«Встань на заре, ты видишь, как новою кровью алеет Восток? Сколько еще им нужно пролить этой крови и ради чего? В каждом окне и в каждом движении глаз они видят порок. Но нет ничего, что может быть хуже, чем вера, сожженная заживо.» © Louna, Сожжённая заживо.
Звезды на ночном небе светили особенно ярко. Мирный и размеренный шум морских волн ласкал слух, соленый и теплый воздух приятно заполнял легкие. Джуго прищурилась, в ее глазах заиграли фиолетовые и лазурные цвета. Рыжеволосый мужчина, стоявший с ней рядом, хмыкнул себе под нос, подивившись тому, как часто глаза заключенного меняют цвет в зависимости от освещения и ракурса, с которого на них смотреть. Уже на протяжении двух с небольшим недель, чаще всего по субботам и средам, они встречаются на крыше тринадцатого корпуса. Эти встречи происходили само собой, совершенно ненавязчиво . Просто завязывался диалог, через некоторое количество времени одному из них пора было уходить, и они договаривались продолжить в следующий раз. Обоих такое простое общение устраивало, Джуго мог отвлечься от тюремной рутины, посмотреть на звезды и поболтать с человеком, который для него ничего не значит. Священник, похоже, руководствовался похожей целью времяпровождения с подростком. — И что интересного у тебя за сегодня произошло? — Арон, привычно поправив католическую сутану, глянул в темень морской глади, где игриво сверкала лунная дорожка. Его голос был как всегда приятным и ровным, но скользило все же в нем что-то хитрое и лисье. — Ну… Сегодня Уно рассказывал о своей родине, говорил про Лондон, — заключенный под номером пятнадцать как-то нервно застучал пальцами о железные перила, где до этого покоились его руки. Парень, заключенный в тело хрупкой девушки, невольно вспомнил яркую улыбку одиннадцатого и блеск в его голубых глазах. Улыбка сама собой поползла по лицу. — Мне бы хотелось посмотреть на Биг-Бэн и Тауэрский Мост. — О, так твой сокамерник — англичанин? Я пару раз был в Лондоне, ездил в Собор Святого Павла, — все так же смотря в даль, протянул мужчина. Поднялся легкий ветер, который спутывал локоны его рыжих волос с несколькими белых прядок. Джуго перевел взгляд на собеседника, рассматривая его острые и ровные черты лица и рябь веснушек на бледной коже. Его девичье лицо было спокойным и немного сонным, он подпер щеку хрупким кулачком. — А Биг-Бэн видел? — Видел, — беззлобно усмехаясь, ответил Арон. — А Тауэрский Мост? — усмехаясь заключенный в ответ, чуть нахмуривая тонкие черные брови. — Тоже. — А вообще, откуда ты? — японка переступила с ноги на ногу, мельком глянув на небесный лунный диск. Луна растущая, скоро она станет идеально круглой. — Из Франции. Из маленького города под названием Дижон, — губ мужчины коснулась легкая улыбка и он скрестил руки на широкой груди. Миндалевидные глаза плавно прикрывались, и он наконец посмотрел на пятнадцатого. — Замечательное место. Я там родился, вырос, выучился и служил при церкви. Хотел бы я там оказаться вновь. На бледных губах Джуго вновь расцвела улыбка. Франция, значит? Труа из третьего корпуса тоже родом из этой страны. — И почему ты оттуда уехал и теперь в этой тюрьме? — задала вопрос девушка и вопросительно выгнула бровь, про себя отмечая, что никаких воспитательных бесед или религиозных встреч, служб не проводилось и абсолютно все надзиратели молчали о том, что в стенах Нанбы есть священнослужитель. Он-то думал, что сейчас их затаскают на почве того, что между заключенными разных полов стала проявляться интимная связь. Но может, Арон тут не для этого, может, он работает с заключенными из подземных блоков? — Девушка, которую я любил, умерла. Она сгорела. Заживо, — после этих слов повисла тишина. Джуго даже показалось, что голос священника немного изменился, став более холодным, а в радужках миндалевидных глаз бесновато заплясал нездоровый огонек. По спине заключенного пробежал холодок, а бледная кожа покрылась легкой испариной. Он взволнованно запустил пятерню с свои короткие черные волосы, не зная, как на это реагировать. — Мне очень жаль, что так произошло, — только и смогла выдавить из себя девушка, потупил гетерохромные глаза. Гореть заживо, наверное, больно. Ужасная смерть. Почему-то на ум полез Мусаши с его самовоспламеняющемся феноменом, но он быстро отбросил его образ в сторону. Спрашивать, как все произошло японец не стал, потому что решил, что это не тактично. Если захочет, Арон сам расскажет, не стоит подобную информацию вытягивать из людей. Неудивительно, что священник не смог оставаться в этом городе после подобного. Арон перевел взгляд на поникшую Джуго. Миниатюрная фигура, миловидное личико и черные волосы. Почти что копия. Такая же порочная. В груди мужчины что-то неприятно кольнуло, подожгло, и как будто желчь в нем забурлила. Рыжеволосый отдернул себя, выдавливая улыбку. — Это произошло четыре года назад, много воды утекло. Не бери в голову. А теперь, — поправив черную сутану, француз отошел от края крыши, где двое беседующих стояли до этого. — Мне пора. Да и ты, наверное, спать хочешь. — А… Да, — кивнув головой ответил подросток и прищурив глаза, легко улыбнулся уголком глаз. Метка на его щеке в виде цифры пятнадцать еле заметно растянулась вместе с гладкой девичьей кожей. — Тогда спокойной ночи. — Я планировал послезавтра вечером еще прогуляться на крыше. Если захочешь, то присоединяйся, — развернувшись спиной к японке после сказанных слов, он зашагал прочь. Брюнетка опустила глаза, рассматривая свои голые ступни, потом, набрав в грудь воздуха, захотел что-то сказать, но подняв глаза она поняла, что священника как след простыл. Он умел вот так вот незаметно исчезать, просто растворяясь в соленом морском воздухе, как будто призрак из старых детских страшилок. Мотнув головой, Джуго сжала губы в тонкую полоску и направилась к лестнице, которая прямиком вела к камерам. После этого разговора остался какой-то неприятный осадок на душе и тревожность. Даже было немного жаль девушку, которая сгорела. И поглощенная внутренними рассуждениями на данную тему, она совершенно игнорировала все странные мелочи, которые только мог выдать Арон. Может, заключенный под номером пятнадцать и правда был удивлен такой историей, может, просто ничего не заметил. Тонкая ладонь легла на прохладные железные перила и Джуго стал торопливо спускаться по лестнице. Он прищурил гетерохромные глаза, в потемках спускаясь по лестнице, как на зло, в этом коридоре очень редко по ночам и вечерам горел свет. Сегодня на ночном дежурстве остался Хаджиме, поэтому стоило максимально быстро и бесшумно дойти до родной тринадцатой камеры, хоть суровый надзиратель и заснул крепким сном в каморке. Резко завернув за угол, японец с размаху налетел на кого-то и сдавленно пискнул. — Тихо ты, не ори! — шикнул знакомый приятный голос и Джуго более-менее расслабился. Это всего лишь Уно, которого в темноте брюнет сразу не признал. Одиннадцатый привычным жестом сжал хрупкие плечи парня в теле девушки и последний расслабился еще больше, поднимая глаза на сокамерника. В полутьме Уно был красивее, чем обычно. Темнота мягко сглаживала все его черты лица, распущенные светлые волосы невероятно вкусно пахли новым шампунем. — Напугал, — выдохнув, Джуго еле заметно улыбнулся, замечая, что друг почему-то хмурится. Заключенный номер пятнадцать прислонился спиной к ближайшей стене, а крепкие и теплые руки с его плеч соскользнули. — Ты чего не спишь? — Проснулся, увидел, что тебя нет и пошел искать. Ты редко покидаешь камеру в одиночку, это меня напрягло, — голос одиннадцатого был ровным и в нем скользили холодные нотки. Джуго напрягся, понимая, что британец, скорее всего, расстроен или даже немного зол. — Не стоило беспокоится, я просто… — Кто был с тобой? — перебив, прямо спросил блондин. Он почувствовал еще большую нервозность и что-то неприятно щемящее в груди, наблюдая, как японец вскидывает вопросительно правую бровь. Он видел с Джуго мужчину с рыжими волосами, почти двадцать минут наблюдал за ними из-за тяжелой двери, ведущей на лестницу. Как-то вмешиваться и раскрывать себя он не стал, интуиция подсказывала, что делать этого не стоит, хоть был соблазн подобраться поближе и подслушать их разговор. Так же та же самая верная интуиция говорила, что мужчина, облаченный в католическую сутану очень подозрительный и ему доверять не стоит. Что делает священник в тюрьме? Религиозных организаций тут точно не было. — А… Это Арон, — тонким шепотом пролепетала девушка и отвела гетерохромные глаза в сторону, начав с увлечением рассматривать соседнюю стену. Стало вдруг неловко и стыдно за то, что все это время он молчал и совершенно ничего не рассказывал друзьям. Он знал, что черта хранить все в себе и ничего не рассказывать обижала Уно, но ничего с собой поделать не мог. — Он священник. — По его одежде это и так понятно, — все так же сверля взглядом сокамерника, тихо протянул голубоглазый. — Я думаю, не стоит тебе с ним контактировать. Твои ночные встречи с ним до добра не доведут, — после этих слов Джуго резко повернул голову в сторону собеседника и несколько темных прядок волос упали на его бледное женственное лицо. У Уно появилось желание аккуратно убрать их, или заправить за ухо, но делать этого не стал. Слишком неоднозначный жест по отношению к подростку, поневоле поменявшему пол, да и не самое подходящее время для подобных сентиментальностей. — То есть, ты знаешь, что я не раз с ним гулял по крыше? И откуда же? Следил? — Нет, проследил за тобой я только сегодня, почувствовав что-то странное. Я и раньше замечал, что ты поздно уходил один из камеры, но первое время не придавал значения. Все же, каждый из нас имеет право на личное пространство, — он потупил взгляд голубых глаз и повел широкими плечами. Этот неприятный разговор стал уже утомлять. Появилось желание просто перебросить маленькое тельце Джуго через плечо и пойти в камеру спать, при этом услышав чистосердечное обещание сокамерника о том, что он больше никогда не пересечется с подозрительным типом в католической сутане. — И тебе правда стоит перестать с ним водится. Он какой-то… — англичанин запнулся, подбирая слова. — Какой-то странный и не такой. — Да ладно тебе, Уно, не накручивай себя, — Джуго мягко коснулась своей тонкой ладонью плеча друга. — Я имею право общаться с кем захочу. Тем более, Арон довольно адекватный, — мягкой и плавной походкой она обошла одиннадцатого и собиралась направится в сторону камер, но Уно резким движением перехватил ее запястье выше массивной оковы и не рассчитав своих сил, припечатал девушку к стене, нависнув над ней. — Джуго, пожалуйста, начни думать, — его тон был тихий, все же, не хотелось привлекать внимание надзирателей, но из-за неожиданно серьезного полушёпота становилось еще некомфортнее. Джуго вжал голову в плечи, исподлобья смотря на друга. В груди ядовитым цветком расцвел страх. Он вообще не ожидал подобной реакции. — Священник. В тюрьме, при которой нет церкви или еще какой-нибудь религиозной лабуды. Разве это не подозрительно? Что он тут делает? — Он… — японец замялся, цепенея и не зная, что отвечать. — Он сказал, что беседует с заключенными и помогает найти себя. — Серьезно? — одиннадцатый склонился еще ниже, смотря прямо в лицо друга. Его губ коснулась усмешка. Какая же она глупенькая. — Я не припомню, чтоб с нами проводили беседы, да и у других корпусов нет такой практики, — японец после этих слов замялся. Ведь он недавно об этом думал. Но Арон был максимально спокойным и вменяемым, он просто не мог выкинуть что-то эдакое. История про сожженную девушку могла вызвать подозрение, но в глазах Джуго это выглядело несчастным случаем и разбитым сердцем священника. Мир жесток, люди умирают в любом случае. Кто-то страшной смертью, кто-то в глубокой старости в собственной постели. — А ты не думал, что он может работать с заключенными из подземных камер? — Вполне возможно, но там сидят такие преступники, на которых ни одна беседа не повлияет, — только пожал плечами Уно. Он непроизвольно сжал руку Джуго сильнее, которую так и держал в широкой ладони. Последний поморщился, надеясь, что на коже не останется синяков, но из-за тревожности в груди ничего сокамернику не сказал. — Тем более, Нанба — тюрьма разношерстная, тут люди со всего мира. Абсолютно все не являются католиками. И если бы тут проводились религиозные беседы с заключенными, то тут бы еще водились буддисты, синтоисты и прочие. И все были бы в курсе, — он выдохнул, опаляя горячим дыханием кожу Джуго. Та задрожала, прищуривая гетерохромные глаза. Кожей лица и шеей она чувствовала легкое прикосновение длинных волос парня к себе. — Так что твой Арон слишком подозрителен, не надо с ним контактировать тебе, — рука на девичьем запястье стиснулась еще сильнее. Японка сжала зубы. — Стоит рассказать Хаджиме и… — Да хватит! Перестань! Отпусти! — брюнетка с силой выдернула свою руку из плена и оттолкнула от себя одиннадцатого. Уно пошатнулся, удивленно вскинул светлые брови, опешив. Он почувствовал, как из радужек гетерохромных глаз в него прыснули иглы, достигая самого сердца. Оно сжалось в тугой ком от боли и неприятных эмоций. В душе расцветала обида. — Ты пугаешь меня, — на выдохе пролепетала Джуго и помотала отяжелевшей от запутанных мыслей головой. — Серьезно, хватит, — она развернулась и быстрой и стремительной походкой пошла в сторону камер, покидая темный коридор. А Уно так и остался в полумраке, смотря ей вслед. В груди бушевало цунами из горького варева, кулаки непроизвольно сжались. Обидно было до такой степени, что даже не хотелось возвращаться в тринадцатую камеру.***
Уно подул на горячий чай и от жидкой поверхности пошли белые и ароматные клубы пара. В гостиной нулевого корпуса царил приятный полумрак из-за грозовых туч, которые заволокли бесконечно-огромное небо до самого горизонта, где беспокойная водная гладь встречается с серым небом. Рок уплетал уже третий кусок торта, Нико забавно хихикал, о чем-то переговариваясь с русской, которая опять присосалась к спиртному, Хименес поодаль перебирал какие-то документы. Взгляд голубых глаз пал на Джуго. Она сидела, немного ссутулившись, отросшими ноготками постукивая по поверхности стола и, похоже, принимала участие в разговоре заключенной двадцать пять и Верховенской. Японец заметил, что на него смотрят. Обладатель гетерохромных глаз перевел взгляд на Уно. Их глаза встретились и за одну секунду накрепко впились друг в друга, образовывая прочный и смелый зрительный контакт. Джуго сам не знал, почему изначально не отвернулся, а лишь продолжал смотреть в омут небесно-голубых радужек. И что странно, никакого дискомфорта от зрительного контакта он не чувствовал, хоть и понимал, что сейчас с сокамерником они находятся в небольшой ссоре. Они опять свели разговоры к минимуму, как это было, когда только появился вирус, который вызвал смену пола. Уно и правда был обижен на Джуго. На его безалаберность, на то, что он не верил предостережениям насчет священника, а главное не доверял и все это время ничего не рассказывал. Но с другой же стороны англичанин понимал, что в тот вечер в темном коридоре он перегнул палку и на эмоциях напугал только переставшего шарахаться ото всех Джуго. И синяк на его тонком девичьем запястье все же расцвел. Похоже, своими действиями он сделал не только физически больно брюнету в теле молоденькой девушки, но еще и морально. Пятнадцатый в свою очередь был обижен за то, что Уно не мог в тот роковой момент держать себя под контролем и наговорил лишнего. В его глазах британец проявлял всего лишь ревность по отношению к другу, как это обычно делают маленькие дети, мол «Раз ты дружишь со мной, то ты не имеешь права дружить с другими.». Да, отчасти японец понимал и опасения Уно, но он же сам не общался с Ароном, так почему делает поспешные выводы? Священник хоть и странноватый немного, но совершенно вменяемый и даже добрый. — Кстати, — громко протянула Варвара, наматывая на тонкий и длинный палец прядь русых волос. — Вы знали, что скоро вакцину будут испытывать на людях? Ну, которая всем первоначальный пол вернет. Повисла тишина, прерываемая только шелестом бумаг, которые перебирал за соседним столом Мигель. Все взгляды устремились на докторшу. Та так же преспокойно сидела и любовно посмотрев на полупустую бутылку Джек Дэниелса, вновь припала к ней, делая пару больших глотков. — Да ладно? Не прошло и года, — хохнув, проворчал Рок и отодвинул немного в сторону пустую тарелку. Он глянул на Джуго, в глазах которого ярко заблистали огоньки надежды, после перевел взгляд на Нико, который задумчиво сдвинул зеленые бровки к переносице и на смуглом девичьем личине появилась небольшая озадаченность. — То есть, ее уже будут давать пострадавшим заключенным? — Уно, почему-то сам занервничав, выгнул в вопросительном жесте светлую бровь. Скоро Нико и Джуго станут прежними. Вся эта головоломка со смешанными и противоречивыми, скорее всего, неправильными чувствами окончится. По сути, он должен радоваться, что скоро не придется прятать свое возбуждение и щемящую нежность в груди, пока он смотрит на то, как влажные после душа прядки волос Джуго липнут к ее распаренной коже, как по ночам ее тонкая фигура лежит прямо рядом с ним на соседнем футоне, как она мягко улыбается невинной девичьей улыбкой, глядя на него… Уно отдёрнул себя, чувствуя, что его сердцебиение в несколько раз участилось, а к скулам прилила кровь и взгляд опять сам собой притянулся к Джуго. — И когда же нам дадут вакцину? — задумчиво протянула Нико, украдкой кинув взгляд на друзей, а после взгляд алых глаз уперся в пол. Сомнение поселилось в душе заключенного под номером двадцать пять. Ему, в принципе, было комфортно в женском теле, хоть в первое время он сильно переживал из-за смены пола. Да и в девичьем обличии он выглядел милее, а Рок в последнее время стал смотреть на него как-то по-другому, отчего холодок и табун мурашек приятно пробегал по всему телу. — Точно не скоро, заключенным ее давать не будут, — наконец подал голос Мигель, не отрываясь от раскладывания по папкам документов. — Ага, — кивнула Варвара, ставя на стол уже пустую бутылку виски. Ее щеки пылали ярким румянцем от выпитого алкоголя, в злато-карих глазах играли озорные огоньки, девушка вальяжно растянулась на диване, все ее тело выглядело тряпичным, обмякшим. — Вакцина пока что в единственном экземпляре, а подопытным кроликом будет надзиратель… Пятого, по-моему, корпуса. — Надзиратель Гокуу? Почему именно он? — в голосе Джуго послышалась некая зависть и обида. Она нахмурилась и отвернулась к окну, шумно выдохнув. Только появилась надежда, такая яркая, спасающая, как опять все рухнуло. — Он сам вызвался добровольцем для того, чтобы доктора быстрее начали проводить опыты на людях, — Хименес встал, выпрямился и сладко потянулся. После, взъерошив волосы, уселся рядом с Верховенской, забирая из ее рук бутылку виски, которая девушка начала уже открывать. Русская нахмурилась и уже открыла рот для того, чтобы матерно возмутиться, но испанец перебил ее. — Нам еще в лаборатории химичить, ты мне трезвой нужна. — А без меня — никак? — Нет. Тот оксид аммония почему-то шевелится после того, как мы смешали его с сернистой кислотой и виски. Мне страшно одному работать. На слова химика Джуго прыснула смехом в кулак. Такие словесные перепалки между Варварой и Мигелем забавляли ее. Уно немного улыбнулся, глядя на улыбку Джуго. Такой обычный и простой изгиб ее губ всегда вызывали всплеск эмоций в его груди. — Так. Я думаю, что нам нужно уже идти в тринадцатый корпус, а то мы пропустим ужин, — вздохнув, сказал Рок с улыбкой и встал, а за ним хвостиком встала и Нико. — Вот-вот. Тем более, на десерт сегодня парфе, — Нико мечтательно расплылась в глуповатой улыбке, обнимая себя за узкие плечи. Все же, сладости она любила до одури. — А, ладушки, — красноглазый мило улыбнулся и кивнул головой, отчего его кудряшки весело подпрыгнули. — Так, алкашня, поднимай свою аппетитную попу с дивана и идем работать, иначе я тебе паэлью больше готовить не буду, — сразу переключившись на коллегу, проворчал мужчина, начав расталкивать девушку. Четверо заключенных хихикнули под нос от этой картины и попрощавшись с деятелями науки, они направились в свой корпус. Пустынные обшарпанные коридоры встречали звонким гулом тишины и холодом. Джуго немного поежилась, чувствуя, как кожа покрывается мурашками от холода. Парень в теле девушки непроизвольно сжал зубы, чтобы они не отбивали частый ритм от пронизывающей тела зябкости. Уно вцепился взглядом голубых глаз в рядом идущую девушку. Он вдохнул, развязывая рукава куртки на своих бедрах, и после накидывая вещь на хрупкие трясущиеся от холода плечи. Джуго вскинула голову вверх, удивленно глядя на сокамерника широко распахнутыми глазами, в которых плескались золотистые и фиолетовые оттенки. Он сначала хотел возмутится, потому что Уно поступил с ним, как с настоящей девушкой, но в последний момент не стал этого делать, почувствовав расцветающее тепло внутри. К щекам прилил обжигающе-яркий румянец и заключенный под номером пятнадцать потупил взгляд, низко опуская голову. Уно на такую реакцию ответил мягкой улыбкой и усмехнулся себе под нос. — Спасибо, — пролепетала девушка, сильнее укутываясь в куртку, которая на несколько размеров была ей велика и создавалось впечатление, что она попросту в огромном мешке. — Ой, Уно, — Рок вскинул брови, глянув на друга. — Ты, похоже, кепку забыл у Мигеля и Варвары, — взгляды троих заключенных впились в непривычно-пустующую макушку британца. — Блин, — широкая рука блондина приземлилась на собственную голову, и он раздосадовано выпустил из легких воздух, осознавая, что сейчас придется возвращаться. — Идите без меня, я вернусь за кепкой, а после сразу в нашу камеру, — он резко развернулся на сто восемьдесят градусов, чуть ли не бегом направляясь в уютную, чуть пыльную гостиную нулевого корпуса. Не хотелось на это терять много времени. — Хорошо, только возвращайся поскорее! — крикнул вдогонку Нико, заводя руки за спину и продолжая свой путь в родной корпус. — Если опоздаешь, то я съем твой десерт! — добавил Рок и направился следом за двадцать пятым, тут же нагоняя и мягким движением руки проведя по блинным зеленым волосам. Это действие у Нико вызвали лишь мягкую улыбку. Джуго же еще несколько секунд смотрел вслед одиннадцатому, а после проследовал за друзьями. Уно за относительно короткое время достиг самого сердца нулевого корпуса. Дыхание немного сбилось от бега, хотя в этом плане парень был закален, как никто другой. Благо, побеги, на которые подначивал Джуго, располагали к этой самой закалке. Из груди британца сотый раз за день со свистом вылетел выдох. Пятнадцатый вроде перестал сильно дуться и не игнорирует его. Что очень радовало одиннадцатого в характере японца — он просто не умел долго на что-то обижаться. Остаётся надеется, что он включит свой ум и наконец перестанет видеться с подозрительным священником. Хаджиме голубоглазый не стал ничего рассказывать, иначе бы с Джуго он точно бы рассорился в пух и прах. Остается только присматривать за ней, как это было последние три ночи, когда блондин специально очень долго не ложился спать, дожидаясь, пока пятнадцатая уснет, дабы последняя не ушла на сомнительное рандеву с парнем в сутане. Уно наконец стоял перед массивными закрытыми дверьми в нужное помещение. Только он протянул руки к дверным ручкам, как… — Мне кажется, что он по вечерам куда-то сваливает, — послышался приглушенный голос Верховенской. Заключенный замер. Интуиция орала до хрипоты, что сейчас себя нужно вести тихо и просто слушать разговор двух докторов. — Не тебе одной, — это уже голос Мигеля. Его тон был непривычно-серьезным. — Нужно попросить начальство вдвое усилить охрану у его камеры. — Я его боюсь… — голос русской нервно дрогнул. — Он психопат, хобби которого — сжигать заживо женщин, как это делали его коллеги в средние века. Если он и правду покидает свою камеру, то он может навредить заключенным и персоналу… — Мда… Чертов священник, — после фразы Мигеля Уно вздрогнул и у него появилось чувство, что его окатили ледяной водой. — Завтра утром я поговорю с Хьякушики на счет заключенного тридцать, — его последние слова были еле слышны. Послышались отдаляющиеся шаги и хлопок соседней двери. Они ушли. Уно стоял, как вкопанный, судорожно пытаясь проанализировать все услышанное и сообразить, что ему теперь делать. Похоже, в нулевом корпусе все же есть особо опасные заключенные. И похоже, один из них посещает невероятно наивную Джуго.