«Когда сердце борется с рассудком, рассудок редко бывает победителем.» © Жюль Верн, «Дети капитана Гранта»
В игровой комнате было как никогда людно. Кроме тринадцатого корпуса тринадцатой камеры там присутствовали заключенные из третьего корпуса шестой камеры, которых позвал Уно и ребята из пятого корпуса восьмой камеры, которых пригласил Рок. Хани повел плечами перед тем, как прицелиться кием и ударить им по игровым бильярдным шарам, которые, как назло и как всегда не попали в лузы. Но парень чувствовал себя на удивление расслабленно в отличии от тринадцатой и восьмой камеры, которые никак не могли смириться и принять то, что сокамерники, а у пятого корпуса вообще главный надзиратель, стали женщинами. Скорее всего, так получилось, что Труа, став девушкой, ничуть не изменился. Между восемьдесят вторым и третьим так же оставались дружеские перепалки, француз так же мог шутить и часами рассуждать о женских бюстгальтерах. Хоть в первое время обладатель алых глаз щетинился, и мог рычать от досады, что стал девушкой, но сейчас он спокоен. С ней, в принципе, было спокойно. Тем более, он не показывал никакой нервозности из-за смены пола, хоть Хани и предполагал, что на самом деле он хоть немного, но переживает и хочет вернуться в прежнее тело. — Как я погляжу, Труа себя отлично чувствует, — еле слышно произнес Уно, забивая шары в лузы и глядя на Хани, к которому, собственно, и обращался. Последний глянул на одиннадцатого в ответ, а затем перевел взгляд на Труа, который, сидя игровым столом с Джуго, Ци и Ляном, играл сними в карты. Чуть вьющиеся волосы заключенного под номером три довольно быстро отрасли до плеч, а стричь он их, как понял Хани, он не собирался. — Ну да, — кивнул в ответ он, наблюдая, как Рок натирает кий мелом, а Уно прицеливается на следующие шары. — Он как-то вообще не запаривается. Даже смотри, — он повернулся обратно в сторону Труа, громко произнеся: — Труа! Какие трусики на тебе сегодня? — от такого возгласа все затихли. У Рока и Уно поползли глаза на лоб от подобной смелости, а последний даже промазал кием и не попал ни по одному шару. Ци и Лян начали предполагать, в каком гробу будут хоронить бедного парня, у Джуго и Нико проснулось искреннее возмущение от неожиданно проснувшейся женской солидарности, Упа попытался побыстрее куда-нибудь свалить, чтобы вышеупомянутый Нико в женском образе перестал к нему приставать с какими-то тупыми вопросами, а со стороны кулера было слышно, как поперхнулся водой Киджи. Самон и Хаджиме как сидели по разным углам, иногда обмениваясь не очень приятными и неоднозначными взглядами, так и сидели себе. — Красные кружевные, — спокойно ответил француз, не отрывая глаз от своих карт и думая, как ему отбиться. — Я же говорю, не запаривается и прекрасно себя чувствует, — повернувшись обратно к шестьдесят девятому и одиннадцатому, тихо проговорил Хани. — М-да… Ну, это от части хорошо, — вздохнув, кивнул Рок. — А то наши ведь переживают, — бросив мимолетный взгляд на Нико, которая, вновь оживившись, начала что-то весело щебетать, обращаясь к Упе. От такой сцены в груди американца почему-то неприятно кольнуло и все опалило мерзким чувствам. — Так, ладно. Моя очередь бить, — откладывая мел в сторону, усмехнулся он, пытаясь отвлечься на игру. А тем временем на Хани глядела пара алых глаз, обрамленные светло-салатовыми длинными ресницами. Труа дернулся, поджимая пухлые розовые губы и утыкаясь обратно в карты, чувствуя, как предательски краснеют его щеки и молясь, чтобы этого никто не заметил. «Какой пипец… Что со мной вообще…?» — он бросил несколько карт на стол, отбиваясь, а затем пошел сам, продолжая игру. — «Поскорее бы стать обратно мужчиной.»***
Воздух в помещении накалялся с каждой секундой, он становился густым и вязким, создавалось ощущение, что его можно было бы резать ножом. Уно прерывисто выдохнул, скользнув затуманенным взглядом по лицу Джуго. Мягкое темное освещение делали его девичьи черты лица еще более плавными и женственными. Хотя… Уно считал, что уже можно говорить не «его», а «ее». Тонкие ладошки японки скользнули по широкой и крепкой груди блондина, и последний несильно сжал ее бедра в своих руках. Он любил, когда девушки вот так садились на него верхом. С такого ракурса открывался самый лучший обзор. Джуго наклонилась к парню, прикасаясь губами к горячей бледной коже на шее молодого человека, продолжая водить тонкими пальчиками по его груди, которая то и дело заметно поднималась и опускалась из-за сильного учащенного дыхания. Язычок пятнадцатой скользил от середины шеи до подбородка, затем поднялся выше, мягко очерчивая нижнюю губу парня, а после вовсе целуя его. Ее прикосновения были невероятно трепетными, аккуратными и нежными, от чего британец возбуждался еще сильнее. Она отстранилась, вновь мягко улыбнувшись и нависнув над Уно. Голубоглазый провел ладонью по ее теплой гладкой щеке, спускаясь к шее и скользя вниз к груди, а после мягко сжимая упругий и небольшой холмик, ладонью сразу чувствуя, как напрягается от возбуждения и ласк горошина соска. Японка томно выдохнула и поспешила убрать упавшие на лицо пряди черных волос. Она так раскрепощенно себя ведет и даже нисколько не стесняется, но Уно просто не обращает на это внимания. Он просто водит руками по ее хрупкому телу и ему приятно. У него слишком давно не было девушки, и он слишком сильно возбужден, чтобы думать. Все действия обуславливаются инстинктами и желаниями, которые он упорно пытался спрятать поглубже, но, как видно, все тщетно. — Уно… — мягко прошептала Джуго и выгнулась в спине после того, как на ее промежность легли пальцы парня и надавили сквозь ткань тюремного комбинезона. — Я хочу… Хочу… — Тише… Потерпи, — прошептал в унисон англичанин и было хотел что-то сказать еще, как ловкие ручки сокамерницы скользнули вниз к его торсу, очерчивая рельефные кубики, а затем еще ниже, забираясь в штаны. У парня перехватило дыхание, и он всем телом непроизвольно напрягся после того, как теплая ладошка пятнадцатой обхватила ствол его члена, скользя вниз к основанию, а вторая рука коснулась чувствительной головки, тут же размазывая по всему мужскому половому органу выделившуюся от возбуждения смазку. Рука Уно с силой сжалась на ягодицах брюнетки, а вторая продолжала надавливать и тереться об ее заветное место, лаская прямо через ткань. Джуго мягко и сладко постанывала, начиная работать руками чуть активнее, касаясь тонкими пальчиками чувствительной дырочки на горячей и влажной головке. Возбуждение накатывало волной, внизу живота в тугой клубок скрутились нервные окончания, а эрегированный член изнывал, прося о большей ласке и о том, чтобы наконец проникнуть в горячее, узкое и влажное девичье лоно. — Черт, как снять этот комбинезон?! — чуть раздраженно прошипел Уно, приподнимаясь на локтях и уже в третий раз начиная шарить по одежде, заключенной руками, надеясь найти какие-нибудь пуговицы, застежки или молнию. — А никак. Обломись, — вдруг нахмурившись, произнесла девушка и ее гетерохромные глаза сверкнули в полумраке. Уно опешил и на секунду замер, озадаченно приоткрывая рот и сводя светлые брови на переносице. — Что…? — запоздало и тихо выдохнул одиннадцатый, который явно не соображал, что происходит. Либо из-за возбуждения его мозг отупел, и он не может понять, что такого произошло, либо что-то и в правду идет не по плану. — Похотливый извращенец, — презрительно процедила Джуго и изменилась в лице, все мягкие и плавные черты стали резкими и острыми. Парень не успел ничего сказать или сделать, как получил звонкую оплеуху.***
Уно проснулся, вжимаясь всем телом во влажный от пота футон. Дыхание никак не могло нормализоваться, а сердце стучало по грудной клетке с такой силой, что, кажется, легко бы ее пробило такими мощными ударами. Он медленно сел, нервно приглаживая свои распущенные растрепанные волосы, явно чувствуя себя совсем некомфортно и не находя себе места. «Присниться же…» — подумал парень, вздрагивая при воспоминании своего интимного сна. — «Это всего лишь животные инстинкты и обычная физиология. И все, ничего более.» — пока голубые радужки бегали по всей камере, то зацепились за то место, где должен был спать Джуго, но его там не оказалось. Был лишь пустой футон и смятое, отброшенное в сторону одеяло. Англичанин нахмурился, завертев головой в разные стороны, в надежде отыскать взглядом в камере пропавшего, но, как оказалось, кроме него самого, храпящего Рока и что-то бормочущего во сне Нико никого не было. О том, куда мог подеваться Джуго, говорила только приоткрытая железная дверь камеры, которую, похоже, японец даже не удосужился закрыть. Что-то тихо прошипев на своем родном английском, блондин встал, потягиваясь, а потом чуть передергивая плечами и сжимаясь от ночной прохлады. Он быстро вышел из камеры, стараясь особо не шуметь, затем прикрыл дверь и тяжело вздохнул. В груди поселилось небольшое раздражение и беспокойство за то, что пятнадцатый просто так куда-то ушел посреди ночи, даже никому и ничего не сказав. Хотя, с другой стороны его можно было понять. Хоть стресс из-за того, что Джуго чудесным образом стал девушкой, немного приутих, появилась новая нервозность и новые переживания, о которых, конечно, он упорно молчал. Уже прошло несколько дней с тех пор, как тринадцатая камера вернулась из нулевого корпуса, и после этого момента Джуго в подвешенном состоянии. И, может, зная все это, Уно следовало бы оставить подростка одного наедине со своими мыслями, но он каким-то неведомым чувством ощущал, что он должен найти сокамерника и поговорить с ним. Если брюнета что-то тревожило, то он никогда и ничего не говорил, храня все в себе, а чистосердечного признания, что что-то не дает ему покоя можно было лишь добиться самыми настоящими пытками. Перед глазами встал новый образ Джуго, его девичье лицо с гетерохромными глазами, губы, изогнутые в легкой улыбке, худые плечи и тонкая шея в плену массивной черной оковы, которая, к сожалению, портила весь вид. Парня передернуло и в следующее мгновение его захлестнули сцена из сна, из-за которого он и проснулся. К черту этот бред, к черту, это просто игра его воображения! Следует об этом забыть и не беспокоиться о подобной ерунде, хоть на самом деле и оставался неприятный осадок и страх, что он и взаправду не уследит за своим поведением, сделает что-то не то и заденет Джуго. Уно запрокинул голову назад, наслаждаясь ночной прохладой, обволакивающей все его тело. Его шаги раздавались по коридору гулким эхом, нарушая гробовую тишину в корпусе. Британец предполагал, где может сейчас находиться Джуго. Если идти по этому коридору прямо, потом повернуть к комнате охраны и пройти еще около десяти метров вперед, то можно найти лестницу, которая вела к незапертой двери, ведущей на крышу тринадцатого корпуса. То, что она не заперта, Уно не сомневался вообще, потому что пятнадцатый открывал такие легкие замки, как на той самой двери, за секунду. За размышлениями блондин не заметил, как уже начал подниматься по лестнице к той самой двери, которая, как он и ожидал, была немного приоткрыта. Он толкнул ее рукой, и железная дверь со скрипом медленно распахнулась. В нос ударил свежий воздух, пропитанный солью от моря, над которым распростерлось бескрайнее ночное звездное небо. Было спокойно и тишину нарушало лишь плавное шуршание ветра и волн. У самого края, уперевшись о высокие перила, стоял Джуго, о чем-то задумавшись и устремив свой взгляд вдаль. В ночном полумраке его женскую мягкую фигурку освещал тусклый серебристый лунный свет. В груди у одиннадцатого защемило, но он одернул себя, помотав головой, от чего его длинные волосы растрепались еще больше. Пора взять себя в руки и перестать ломаться перед своим сокамерником и другом, как старшеклассницы обычно ломаются перед симпатичными знаменитыми актерами. Нужно вести себя естественно, как обычно. И наконец позабыть про тот дурацкий сон! — Хэй, Джуго! — приветливо окликнул Уно пятнадцатого, прикрывая за собой дверь. Японец еле заметно дернулся от неожиданности, а затем обернулся к источнику звука. Британец бодрым шагом направился к нему, распущенные волосы парня плавно развивались на ветру и на светлых длинных локонах отражался мягкий и холодный свет от полной луны. — Ты чего посреди ночи вскочил и ушел? — он уже подошел совсем близко, вставая рядом и кладя ладони по поверхность высокого ограждения. — Ну… — Джуго повел хрупкими плечами и отвел глаза куда-то в сторону. Вид у него был вялым и одиннадцатому почему-то показалось, что его друг не ложился спать этой ночью вовсе. — Я никак не могу уснуть, — как будто в подтверждение мыслей англичанина, произнес брюнет и глянул вниз, где в нескольких десятков метров от них шумели морские волны. — Поэтому я решил немного прогуляться. А ты чего сам не спишь? — заключенный наконец поднял на собеседника большие глаза, обрамленные густыми черными ресничками. - Э, как сказать… — с неоднозначной интонацией протянул одиннадцатый, непроизвольно напрягаясь и чувствуя, как к его скулам начинает приливать кровь. Благо, освещение было не очень хорошим, так что он надеялся, что этого не заметно. Перед глазами вставали пошлые картинки из сна, все тело обожгло от одних воспоминаний о том, как Джуго трогала его и где в том самом сне. — Да мне сон дурной приснился, — молодой человек решил не врать, но не досказать подробности. — Потом просыпаюсь, смотрю, а тебя в камере нет. Я, кстати, почему-то сразу и подумал, что ты сюда пошел. — Вот как, — чуть розоватые губы дрогнули в улыбке. — Ты просто слишком хорошо меня знаешь. Ну, и интуиция тебя никогда не подводит. — Еще интуиция говорит мне о том, что ты сильно из-за чего-то переживаешь, — Уно решил не придаваться формальностям, а перейти прямо к делу, а то перекидываться фразами и смотреть на море и звезды они могли бы до самого утра. Поле его слов парень в теле молоденькой девушки заметно напрягся. Он сильно сцепил зубы, из-за чего скулы чуть приподнялись вверх, все его движения стали резкими, обрывистыми и неуверенными, создавалось впечатление, что он не может никак подобрать удобную для себя позу и не знал, куда себя деть от пристального взгляда голубых глаз. — Уно… Ты ведь не отстанешь от меня? — тихо спросил пятнадцатый, явно догадываясь, что сокамерник настроен решительно и не шутит. — Джуго, ты мой лучший друг и я вижу, что ты что-то таишь внутри себя и тебе плохо из-за этого. Когда что-то происходит, ты отмалчиваешься, — британец выпрямился, сокращая между собой и японцем расстояние до минимума и упираясь об ограждение руками по обе стороны от него, не давая шансов на отступление. Обладатель гетерохромных глаз сжался, его сердце глухо бухнулось куда-то вниз, а щеки заалели от такой близости. Раньше при таком тесном контакте с Уно он не чувствовал такого волнения, как сейчас. — И я прекрасно вижу это. Ты можешь рассказать мне, я готов помочь тебе всегда и чем угодно, — его голос был мягок, но ощутимо настойчив. Похоже, одиннадцатому надоело, что его друг себя так ведет. Джуго потупил взгляд и уставился куда-то себе под ноги, пока англичанин смотрел на него сверху вниз. Сердце у подростка затрепетало в груди, волнение усилилось в несколько крат. Уно прав. Не нужно держать все в себе. Стоит рассказать про все, того гляди, он поможет, раз пообещал. Прерывисто выдохнув, брюнет поддался чуть вперед, расслабляясь и упираясь лбом в солнечное сплетение парня. Уно в свою очередь на несколько секунд опешил, но после, все также ожидая ответа от Джуго, аккуратно положил руку ему на плечо, как будто боясь спугнуть. А повод для такой боязни был. Парень никак не мог забыть свой сон, но в первую очередь его напрягало не то, чем они занимались, а реакция Джуго на все происходящее в последние секунды сновидения. — Когда мы были в нулевом корпусе… — тихо начал пятнадцатый, закрывая глаза. Его тело опять напряглось от воспоминаний о том дне и Уно это хорошо почувствовал, но все так же тихо стоял, не перебивая и внимательно его слушая. — Когда мы разделились, когда мы шли по коридору… — он говорил прерывисто и немного бессвязно, и это выдавало, что он нервничает. — Я видел его. Человека со шрамом, — повисло молчание и все тело блондина тоже напружинилось. Он слышал от друга ту самую историю о человеке со шрамом и был совсем не рад такому повороту. — Я видел его буквально пару секунд в темноте, но это точно был он! — Джуго вскинул голову вверх, встречаясь взглядом с сокамерником. В глазах подростка так и плескалась какая-то нездоровая одержимость. — Вот почему я так тогда погнался. — Слушай, — осторожно начал британец, бегая глазами по лицу японца и совсем не обращая внимания, как его длинные распущенные локоны неприятно лезут в лицо и щекочут кожу. — Может, тебе показа… — Не показалось! — прервал его брюнет, даже не давая закончить фразу. — Я клянусь тебе, я видел его! Этот человек единственная зацепка от тайны моих оков. Я обязан найти его и узнать, как их снять, — он говорил уже более спокойно, но зрительного контакта с блондином так и не прерывал. — Я хочу вернуться в нулевой корпус. Вдруг он оставил там какие-то подсказки или свои следы? — С чего ты взял? Почему он должен был там что-то оставить? — Уно вопросительно выгнул одну бровь, начиная водить теплой ладонью по плечу брюнета в успокаивающем жесте. — Не знаю… Я не знаю, я даже сам не уверен в этом, но хотя бы проверить стоит, — промямлил Джуго и потоптавшись на месте, вдруг разместил свои девичьи ладошки на широких и крепких плечах заключенного, сводя тонкие брови домиком. Его женское личико выглядело таким милым и умоляющим, что у Уно перехватило дыхание, а кровь в венах забурлила. — Я должен попасть в нулевой корпус и разобраться во всем… — ее голос непроизвольно дрогнул и стал нежнее и мягче, чем обычно. И это стало последней каплей для Уно. — Ладно-ладно… — британец чуть отстранился, чтобы вдруг не понаделать чего лишнего, о чем потом будет жалеть. — Но одного я тебя не отпущу. Раз ты так настаиваешь на возвращении в нулевой корпус, то твоя взяла, — после слов друга Джуго выдохнул, опуская взгляд и тоже отстраняясь. Его короткие волосы чуть спутались на ветру, и он пригладил их маленькой девичьей ладонью. — Спасибо, Уно, — он не стал возражать на том, что пойдет не один, потому что понимал, что если они пойдут вдвоем или же всей тринадцатой камерой, то шансов на то, что останутся все целы и невредимы намного возрастают. Ведь они — как одна команда. — Так, все. Идем-ка спать, — глубоко и как-то вымученно выдохнув, произнес Уно, взглянув на ночное небо и сияющие звезды. «Она неисправима…»