мне хватит собственной глупости, чтобы ответить на твою. И еще не известно, кто из нас слабее". Ох, не стоило тебе нарываться, белобрысый. Ехидная улыбочка заняла добрую половину лица. Из потаенных глубин подсознания, куда я с такими усилиями спрятала свой недавно оживший кошмар, поднимается дикая тварь. Медленно открываются замки, словно нехотя срываются оковы с хрупких на вид запястий. Одна, вторая, третья... двери бесшумно открываются, не смея преграждать путь сладкоголосой блуднице. Теперь она - это я, без подразделений на хорошую и плохую, на целомудренную и порочную, на честную и лживую. Мы едины в своих желаниях, пороках, достоинствах. Нет ограничений на то, что можно и чего нельзя. Чувственная красота застыла на приоткрытых губах. В глазах некогда чужой мне женщины горит алым пламенем страсть и желание. Она, то есть уже я, по-прежнему хочет эльфа. Но уже не так как раньше. Блудница пришла взять свое и словно королева предстает перед принцем, глядя на него сверху вниз. От такой невозможно отказаться, ей невозможно противостоять. Она сама природа, древнейший инстинкт продолжения жизни, она то, что подчиняет своему зову. И я то, что заставляет терять разум и волю любого, с горячей кровью и бьющимся сердцем. Нет пещеры, нет огня, нет камней, нет и меня с эльфом. Есть только мысли и желания. Стоя напротив мужчины, вижу в нем собственные несбывшиеся мечты. Вот они, невидимые тропинки и провидения, что, переплетаясь, привели к родственной душе. Как странно. Такие разные... Значит, это не просто совпадение, все было решено задолго до моего рождения. Отречься от прошлого, чтобы обрести настоящее здесь? Здесь и с ним? Эльф не хочет, не желает и мысленно борется, с отчаянием отбиваясь от назойливой девчонки, используя всяческие ухищрения и расставляя блоки. Хороший ученик... недавние уроки с телепатами служат принцу мощным щитом. - Ты часть меня, не забывай, - вожделение с головой накрывает ушастого, я права, и ему нечего ответить. Он живет благодаря мне, видит, дышит, чувствует из-за той энергии, которая пульсирует в каждой клеточке тощего человеческого тела. Эльф теперь моя плоть и кровь, мой противовес окружающей действительности. Всегда рядом, всегда вместе. Сотни трепетных пальчиков воспламеняют кожу, заставляя горячие волны растекаться по конечностям. Подымая из его темных и старательно позабытых глубин памяти эротические воспоминания, женское эго позволяет вновь почувствовать эльфу радости плотских утех. Принимая все новые и новые обличья, теряясь в цветовом разнообразии, мое, теперь уже порочное воображение, ищет ту самую, которую принц усердно прячет за толстыми стенами самообмана и холодности. Маленькие ладошки скользят по сильным мышцам спины, груди и торса. Они делают так, как хочется сильному и мощному телу. Последний барьер рухнул. Я все же "докопалась" до неё, выставив подделку и представ перед глазами Нуады в прекрасном очаровании чужого тела. Словно подкошенный, мужчина падает на колени и закрывает руками лицо. Он не рад и отрицает видение, вновь испытывая стыд за короткую, но полную божественного блаженства, связь. Запретная... она толстыми цепями обвила его по рукам и ногам, заставляя склониться к земле. Белоснежные волосы, взмах длинных ресниц, теплое дыхание, такое знакомое и родное нежное тело. Так близко и одновременно далеко. Я окончательно приняла её фантомный облик в поверженном сознании Нуады. Вся борьба, происходящая между человеком и эльфом, была лишь противостоянием нашего объединённого из-за связи разума и ни более. Физически мы не касались друг друга, но я с сожалением признаю, что именно этого и хочу. Хочу того, что было между ними и так как это было именно у них в прошлом. Я играла с сознанием принца словно музыкант, ловко перебирающий клавиши пальцами фоно, не позволяя иллюзии рассыпаться в прах. И сын короля все еще находился во власти этого обмана, принимая стоящую перед ним девушку за другую. Принц действительно поверил, что перед ним стоит та самая, которая однажды зажгла в груди огонь и забрала навсегда с собой его сердце. Эльф не отказался от неё даже тогда, когда осознал всю противоестественность подобного союза, а «скромная» любовница, разделив ложе, предпочла остаться в одиночестве. Прикоснувшись руками к моей голове, перебирая пальцами непослушные пряди, эльф с трепетом замирает и, словно чувствуя обман, - недоверчиво глядит прямо в глаза. Мираж, с таким трудом воссозданный в его воображении, медленно растворяется, оставляя в скором времени место для жестокой реальности. Потирая большими пальцами рук высокие скулы фантомного лица, принц словно стирает с него краску. Она крошится под каждым прикосновением и снежными хлопьями спадает на брошенную под колени одежду. Перед ним совершенно другая внешность: чужая, дерзкая, игривая, настырная и нежеланная! Мне впервые в жизни хотелось быть кем-то другим, а не самой собой. Чужая личина была приятней и "наделась", словно шелк, легко. Я желала быть той юной девушкой, появившейся из воспоминаний эльфа, но не могла быть ни ею, ни кем-нибудь ещё. Данные обеты тяжким грузом лежали на плечах, и, осознав, что именно я потеряла, дав их, - говорю своим мечтам: "До свидания!" Одинокая слеза медленно ползет по щеке, оставляя за собой влажную дорожку. Мне жаль, что так все вышло. Действительно жаль. Я хотела не больше и не меньше от жизни, чем все остальные люди. Не хватать звезд с неба, но и не довольствоваться подачками. Я нуждалась в семье, желала быть нужной, дарить радость и слышать звонкий детский смех. Разве это так много? Проделать длинный путь для того, чтобы увидеть свое будущее. Знать возможные варианты счастливо проведенных лет и отпустить их, без обиды и сожаления. Я скупо оплакивала собственную недальновидность и прощалась с надеждой, что хотя бы в этом мире можно будет начать жизнь сначала. Без грозных теней прошлого, но с открытым сердцем. С верой в то, что буду просто человеком, без особых способностей, без назойливых и вечно недовольных "пациентов". Как же была так близка к этому и почти ухватила удачу за хвост... Нуада медленно отходил от произошедшего и, пошатываясь, брёл в сторону костра. Он молчал, даже мысленно не позволяя себе вновь «услышать» человека. Я наглым и бесстыдным образом вывернула наизнанку не просто воспоминания, а обнажила душу принца и прошлась по ней ногами. Растоптала его чувства и опустошила внутренний мир, который восстановиться-то толком не успел после возрождения и оставался хрупким и тонким словно фарфор. У эльфа не было желания даже убить меня как раньше. Не было злости и рвения освободиться от уз, соединяющих с ненавистным представителем людского мира. Теперь, когда всплыли столь интимные подробности его жизни, принцу даже на себя было наплевать. Тишина, возникавшая на месте тяжёлых баталий, царила долгие часы, и даже запах сгоревшего на огне мяса не отвлекал эльфа от раздумий. Что творилось у него в голове, оставалось для меня загадкой, потому как ни один мускул не дрогнул на восковом лице. Догорающие поленья тонули в чернеющей золе, и лишь изредка по ним «пробегали» солнечные искорки. Уж лучше бы ударил, хоть какое-то проявление жизнедеятельности, а то сидит словно статуя. Стараясь как можно тише вести себя, я аккуратно кладу сухие лучины поверх остывших головешек в надежде, что пламя разгорится вновь. Оно и вправду потихоньку начало оживать, но прежнего тепла и освещения не давало. В его тусклом свете становится трудно разобрать очертания фигуры эльфа, но какое-то чувство дает знать, что он смотрит сейчас на меня. Вроде бы видит и одновременно нет. Словно стыдясь, отворачиваюсь и поджимаю под себя ноги и потираю их, чтобы расслабиться. Могу ли осуждать его, разве имею на то право? Эльф пугает и даже очень. Но страх вызван вовсе не его физической силой, нет, причина тому совсем другая: я боюсь того, кем становлюсь из-за него, того, что говорю и делаю. Я была готова совершить преступление, взять на себя грех — убийство. А теперь сижу и каюсь в этом, стыд гложет и мучает, заставляя раз за разом вспоминать свое недостойное поведение. С его появлением все изменилось. Я изменилась. Какой во всем происходящем смысл? Каков замысел Высшего разума, для чего я прошла весь этот долгий путь, ради чего? Что должна понять и исправить? Чего он хочет от своей смертной рабыни? Как же я запуталась и посильную ли ношу взвалила на себя? Опять одни вопросы, а ответов нет. А если все события, происходившие в недалеком прошлом и настоящем, были заранее предопределены — возможно ли такое? Сколько времени каждый из нас предавался раздумьям, трудно подсчитать. Но тишина, воцарившаяся на эти мгновения, порядком поднадоела. Пламя огня снова стало угасать, прячась в серый пепел, только теперь подкармливать его я не стала, без сожаления наблюдая, с каким отчаянием его языки цеплялись за обгоревшие головешки. Словно вторя им, я начинаю шепотом, практически без звука, читать по памяти стих. Будучи в хосписе, я случайно прочитала книжку, оставленную одним из пациентов в вестибюле здания. Большинство из напечатанных там четырехстрочников были так себе, прочитаешь – и тут же забудешь. А этот — нет. Врезался в память, словно червь в яблоко. И сейчас губы лишь повторяют то, что раз за разом прокручивалось в мыслях. Когда мечтой взлетишь за облака Иль загрустишь в безвыходной разлуке... Пусть крыльями вдруг станут для тебя Мои к тебе протянутые руки... Голос едва слышно, но все же он доносится до ушей эльфа, и он словно выходит из ступора, прислушиваясь к тому, что говорю: Все страданья твои я возьму на себя... Все печали твои я возьму на себя, Все стерплю для тебя, потому что любя Не могу отделить я себя от тебя... Точно, я не ошиблась. Он действительно слышит, улавливая каждое слово из мрака, окутавшего нас, так как огонь окончательно погас. Мой голос звучит смелее и громче, словно темнота вдруг предала сил и смелости. Но это длилось не долго, и уже через несколько минут благодаря усилиям со стороны ушастого огонь весело подрагивал на вновь подброшенных поленьях. Когда смыкает сон уставшие глаза, Знай, я пришла, я рядышком с тобою... Чтоб стал твой сон прозрачным, как роса, Тебя, как пледом, нежностью укрою... Стану в твоем я море парусом корабля, Если случится горе, ты позови меня... Я прилечу через горы, Я проплыву сквозь шторма, И заслоню от горя, Как от волны корма... Словно повинуясь внезапно нахлынувшему порыву, я в одно мгновение оказываюсь прямо перед лицом эльфа и внимательно смотрю ему в глаза. В них не отражается ничего, кроме горящего в темноте огня, его ярких бликов. Исчезли все краски радуги, оставив место для черных и серых оттенков. Ты растворяешься во всем на свете: В дыханье ветра, в звездном свете... В морской бушующей волне, Ты растворяешься во мне... Прикоснувшись к его груди, чувствую только холод: под слоями одежды и легкой, но очень прочной брони совсем не слышно биения сердца, словно он и не жив вовсе. - Человек, состоящий из одних пороков, не смог бы столь откровенно передать бумаге свои чувства. Он иссох бы, словно старая корка хлеба, покрытая плесенью. Был бы пронизан насквозь эгоизмом и не способен на самопожертвование ради ближних, - с каждым словом на лице Нуады появляется очередная морщина и мне трудно разобрать его чувства. Может, свершилось чудо, и я донесла до его упрямого мозга ту толику истины, ради которой распиналась все это время? "Я никогда не скажу таких слов и не услышу их в ответ, эльф. Не произнесу брачных обетов и не почувствую, как во мне зарождается жизнь — в подтверждении только что сказанного рука тяжёлой плетью ударилась об бедро, прикоснувшись к низу живота - и не возьму на руки своего ребенка, не прижму его к груди. И внуков у меня не будет, никогда... понимаешь, никогда. Единственное, на что могу рассчитывать, так это на смерть от старости и в полном одиночестве. Не будет свидетелей моей жизни, и никто не будет скорбеть", - оттолкнув в сторону принца, подымаюсь на ноги. "Ну что же ты молчишь, а? Неужто понял? Хотя нет, вряд ли... Я завидую тебе, слышишь, завидую!" Ах, как не вовремя задрожал голос, предательски выставляя чувства моей обиды. Хотя они и так известны... Эхо утратило свою силу, и где-то вдалеке отголоски звуков оборвались и затихли, словно оказались виноватыми перед нарушенным подгорным спокойствием. "Чему же завидовать?" Мужчина вновь сжал в руке копьё, словно пытаясь занять себя хоть чем-нибудь, лишь бы избежать затянувшуюся неловкость. - Как чему? - ну это ни в какие ворота не лезет. - Ты можешь получить все то, что я хочу. У тебя есть возможность начать новую жизнь, любить, создать семью. Я же этого лишена даже здесь! Это неравноценный обмен, - словно подведя точку в этом разговоре, разворачиваюсь и иду в сторону костра. "Неравноценный обмен, несправедливо..." - эти слова так и вертятся на языке, жалят, словно дикие пчелы, защищающие улей. Как же злюсь на него! Хочется надавать пинков и затрещин, выместить негодование и вздохнуть спокойно. Словно в подтверждении собственных мыслей, пинаю камушки, попадающиеся на пути. "Вали на фиг отсюда и дальше ненавидеть человечество, оплакивая собственную участь!" Дверь жалобно взвыла и закрылась, оставив меня в темноте. За ней же остался поток мыслей принца: не хочу и не буду это слышать. Если ему нравится страдать - пусть занимается самобичеванием в одиночестве. Усевшись на пол, натягиваю воротник куртки до подбородка, стараясь согреться. Некоторые из светильников погасли: наверное, закончилось масло или же фитиль сгорел. А тот, что остался, совсем "обессилел" и пыхтел, отчаянно отбиваясь от сгустков сумрака. Единственное, что сейчас хотелось, так это выбраться на поверхность. Я устала от холода, тьмы, долгих и подчас трудных переходов. Уж слишком затянулось это путешествие. Хочется света, тепла, слышать гул машин и неразборчивую человеческую речь. Я мечтаю оказаться в своем домике на окраине, в мягкой кровати и с чашкой чая. Хочу смотреть по телику любимый канал и есть не таблетки, а нормальную еду с аппетитным запахом и приятным вкусом. Хочу спать на ортопедической подушке, а не на собственной руке, накрываясь вонючей шкурой. Я хочу... Прожевав таблетку, даже не запив водой, выбрасываю в сторону упаковку. Последняя... Я съела все за столь короткое время. Большую часть сразу же после того как очнулась, а потом по одной, чтобы унять обострившийся голод и восстановить силы после ранений. Вес держался по-прежнему на критической отметке, и лосины болтались на бедрах, собственно, как и то немногое, что было надето. После эмоционального разговора с эльфом я старалась не показываться ему на глаза и выходила из гномьего домика лишь по необходимости. Видимо такого же мнения был и ушастый, но уходить он не собирался. Что его держало здесь? Наверное, благородство... конечно, у нас не самые теплые взаимоотношения, но в данной ситуации он не мог бросить человека одного в подземелье. Поэтому находился на достаточно близком расстоянии, чтобы при необходимости оказаться рядом. Мы больше не "разговаривали" и не показывались друг другу на глаза, хотя каждый понимал, что такое поведение со стороны выглядит глупо. Причиной тому стал прошлый разговор: слишком многое оказалось высказано, обнажено и обличено. Я не особо стеснялась в выражениях, а вечно сдержанный эльф оказался, так некстати, "раздавленным" словесным шквалом. Вернуться и оставаться рядом на протяжении всего времени - уже сам по себе невероятный поступок, достойный уважения и, может быть... может быть, наметился прогресс в отношениях? Если да, то к нему я уже не стремлюсь, прекрасно понимая, насколько мы оба разные и какая пропасть легла промеж нас. "Всяк сверчок знай свой шесток" – очень правильное изречение, ставящее всё на свои места. И я, и Нуада знали его, вот только смириться с этим было ой как трудно. В последнее время я только и занимаюсь тем, что сплю. Крепко и долго, словно стараюсь выспаться на несколько лет вперёд. То ли от слабости, то ли от лени даже нос не "показываю" на порог. Но от очередного спазма в желудке выйти все-таки придется. И нужно это сделать как можно скорее, потому что без еды долго я не протяну. Ушастый не тревожил вниманием, равно как и я его, но постоянное присутствие венценосной особы начало раздражать не на шутку. Как подумаю, что он может сидеть у костра, аж передергивает. Я не нуждаюсь в заботе, а тем более в его. Хотя и заботой это назвать трудно. На все требования уйти эльф отвечал молчанием, оставаясь примерно в одно и тоже время довольно долго у домика, терзая вкусным запахом поджаренного на углях мяса. Есть все хотелось сильнее и сильнее, а в физическом плане тело не желало восстанавливаться. Слабость и сильная усталость буквально валили с ног при малейшей активности. То, что сейчас со мной происходит, является следствием упрямства. Нужно было сразу начать больше двигаться, а не жалеть себя и не дрыхнуть словно спящая красавица из одноименной сказки. Собравшись с силами, немного пошатываясь, выхожу из домика, разминая затекшие мышцы. Вокруг никого и тишина приятно ласкает слух. Внимательно оглядываюсь по сторонам, медленно подхожу к давно потухшему очагу. Тепла от костра не чувствуется, и я строю недовольную гримасу разочарования. Выпрямившись, задираю единственный рукав олимпийки вверх и активирую сонар. Прибор капризничает, но все же выдает порцию активных частиц в воздух. Светло-зеленая волна моментально распространилась по всем сторонам, в которых были проходы. Нетерпеливо перебирая ногами, жду результат, пока яркие точки "пляшут" по руке. Есть! Готовые данные выбрасываю перед собой в воздух и внимательно рассматриваю карты на наличие источников. Первую пару сразу скидываю, а к последней присматриваюсь более внимательно. Если прибор не "врет", то впереди есть довольно глубокий ручей, впадающий в образовавшуюся из-за тектонического разлома впадину. А это означает наличие пригодной для питья воды и, что вполне вероятно, обитающую там живность в виде змей, угрей и прочих ползучих хладнокровных тварей. Добраться до источника оказалось гораздо труднее, чем представлялось ранее. Довольно короткий путь, относительно, конечно, не больше пяти километров, занял столько времени, сколько требовалось бы потратить на туда и обратно, и, причем, сделать это несколько раз подряд. Другими словами – я в очень плохой форме. Пока ковыляла до ручья, раза три спотыкалась и падала, больно ударяясь коленями. Одно только радовало и добавляло сил - пока что я не утратила способность передвигаться самостоятельно. И это же заставляло теряться в догадках: сколько времени нужно еще, чтобы окончательно поправиться и есть ли у меня на это время. В любом случае, не дождавшись посланников, совет направит еще людей, пока не добьется положительного результата. Вода оказалась довольно чистой на вид и вкусной, и, конечно, без примеси химических реагентов, используемых для очистки. Можно сказать, что впервые пробую на вкус созданное самой природой и нетронутое человеком вещество. Главное, чтобы не прихватило в самый неподходящий момент. Пройдя дальше по течению, спускаюсь вниз и выхожу на довольно широкое плато, в углублениях которого образовалась самопроизвольно цепь сообщающихся между собой «прудиков». Света от сонара хватает не больше чем на пару метров, но от открывшейся картины просто дух захватывает. Здесь была жизнь, не в том смысле как я предполагала себе ранее, но в некоторых довольно глубоких лужах были водоросли. Запустив руку в один из таких водоёмов, нащупываю скользкий и мягкий слой, покрывающий дно. Длина растений оказалась чуть больше пяти сантиметров, но росли такие экземпляры уже дальше от "берега". Возле самой кромки был мягкий "коврик", приятный на ощупь, но обладающий отвратительным запахом. Отмыв руку от липкой жижи, в которую превратились малюсенькие стебельки на воздухе, я присаживаюсь рядом, поджав ноги на восточный манер. Надо же, как сейчас не хватает звуков города, который только-только начинает "просыпаться". Его тихого очарования в свете утренней зари. Солнечных лучей, упрямо пробивающихся сквозь жалюзи и робко проникающих в окутанную сном комнату. Широких улиц, по которым приятно совершать пробежку, наслаждаясь шелестом листвы на деревьях. Поймать аромат только что испеченных булочек с корицей, доносящийся из семейной пекарни Мартина Пинки, и махнуть рукой его беременной жене. Интересно, как она там? Наверное, уже родила чудесного малыша. Именно этого мне сейчас и не хватало: приятных воспоминаний и крепкого горького кофе с той самой булочкой, смазанной маслом. Маленькие и такие привычные радости, утратившие свои краски из-за череды будней, вновь приобрели цвета и запахи. Почему я не захватила несколько штук с собой, полностью положившись на таблетки? Жаль, действительно жаль, что так много тратила времени на пустое и не получила того, что так щедро предлагала эта реальность. Эльф бы никуда не делся и путешествие тоже. Перебирая руками гальку, которая была повсюду, бросаю парочку блинчиков вперед. Бульк, бульк и шлеп нарушили покой. "Почему шлеп!?" Я кинула только два округлых камушка. Очередной и неожиданный «шлеп» по водной глади заставил вмиг подняться на ноги. Еда, здесь есть рыба. Глубина ближайшей лужи не больше полуметра, и кто бы в ней ни жил, я поймаю и съем его. Не раздумывая, бросаюсь туда и руками вожу в толще воды, стараясь перекрыть доступ к протоку в другой водоем. Либо голод играл злую шутку, либо же проснувшиеся первобытные инстинкты охотника взыграли, но раззадоренная азартом фурия с довольной рожей носилась за маленьким водоплавающим. От испуга и неожиданного нападения нечто скользкое вдруг начало увеличиваться в размере и менять окраску. Вернее, даже не окраску, а использовать тот защитный механизм, который подарила ему эволюция. По всей длине тела рыбы стали появляться светящиеся в темноте полоски разной длины и толщины. Люминесценция от них не была столь сильна, чтобы причинить боль глазам человека и рассчитывалась, видимо, на исконных обитателей подземелья. Фактически рыбина сама себе подписала смертный приговор, так как решила одну из проблем: свет сонара не был столь силен, чтобы пробиться сквозь толщу воды. Теперь не нужно было угадывать возможное местонахождение, она сама себя выдавала под мутной, из-за поднявшегося ила, водой. Почти загнав её на отмель, поскальзываюсь на скользкой поверхности дна и с головой ухожу под воду, растянувшись в полный рост. "Черт!" Промокла, рыбу не поймала, да что же это за гадство за такое? А будущий обед находился совсем рядом, раздулся, словно шарик и неуклюже вилял хвостовым плавником. Взбесившись, на четвереньках ползая среди зловонной жижи и полностью поглощенная азартом, наконец-то умудряюсь загнать хладнокровную на мелководье, почти к самому краю берега. Ухватившись за рыбу руками, чудом выбрасываю холодную тушку на сушу. Хвостатая не собиралась так просто сдаваться и мириться с незавидной участью, поэтому, изгибаясь уже "сдутым" телом на гальке, подпрыгивала и все ближе подбиралась к спасительной влаге. Ботинки наполнились водой и в одночасье стали свинцовыми, отчего и так слабые ноги стали слово увешенными гирями. Нависнув над рыбиной всем телом и подняв над головой руки с довольно большим булыжником, отворачиваюсь, чтобы не видеть того, что совершу. Её огромный и выпученный наружу глаз просто буравил меня взглядом, отчего становилось неловко и страшно одновременно. Гаденький привкус начал растекаться во рту, оставляя горечь на языке. Вот ведь хрень! Откинув булыжник в сторону, сажусь рядом с пойманной добычей и, передернувшись от озноба, жду. Жду, пока хвостатая не задохнется, лежа рядом со мной. Тварь тем временем продолжала усердно хлопать жаберными крышками и вращать в разные стороны глазом. Может быть, осознав всю тщетность своих попыток спастись, рыбина замерла и окончательно уставилась на меня укоряющим взглядом. Не выдержав, отпускаю едва живую тварь в воду, которая даже не удосужилась "поблагодарить". Хотя, конечно понимаю, что мозги, которыми обладало пучеглазое создание, явно не предрасполагали к наличию интеллекта, но все же хотелось, чтобы несостоявшийся обед "оглянулся" на прощание. Защитная люминесценция постепенно исчезала, скрывая рыбу в мутной воде. Освещение от сонара все еще работало, и пусть с большим трудом, но позволяло видеть в метре-полтора от себя. Обхватив плечи руками, подымаюсь на ноги и, поджав губы, чтобы не расплакаться, направляюсь в обратную сторон,у случайно натыкаясь на стоящего поодаль эльфа. Скорее всего, ушастый видел всю эту возню и сделал не лучшие выводы относительно меня. Ну зачем, зачем он всегда появляется в самые неподходящие моменты? - Во времена голода жители подземелий употребляли в пищу водоросли, - голос с мягкой хрипотцой нарушил только что вернувшуюся тишину. Что это - добрый совет или же насмешка? Да и стоит ли над этим задумываться? Проходя мимо белобрысого, так невежливо бросаю в ответ: "Я не коза", и бреду обратно к домикам. Через некоторое время болезненный спазм в животе буквально валит с ног, заставляя скрючится и сесть на корточки. Его собрат тут же, не теряясь, подхватывает эстафету и с удвоенной силой терзает желудок. Не обращая внимания на стоящего позади эльфа, отползаю в сторону и опираюсь спиной на нижнюю часть свода пещеры. От холода тело начинает непроизвольно трястись и вдобавок ко всему зуб на зуб не попадает. Уже нет сил, чтобы растереть себя руками и, провожая взглядом спину эльфа, облегчено выдыхаю. Поджав ноги, сворачиваюсь комочком в отчаянных попытках сохранить тепло. Даже не заметив, как сон, объединившись с усталостью, начинают атаки на мой разум, засыпаю. Но бесцеремонное тормошение из стороны в сторону волей-неволей заставляет проснуться. Так и не разобравшись в чем дело и сонно потирая глаза, вижу, как эльф с деловитым видом стаскивает сначала один ботинок, затем принимается за шнуровку другого. Рядом горит костер, тепло от него доходит до замерзшей ступни, мгновенно согревая успевшие окоченеть пальцы. Видимо мозги действительно замерзли от холода и окончательно перестали соображать, но очухалась я, когда чужие руки практически расстегнули молнию на куртке. Вцепившись мертвой хваткой в края олимпийки, ошалело смотрю на спокойное лицо эльфа и, буквально вжавшись в холодные камни, отталкиваю ногой ушастого. Осознав двоякость собственного поведения, принц, начинает развязывать узел на кушаке и быстро расстегивать броню. Не веря своим глазам, пялюсь на то, как Нуада расстегивает скрытые крючки на краях кафтана. Сняв его, мужчина набрасывает свою одежду мне на плечи и одним рывком стягивает прилипшие к ногам лосины. - Глупая, замерзнешь насмерть! - легко преодолевая сопротивление, эльф, встряхнув пару раз уже знакомую шкуру, непринужденным движением рук набрасывает её сверху кафтана, заботливо подоткнув рваные края под ноги. Подбросив в костер несколько среднего размера кусков, похожих на прессованный торф или же уголь, эльф занялся приготовлением чего-то, предварительно повернувшись спиной ко мне. Не то чтобы это задевало как-то, но приятного в таком положении было мало. С одной стороны тело начало согреваться, с другой — оказаться в очередной раз в зависимости от принца желания нет. Внимательно наблюдая за его действиями, стараюсь понять, чем же ушастый занят. Но, не успев разобраться, оказываюсь под очередным натиском эльфа. Зажав лицо, он с силой пихает в рот бурдюк с чем-то горьким, вязким и отвратительным на вкус. Запах у текущего по щекам вещества был не менее отвратительным и с очередным глотком пришел рвотный позыв. Обхватив руками бурдюк, стараюсь оттолкнуть его от себя, при этом захлебываясь жидкостью, возмущенно начинаю шипеть: «Хватит!» Слово назло Нуада еще сильнее сдавливает пальцами челюсти, чем дает возможность питью беспрепятственно попадать внутрь: - Пей, пей я сказал, — буквально навалившись всем телом, принц не оставляет выбора, и приходится глотать эту гадость, преодолевая отвращение. «Сколько времени ты уже не ешь?» Едва успевая глотать, удивленно смотрю ему в глаза. «Что?» Воспользовавшись секундным замешательством, эльф вновь вливает очередную порцию жижи. - Из-за упрямства и глупых убеждений ты обрекаешь себя на смерть от голода, — и, выдержав небольшую паузу, дав тем самым хоть немного восстановить дыхание, вновь заставляет пить. - И вполне возможно, что организм уже не примет пищу, человек. Ушастый не успокоился до тех пор, пока не заставил выхлебать половину бурдюка, и то только после того, как убедился, что дальше — уже не лезет. Оставив его рядом со мной, эльф отошел к костру и протянул к огню руки словно согревая их. «Как можно быть такой упрямой и одновременно покорной судьбе?» - на слове «судьба» принц презрительно сплюнул под ноги. «Как можно быть столь глупой, чтобы отказаться от еды, только потому, что она не отвечает требованиям, столь завышенным, что уже и не понятно, что именно можно есть!» Его голос монотонно чеканил каждую фразу, указывая на несуразность моего поведения: - Вы, люди, постоянно впадаете из крайности в крайность, придумываете правила и ищете уловки, чтобы их нарушить. Но ты не такая, не так ли? - издевка, насмешка и утвердительный тон даже рта не дают открыть. А что сказать на это — эльф ведь прав. Поежившись под кафтаном и шкурой, я, уже не обращая внимания на принца, засыпаю. И не важно, какую хрень он заставил пить, от неё прошли спазмы в желудке, появилось чувство сытости. Словно ребенок, я баюкала себя, раскачивая легонько коленки из стороны в сторону, под сопровождение нравоучений белобрысого. С довольной рожицей и откровенно улыбаясь, я словно болванчик кивала ему в такт головой и вторя в ответ, что его Величество правы. А потом как ни в чем не бывало - отключилась. Уж не добавил ли он в питьё снотворного? Мне не снились сны или же я просто их не помнила, но, даже не открыв глаза, я поняла, что Его Немногословное Занудство находится рядом. Он лежал возле костра, вытянувшись на земле в полный рост и подложив под руку голову. Копье лежало рядом, и пальцы свободной руки слегка прикасались к его рукояти, словно готовясь отразить нежданную атаку. Стараясь не шуметь и тем самым не прогнать сон с глаз принца, натягиваю лосины и ботинки. Они почти просохли, благодаря неоцененной мною заботе ушастого, который потрудился положить их ближе к огню. Затягиваю шнурки на берцах и внимательно всматриваясь в черты лица эльфа, хочу понять, что же ему снится. А может эльфы их вообще не видят? Но, бросив очередной взгляд на разгладившуюся морщинку у переносицы, понимаю, что вижу его впервые таким. Таким открытым, беззащитным и умиротворенным - ой, как же это впечатление обманчиво. За мнимым покоем кроются боль и страдания. Он каждый день винит себя за то, что стало с его народом. «Разве тебе дано видеть будущее и изменять прошлое? Это привилегия богов, и тебя не наделили подобным могуществом и слава богу». Эльф не слышит мои мысли и по-прежнему отдыхает, греясь от исходящего тепла костра. Жить с виной и мучаться от того, что ничего не можешь исправить тяжкая кара, такую и заклятому врагу не пожелаешь. Тихонько подойдя к нему на цыпочках, медленно опускаюсь к изголовью. Едва прикоснувшись кончиками пальцев к вискам, замираю в нерешительности. То, что хочется сделать, - правильно и опасно одновременно. Опасаюсь того, что эльф может, как всегда не вовремя, проснуться и открыть глаза. И делаю я недурное, но действо это столь деликатное и серьезное, что вряд ли добровольно он согласится на это. Хотя все у меня с ушастым происходит в первый раз: и высказанные накануне эротические фантазии, и откровения, и... Наклонившись так низко, что почти вплотную прижимаюсь к его губам ртом, жду, пока не появится исцеляющий голубой свет. Легкое покалывание и жжение в ладонях в скором времени дают о себе знать, и в этот момент начинаю вдыхать воздух, выходящий из его легких. Искрящаяся и едва уловимая энергия проходит в тело эльфа, наполняя своим светом и выталкивая через рот всю ту боль и ненависть, которые долгие годы терзали душу принца. Они черной вуалью покидали тело, извиваясь и клубясь проникали в меня, оставаясь там навсегда. Я забирала их себе, потому как больше передать это было некому. С каждым вдохом его тело и разум очищались от злых помыслов, освобождая место сожалению. Но больше не было той боли, от которой принц мучился, даже будучи призраком. А я... А я с ним одно целое, что мог вынести эльф, то могу и я. Поэтому, успев закончить дело до того как ушастый проснется и аккуратно проведя ладонью по волосам, желаю ему счастья. «Да, эльф, будь счастлив. Будь счастлив за нас обоих», - и медленно покидая это место, зажав в руке чехол, направляюсь в сторону провала с лавой. Следов больше оставлять нельзя, а раскаленная добела магма уничтожит портал полностью. Пора заканчивать с моими метаниями туда-сюда. Пройдя некоторое время, останавливаюсь, чтобы передохнуть. Прислушиваясь к собственным ощущениям и к связи, которая пока еще соединяет нас, с радостью понимаю, что Нуада спит. Морфей крепко в него вцепился и пусть же не отпускает еще долго. Идя по каменным галереям, с удивлением подмечаю, что они стали мне как-то ближе, роднее, что ли. И от этого становится легче и как-то веселее, не всю же дорогу идти и страдать от забранного у принца. Постоянно сверяясь с картой, на очередном из поворотов меня стошнило. Видимо, «горе» белобрысого не прижилось во мне или же питье... Но после стало лучше, действительно лучше. Ощущение тревоги пришло столь же неожиданно, как и раньше. Просто в один момент поняла, что в этом ярусе проходов я не одна. Ускоряя шаг насколько было возможно и, лавируя между тоннелями, наконец-то выхожу к требуемому месту. Освещение от сонара больше не требуется, так как от провала исходит яркое свечение, окрашивающее свод пещеры в малиновое зарево. Уже подбираясь к самому краю обрыва, вытаскиваю из чехла устройство и выбрасываю его к середине провала, наблюдая, как почти мгновенно раскрывшийся портал медленно оседает вниз. Выпущенный из него черный столб говорит о том, что переход из одного мира в другой возможно совершить беспрепятственно, поэтому, отойдя от края на небольшое расстояние, необходимое для разбега, изо всех оставшихся сил бегу к самой кромке и, оттолкнувшись ногами, бросаюсь в пекло раскаленной лавы. Жар за долю секунды заставил пылать лицо, превращая его из белого в ярко-пунцовое, а горячий воздух обжег легкие, но облегчение приходит мгновенно, я проскочила через портал и кубарем вылетела из перемещающего устройства. Яркий свет ударил по глазам, выбивая из них слезы, отчего прикрываясь рукой и, поднимаясь на ноги, прошу: - Свет, выключите свет! - его сияние наполняло помещение, в которое я попала, настолько сильно, что даже через пелену соленой влаги я не могла разглядеть её очертания. - Это она, Этже? - голос, принадлежащий совсем юному, еще не зрелому стражнику, раздался прямо над головой. Значит, все-таки я здесь не одна и меня ждали, хотя на теплый прием не стоит рассчитывать. - Замолчи! Не смей произносить её имя - эта тварь без роду и племени. Иди и предупреди старейшин. Ну же, чего встал как вкопанный? - второй, чьи туфли едва успела разглядеть, быстро отдавал распоряжения натренированным, хорошо поставленным голосом. Видимо, второй стражник старше и опытнее первого, который быстро убегал в сторону выхода. «Сама явилась, по доброй воле пришла? Что же так, ай-ай-ай?» - мужчина говорил надменным тоном и пренебрежительно прицыкивая языком. _____________________________________________________ В тексте использовалось стихотворение автора Л.Н. Григорьевой.