Волчье солнце

Шерлоку было почти физически плохо от звука собственного тяжёлого, ужасно шумного дыхания, но он ничего не мог с этим поделать. Всё тело болело (кажется, у него сломаны несколько рёбер, да и резкое превращение - весьма болезненный процесс), кровь продолжала бежать ручьём из глубокого укуса на шее. Артерия не задета - одним из преимуществ волчьего облика, наиболее любимым им, всегда были скорость и гибкость, - но отсутствие медицинской помощи вполне может привести к критической потере крови. Вот только помощи ждать было неоткуда. Он не решался повернуть голову в сторону застывшего позади Джона. Впрочем, скорее всего, он и не мог, особенно в лежачем положении. Шерлок всем телом ощущал глубокий шок и замешательство, исходящие от Джона, и это было едва ли не мучительнее, чем терзавшая его боль. Он устало моргнул и скользнул расплывающимся взглядом по покрытым шерстью телам перед ним, каждое в большой луже тёмной крови. Выбора не было - у Джона не оказалось с собой пистолета, а отбиться от стаи оборотней человеку было не под силу. Шерлок закрыл глаза и зажмурился, со стыдом и ужасом представляя себе, как это выглядело со стороны. Интересно, подумалось ему, если бы Джон сейчас всё-таки нашёл пистолет, он застрелил бы его?.. Каждая секунда всё сильнее убеждала его в утвердительном ответе. Неожиданный блеск где-то впереди заставил Шерлока поднять глаза, и он тяжело, со страхом выдохнул. Восход приближался. Шерлок завозился, пытаясь заставить свои лапы стать обратно руками, но ничего не получалось - чёрная окровавленная шерсть бледнела, но не исчезала. Он потратил слишком много сил. Их не хватало даже на то, чтобы хоть немного сдвинуться назад, дальше от угрожающе наступающих беспощадных лучей. Он не хотел умирать волком. Больше тридцати лет ему удавалось не попадать на солнце, будучи в волчьем облике, и Шерлок определённо не хотел сдаваться в эту ночь. Видит бог, или кто там ещё, он старался быть человеком, старался всю свою жизнь. Он делал всё, что только мог, и пусть у него не очень-то и получалось, он продолжал стараться. И всё это свела на нет одна проклятая ночь, одна проклятая стая и одна проклятая любовь, воплощение которой находилось позади него с оглушительно, лихорадочно колотящимся сердцем. Полоса света неумолимо подползала всё ближе, и из его горла против воли вырвалось отчаянное скуление. Шерлок собрал силы и оттолкнулся мордой и лапами, всё-таки отодвигаясь чуть назад, оставляя тёмно-алый след на асфальте. Но этого было недостаточно. Дыхание ускорилось, кровь пошла сильнее, но Шерлок ничего не мог поделать, кроме как закрыть глаза и признать поражение. Лимит его везения был исчерпан. Однако кое-кто с этим был явно не согласен. Перед ним возникла тень, и Шерлок, тревожно распахнув глаза, с изумлением увидел перед собой Джона. В глазах одновременно страх, тревога и сосредоточение - на сцену вышел военврач. На Шерлока опустилось его отброшенное ранее пальто, а сам Джон встал перед ним на колени, зажимая рукой укус на шее и, похоже, пытаясь загородить его от солнца. Он даже не знал, почему Шерлок старался избежать золотых лучей, но всё равно защищал его от них. Сердце болезненно сжалось, и Шерлок медленно выдохнул, с благодарностью и тоской глядя в синюю глубь, наполненную почти в равной доле испугом и заботой. Пальцы второй руки неуверенно зарылись в его шерсть, поглаживая и почёсывая, и Шерлок прикрыл глаза, осторожно наклоняя голову и прижимая ласкающую его руку крепче в знак признательности. Джон издал дрожащий вздох и улыбнулся - с напряжением, но на лице читалась искренность. Шерлок тихо фыркнул и в порыве неожиданного озорства лизнул загорелую кожу. Джон охнул и усмехнулся, а затем внезапно вздрогнул и крепко прижался к нему, изо всех сил обхватывая свободной рукой, другой продолжая держать рану. Шерлок опустил голову ему на плечо - максимально близкое подобие объятия, на которое он был способен. Чувствовать зарывшегося в густую шерсть Джона было невообразимо приятно, но ему требовалось нечто большее, и Шерлок тихо вздохнул и качнулся вперёд, морщась от боли и обхватывая друга руками, так сильно, как только мог. Неожиданно Джон застыл, а затем медленно отстранился, не отпуская, однако, рану. Он с изумлением глядел на него, и до Шерлока лишь через минуту дошло, почему. Он взглянул вниз - на собственную белую кожу, абсолютно человеческое тело и заскользившие по нему солнечные лучи. Из груди вырвался резкий вздох, и укус заболел с новой силой, но ему было всё равно - настолько он был поражён силой, которая проснулась в нём благодаря чуду в облике человека, стоящего перед ним на коленях и смотревшего с невероятной смесью изумления, тревоги и чем-то вроде благоговения, оттенявшегося, однако, осуждением и тёплой заботой. - Даже не думай выкинуть ещё что-нибудь в этом роде, не рассказав сначала мне обо всём, - наконец прошептал Джон, накидывая тяжёлое пальто ему на плечи и прижимая к себе. Шерлок устало вздохнул и обмяк в крепких объятиях, с облегчением вдыхая знакомый, ставший родным, запах. - И об этом ты тоже расскажешь, - не допускающим возражений тоном добавил Джон, растирая рукой его спину. Шерлок слабо улыбнулся, зная, что он это почувствует. - Всё, - пробормотал он, наслаждаясь теплом и безопасностью, которые, как он боялся, были потеряны навсегда, а на самом деле окружили его с новой силой. - Хорошо, - вздохнул Джон, потянулся за мобильным в кармане пальто, набрал три девятки и быстро продиктовал адрес, описав повреждения Шерлока. - Начинай.