Стимул жить

Тренировки не заставляют себя долго ждать — уже пятого января Дина вновь делит зал с Егором, но в его сторону почти не смотрит. Ей было достаточно увидеть явно разбитый недавно нос и лиловые синяки под глазами, чтобы усмехнуться про себя и отвернуться от него. Она почти не смотрит на него, а он на неё — совсем. Дина в зале загружена с ног до головы, бегает уже во всю, рекорды свои бьет, а кубики её пресса можно сравнить с бетонной стеной, и теперь дробится у неё не кость в стопе, а чувства, и она даже не знает, что из этого хуже, но уверенно совмещает тренировки с конференциями и интервью. Честно говорит, что рассталась со Шмелевым и искусно врет, что не сошлись они характерами. А потом читает в статьях сотни раз перевранные слова и закатывает глаза свои шоколадные и с горькой усмешкой на губах смотрит на совместные фотографии с Егором. Дина в бешеном темпе живет: тренировки, встречи, сессия. И так ей, знаете, почти дышится, почти легко, почти невесомо. Пока не накатит очередное «ну почему же так?» и она не разрыдается, ударяя рукой по стене. Но она уверена, что постепенно, совершенно не сразу, избавится от болезни под названием «Егор Шмелев». И это в наше время лечится. В середине января Дина отправляется на первый старт после травмы, какой-то из Кубков России, чтобы научиться выступать заново. Народу — полный зал, аншлаг. Люди по Авериной соскучились неистово, и она по ним, если честно, тоже. Новые кроссовки почти не разношены, и девушка чувствует это почему-то только на разминке, когда старая обувь осталась в прошлом году, брошенная в одной из коробок в шкафу. — Над ногами поработай хорошо, — напоминает тренер, следя за действиями спортсменки с отеческой заботой. — И не переусердствуй, это не Чемпионат Мира. — Поняла, — кивает она. Ударяет с силой по икрам и распрыгивается, потом наклоняется вперёд, касаясь ладонями пола, потом садится на пол и тянется руками к носкам кроссовок, ложится на ноги, снова встаёт, делает выпады, мелко и быстро семенит на месте и снова массирует забитые мышцы, потом встряхивает и кладёт руки на талию, выдыхая. Она выйдет сейчас и предстанет глазам тысяч людей. Давно забытое ощущение заставило сердце сильнее забиться о рёбра. — Ни пуха ни пера, — произнёс Глеб Владимирович, выводя Аверину на старт. — К черту, — яростно отвечает она в пустоту, сжимает кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Вокруг неё нет потенциальных конкуренток: она здесь одна из основного состава сборной. Переживать, наверное, не о чем. Только эти крики болельщиков, буквально оглушающие. Они приветствуют её так, будто не видели вечность, а она машет им рукой и подаёт знаки, чтобы успокоились. Работает: трибуны пали под взглядом хрупкой Дины Авериной. Девушка занимает свою дорожку и хмуро оглядывает незнакомых девушек вокруг: она даже не знает, как они себя поведут. Подняв глаза к потолку и прищурившись от яркого света ламп, она выдохнула и прислушалась к наставшей в зале тишине, выставив вперёд левую ногу и в готовности сжав руки. На старт. Внимание. Марш. Беги Дина, беги. Кажется, секунду Аверина даже не помнит, как дышать. Ноги работают по мышечной памяти, быстро перемещаясь в воздухе и с силой отталкиваясь от поверхности земли, она вперёд вырывается почти мгновенно, отрывается и сама даже не замечает, что рядом никого не оказалось. Дина впереди всех рассекает воздух и радуется скорости, поддержке публики, отсутствию мыслей в голове. Не остановится. Никогда. Аверина готова, кажется, вечно бежать, забывая обо всем на свете, чувствуя свободу и адреналин, разливающийся по венам. Чувствуя себя живой. Пересекает финишную прямую и радостно вскидывает руки, а потом вдруг, плача, опирается ладонями на колени и наклоняется вниз. Дышится тяжело, но легкие переполняет ощущение счастья и безграничной невесомости: в её жизнь вернулось чудо настоящее. — Глеб Владимирович, я больше никогда не уйду так надолго, — она со слезами бросается тренеру на шею, но оба они понимают, что однажды она уйдёт навсегда, но об этом не говорят. — Отлично поработала сегодня, иди отдыхай, — тренер улыбается и хлопает спортсменку по плечу. Дина быстро переодевается и выходит в холл спортивного комплекса, где окружают её тут же люди. Аверина улыбается на каждой общей фотографии и оставляет свой автограф даже на чьей-то футболке. Следом её перехватывают журналисты, и девушка сдержанно отвечает на вопросы, четко разграничая, что можно говорить на широкую публику, а что — нет. И это «нет» заключает в себе практически всё. А вечером был самолёт обратно, в Москву. Домой Дина, по обыкновению, добиралась ночью. Колесики чемодана гремели по мокрому от резко растаявшего снега асфальту, а девушка прислушивалась к тишине, в которой абсолютно всё, даже шелест её шагов, становилось громким до предела. Удивилась ли Дина, увидев у дверей своего подъезда Егора? До безумия. Она усомнилась сначала даже, что это он, скинув всё на своё больное воображение. Но он и вправду стоял там, переминаясь с ноги на ногу. Аверина в оцепенении глядела на него, сжимая ручку чемодана. Скрежет колёс оповестил о том, что такси уехало и бежать уже было некуда. Шмелев повернулся и посмотрел прямо в глаза, в самую глубь души, пробрало до мурашек. Дина резко втянула в себя воздух, покачала головой из стороны в сторону, пока он подходил к ней. Пусть это будет дурной сон, ну пожалуйста. — Я ошибся, — произнёс он так тихо, что Аверина подумала, будто ей послышалось это. Она молчала, а он смотрел на неё блестящими глазами: сложно было назвать его состояние трезвым. — Я запутался, но сейчас понял. Они все пустые, но ты нет, и я осознал, что нет лучше тебя никого. — А мне уже плевать, — жёстко произнесла она, собирая свои разбитые куски воедино. — Слышишь? Мне всё равно, — схватила чемодан и, уклонившись от касания Егора, прошла мимо. — Но ты же любила! — воскликнул он неистово, отчаянно, почти умоляюще. — Где всё это? Она замерла на секунду, обернулась, глядя ему в глаза как-то по-новому, и сказала: — В прошлом. Там же, где и ты. Ответа не последовало, и она зашла в подъезд, прижалась спиной к двери и отчего-то выдохнула облегченно. Будто с плеч её только что сняли тяжелый груз. Теперь она точно могла двигаться дальше. Она отпустила. Дина не увидела Шмелева на тренировке на следующий день. Чуть встревожилась, но скоро забыла об этом, погрузившись в работу. Все-таки он вчера немного перебрал. — Вчера Тим Коулман поставил новый мировой рекорд, — тренер раздосадовано кинул бумаги на стол во время разговора с мужской половиной сборной, и это привлекло Динино внимание: она впервые слышала это имя. — Кто это? — небрежно спросила она на весь зал, на секунду остановившись. — Это новая американская звезда, — закатив глаза произнёс Кирилл, и Дина подошла ближе. — Парень не успел выйти из юниоров, как получил серьёзную травму ключицы и позвоночника, и мы даже выдохнули, потому что он был уже тогда… Сильным, — Ваня несмело произнёс последнее слово, мельком посмотрев на тренера. — А теперь он вернулся. — Хватит разглагольствовать. Марш тренироваться, — прикрикнул тренер. — И тебя это тоже касается, Аверина! Дина чуть вздрогнула и продолжила тренировку, а Тим Коулман выпал из её головы, потому что её это особо не касалось: Авериной с ним соревноваться не нужно.