Зло как естественная сила

— Слушай, Савада Тсунаёши, — назвал его Гокудера полным именем, из-за чего у Тсуны задёргался глаз. — А почему мы прячемся за каким-то сарайчиком? Разве не лучше бы было пройти через главный вход? — Изврат-кун, это было бы слишком глупо, — ответил Тсунаёши. — Разве можно врываться в плохо исследованную территорию с главного входа, где сильнее всего риск быть замеченными? «Изврат-кун?!» — с ужасом воскликнул Гокудера у себя в голове. — Вдруг здесь есть какая-нибудь хитроумная ловушка? — продолжал бурчать Тсунаёши, эксперт по подозрительным местам. — Нападавшие же не придурки, они должны были установить какие-нибудь ловушки хотя бы для наркоманов, толкающих в подобных местах дурь. Правда ведь, Волк-сан? И Тсуна, и ошеломлённый последней фразой Гокудера повернули головы к сидящему рядом с ними волку. Честное слово, не сказал бы о нём Тсунаёши, и Гокудера-кун бы не заметил. Во-первых, это и вправду волк? Не собака ли это? А во-вторых… — Ты что, разговариваешь с животными? — с подозрением спросил Гокудера. Тьфу! Тсунаёши так привык, что в его мире существуют оборотни, способные говорить на человеческом языке, что он и в этот раз решил немного поболтать. Неясно, существует ли такая нечисть здесь, но, судя по реакции Гокудеры, дело это не слишком обыкновенно. Вернее, в его родном мире мирные жители тоже не считают нормальным разговаривать с оборотнями, они не уверены в их существовании, но используют образ нечисти, чтобы писать о них книги и снимать дохлые романтические кино. Насчёт романтических кино, между прочим, Тсунаёши никак не мог понять — почему мирные жители считают оборотней очаровательными? Это попахивает зоофилией, между прочим. — Почему диснеевским принцессам можно разговаривать с животными, а мне нельзя? — пробурчал Тсунаёши. Эти девушки реально шизофренички. Они выходят в лес и поют оперным голосом про какую-то чушь, разговаривая с подозрительно разумными животными. Сделай так принцесса в реальной жизни, её бы все принцы за километр обходили. Хотя, если подумать, некоторые принцы тоже недалеко ушли. — Д… да какая из тебя принцесса? — поморщился Гокудера-кун. Похоже, он это представил. Ну и жуть. Но самое главное — здесь тоже придумали диснеевских принцесс? Вот это да, даже в параллельных мирах диснеевские принцессы существуют! Тсуна скосил взгляд на волка: — Интересно, что здесь делает волк, а? — Скорее всего, это не волк, а всё-таки собака, — с каким-то странным выражением лица (принцессу-Тсунаёши просто так теперь из головы не выкинуть!) пояснил Гокудера-кун. — Это нормально, что дикие животные захаживают в такие места. Неожиданно, пёс напал на них. Тсунаёши был бесполезен во многих и многих вещах — он был бесполезен в целом в искусстве боя, не умея правильно и вовремя реагировать, защищать себя и драться. Хорошо, что с ним был Гокудера-кун, который всё это умел, поэтому животное было остановлено. — Так держать, Изврат-кун! — ободряюще воскликнул Тсунаёши, потрясая кулачком. — Савада Тсунаёши! — воскликнул в ответ Гокудера-кун. — Это животное полумёртвое! — Как это? — поднял бровь Тсунаёши, подойдя к животному, вокруг которого разбрызгалась отвратно пахнущая, по каким-то причинам не самая свежая кровь. Тсуна обдумывал способы, которыми можно заставить двигаться мёртвое или полумёртвое тело, но все они, хоть их и было много на его памяти, невозможны к использованию теми, кто не в курсе азов оккультного искусства. В параллельные миры даже демоны редко захаживают. Это не значит, что они не могут, просто большинство демонов, отвечающих за растление человечества и распространение бедствий, как Реборн, выполняют своё задание в «исходном» мире, ибо всё, что оказало сильное влияние на человечество в «исходном» мире, копируется в параллельные. Способы же заставить двигаться полумёртвое тело не так сложны, но связаны с манипуляциями либо душами, либо жизнью, а точнее, огоньком жизни, который несколькими разными способами можно на время поместить в тело. Однако Тсуна сильно сомневался, что кто-то из этого мира располагает достаточными знаниями для подобного. Разве что другой колдун из исходного мира, переместившийся в этот параллельный мир. Тем временем, их окружили какие-то странные волки, и Тсунаёши решил, что нужно тоже что-то сделать. Он принёс с собой вещмешок, который собрал, когда они с Гокудерой готовились к проникновению на территорию врага. Волки с рычанием бросились на них, а Тсуна достал из вещмешка среднего размера мешочек, что был раза в три больше его маленьких мешочков с молотыми и сушёными травами. Оттуда он достал цветок мака, и тот тут же загорелся красным огнём у него в руках, ослепив животное. Он словно держал огонь в своих ладонях, после чего немедленно бросил пламенеющий цветок в животное. Как и ожидалось, то быстро исчезло в огне, подобно растворяющимся в пламени углям. — Вау, как ты это сделал?! — восхитился Гокудера, отбиваясь от этих подозрительных тварей. — Я с детства учился фокусам! — немедленно соврал Тсунаёши-кун. Если говорить о нежити (хотя он и не мог до конца понять, что это за создание), то цветы мака, выросшие на кладбище — отличный вариант. Клин клином вышибает, а эти маленькие цветы поглотили столько тьмы, столько энергии смерти, что опытный колдун может превратить их в оружие. — Ух ты, а дай мне немного! — попросил Гокудера, завидев ещё полумёртвых псов. Тсуна подумал, что почему бы и нет, и, пожав плечами, отдал ему несколько цветков из своего мешочка. Гокудера встал в героическую позу, усмехнулся и бросил в животных цветы мака. Надо сказать, даже полумёртвые собаки-зомби остолбенели, почувствовав, что это и впрямь неловко вышло. Повисла тишина, которая прерывалась только свистом холодного ветра. Здесь только перекати-поля не хватало. Когда волки одумались, они вновь решили напасть, и Гокудера закричал: — Чёрт возьми, Савада, оно не работает! — А что, должно?! В конечном итоге, даже когда они разобрались с полумёртвыми собаками, у них появились ещё большие неприятности. На них напал некий смутьян с неряшливой причёской, шрамом на носу и подозрительным взглядом. Он высовывал язык, что по каким-то причинам заставляло дрожь пробежаться по телу колдуна. Дрожь отвращения, естественно, ему показалось это вульгарным. — Здравствуй, Савада Тсунаёши, — поздоровался смутьян. Тсунаёши нахмурился и, поморщившись, ответил: — Не люблю, когда меня называют полным именем. — Я счастлив, — проговорил тот с улыбкой, которая всё ещё сеяла в душе Тсунаёши неприязнь. — Вы — мои жертвы, и вы пришли сюда сами. Я счастлив, что могу повеселиться. — Эй, Изврат-кун, я вот, что думаю, — шептал Тсунаёши-кун, не забыв прикрыть лицо ладошкой, чтобы дать смутьяну понять, что они действительно шепчутся прямо при нём, — у нас нет времени на мелкого босса. — Мелкого босса? — поднял бровь Гокудера-кун, смирившийся со своим новым прозвищем. — Сам подумай, здесь может быть много мелких и средних боссов, которые просто вымотают нас перед встречей с Большим боссом. — Последним боссом, как в игре? — начал понимать Гокудера-кун. — Последний босс всегда самый сложный. — Именно, — подтвердил Тсунаёши и, поняв, что в этом диалоге мало ресурсов для того, чтобы вывести недруга из себя и заставить его вести себя неадекватно, продолжил: — Ты только посмотри на него, он не может быть Последним боссом. Пушечное мясо, чтобы вымотать нас. — Пушечное мясо? — оскалился их недруг. Его основная тактика поведения в момент опасности, а именно обвинение всех вокруг в непотребствах, когда он называет своих обидчиков «извращенцами» и приводит, казалось бы, логичные доводы, просто отлично работает. Услышав оскорбления ни с того ни с сего, недруги впадают в замешательство. Услышав разумные доводы, они впадают в ещё большее замешательство! Они наверняка думают: «Неужто я и в самом деле извращенец?». Тсунаёши говорит такие вещи со всей уверенностью, со всем бесстрашием, и всё это вместе заставляет рассудок недоброжелателя помутиться, что, в свою очередь, позволяет Тсунаёши легко манипулировать. И не важно, демон это или человек. Однако для того, чтобы ввести противника в хорошо поддающееся манипуляции состояние, не обязательно называть его именно извращенцем. Есть разные способы шокировать, разозлить, ввести в состояние глубоких раздумий. Это часто работает либо на юных, либо на тупых созданиях. Учитывая количество идиотов на свете, способ Тсуны почти всегда действует эффективно, в то время как на личностях уровня «исходного» Реборна это уже не будет работать. Вот и на этот раз им попалось не сильно развитое создание. — Да, пушечное мясо, — ответил Тсунаёши, чувствуя, как жертва попалась на наживку. — Ты разве никогда не читал книжки или мангу? Неужели ты не знаешь, что такое «пушечное мясо»? — И что же это такое? Тсуна усмехнулся. — Пушечное мясо — это разыгрывающий персонаж. Будет не очень интересно, если большой босс появится сразу. — П-почему? — похоже, в этом смутьяне со шрамом на носу постепенно начала зарождаться неуверенность в себе. — А как же интрига и тень, скрывающая лицо персонажа добрых пятьдесят глав? — пожал плечами Тсунаёши. — В конце концов, у каждого злодея должны быть приспешники. Злодей без приспешников просто неудачник. Это как король без подданных — совершенно никому не интересное создание. А раз у него есть приспешники, чего ему самому выходить сражаться? Большой босс — это главный злодей истории, а большинство злодеев, согласно общей типизации, пафосные, горделивые люди, считающие себя кем-то особенным и непреступным. В принципе, это не мудрено, ведь главные злодеи, зачастую, будут даже сексуальнее главного героя. А как не быть амбициозным и властным, имея такое офигительное тело? И впечатляющие способности, но это не так важно. Чаще всего, главный злодей проигрывает даже не потому, что оказался слаб, а потому, что он был слишком сексуальным для того, чтобы думать. Но вся суть пушечного мяса даже не в том, что их кидают на передовую. — И в чём же тогда? — явно нервничая, вопрошал недруг. Этот чувак совсем забыл, зачем пришёл сюда, полностью поглощённый этим глупым разговором. Видит Бог, разговоры всегда и повсюду отвлекают от важных дел. Именно поэтому не стоит даже слушать своего противника. Так, например, делал Реборн — он не тратил время зря, когда пытался прикончить Тсунаёши. И у него действительно получилось бы это, если бы не активировавшаяся в Тсунаёши автоматическая система защиты потомственного Сатаны. — Обычно, пушечное мясо проигрывает путникам, которые сражались с ним на пределе своих возможностей, — закатив глаза, замахал в воздухе рукой Тсунаёши-кун. — Например, динамитом в самый подходящий момент. Но потом оказывается, что это вовсе не предел — в героях просыпается второе дыхание, именно в эти моменты к ним приходят воспоминания о том, как их подружка на прошлой неделе пообещала ему в случае победы отдать всю се… Смутьян так внимательно его слушал, а Тсунаёши так увлечённо рассказывал, но неожиданно связка динамита разорвалась под ногами слушателя. «Чёрт возьми, никто ещё не слушал меня так внимательно!» — заныл Тсунаёши в душе, но собрался с мыслями, вспомнил, зачем он всё это ему втирал, и посмотрел на Гокудеру-куна. Тот просто улыбнулся ему и показал большой палец: — Кем бы он ни был, от близко разорвавшегося снаряда яйца оторвёт у кого угодно. — И то верно, — пробормотал Тсунаёши, припоминая, что сам мог попасть в аналогичную ситуацию. — Очень хорошо, что ты понял мой намёк про динамит. Может… ему перестать называть Гокудеру «Изврат-куном»? — Да, я сразу понял, когда ты упомянул динамит в своей речи. Давай лучше пойдём поскорее вперёд, пока он, чего доброго, не очнулся. Проходя мимо, Тсуна с тревогой осмотрел чуть обуглившееся тело. Рядом валялись какие-то челюсти, одежда его немного подгорела. Возможно, он действительно был силён, но какой в этом смысл, если его одурачили? Он не успел показать свою силу, что наверняка у него имелась. Они долго шли, этот парк аттракционов был просто огромным. К счастью, полумёртвые псы больше не попадались им на пути, и всё шло гладко до тех пор, пока они не дошли до столиков, полуразвалившихся и покрытых мхом. Они собирались сделать привал в этом месте. Это была действительно большая территория, а Последний босс, скорее всего, укрылся где-то в центре. — Ты так легко провёл того парня… — заговорил Гокудера. — Как, собственно, и меня, да? — Как хорошо, что ты это понял. — Но… почему ты до сих пор называешь меня «изврат-куном»? — он поднял бровь. В принципе, Тсуна хотел бы ответить что-то типа «Я просто забыл твоё имя, но это слово чертовски тебе подходит» даже не смотря на то, что он прекрасно запомнил его имя ещё с первого раза, но, помня про динамит и яйца, которые Гокудера уже упомянул, колдун решил просто рассказать правду. Конечно же, потому, что правда звучала куда более приемлемой. — Я просто обожаю издеваться над людьми, ничего не могу с собой поделать. Когда дело касается издевательств над кем-то, мой инстинкт самосохранения выключается, слетают все тормоза и отключаются предохранители, — он развёл руками: — как ни крути, я слаб физически. Боевые искусства для меня слишком тяжелы, я не обладаю талантами для их преодоления, поэтому мне приходится пользоваться мозгами. — Ты… — подбирал слова Гокудера, — конечно же, ты ужасен. Ну а чего ещё от него ожидать? Он будущий Сатана, а не хрен собачий! — Да ну? — ворвался кто-то в их разговор. — Правда ли ужаснее меня? Они обернулись и посмотрели на незнакомую девушку с кларнетом. Ну, или не с кларнетом, ведь ещё одна слабость Тсунаёши — музыка. В ней-то он точно не был силён. Из-за этого он не призывал демонов, для вызова которых нужно было сыграть на каком-нибудь музыкальном инструменте. — Ты хочешь, чтобы я называл тебя ужасной, и считаешь, что это сложно? — поднял бровь Тсунаёши. — Так я тебе и скажу, что ты ужасна, девочка с инопланетянским черепом. — Инопланетянским черепом?! — взвизгнула она, как обычно делают юные леди, когда их в открытую оскорбляют. Ну что такое? Разве не она попросила назвать её ужасной? Почему она так визжит, как будто её здесь смертельно оскорбили, в то время как Тсуна просто сделал то, что она попросила? Ох, возможно, ей не понравилось, что он называл её череп инопланетянским, но ведь нельзя назвать человека ужасным просто так. В общем, ему точно не стать дамским угодником. — У тебя высокий лоб, отчего ты напоминаешь мне «чужого», — ответил Тсуна, постучав указательным пальцем по собственному лбу. — Тебе не следует закалывать волосы, лучше прикрой ими лоб. — Да как ты смеешь?! Гокудеру он обвёл вокруг пальцев, назвав извращенцем, некоего смутьяна отвлёк, разговорившись про боссов и пушечное мясо, а уж как сбить с толку женщину и придумывать не надо — назови её уродиной, и ярость тут же затопит её сердце. На самом деле, Тсуна относился к её внешности нейтрально — тут косяк, там косяк, но в целом пойдёт. — По тебе также видно, что ты та ещё меркантильная сучка, — анализировал Тсунаёши, после разговора с которым у девушки появится травма. — Это видно по твоему лицу. — Инопланетянскому?! — взвизгнула девчонка. — Инопланетянскому, — кивнул Тсунаёши, соглашаясь. — Но характеризует тебя, как меркантильную сучку, больше всего улыбка. — Ах, так тебе ещё и не нравится, как я улыбаюсь?! — А должно? — склонил голову набок Тсунаёши, после чего показал на неё пальцем: — А ещё ты жирная! — Что?! — девушка аж отшатнулась. На самом деле, она не была жирной. Просто ещё один способ дезорганизовать женщину — назвать её толстой. Не важно, какая она на самом деле, толстая или худая, может, она вообще анорексичка. Но в подсознании любой женщины всё равно существует скрытый страх показаться кому-нибудь толстой. Не важно, отрицает она это или говорит, что ей всё равно, в подкорку её мозга всё равно въелся страх выглядеть слишком толстой или некрасивой. Женщина может вовсе не замечать существование этого страха, но тот активируется, когда кто-то (особенно другая женщина) говорит ей, что она некрасива или полна. В общем, беспроигрышная тактика. — Что здесь происходит? Тсуна обернулся, и на этот раз перед ними был некий подозрительный старик. Очень часто он называет людей извращенцами совершенно незаслуженно, но этот и вправду был весьма подозрительного вида. У него даже был плащ, который обычно носят эксгибиционисты. Наверняка он и стащил этот плащ с подобного типа. На самом деле, у Тсуны с детства повелось обзывать людей извращенцами. И у него даже была собственная теория появления на свет первого эксгибициониста. О, Тсуна всегда был одарён в этом плане. Он был профан в музыке, абсолютный ноль в спорте и боевых искусствах, плох почти во всех школьных дисциплинах (ха-ха, история о том, как некто вселяется в тело дурачка и поражает всех своими успехами, явно не про него), но воображение у него было что надо. В общем, первый эксгибиционист шёл по улице, но вдруг его настиг вор и снял с него всю одежду, дабы продать её потом на блошином рынке. Почем одежду? Потому что у того парня не было при себе денег! Поэтому-то и пришлось красть у него одежду. А что? Он наставил на него нож, выпрыгнув из переулка в маске из половой тряпки, прорычал «Гони сюда деньги», тот ответил ему «Но мне бы самому они не помешали», и что? Он бы сказал ему «А, ну ладно», почесал затылок и грустно бы отправился обратно в свой переулок? Это бы оскорбило его, ведь поверить только, он даже обокрасть этого мужика не может! В общем, и исключительно ради того, чтобы спасти свою честь, этот мужик раздел другого мужика и выкрал всю его одежду. Трудно судить, насколько это была удачная альтернатива, но дело было сделано. Только плащ остался бедному мужчине, ведь вор обронил его. Он плакал, его можно было понять, но плачущий голый мужчина сам по себе выглядит жалко и вульгарно, поэтому он надел пальто. Он подошёл к какой-то девушке, проходящей ровнёхонько подле того самого исторического тёмного переулка, и пожаловался ей на ситуацию, попросив помощи. Она испустила смешок, так как подумала, что мужик просто клеится к ней, но мужчина, распознав её мысли, решил доказать ей, что он совсем не клеится к ней и говорит правду. Потому он распахнул свой плащ, а девушка, наткнувшаяся на торчок, убежала с визгом, закрыв пылающее лицо руками, как будто краник никогда не видела. Мужчина анализировал ситуацию, но даже больше он задумался не над причинами поступка незнакомки, а над своими собственными чувствами. И он понял, что ему это понравилось! Так, он стал показывать свой краник всем женщинам, которых встречал в подворотне. Но вскоре ему стало грустно и одиноко, поэтому он стал показывать его и перед мужчинами, надеясь, что найдётся кто-то, кто мог бы вступить в его группировку извращенцев — тогда и появились все остальные эксгибиционисты. Так как Тсуна с детства был наследником мафиозной семьи, первый эксгибиционист тоже стал боссом собственной мафиозной семьи — семьи извращенцев-мафиози, которых даже все остальные мафиози презирали и ненавидели. Теперь не только первый эксгибиционист, но и остальные, которых он завербовал, чувствовали себя грустно и одиноко. Естественно, он не мог держать в себе этой невероятной истории. Ему нужно было поделиться ею с кем-нибудь, ему казалось, что это очень хорошая идея — рассказать кому-нибудь ещё о невероятных приключениях первого эксгибициониста. Его жертвой стала собственная мать — Нана-сан. О, она бы сразу дала ему леща, если бы её сын напрямую начал заявлять такие вещи, но Тсуна, в любом случае, поступил по-другому. Он подошёл к ней ночью со словами «Мама, ты всегда мне рассказываешь сказки на ночь, позволь и мне рассказать тебе одну историю». Отец как раз был в отъезде, и умилённая Нана-сан, не ожидая подвоха, согласилась выслушать его историю. Историю, которая началась невинно, а именно «жил был один человек и как-то раз он отправился в магазин за хлебушком». На словах «и он раздел его догола» она заметно напряглась. Первый лещ прилетел к нему на словах «и он достал свой краник», второй на словах «и ему это понравилось», третий «и он решил, что ему нужны союзники». Причина, по которой она дослушала эту историю до конца, была в том, что ей, как ни банально, было интересно, чем же закончится история о бесславных похождениях первого в мире, прости Господи, эксгибициониста. В конце концов, она отпиздила его. Это была история на ночь, чтобы легче было уснуть, но, естественно, после такого уснуть уже крайне тяжело. Вот и Нане-сан не спалось, а раз не спалось ей, то и её мужу, который в командировке, спать незачем. Она позвонила ему и рассказала всё, что ей наплёл улыбающийся во весь рот Тсунаёши. В ту ночь оба его родителя уже не могли заснуть. — Моё хобби — выращивание птиц, — вдруг сказал старик. «По-моему, у тебя куда более интересное хобби, старый извращенец!» - подумал Тсунаёши. Он показал им ноутбук, на котором включил видеозапись с Киоко-тян, позади которой постоянно следовали какие-то жмурики с извивающимися телами. — Это ужасные убийцы, подчиняющиеся мне, — с самодовольством поведал им косоглазый старикан. — У них такие лица, потому что они десять лет провели в камере без солнечного света. — Хиккикомори? — Что? — Кхм, нет, ничего, продолжайте, — откашлялся Тсунаёши-кун. — Важнее то, что вам лучше не трогать меня и делать всё, что я захочу, если вы хотите, чтобы с этой девочкой всё было в порядке. — Ладно, и что ты хочешь? — спросил Гокудера. В конце концов, почему бы и вправду не выслушать этого чувака прежде, чем подорвать ему яйца? Тсунаёши и самому было интересно, чего тот хочет. Всё равно его не провести обвинениями в эксгибиционизме и других подобных извращениях — по его лицу сразу было видно, что уж его-то это заявление явно не смутит. Так, Тсунаёши решил лишь немного подождать для того, чтобы придумать, каким образом спровоцировать его и лишить здравого рассудка. — Моё другое хобби — видеть напуганных людей, — сказал старик с тем типичным выражением лица, с каким обычно и смотрят всякие извращенцы. — Так что ты, бомба Хаяте, должен ударить Саваду Тсунаёши! Старик ликовал. Он явно надеялся на зрелище. Ну, или хотя бы того, что они перепугаются и покажут это на своих лицах, но они только переглянулись, правда, весьма озадаченно. Они смотрели так друг на друга какое-то время, после чего Гокудера ударил его кулаком по плечу. Он сделал это с таким же равнодушным лицом, как Тсунаёши смотрел за этим ударом (несомненно, мощности, потрясающей его воображение), потом повернулся к весьма разочаровавшемуся старику и сказал: — Я сделал это. — Нет же, нет! — замахал руками старикан. — Бей до тех пор, пока я не увижу кровь! О, Гокудера моментально сообразил, что нужно делать. Он достал из кармана иглу и показал её Тсунаёши. Колдун посмотрел на остриё иголки, а затем, поняв, что имеет ввиду Гокудера-кун, оттопырил указательный пальчик. — Моэстро? — он в пригласительном жесте поднял бровь. — Конечно, — так же чопорно согласился Гокудера и вонзил иглу в его палец. Пошла кровь, они оба понаблюдали за нею, а потом молча повернули головы к старику. — Нет, всё не так! — схватился старик за голову. — Да что тебе нужно-то? — поднял бровь Тсунаёши. — Он же пролил мою кровь, пролил. Что тебе ещё-то надо? Мы делаем всё, как ты говоришь, но ты всё равно чем-то недоволен. — Хорошо, ладно… — дедуля выставил перед собой ладонь, а потом, немного успокоившись, достал из кармана нож. — Ударь Саваду этим ножом! Гокудера с неким замешательством на лице принял нож обеими руками. Он посмотрел на Тсуну, и тот снова оттопырил пальчик. В конце концов, ножом так ножом. Он слегка порезал палец, оттуда снова потекла кровь. Тсуна даже не поморщился — для многих призывов, обрядов и приёмов очень часто требуется кровь. В конце концов, он уже резал себе вены, протыкал грудь, высекал узоры на своей коже — даже если Гокудера действительно порежет ему вены, ничего криминального с Тсунаёши-куном всё равно не произойдёт. Но этот старик, видимо, просто не знает, на кого наткнулся. — Ха-ха, одного пореза хватает для того, чтобы убить человека, ведь нож смазан сильнейшим ядом, идиоты! — засмеялся старикан, пытаясь хотя бы этой наглой провокацией заставить страх появиться на их лицах. Уже тогда, когда он кричал, девушка, которая как бы была за него, чувствовала, что старик жалок. Всё-таки, Тсунаёши теперьче казался ей каким-то чудовищем, издевающимся над всеми, кого встретит. Шло время, а с Тсунаёши по-прежнему ничего не происходило. Даже Гокудера подивился, что ничего не произошло, ведь старик так распинался, что и не поверишь, как можно так сильно лохонуться. Конечно же, никто не понимал, почему так происходит, но вот Тсунаёши знал ответ. — Ты подумал, что смазал лезвие ядом, в то время как забыл это сделать? — Т-такого не может быть! Конечно, не может. Вряд ли существует такой фантастический идиот. Но даже вода может стать ядом, если поверить в то, что она и вправду может убить. Яд, естественно, был нанесён на клинок, его наносили со злыми намерениями против него лично. И именно потому, что нанесён яд был со злым умыслом лично против него, ему помогла защититься от этого… клубника. Всё благодаря мешочку с цветами клубники, который, по возможности, защищает от любого злого умысла. Однако никому он об этом не расскажет. Дело было даже вовсе не в системе и её запретах, а в том, что… Никто из этого мира ни за что ему не поверит.