Парфюмер

      Прошло уже более трёх месяцев с того дня, когда Иола видела Майкрофта. И все это время она сходила с ума от неизвестности.       Нет, Антея, конечно, держала её в курсе происходящего. Иоланта знала, что Майкрофт, промучившись до утра и мало-мальски решив ситуацию с Шерлоком, всё же отправился в специализированную клинику. Однако врачи и перед родственниками, и перед Антеей не слишком отчитывались, что уж говорить об Иоланте. Она однажды съездила в клинику, но к Майкрофту её и близко не подпустили. К нему никого не пускали. Врач пояснил ей, что состояние мистера Холмса нестабильно и любые внешние раздражители, особенно запахи, стабилизации не способствуют. Феона подлила масла в огонь, сообщив, что именно запахи самых близких такие больные переносят хуже всего.       Иола уже решила, что если Майкрофт, когда выйдет из клиники, по-прежнему будет ненавидеть её запах, она вытрясет из него формулу нейтрализатора и будет пользоваться им каждый день хоть всю оставшуюся жизнь, только бы быть с ним рядом.       А потом, одним унылым вечером, когда Иоланта бездумно пялилась в экран телевизора, чтобы убить врямя до сна, она услышала звонок в дверь.       На пороге стоял Майкрофт Холмс, очень худой, осунувшийся, с запавшими глазами. Но в них по-прежнему горел привычный огонь. Почти незаметный, но и не потухший. — Здравствуй, Иоланта, — сказал он и несмело улыбнулся. — Господи, — прошептала мисс Лорейн, приложив руку ко рту, — это ты. Ты вернулся.       А потом бросилась в его объятия. Майкрофт крепко обнял её и издал едва слышный вздох облегчения. Иола не знала, сколько они простояли вот так, обнявшись, в дверях. Наверное, долго. — Ты войдёшь? — спросила она, все ещё боясь, что Майкрофт Холмс у неё на пороге на самом деле сон или мираж.       Они вошли в гостиную, где Иола усадила гостя на диван, а сама начала вдруг метаться, не зная, за что схватиться. — Хочешь чаю? — спросила она и, не дожидаясь ответа, унеслась на кухню и загремела там посудой. — У меня есть потрясающий чай, китайский, мне клиентка, мисс Коул, привезла его из Шанхая. Он очень приятный на вкус и имеет совсем лёгкий, ненавязчивый аромат. Ох, только к чаю у меня ничего нет. А, нет, есть клубничный мармелад. Ты любишь клубничный? — Обожаю, — отозвался из комнаты Майкрофт. Голос его звучал немного сдавленно. — Здо́рово. Я тогда сейчас пожарю тосты и получится весьма неплохо, — с этими словами она вернулась в гостиную. Майкрофт сидел на диване в элегантной позе и с невозмутимым видом. А вокруг него, всюду, в каждом углу этой комнаты, да и не только этой, стояли ароматические свечи и вазы, наполненные ароматным сбором. Боже, да её квартира благоухала не хуже, чем парфюмерная лавка. — Майкрофт, прости, у меня тут кругом ароматерапия. Я… Я не знала, что ты придёшь, иначе все убрала бы. Я сейчас. Сейчас всё уберу, — девушка заметалась по комнате, пытаясь ухватить сразу всё. — Иоланта, перестань, — сказал Майкрофт, — всё в порядке. Мне не мешает твоя ароматерапия. — Да? — Иола замерла посреди комнаты со свечой в одной руке и несколькими ароматическими саше́ в другой. — Ах, да, это же твой собственный аромат. Феона говорила мне, что для людей самым приятным является их собственный запах. И для таких… ну, как ты, он самый терпимый. О, кажется тосты готовы.       Иола посмотрела на Майкрофта и поняла, что он смеётся, прикрыв рот рукой. — Что? Почему ты смеёшься? — возмущённо спросила она. — Иоланта, прости, но ты так растерянно мечешься, что это выглядит забавным. — Ну знаешь! — возмутилась она, вызвав у мистера Холмса новый приступ веселья. — Не обращай внимания на мой смех, это нервное, — пояснил он. — Но тебе необходимо успокоиться. Все нормально. Просто сядь рядом и выдохни.       Мисс Лорейн присела рядом с ним и спросила: — Как ты себя чувствуешь? — Пока немного странно, — улыбнулся Майкрофт. — Я всё-таки отвык от этого за восемнадцать лет. Но я выжил. И даже не сошёл с ума. Хотя вероятность этого была девяносто семь процентов. Из них девяносто два в пользу буйного помешательства.       «Девяносто семь процентов… Феона не говорила мне о столь высокой вероятности такого исхода, хотя наверняка знала. Жалела. Боже, боже мой». От запоздалого липкого страха всё внутри Иоланты сжалось. — О, ты бы тогда стал страшным человеком, — ответила она, даже с каким-то подобием улыбки, хотя едва смогла разлепить для этого губы. — Да, было бы обидно получить второго Мориарти, только что избавившись от первого, — Майкрофт улыбнулся в ответ. Его улыбка сейчас отличалась от тех, которыми он обычно пользовался, она была той самой, любимой Иолантой, потому что была по-детски озорной и искренней. — Как ты думаешь, хороший бы из меня вышел злодей-консультант? — Неприменно, ты ведь у нас кладезь талантов, — Иола старательно улыбалась, хотя глаза начали застить слёзы. — Иоланта, только не плачь, потому что я не знаю, что с этим делать, — голос Майкрофта посерьёзнел, а его выражение лица наверняка стало строгим, хотя из-за слёз девушка не могла его различить. — Легко сказать, — усмехнулась она, смахивая слёзы и гигантским усилием воли беря себя в руки. Уж чему-чему, а брать себя в руки жизнь Иоланту Лорейн научила. — Можно утешаться тем, что мой случай поистине уникальный. И если бы все происходящее не было засекречено, его бы описывали в учебниках и изучали бы во всём мире, — выдал Майкрофт, заставив Иолу засмеяться. — Кстати, у меня для тебя сюрприз, — сказал он и вытащил из внутреннего кармана пиджака яркий конверт. — Что это? — Билеты. Кажется, в Италию. Помнишь, я обещал, что когда всё это закончится, мы поедем в отпуск? Я не слишком умею отдыхать, поэтому место выбирала Антея. Но я надеюсь, тебе там понравится. Ты ведь поедешь со мной? — Иоланте показалось, что его голос дрогнул. — О, Майкрофт, — прошептала девушка. — Ну конечно. Хоть на край света. — Ну слава богу, а то я немного переживал, что твое отношение ко мне могло измениться после того, что я наговорил в тот день. — Нет, — Иола отрицательно покачала головой, — я поняла, что буду любить тебя всегда. Не смотря ни на что.       Он вдруг крепко обнял Иоланту и, зарывшись носом в её волосы, словно старался спрятаться в них, едва слышно сказал: — Мне было так плохо, что серьёзно хотелось наложить на себя руки. Останавливало только одно — долг. Я не мог оставить своего брата, одного из самых дорогих мне людей, в подвешенном состоянии между миром живых и мертвых без поддержки, которую мог обеспечить только я. Но даже это не могло мне помочь сохранить рассудок. Каждый раз оказываясь на грани, я вспоминал не только о долге. А ещё о том, что я наконец исполнил свою мечту. Я наконец-то по-настоящему могу почувствовать твой запах, а не просто помнить его. И я был бы рад, если бы на свете был только он, один единственный запах, заставляющий меня верить в чудо. — Значит ты больше не ненавидишь мой запах, Майк? — спросила она дрожащим голосом. — О, нет. Конечно же, нет. Наоборот, я никогда не переставал любить его, просто забыл, как это правильно делается. — Хорошо, что теперь ты вспомнил, — прошептала она, коснувшись губами волос Майкрофта, так, как ему нравилось. — Я ещё кое-что вспомнил, — прошептал он в ответ. — Что? — она заглянула любимому человеку прямо в глаза, и непоколебимый Майкрофт Холмс утонул в шоколадном водовороте с искорками толченого янтаря. — Я никогда не переставал любить тебя.