«Как это мило — быть одной, Сердца хрусталь и мыслей рой, Кожа да кости — рви что есть. Привет, дом твой здесь.» © m19, lovely
Алые глаза Момоко медленно осмотрели просторный кабинет и присутствующих надзирателей. Последние полтора месяца всех изрядно измотало возникшей деликатной проблемой с заключенными, поэтому в помещении царила весьма тяжелая атмосфера, воздух был тугим и казалось, что пространство можно разрезать ножом. Надзиратели сидели все, как один — вытянув встревоженно спины струнками, а взоры потупив в стол. На их фоне выделялся Самон, который то и дело нервно то сцеплял пальцы в замок, то расцеплял, вертел головой и сильно прикусывал внутреннюю сторону щеки. Он пару раз похлопал густыми женскими ресницами, поднимая зеленые глаза на Хаджиме, который сидел на против. Последний сидел прямо, и, кажется, не обращал внимания ни на что, а просто тихонько постукивал длинными пальцами по поверхности массивного стола. Гокуу тихо шикнул и поморщился, из-за чего его ровные женские черты лица приобрели островатые линии. Чертов Сугороку бесил его с каждой их новой встречей. Вроде бы, надзиратель тринадцатого корпуса ничего особого не делал — не пытался как-то поддеть Самона, даже особо не обращал на него внимания, но внутри китайца все полыхало, когда в поле зрения появлялся Хаджиме. Наверняка это был просто пережитый стресс из-за внезапной смены пола и злость он срывал на своем извечном сопернике. В голове неприятно запульсировало и парень в теле молодой женщины устало прикоснулся к своему виску тонкими пальцами. Главное сейчас — пережить совещание, а после отправиться к себе в корпус и надеяться, что там удастся тихо и спокойно посидеть. А со стопкой документов он разберется потом. — И так, — холодный и ровный тон Хьякушики заставил всех вздрогнуть. Начальница тюрьмы деловито приосанилась и медленно прошлась взглядом по присутствующим. — Наше собрание состоялось по причине одной очень важной новости. И, думаю, эту самую новость можно окрестить приятной, — все оживились и по кабинету прокатился тихий гул, но под тяжелым взглядом синеволосой все вновь затихли. — Лучшие деятели медицины, работающие в Намбе, вывели формулу сыворотки, способной вернуть прежний пол пострадавшим. Гул разговоров и голосов вновь прокатился по помещению с новой силой. Самон привстал, приоткрыв свои бледные и сухие губы, а в лиственно-зеленых радужках заплескалась надежда. Его сердцебиение участилось, а головная боль сошла на нет. Хаджиме глянул на привставшего со своего места надзирателя пятого корпуса, окинул быстрым и небрежным взглядом его тонкую и женственную фигуру, облаченную уже, все-таки, в женскую униформу, которая плотно облегала все его тело. Мицуба дернул за локоть Гокуу вниз, заставляя усесться обратно и давая начальнице спокойно продолжить в воцарившейся тишине. — Так же поступила информация о том, что в некоторых корпусах появились заключённые в… — Момоко запнулась, подбирая слова и поглядывая на надзирателя Нимайджита и других «счастливчиков», которые имели честь работать в тех самых корпусах. — В пикантном положении, — вновь повисла гробовая тишина. Все надзиратели уже были осведомлены, что несколько новоиспеченных девушек-заключенных оказались беременны от своих сокамерников. Но главное — это было по обоюдному согласию. Одна часть согласились рожать, другие же предпочли спасительный аборт. — Вы, полагаю, все понимаете, что если такие ситуации только участятся, то тюрьма разорится на акушерах, других медикаментах и затратах на детей заключенных. Поэтому стоит расселить всех заключенных тюрьмы по гендерам до тех пор, пока все не встанет на круги своя, но это будет еще не скоро. И ясное дело, что некоторые откажутся от сыворотки. Также будут проводиться собрания для заключенных, где будут рассказывать о всех последствиях интимной близости. По кабинету вновь прошелся гул. Самон напряженно за всеми наблюдал, то открывая, то закрывая рот, явно не решаясь что-то сказать. — Хьякушики-сама, — все-таки хрипло вылетело у него из груди, и все обратили свое внимание на надзирателя пятого корпуса. — Когда сыворотка будет выдана пострадавшим? — в зеленых миндалевидных глазах по-прежнему плескалась какая-то детская и наивная надежда, которая была совершенно несвойственна Гокуу. — Не скоро, — суховато ответила женщина. — Были эксперименты только на животных, и, к слову, весьма успешные. Но это не значит, что все так же благополучно пройдет и на людях. Гормональный фон у всех разный, так что… — Разрешите мне принять сыворотку! — Самон неожиданно вскочил со своего места и повысил голос. Его руки нервно упирались в поверхность стола, плечи были приподняты, а в радужках глаз виднелся какой-то нездоровый блеск. — Пожалуйста! Всю ответственность за свое здоровье и жизнь я беру на себя. Врачи могут полностью изучить реакцию сыворотки на мне, — его дыхание участилось, от чего округлая грудь часто вздымалась, а руки дрожали то ли от страха перед холодным взглядом Момоко, то ли от перевозбуждения от новости о сыворотке. — Ты в своем уме, идиот? — неожиданно едко и тихо зашипел Сугороку, сверля взглядом коллегу. Последний только кинул на надзирателя тринадцатого корпуса красноречивый взгляд, а остальные и вовсе никак не отреагировали на эту фразу. Только у Момоко перехватило дыхание и ее сердце бухнулось куда-то вниз, а потом вновь взлетело вверх к глотке. — Я поговорю об этом с нашими медиками, — в полголоса произнесла Хьякушики, не прерывая достаточно долгого зрительного контакта с Самоном. Тот прерывисто и облегченно выдохнул, а его фигура опустилась и обмякла на стуле. — Собрание окончено. Возвращайтесь к своей работе. Все засуетились, вставая и намереваясь покинуть помещение. Надзиратель Гокуу вылетел первым, а за ним и Хаджиме, грубо и зло ловя первого за руку выше локтя и утаскивая куда-то за угол. Красноглазая начальница тюрьмы поджала губы и втянула носом воздух, чувствуя неприятный укол ревности и совершенно не замечая на себе печального и долгого взгляда Кенширо.***
— Что?! — Уно чуть не поперхнулся чаем и вытаращил свои голубые глаза на Верховенскую. Та сидела, как ни в чем не бывало, потягивая виски прямо из горла красивой граненой бутылки. На чуть пухлых щеках красовался легкий румянец от выпитого спиртного, а сама девушка вальяжно растянулась на уже знакомом диване. Ее губ коснулась легкая улыбка. — Что слышал, — ответила Варвара. — Парочка заключенных, которые в ходе неизвестной болезни сменили пол, забеременели. Тебе рассказать про пестики и тычинки? — Да знаю я про эти пестики! Не издевайся! Джуго стоял у панорамного окна, весь сжавшись своим хрупким девичьим телом и сжимая в тонких ладонях кружку зеленого чая. Они уже раз четвертый заглядывали в нулевой корпус в гости к экстравагантной парочке ученых. Все равно, они охране на них не стучат и относятся к ним гостеприимно. Странные ребята. Но скорее всего, это из-за того, что они вдвоем слишком много времени проводят в лабораториях и ни с кем не контактируют. А как известно, человек — животное социальное и нуждается в общении. Кстати, про лабораторию… Что они там изучают? — А реагируешь так, как будто ты девственник и у тебя никогда не было девушки, — протянула обладательница злато-карих глаз и игриво вздернула одну бровь. Мигель, который сидел рядом с русской, на миг оторвался от какого-то медицинского журнала и усмехнулся, наблюдая, как Нико и Рок, которые сидели на диване с одиннадцатым, стискивают челюсти, чтобы не захохотать от происходившего каламбура. Им-то известно о невероятной любви Уно к женскому полу. — Я веду себя как удивленный человек, а не как девственник, — британец обиженно нахмурил густые светлые брови, смиряя длинноволосую недовольным взглядом. — Я просто не думал, что такое может произойти… Они же, по сути своей, мужчины! — Но сейчас они, по сути своей, женщины, — Хименес, перелистывая глянцевую тонкую страницу журнала чуть улыбнулся. — И я думаю, что в этом нет ничего плохого или странного. Некоторые мужчины ведь стремятся быть женственными и все такое… — Ага. Вспомните брата Хаджиме, — подал наконец голос Джуго, всё так же стоящий в сторонке у панорамного окна и поглядывая на дневное чистое небо. В гетерохромных радужках переливался теперь лазурный и малиновый отблеск, а чуть отросшие волосы стали виться на концах. Уно чуть улыбнулся, задерживая свой взгляд на лице сокамерницы. Она красивая. Пусть худощавая и бледная, но красивая. Англичанин резко отвернулся от пятнадцатого, уткнувшись взглядом голубых глаз в кружку теплого чая. Сердце бешено заколотилось от какой-то щемящей нежности в груди и возникшего страха перед собственными мыслями. Он уже дважды переспал с той медсестрой из пятого корпуса, а эти назойливые мысли никак не покидают его голову. Все плохо. Очень плохо. Нужно придумывать новые выходы из этой ситуации. Подобные мысли могут плохо закончится как и для японца, так и для Уно. Джуго — всего лишь лучший друг. Он не девушка. Упертое сердце и неадекватные эмоции в последнее время вытворяли черт знает что. — В любом случае, любовь есть любовь и это прекрасно, — пожал плечами Рок и улыбнулся широко и ободряюще. — Если это приносит им счастье, да и другим не мешает, то почему и нет? — Согласен. Я как-то раз проходил японскую визуальную новеллу и там была подобная ситуация, — Нико, перекинув длинные и густые зеленые волосы через одно хрупкое плечо, мягко улыбнулся и мельком посмотрел на шестьдесят девятого. Джуго фыркнул и поежился вновь, украдко взглянув на одиннадцатого, задержав взгляд на его лице, крепкой шее, проскользив взором по сильным рукам. Интересно, девушкам приятно, когда такие теплые и сильные руки стискивают их в объятиях? Наверное, да. И так же, наверное, пятнадцатый чокнулся, потому что не перестает думать о подобной ерунде! Японец прикусил свою щеку с внутренней стороны и нахмурился, чувствуя, как к лицу приливает кровь, а коленки начинают подрагивать. Бестолковое и глупое женское тело! Тупые гормоны! — Как я понимаю, этот инцидент не оставят без внимания, — нежный и девичий голос Джуго был несвойственно тихий и срывался на хриплый шепот. В груди нарастала тревога из-за абсурдных чувств, давящих морально, да и новость про беременность заключенных его не очень обрадовала. — Ага. Кого-то обещали пригласить и рассказать о последствиях секса заключенным, — лениво пролепетал Мигель, подняв алые глаза на обладательницу гетерохромных глаз. — прям как подросткам. Хотя, по-моему, тут ведь и сидят тоже несовершеннолетние, как ты или Нико. — Значит, побубнят лекцию о неприятных болячках, раздадут презервативы, да и уедут. В принципе, безобидно, — Уно усмехнулся, ненароком приподнимая верхнюю губу и оскаливая ряд белоснежных зубов. Джуго как-то странно передернуло после такого соблазнительного жеста. — Вас расселят, — небрежно бросила Варвара, вновь присасываясь к бутылке алкоголя. Повисла тишина, которая продолжалась несколько секунд, но при этом невероятно сильно давила и напрягала. — ЧТО?! — взревела вся тринадцатая камера и в глазах заключенных читалась какая-то нездоровая паника. Два доктора прыснули смехом, наблюдая, как все четверо подскакивают друг к другу, как будто кто-то прямо сейчас собирается расстаскивать их по разным концам света, но они этого упорно не хотят. — Ни за что! — милая Нико надулась, пытаясь обнять своими тонкими ручонками всех троих ребят. — Нам и вместе живется не плохо! Тринадцатая камера — наш дом! — Уно нахмурил светлые брови, сгребая к своей груди хрупкую Джуго, пока та, опешившая, вытаращила гетерохромные глаза и прерывисто и часто вдыхала запах британца. Все-таки приятно чувствовать на себе сильные мужские руки. «Фу, твою мать! Какая гадость!» — Джуго зажмурился и вздрогнул, но вырываться из рук блондина не рискнул, даже не обратил внимания на заливистый смех Верховенской, которую повеселила эта ситуация.***
Дверь, ведущая на крышу тринадцатого корпуса со знакомым скрипом распахнулась и прохладный ветер, пахнущий соленым морем и свежестью, подхватил черные, чуть отросшие локоны волос. Джуго непроизвольно напрягся и его брови стремительно поползли на переносицу. Гетерохромные глаза быстро заскользили по незнакомой широкоплечей фигуре, которая стояла у перил, оперевшись на них. В голову закрались мысли по-быстрому смыться и рассказать ребятам о чужаке в корпусе, но стоило сделать пятнадцатому один шаг назад, как голос незнакомца вдруг заставил поежится. — Я не знал, что в тринадцатом корпусе заключенные так свободно ходят там, где им только вздумается. Мужчина обернулся и теперь японец мог его рассмотреть в лучах закатного солнца. Короткие рыжие волосы с несколькими белыми прядками на левом виске, яркие веснушки на щеках и носу и миндалевидные голубые глаза, похожие на лисьи. И вся пластика и движения этого рыжего вдруг напомнили мягкие и проворливые лисьи повадки. Он улыбнулся и на веснушчатых щеках появились ямочки, затем отдернул рукава черной католической сутаны и повернулся обратно к морю. Одет, как католический священник. Зачем в тюрьме священник? Это связано со случаями беременности? Его пригласили, чтобы запугать заключенных муками ада за распутство? Казалось бы, Нанба — продвинутая и высокоразвитая тюрьма, которая не подвержена всякому роду мракобесием и для разговора с заключенными пригласили бы врачей. — Кто ты такой? — Джуго так же напряженно стоял в дверях, то и дело переминаясь с ноги на ногу и за спиной нервно выкручивая тонкие девичьи пальцы. Желание уйти почему-то усиливалось с каждой секундой, но вопрос сам по себе слетел с пухлых розовых губ и теперь после него просто уйти, не дождавшись ответа, было бы глупо. Да и тем более он, вроде, даже и не собирался звать охрану для того, чтобы заключенного тумаками и ором обратно отправили в камеру. — Арон, — кратко ответил незнакомец, даже не оборачиваясь. Джуго поджал губы и развернулся, намереваясь уйти, но за спиной раздался заливистый, но мягкий и добрый хохот. — Да не бойся ты так меня, я не кусаюсь! — пятнадцатый кинул взгляд на Арона через плечо, замечая, как красиво играет солнечный свет в рыжих волосах. — Ты же пришла… пришел сюда, чтобы тут поглядеть на море и отдохнуть ото всех, я прав? И да, кстати, как тебя зовут? А то я представился, а сам сразу не спросил, — из груди молодого мужчины вылетел мягкий смешок. — Джуго, — буркнула она в ответ, про себя отмечая, что когда люди ошибочно или же намеренно обращаются к ней в женском роде, то становится не так обидно или противно, как в первое время. — А что делает священник в таком месте? При этой тюрьме нет религиозных учреждений, — Джуго усмехнулась и все же пошла в сторону незнакомца, вставая рядом с ним и кладя тонкие ладони на железное ограждение. Морской ветерок мягко ласкал лицо, а закатные лучи ярким блеском переливались в черных волосах и гетерохромных радужках. — Я помогаю запутавшимся людям найти верное решение в жизни и себя, — Арон вновь мягко улыбнулся и прищурил голубые глаза, глядя на пятнадцатого. — И как же помогаешь? Что-то типа психологических бесед? — брюнетка скользнула взглядом по рыжеволосому и вновь принялась изучать причудливые игрища волн и морской пены внизу. — Ну… Я бы так не сказал. Скорее всего, это просто дружеская беседа по душам. Когда с тобой разговаривает психолог, это чаще всего происхожит сухо и человек не чувствует доверия, не раскрывается, — японка чувствовала, что Арон до сих пор смотрит на нее, но от этого не хотелось ежится и избегать его взгляда. Было видно, что священник держал допустимую субординацию, да и вел себя адекватно. Хотя появление именно здесь священнослужителя не довало Джуго покоя. — Можно вопрос? — М? Валяй, — лениво протянул обладатель гетерохромных глаз, прищуривая глаза и непроизвольно хмурясь от ярких закатных лучей. — Как ты относишься к тому, что из-за вируса поменял пол? — после этих слов пятнадцатый вытянулся стрункой и нервно постучал отросшими ногтями по массивным кандалам на своих запястьях. — Скажем так, непривычно, — буркнул японец, чувствуя, как на последнем слове его голос предательски дрогнул. — Извини, если этот вопрос был для тебя неприятен, — голубые глаза священника опустились вниз, к волнам и он виновато улыбнулся, сведя тонкие брови. — Что ж, скоро совсем стемнеет, — Арон выпрямился. — Мне нужно уходить, поэтому, покидаю тебя, — и он пошел в сторону уже знакомой железной двери и ветер все так же резво играл в его рыжих волосах. Пятнадцатый глянул через плечо, провожал его взглядом. — И да, Джуго, — священник остановился у самой двери и обернулся к заключенному в пол оборота, прищурив лисьи глаза. — Женское тело порочно. Будь осторожнее. Японец непроизвольно вздрогнул и отвернулся, чувствуя, как вдруг кровь приливает к его щекам. Со скрипом захлопнулась дверь и после этого звука, повествующего, что Арон ушел, парень в теле девушки мог вздохнуть спокойно. «Женское тело порочно.» «Что за бред?» — тонкие пальцы нырнули в омут черных волос, несильно сжимая их. — «Отчасти… он прав. После того, как мое тело стало таким, то оно странно реагирует на Уно. Может, он говорил именно об этом?» — румянец после этих мыслей стал еще ярче, как будто щеки заключенного натерли свежей свеклой. Сердце в груди затрепетало и появилось ощущение, что из-за таких сильных ударов капкан из ребер попросту сломается и самая сильная мышца в организме, качающая кровь, вырвется наружу. — Черт! Я запутался! — рявкнул с рыком Джуго, с остервенением пнул ногой ограждение, а затем медленно осев на пол, продолжая слушать журчание волн и не понимая, как разгребать всю ту эмоциональную кашу, которую он чувствует, даже когда просто думает о невероятно красивом сокамернике.