Шестой

— У тебя точно порядок? — Капитан Тайрон Бёрдс, как всегда, играет добряка, заботящегося о подчинённых: вежлив, чуток, наблюдателен. Такие люди — редкость, особенно в полиции. — Кристиан, прошло уже два месяца, — продолжает он, сложив руки на деревянном скрипучем столе и чуть подавшись вперёд. Карие, почти чёрные радужки едва не сливаются со зрачком, завораживая своей глубиной. Но Кристиан уже давно замечает: у афроамериканцев всегда так. — Я должен быть уверен, что с тобой всё хорошо. — Со мной полный порядок, сэр, — сухо отвечает Кристиан, переведя взгляд с чёрных рук шефа на интерьер кабинета, в котором они и сидят друг напротив друга. Тонкий слой пыли; старый мундир, увешанный разноцветными планками вместо медалей; бронзовая статуэтка орла, расправившего крылья и готового вот-вот подняться в воздух, — капитан Бёрдс нашёл применение застывшей птице, завесив кончики крыльев ключами. Практично, но не эстетично, хотя скудная обстановка, где из примечательного лишь пара благодарственных писем от мэра, обрамлённых деревянными рамками да висящих на стене, к этому и не располагает. — Не «сэркай», я этого не люблю, — хмурится капитан Бёрдс. — Ты был на похоронах. Конечно, был. Как бы сильно Кристиан ни противился этому, но выбора не оставалось. Когда кто-то из твоих коллег погибает, ты просто обязан засунуть в задницу все старые обиды и торжественно проститься с тем, кто отдал жизнь, исполняя свой долг. И он простился. Когда почётный караул выстрелил положенные три раза, именно Кристиану доверили складывать звёздно-полосатый флаг и вручить его теперь уже овдовевшей миссис Баррет. Её слёз он не забудет никогда, равно как и полный ненависти взгляд, где так хорошо читалась знакомая и приевшаяся с годами фраза: «Я ненавижу вашу работу». После этого контакты с ней оборвались — она переехала в другой штат, не в силах жить среди того, что хоть как-то напоминало бы ей о смерти мужа. Кристиан не винит её. Наверное, будь он женат, его супруга поступила бы так же. Однако он до сих пор холост, а значит, отдавать флаг будет некому. — И ты был там, когда это случилось, — вновь звучит голос капитана. Кристиану ничего не остаётся, кроме как сдержанно кивнуть. Был, но произошедшее лучше не вспоминать — ему хватило и двадцатистраничного рапорта, где он в деталях описал то, как убили офицера Баррета; как в его лбу зияла дыра размером, наверное, с лунку для гольфа. Быстрая смерть и жуткий труп, точно сошедший с афиши фильма ужасов. Ему до сих пор снятся кошмары — сцены того злополучного вечера, и в таких деталях, словно он раз за разом вновь оказывается там, в нищем районе гетто, куда стоит посылать солдат Национальной гвардии, а не двоих полицейских, у которых из оружия лишь пистолет да резиновая дубинка. Но их послали, и вернулся только один. Тот вечер Кристиан будет помнить всю оставшуюся жизнь. — Тебя никто не винит в случившемся. Ты действовал по инструкции — Отдел внутренних расследований это подтвердил. В конце концов, я не позволю гнать на своего офицера. — Спасибо, сэ… — Кристиан мгновенно заминается, вовремя вспомнив о странной неприязни капитана к уважительному «сэр». Приходится выкручиваться: — Капитан. Но Бёрдс никак не реагирует, откинувшись на спинку глубокого кожаного кресла и шумно вздохнув. — И, хотя ты уже как неделю вышел на работу, продолжай ходить на консультации к Алексу. — Услышав это, Кристиан обречённо закатывает глаза к потолку. — Не гримасничай. Ты прекрасно знаешь, что так положено. Мы же не хотим, чтобы ты слетел с катушек, учитывая недавний инцидент в Финиксе. То, что случилось в Финиксе, — это то, что случилось в Финиксе, и ничего больше. Хоть об этом слышали, наверное, даже копы на Аляске, Кристиан скептично относится к тому, что это наглядный пример, как у рядового сотрудника может поехать крыша. Таких случаев по всей стране сотни, если не больше. Люди попросту не выдерживают груза ответственности, тягот службы и ежедневных сложностей, а потому ломаются. Но Кристиан проработал в полиции достаточно долго, чтобы закончить вот так — с табельным оружием у виска. Даже гибель Френка Баррета не в силах заставить его сделать это. — Есть какие-то вопросы? — резюмирует капитан Бёрдс, но скорее из вежливости, потому как его усталое лицо и синяки под глазами так красноречиво намекают на ярое желание отдохнуть. Кристиан качает головой — если у него и есть вопросы, то не к Бёрдсу. — Тогда свободен. Кристиан учтиво кивает напоследок и, подхватив папку с еженедельным отчётом, выходит из кабинета шефа, тихо прикрыв за собой дверь. В ноздри ударяет резкий запах кофе и свежей выпечки. Участок давно не спит, напоминая муравейник с копошащимися в нём полицейскими. Каждый выполняет свою работу, суетясь и спеша исполнить поручение начальника до того, как тот обзовёт их никчёмными тупицами — сержант Дональд Грир просто обожает это делать. К слову, он и окрикивает Кристиана, стоит только тому пройти вглубь первого этажа участка, сплошь заставленного компьютерными столами и офисными креслами. — Что, исповедался? — с намёком на капитана Бёрдса интересуется Грир. Голос, как и всегда, покрыт толстой коркой льда, которую растопит разве что забавный анекдот. Сам Грир невысок, хотя многие в участке взирают на него снизу-вверх, подтянут и опрятен. В нём отчётливо ощущается жёсткая закалка морпеха, прошедшего бессмысленную войну в Ираке, а ещё постоянно сопровождающий его шарм местного судьи и палача, любящего назначать особенно суровые наказания. — Я не верующий, ты же знаешь, — неохотно отзывается Крис и кладёт папку на свой рабочий стол. — Значит, станешь, — холодно усмехается Грир, положив исцарапанные руки на пряжку ремня. В серых глазах поблёскивает недобрый огонёк. — К тебе зелёного приставили. От услышанного Крис едва не отшатывается, проглотив язык. К нему приставили новенького? И за какие такие заслуги? Вернее, за какие грехи, потому что иначе наказание в виде сюсюканья с новичком не назначается. Лишь единицы видят в этом хороший знак. Все остальные, равно как и Крис, — головную боль, которая будет преследовать ближайшие несколько недель, а может, и месяцев. — Стоп-стоп, я на это не подписывался, — отнекивается он, качнув головой. — С новичками пусть кто-нибудь другой нянчится — кто-нибудь постарше. — Пасть закрой, Тёрнер, — осекает Грир, натянув на лицо озлобленную маску. — Ты единственный в участке без напарника. Крис мгновенно заминается, сдвинув брови к переносице. Смерть офицера Баррета — не повод приставлять желторотого юнца, за которым нужен будет глаз да глаз. И без того забот хватает. Однако сержант остаётся непреклонным, сообщив, где нужно встретить новичка и что конкретно рассказать и показать, прежде чем взять с собой на ежедневный патруль. Крис отвечает ему недовольной гримасой, но больше не возражает, помня о тяжёлом нраве сержанта Грира и то, что пререкаться с ним — себе дороже. Обречённо вздохнув и проклянув того, кому принадлежит эта затея, Крис, оставив изучение отчёта на потом, поправляет ворот форменной чёрной рубашки и приглаживает тёмные волосы. Затем, выбравшись из лабиринта рабочих столов, спускается на подземную парковку, где возле одного из патрульных автомобилей о чём-то бурно разговаривают трое офицеров. Двоих из них Крис узнаёт моментально — это Томпсон и Клайд. Третий, судя по нервно скрещённым рукам, напряжённой осанке и абсолютному непониманию происходящего в глазах, и есть новенький. — Эй, Крис! — окрикивает его светловолосый Томпсон и жестом призывает подойти. Крис совсем не против, учитывая, что новенький как раз стоит с ними, плохо отыгрывая роль независимого парня. — В участке новенький. — Кивает в сторону. «Мэй» — так гласит плашка с выгравированной фамилией. Крис окидывает его беглым взглядом: невысокий, обычного телосложения. По нему видно, что он не любит посещать спортзалы, но и женоподобным дистрофиком его точно не назовёшь. Гладко выбрит, одет как с иголочки. И ко всему прочему — наивность и какая-то юношеская самоуверенность в глазах. «Совсем ещё зелёный», — моментально проносится в голове Криса. Когда новоиспечённый офицер Мэй протягивает ему руку в знак приветствия, не забывая лучезарно улыбаться, эта мысль находит подтверждение. — Я не пожму её, — отзывается Крис, смиряя парня колючим взглядом. Стушевавшись, тот задаёт вполне логичный вопрос: «Почему?». — Потому что я не обязан быть с тобой любезным. — Крис недотрогу включил, — гогочет офицер Клайд, локтем пихнув Томпсона в бок. Тот так же прыскает от смеха. — В таком случае, — вновь подаёт голос новичок, призадумавшись. Крис морально настраивается на очередную глупость, и она не заставляет себя долго ждать: — Здравствуйте. Поднимается хохот — Клайд и Томпсон уже попросту не сдерживаются и, обмениваясь заговорщическими взглядами, сочувственно смотрят на Криса, как бы намекая, что его ждёт. Но он и без них прекрасно представляет, какими тяжёлыми отныне станут рабочие будни. В конце концов, обучать новичка — это не собаку дрессировать. А учитывая, что у него вообще нет опыта в общении со вчерашними курсантами Академии, равно как и тяги к наставничеству, то столь изощрённое наказание — по-другому сию «гениальную» идею язык не поворачивается назвать — окажется очень болезненным. Во всяком случае, самолюбие Криса уже задето. Взять к себе под крылышко стажёра хотя бы один раз, значит, до конца службы прослыть нянькой. К слову, в участке таких нянек две, но почему-то именно его сержант Грир приставил в качестве ментора. И гибель прежнего напарника вовсе не повод, а, скорее, лишний аргумент не принимать отказа. — Ладно, Крис, — Томпсон хлопает в ладоши, подводя их скромную беседу к концу, — нам пора возвращаться на пост. — Удачи с зелёным, — усмехается Клайд, подхватив ноту приятеля, после чего они оба, сев в один из патрульных автомобилей, уезжают с парковки, воспользовавшись автоматической подъёмной дверью. Крис остаётся наедине с новичком, который, смутившись, кашляет в кулак и всякий раз избегает зрительного контакта, что провоцирует короткую усмешку. — Мэй, значит? — Джулиан Гари Мэй, — важно представляется новичок, вереща. — Я с отличием закончил Академию и был назначен… — Заткнись, — прерывает его Крис. — Открою тебе маленький секрет: всем плевать на твои оценки. Здесь все равны. Ты такой же полицейский, как и остальные. Выскочек здесь не любят. Ты выполняешь приказы, помогаешь гражданским и каждый день возвращаешься домой живым, ясно? — Да, сэр. — Не «сэркай», — осекает Крис, проведя ладонью поперёк. — Мы почти одного звания. — Сам того не замечая, он потихоньку перенимает привычки капитана Бёрдса. — Да, сэр, — на автомате отвечает Мэй. — Простите, сэр… В смысле… Сэр. — Ладно, — отмахивается Крис и призывает его идти за собой. — Привыкнешь со временем. Экскурсия по участку была? — Мэй мотает головой. — Значит, сам разберёшься. Но если коротко: на первом этаже — мы, на втором — все остальные, включая детективов. — Я тоже мечтаю стать детективом. — Да вообще плевать. Садись в тачку. — Крис отпирает дверцу со стороны водителя, забираясь в салон, и тут же включает полицейский терминал, проверяя последние сообщения о вызовах. Мэй садится с другой стороны, вынув резиновую дубинку и положив её себе на бёдра. — На брифинге был? — не отрываясь от экрана, осведомляется Крис. Два последних сообщения о преступлении были адресованы диспетчером ему, но затем перенаправлены другим постам, что несказанно радует, ведь отправляться в рейд прямо сейчас он не готов. Для начала неплохо бы собраться с мыслями и свыкнуться с присутствием новичка. — Сержант Грир сказал, что вы введёте в курс дела, — доброжелательно отвечает Мэй. От него прямо-таки веет теплом, словно он — ходячее солнце в форме. Крис мрачно усмехается: если вспомнить слова других «нянек», то новички всегда такие в свой первый рабочий день. Потом начинается самый смак, когда счастливая гримаса сменяется синевой под глазами и дичайшим желанием уволиться. — И как же ты работать собрался? — недовольно озвучивает Крис. — Думаешь, все будут делать скидку на то, что ты новенький? Меня в первый же день отправили на задержание торчков, и никто не сказал, как это сделать. Здесь тебе не Академия — это реальная жизнь. Отныне никаких поблажек — ты на работе. Крис поворачивает ключ в замке зажигания, заводя автомобиль, после чего выруливает в сторону выезда, попутно махнув проходившим мимо коллегам, пьющим кофе в стаканчиках. Когда автоматическая дверь подземной парковки лениво поднимается вверх, машина медленно проезжает под ней, а выехав на улицу, оказывается атакована солнечными лучами, нещадно опаляющими всё вокруг. Самый жаркий август из всех, что помнит Крис. Улицы пустуют, а те редкие пешеходы, что не боятся зноя, томятся в тени, размахивая перед лицом подручными средствами. Салон автомобиля начинает нагреваться, и вскоре форменная рубашка с футболкой под ней пропитываются потом, неприятно прилипая к взмокшей спине. Когда они отъезжают от участка, держа путь в сторону спальных районов, Крис ухватывает радиопередатчик. — Диспетчер, десять-сорок-один, — рапортует он. — Запрашиваю десять-сорок-четыре. — Десять-четыре, — раздаётся в ответ женский голос. — Колибри-два, оставайтесь на канале связи. — Понял. — Он кладёт передатчик обратно и шумно вздыхает. Автомобиль плавно подъезжает к стоп-линии перед светофором, который загорается красным, позволяя пешеходам неторопливо пересечь дорогу. — Наш пост — районы вдоль Футхилл Фриуэй. Смена начинается в девять и заканчивается в пять. Но так как я теперь не один, уезжать мы будем гораздо позже. — Я совсем не против, — пожимает плечами Мэй, которого явно не смущает ни рабочий график, ни район, где ему предстоит патрулировать. — До поры до времени, — усмехается Крис. — Людей нет ни хрена. На одного человека по несколько нарядов сразу. Мой лучший друг с напарницей сутками пашут почти без выходных. Подонков развелось в последнее время, а мы за ними прибираем, чтоб их. — Гангстеры всем досаждают, — резонно замечает Мэй, глядя на Криса. — Но не в таких количествах. Эти «Шоко» и «Башни» задолбали втягивать в свои перестрелки всех подряд. Думаешь, гражданским по приколу каждый день наблюдать за разборками банд? Крис знает, о чём говорит. Когда речь идёт о войне группировок, оккупировавших неблагополучные районы Города Ангелов, то у каждого полицейского начинается нервный тик. Эти банды, развязавшие ожесточённое противостояние, мешают всем без исключения: мэрии, копам, пожарным и обычным людям, уставшим натыкаться на очередной труп какого-нибудь наркодилера или гонца группировки. Война идёт уже очень долго и не собирается заканчиваться. Когда местные детективы и федералы повязали лидеров, казалось, что перестрелки должны прекратиться, но они только усилились. Новые предводители оказались куда более импульсивными и жестокими, чем их предшественники. Преступлений стало больше, а вместе с ними и вызовов, на которые Крис и остальные копы просто обязаны реагировать. Однако с каждым разом делать это становится всё опаснее — расстановка сил между бандами балансирует практически на грани. «Шоко», они же «чёрные люди» — многочисленная группировка выходцев из гетто. Если кого и следует бояться в этом городе, то, как считает Крис, именно их. Они не только возглавляют список самых опасных банд города, но и славятся своей ненавистью к полиции. У них на счету с десяток убитых копов и вдвое больше раненых. А с каждым месяцем счётчик продолжает отсчитывать новые жертвы. «Башни» Лос-Анджелеса — сборная солянка из рас всех мастей, отличающаяся сильной тягой к наркотикам. Каждый второй наркопритон числится за ними, а каждый третий наркодилер в городе — их прихвостень, толкающий на кривую дорожку подростков и молодёжь. Их лидер по прозвищу Шпиль — владелец большинства клубов города, куда любому копу путь заказан. Крис не знает его в лицо, но жуткие рассказы о нём создали пугающий ореол безжалостного лидера, способного голыми руками вырвать сердце у любого. Словом, психопат тот ещё. Крис не понимает, каким образом, но обе эти банды, несмотря на возросшее давление со стороны властей, не только не думают исчезать, но даже огрызаются, отхватывая себе всё новые и новые районы. И улицы вдоль Футхилл Фриуэй — камень преткновения этих двух банд, из года в год грызущих друг другу глотки. Но те две армии — лишь верхушка айсберга. «Латос», «Сотый дюйм», «Тэнгу» — стоит забыть о них хоть на миг, и они не оставят шанса, наказав за любую, даже малейшую ошибку. Крис уверен: кто-то из этих мразей и убил Френка. В салоне воцаряется напряжённое молчание, изредка прерываемое переговорами, доносящимися из динамика радио. Мэй наблюдает за мелькающим за окном пейзажем, в то время как Крис пытается сосредоточиться на дороге и поймать нужный настрой для предстоящей смены. Очень важно взять себя в руки, избавиться от тревоги и тяги поразмыслить над глобальным. Но у него не получается — в голове то и дело прокручиваются слова новичка. То, с какой лёгкостью и беззаботностью он рассуждает о проблеме в виде паразитирующих в городе банд, не может не задевать по одной простой причине — Мэй понятия не имеет, что здесь происходит. Одно дело — знать уголовный закон, другое — разбираться в жизни и в том, как устроен мир. Для полицейского — это главное оружие, ведь если по незнанию залезть в дела какой-нибудь банды, то почётный караул обеспечен. — Десять-ноль-ноль, — доносится голос диспетчера, вырвавший Криса из дум. — Сообщение о десять-семьдесят-четыре в районе Холлистер-Стрит-девять, код-два. Всем машинам в данном районе — десять-четыре. Крис, взглянув на ближайший указатель, в голове прикидывает, как далеко они находятся от места преступления. До нужной улицы ровно один квартал, а все машины, судя по сообщениям терминала, заняты. Похоже, настал их черёд вступать в игру. — Диспетчер, десять-четыре, — отвечает он, ухватив передатчик. — Перешлите вызов на терминал. — Принято. Десять-восемнадцать. Нащупав нужную кнопку на приборной панели, Крис включает проблесковые маячки и прибавляет газу, прекрасно зная, что любое промедление только на руку воришке. Вообще, кражи — одни из самых спокойных вызовов, потому что вор — не грабитель, и вступать в столкновение с полицейскими зачастую не решается, предпочитая удрать. Обычно — это подростки, реже — члены банд, которые не в силах оказать сопротивление и рассчитывают лишь на свои быстрые ноги. Вскоре патрульный автомобиль, свернув на нужную улицу, подъезжает к дому, где, по сообщению диспетчера, и происходит кража. Бледный фасад разукрашивают красно-синие огоньки спецсигналов. На входной двери красуется свежее ярко-жёлтое граффити — проделки местной шпаны, никак не иначе. Дети любят подражать своим кумирам — гангстерам из той или иной группировки — и рисуют отдалённо напоминающие символы импонирующей банды. И подобные шалости расцениваются как провокация и захват контролируемой территории, из-за которых порой начинаются перестрелки. Но подростки, как правило, об этом даже не догадываются. — Давай, пошли, — командует Крис, вылезая из салона, и, не дожидаясь новичка, забегает на лужайку, положив ладонь на торчащий из кобуры пистолет. Мэй догоняет его и держится позади, сипло дыша. В окнах не горит свет, а дверь заперта — выходит, хозяев нет дома. Тогда Крис решает перейти на задний дворик и расчехляет оружие, сжимая его обеими руками. — Будь начеку. Они спешно огибают дом и застают врасплох темнокожего юношу, который, орудуя монтировкой, пытается вскрыть дверь чёрного входа. Лицо скрывает болтающаяся завеса из дред, а на голову надета шапка с топорщащейся макушкой. Типичный воришка, действующий по типичному сценарию. — Поднять руки! — рявкает Крис, от чего парнишка вздрагивает и, выронив монтировку, спиной вжимается в дверь. — Живо поднять руки! — Не палите, братва! Только не палите! — отзывается вор и приподнимает дрожащие ладони, одетые в тёмные перчатки. — Я здесь живу!.. Однако Крис не придаёт никакого значения его словам, медленно приближаясь и продолжая держать незнакомца на мушке. С губ слетает очередная грозная команда: — На колени! Встать на колени, живо! Держи руки так, чтобы я их видел! Парень послушно выполняет требования Криса и, опустившись на колени, чуть выше приподнимает руки, демонстрируя свою безоружность. И, хотя какой-то подросток-воришка не представляет серьёзной угрозы, Крис не забывает о правилах и велит Мэю заковать подозреваемого в наручники, а сам связывается с диспетчером и проясняет ситуацию. — Примерно семнадцать-восемнадцать лет, афроамериканец, — рапортует он при помощи радиопередатчика, закреплённого на левом плече. — Пытался вскрыть дверь, когда мы его обнаружили. Говорит, что живёт здесь. — Принято. Дежурный свяжется с собственником. Произведите идентификацию. — Вас понял. — Крис прячет оружие обратно в кобуру, мысленно отметив, какой же всё-таки приятный голос у нового диспетчера, которая была переведена к ним буквально на днях из соседнего участка: нежный, успокаивающий, но в то же время чёткий и не лишённый профессионального стержня — пожалуй, такой голос любой коп будет рад слышать, выезжая на место происшествия. Крис напоследок оглядывает дверь чёрного входа — лишь пара царапин. Похоже, воришка попросту не успел толком приступить к делу, как его повязали с поличным. И пускай он хоть с пеной у рта доказывает, что живёт здесь, но вряд ли собственник стал бы взламывать дверь своего дома. Да ещё и монтировкой. И с чёрного входа. И в перчатках, чтобы не оставить следов. Короче говоря, более нелепых отговорок Крис не слышал уже очень давно. Качнув головой, он возвращается обратно к машине, куда и отконвоировал подозреваемого Мэй. — Какие-то проблемы? — от глаз не укрывается взволнованность на лице новичка, словно тот что-то скрывает. — Мэй? — Крис его внимательно оглядывает. — Он хочет в туалет, — тихо сообщает Мэй, кивнув на воришку, который нервно переминается с ноги на ногу, едва не пританцовывая. — До участка потерпит, — сухо отзывается Крис и только собирается открыть заднюю дверцу, чтобы усадить в салон подозреваемого, как тот осекает довольно резкой интонацией: — Слышь, легавый, я ведь не бабу трахнуть прошу. Поссать-то можно — все мы люди. Иначе обоссу тебе всю тачку — до обезьянника не выдержу, отвечаю. Мне салон машины легавого испортить не западло, но вы же потом драить заставите. Крис от таких слов, мягко говоря, обалдевает и рефлекторно переводит взгляд на Мэя, точно прося помощи. Но тот всем своим видом показывает, что не в силах совладать с ситуацией: бледный, он лишь пожимает плечами. Крис впервые слышит, чтобы его коллеги заставляли кого-то из пойманных мыть салон полицейской машины. Конечно, их портят: наручниками царапают обивку, грызут решётку, пробуют выбивать стекла. Но весь ущерб шлифуется в мастерской специалистами, а не теми, кто его причинил. В конце концов, копы в состоянии сами обслуживать свою технику, хотя без денежных взысканий не обходится. — Никто тебя не заставит, — спокойно отзывается Крис. — Садись. — Ой, бля, — протягивает вор. — Кажись, потекло. Братан, да не сигану я никуда. Но мне же засада с обоссанными штанами шнырять! Я не хочу, чтоб они парашей стали! Крис театрально закатывает глаза и только собирается подхватить парня под локоть да силком запихать его в машину, как тот, изловчившись, избавляется от наручников и пихает его в живот. Торс пронзает острая боль, от которой Кристиан сгибается, прижимая ушибленное место. Перед глазами мельтешат ярко-белые вспышки. Затем вор ударяет новичка по носу, вынудив упасть, и пулей срывается с места. Крис, отшатнувшись, приходит в себя, сплюнув и поборов первоначальный шок, после чего командует Мэю бросаться в погоню. Тот не без помощи своего ментора поднимается, прислонив к носу ладони. Грёбаный домушник, похоже, умудрился каким-то неведомым образом выкрасть ключи, а может, воспользовался отмычкой, заблаговременно спрятанной в заднем кармане джинс. Но теперь это уже неважно. Не упустить его — вот что главное. — Живее, зелёный! Уйдёт же! Они почти одновременно стартуют и бок о бок бегут вдоль тротуара за оказавшимся весьма резвым афроамериканцем. Тот, набирая скорость, резко сворачивает за угол, отчего Крис налетает на Мэя и решает срезать путь. Он петляет меж узких двориков, почти вплотную заставленных к друг другу домов, едва не спотыкаясь о металлические мусорные баки и невысокие башенки из картонных коробок. Парочка бездомных кричат ему что-то про полицейский произвол; озлобленно лает собака, вскинувшая мощные передние лапы на сетчатый забор. С правой стороны мелькает фигура воришки и бегущий следом Мэй. Крис пробует броситься на перехват и, юркнув в очередной закоулок, оказывается в ярде от парня, едва не схватив его. — Чёрт! — он выругивается на ходу, продолжая погоню, и чувствует, как пересыхает во рту и першит где-то в груди. Гоняться за преступниками Крис терпеть не может, хотя порой часами не слезает с беговой дорожки. Но на улицах лос-анджелесского гетто, где копа всегда встречают неприязненными взглядами, под ногами валяется всякий мусор, а в воздухе витают смердящие запахи, бег приобретает совсем другой оттенок, и он ему не нравится. — Бля, чуваки! — внезапно орёт воришка и останавливается, по инерции пробежав ещё пару ярдов. Из углов выскакивают крупногабаритные фигуры, одетые в мешковатые штаны и толстовки. На головах — банданы, завязанные самыми разными способами, и бейсболки, повёрнутые козырьком вбок. Крис моментально останавливается, остановив и Мэя, в глазах которого царит неистовое желание надеть наручники на всех, кто сейчас преграждает им путь. Вот только новичок даже не догадывается, кто перед ним. Тёмная кожа и чёрный цвет одежды — отличительная атрибутика банды «Шоко», и четвёрка её членов взирают на двух полицейских с ненавистью, словно узники концлагерей на своих надзирателей. — Легавые, братва, — констатирует кто-то из них. Крис рефлекторно кладёт ладонь на рукоять пистолета и приосанивается, как бы показывая, что не боится их. Однако пересохшее горло и панически бегающий взгляд говорят об обратном. Ему страшно. Он знает, на что способны эти отбросы — по-другому отпетых головорезов и убийц полицейских язык не поворачивается назвать. У совета комиссаров Лос-Анджелеса есть давняя мечта перебить всех гадов, но такими темпами это так и останется мечтой. — Чё надо? — Из квартета выступает высокий и накачанный до выпирающих вен на бицепсах и шее парень, одетый в безрукавку и камуфляжные брюки-бэгги. На груди болтается армейский жетон, а на щеке красуется причудливая татуировка в виде не то паутины, не то какого-то ячеистого узора. — Ваш парень? — Крис глядит им за спины, пытаясь высмотреть воришку, но того уже и след простыл. — И чё? — продолжает татуированный бандит. — За лохов нас, что ли, держите? Пиздануться решили? — Вы говорите с офицерами полиции Лос-Анджелеса, — подаёт голос Мэй. От этой наивной важности в его голосе Крис застывает, равно как и кровь, текущая в жилах. Впрочем, новичок просто обязан был сморозить какую-нибудь глупость, правда, она больше похожа на вызов, который члены банды «Шоко» без внимания не оставляют. — Сопля блондинистая, я имел тебя твоей же дубинкой и кончил на твою же форму, гандон выёбистый. Ты, падла, другим расфуфыривай свой блат. Уёбок, блядь, конченный, — разражается татуированный. Крис бросает на новичка короткий колючий взгляд, призывающий заткнуться и обещающий ему все муки ада, если он этого не сделает, благо Мэй вовремя спохватывается. — Ваш парень пытался обчистить дом в моём районе, — холодно произносит Крис. — Я не потерплю, чтобы там ошивались какие-то щенки. Раф не слишком зазнался, посылая их днём, да ещё и в дом социальников? Среди квартета прокатывается едва слышимый недовольный гул, а косые взгляды скачут от одного гангстера к другому. — Слышь, легавый, — начинает татуированный, — мутки Рафа тебя не касаются. Или ты из КРЭША? И где тут написано, что это твой район? Ты граффити видел? Скоро всё покроется чёрным. Крис сглатывает подступивший к горлу ком, не переставая буравить бандита цепким взглядом. Никакого раскаяния или страха, лишь презрение и лютый гнев, от которого белки усыпает красная сетка сосудов. Скоро всё покроется чёрным — этому не бывать. Только не так, сэр. «Шоко» никогда не захватят ни этот город, ни другие. Пускай они одерживают негласные победы в войне группировок, но ни один коп никогда не признает их хозяевами Города Ангелов. И Крис, на которого накатывает страх, это понимает, хотя боится, прекрасно зная, на что способны чёрные люди. — Ошибаешься, — сквозь сомкнутые зубы цедит он. — Кто-то из вас грохнул моего сослуживца, и я это выясню. Так что вы все и этот говнюк Раф рано или поздно явитесь в Шестой. А вот выйдете оттуда или нет — это уже другой вопрос. — Эй, Кейдж! — обращается к татуированному его соратник. Крис приглядывается и понимает, что узор на щеке бандита действительно похож на какую-то клетку, отсюда и прозвище. — Харэ с легавыми базарить. Хуй с ними. — Бля, ебало завали, ниггер, — отзывается Кейдж. — Пока я твою мамашу, блядь, не трахнул. — Троица отмахивается, но остаётся стоять на своих местах. — Слушай, блядь, мудила в форме, — Кейдж вновь переключается на Криса, — ты, блядь, туфту эту не загоняй. Вы Рафа два года вынюхиваете и нихуя найти не можете. Так что, в очко засунь свои угрозы. И жаль, что это не мы ушатали твоего упёздыша. От услышанного Крис на мгновение теряется. Сначала его одолевает дичайшее желание раскрасить лицо ублюдка в оттенок бордо, но эту затею быстро сменяет шок. Выходит, Френка убили не мрази в чёрном? Тогда кто же? Он задаёт этот вопрос Кейджу, и тот тянет с ответом, говоря что-то о новой расстановке сил в городе и возросшей конкуренции. — Я не ебу, что за гандоны с задворок. Хуй знает, что у них там на Семнадцатой. Сам, блядь, знаешь, какая параша творится на Мавретоне. Мы про такого мудака не слышали, но слышали, что кто-то другой ушатал твоего кореша. — Что, другая банда? — логично предполагает Крис. — Это не стопудняк. В городе хуета начала твориться, и даже вам, гандонам, это не по зубам. Эта хуйня трахнула всех братков на районе и до самого побережья. Так что нехуй на нас всё кидать. Хотя вы и так всё вынюхаете. Не сегодня, так завтра — херня вопрос. Крис призадумывается, пытаясь из груды мусора собрать цельную картину, но получается лишь небольшой кусочек. Разгребать тонны не всегда понятного сленга и дерьма, которым тебя обильно поливают гангстеры, — адский труд. — Парня своего подзови, — с намёком на вора произносит он, на что Кейдж мрачнеет. — Я тебе инфу подкинул, легавый. Номер не дохлый — отвечаю, а младшего трогать не смей. Баш на баш, коп. Поняв, что бандиты только что инициировали односторонний обмен, Крис мысленно выругивается. Они ни за что не отдадут вора. Угрожай им, попытайся одолеть силой — всё одно, а эффекта ноль. Воришка ушёл, а с ним уходит и квартет «Шоко», члены которого бросают на двух офицеров изничтожающие взгляды и демонстрируют напоследок оттопыренные средние пальцы в самых разных плоскостях и под разным углом наклона. Мэй, не желая мириться с благоволением в виде отпущения шайки бандитов, пробует повязать их сам, но его вовремя останавливает ледяной голос Криса. — Хватит! — рявкает он. — Нас и так чуть не прихлопнули из-за тебя. Тоже мне отличник. — Разворачивается и направляется к патрульному автомобилю, тщательно переваривая услышанное. — Да что я такого сделал? — Заткнись, Мэй, — осекает Крис и призадумывается, отчего на лбу возникает морщинка. — Чёрт, похоже, этот мудак говорил о новой банде. — Новой банде? — изумляется Мэй, но его игнорируют. — «Шоко» чуть ли не единственные, кому хватает смелости убивать полицейских. А учитывая, что в ту ночь мы были в их районе… Нет, что-то тут не клеится. Они бы ни за что не пустили на свою территорию чужую банду. — Может, на них напали? — Поймав на себе так красноречиво намекающий заткнуться взгляд, Мэй виновато потирает шею и глазами утыкается в свои туфли, которые уже не так блестят после погони. Крис прикусывает нижнюю губу, неустанно прокручивая в голове реплики Кейджа. Даже если они и были тогда на их территории, и даже если всё-таки «Шоко» стоят за убийством Френка, но то, с каким опасением на лице и тревогой в голосе говорил татуированный, намекают лишь на одно — в городе всё-таки появилась новая банда. — У тебя кровь под носом, — замечает Крис, бегло оглядев новичка. Тот моментально смахивает капли, размазывая. — Голова не кружится? Нормально дышишь? — Мэй сдавленно кивает. — В машине салфетки есть. И перестань размазывать — вся рожа уже красная. Они плетутся обратно к дому, стараясь не обращать внимания на косые взгляды жителей гетто. Все, как один, афроамериканцы, мысленно желающие им мучительной смерти. Крис абстрагируется, не позволяя Мэю сбавить шаг и остановиться. Когда же они усаживаются обратно в машину, то облегчённо вздыхают, невзирая на адскую духоту в салоне. В патрульном автомобиле любой коп начинает чувствовать себя чуточку безопаснее, точно в своей крепости. Крис вынимает из бардачка упаковку стерильных салфеток и протягивает их новичку, после чего выруливает с лужайки. — В участок приедем — наведайся к Нэду, — не столько советует, сколько приказывает Крис. — А это кто? — Наш штатный медик. Пусть осмотрит тебя. Не хочется мне потом отчитываться перед Гриром за несвоевременно обнаруженный перелом носа. — Я в порядке. — Мэй вытирает остатки крови над верхней губой и комкает красную салфетку. — Кстати, — Крис оглядывается по сторонам, когда машина оказывается на дороге, дабы безопасно сманеврировать на противоположную полосу, — с боевым крещением, офицер Мэй.